Примечания 3 страница

ковывает оппозиция». «Чемберлен,— говорилось в телеграмме,— возражал Би-вербруку, но последний в конце концов ему прямо заявил: «Если Вы не выступите в ближайшее Время с кардинальными речами, в которых заявите, что стоите на страже демократии и будете драться с фашистскими диктаторами за демократию на жизнь и смерть, Вы погибнете». Общее мнение Бивербрука сводится к тому, что в противоположность Болдуину, который прекрасно маневрировал и всегда держал ухо приложенным к земле, Чемберлен совершенно оторван от масс, не понимает их, с их настроениями мало считается, и на этом в конечном счете он сломает себе шею».— 253

⁶⁶ В упомянутой ноте посол Японии в СССР Сигемицу по поручению своего правительства без каких-либо оснований заявил протест по поводу якобы «клеветнических» в отношении Я^понии утверждений, содержавшихся в речи наркома военно-морского флота, произнесенной на первомайском параде в г. Владивостоке (см. также газ. «Известия», 16 мая 1938 г.).—257

⁶⁷ В письме в НКИД СССР от 6 мая 1938 г. полпредство СССР в Италии сообщило, что временный поверенный в делах Франции в Италии Блондель 16 апреля 1938 г. посетил Чиано и зачитал ему меморандум французского правительства, содержавший предложение начать и быстро завершить франко-итальянские переговоры (см. прим. 55). 19 апреля в 10 часов утра Чиано вызвал Блонделя и информировал его о согласии Муссолини на французское предложение. «18-го же,— говорилось в письме,— во второй половине дня новый германский посол Макензен посетил Муссолини. После этого визита в настроениях итальянцев наступает решающий перелом. Явившийся 21-го К Чиано для вручения французской программы Блондель застал итальянского министра совершенно в другом настроении. Чиано неожиданно заявил, что согласование программы с Муссолини должно отнять некоторое время, что он лично себя скверно чувствует, собирается выехать на свадьбу албанского короля за пару дней до ранее намеченного срока, вернется из Тираны 29—30 апреля, а 3 мая приедет в Рим Гитлер, и Чиано не будет иметь никакой возможности вести переговоры. Таким образом, Блонделю было дано ясно понять, что переговоры отсрочиваются. Об этом откровенно Блондель рассказывал т. Штейну».— 263

⁰⁸ И сентября 1938 г. НКИД СССР телеграфировал полпреду СССР в Китае И. Т. Луганцу-Орельскому: «По сообщению Наркомтяжпрома, в Урумчи уже находятся профессор Чарыгин и инженер Нековырин. Оба они могут в любой момент направиться в Ганьсу».

Как явствует из телеграммы полпреда в НКИД СССР от 28 ноября 1938 г., в ходе консультаций советские н китайские специалисты решили некоторые технические вопросы, а также уточнили заявку на импорт из СССР оборудования, необходимого для проведения разведочных работ.— 265

⁶⁹ Ю мая 1938 г. С. С. Александровский телеграфировал в НКИД СССР о беседе с Крофтой, который поделился впечатлениями о заседаниях совета Малой Антанты в Синае 4—5 мая. Касаясь положения в стране, Крофта, в частности, развивал мысль, будто чехословацкое правительство, делая уступки генлейновцам, не пойдет «дальше границ, положенных серьезными интересами государства».— 268

⁷⁰ В телеграмме И. В. Сталину из Парижа от 18 мая 1938 г. И. М. Майский сообщил: «Защищая необходимость и возможность переговоров об улуч' шении японо-советских отношений, Иосида привел такое сопоставление: ведь-вот наличие «оси» Рим — Берлин не помешало же заключению англо-итальянского соглашения,— не должен мешать налаживанию японо-советских отноше* ний и факт существования «антикоммунистического пакта». В беседе был за-тронут также вопрос об условиях работы японского посольства в Москве й советского полпредства в Токио. «Общее мое впечатление от беседы с Иосидой сводится к тому,— заключал полпред,— что японцы начинают сознавать, в какое тяжелое положение они попали в Китае, и хотят добиться от нас полного или по крайней мере частичного прекращения помощи китайскому правитель-ству».— 273

⁷¹ В письме заместителю наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкину от 13 июня 1938 г. о беседе с Крофтой 7 июня С. С. Александровский по этому

вопросусообщал: «Я обратил внимание Крофты па то, что вопрос о воздушное линии Прага— Москва до сих пор не может сдвинуться с места потому, что Румыния явно уклоняется от переговоров на эту тему. Крофта охотно допускал, что это является результатом польских интриг. С другой стороны, он обращал внимание на то, что сейчас в Румынии очень тяжелое внутреннее положение. Он допускал, что внутриполитические заботы побуждают Румынию не торопиться с какими бы то ни было соглашениями с СССР». Касаясь Практического решения вопроса о воздушной линии Прага—Москва, Крофта считал «правильным проталкивать вопрос чехословацким^ руками» и обещал дать «необходимые указания как своим чиновникам в Праге, так и посланнику Веверке в Бухаресте».— 286

⁷² 20 мая 1938 г. С. С. Александровский телеграфировал в НКИД СССР о беседе с Бенешем, состоявшейся 18 мая: «Бенеш сказал, что между Англией и Францией заключен прямой союз. Я нарочно высказал сомнение и сказал, что мне известно о фактической близости, о контакте между генштабами, о наличности тесной кооперации, но не о союзе. Бенеш на это снова со всей определенностью ответил, что между Англией и Францией заключен союз и этому нужно придать самое большое значение».

«В этой связи,— указывал полпред,— Бенеш, между прочим, особо подчеркнул, что для французского генштаба сейчас насущным вопросом является вопрос о войне Франции, по крайней мере, на два фронта», что «франко-советские взаимоотношения и договор о взаимной помощи высоко ценятся именно французским генштабом, твердо придерживающимся этой мысли о необходимости для Франции считаться с будущей войной на несколько фронтов. В конечном счете и англичане, дескать, безусловно считаются с Советской Россией как с крупным военным потенциалом и своим возможным партнером».

Бенеш утверждал, что Франция «будет защищать Чехословакию в случае неспровоцированного нападения на нее», что «Германия в данное время не только не может, но и не хочет произвести прямого нападения иа Чехословакию или на кого бы то ни было другого в Средней Европе» главным образом «в силу своей неподготовленности в военном, техническом и экономическом отношениях», что Чехословакия, располагающая надежными укреплениями на границах с Германией, «будет драться за каждую пядь земли» и т. д. «Останавливаясь на возможности мирного развития событий, Бенеш допускал возможность заключения политического договора между Чехословакией и Германией, однако при непременном условии сохранения союза с Францией и СССР, который будет как бы гарантией чехословацкой независимости».

В заключение Бенеш коснулся внутриполитического положения в Чехословакии (см. также док. № 191).— 286

⁷³ О позиции польского правительства в отношении возможного франко-гермаиского столкновения из-за Чехословакии и пропуска советских войск через польскую территорию, а также об отношении французского правительства к этим вопросам свидетельствуют, в частности, документы, приводимые в мемуарах Лукасевича, который в 1938 г. был послом Польши во Франции (см. /. Lukasiewicz. Diplomat in Paris. 1936—1939. New York and London 1970, pp. 80—81, 84—85, 90, 92—93, 96—97, 107, 109, 112—113).— 257, 292, 315, 333

⁷⁴ Встреча А. С. Черных с Сохейли состоялась 26 мая 1938 г. На следующий день полпред телеграфировал в НКИД СССР, что Сохейли заявил о своей готовности «сделать все возможное для урегулирования отношений», но предупредил, что дело это «очень нелегкое и он будет нуждаться в нашей помощи и нашей доброй воле. Особенно большая трудность предстоит с пехлевийским вопросом». На замечание, «можно ли рассчитывать, что в случае урегулирования вопроса о верфи рельсы будут пропущены вообще без оплаты за хранение», полпред подчеркнул, что «сумма за хранение является весьма льготной».

В ответ НКИД СССР 29 мая 1938 г. телеграфировал Черных: «Создавшаяся система взаимных отношений зависит в гораздо большей степени от Ирана, чем от нас. Что касается нас, то мы готовы оказать всемерное содействие Сохейли в нормализации отношений, если, благодаря его усилиям, с иранской стороны будет к этому действительно проявлена добрая воля».— 288

⁷⁵ Ответы японской стороны на упоминаемую ноту полпредства СССР в Японии от 20 мая и на публикуемую ноту от 26 мая 1938 г. в архиве не обнаружены.— 290

⁷⁵ 25 мая 1938 г. нарком иностранных дел СССР телеграфировал Я- 3. Су-рицу, что советник посольства Франции в Москве Пайяр «вчера, несмотря на выходной день, настоял на свидании с Потемкиным» и просил его «поддержать согласованное англо-французское предложение, которое сделает завтра в подкомитете Плимут. Ввиду международного положения было бы, мол. желательно Продемонстрировать солидарность правительств Франции, Англии и СССР, дабы предотвратить попытки Германии ц Италии уклониться от эвакуации волонтеров. Пайяру было указано, что никаких попыток привлечения СССР к согласованию сделано не было и что наш представитель в подкомитете, вероятно, будет отстаивать прежние позиции. С таким же предложением приходил вчера и английский поверенный в дела*. При встрече с Бонне или Леже укажите, что для нас такого рода солидарность неприемлема, когда два государства заранее согласовывают план, а от третьего Требуют только присоединения к нему». И далее: «Мы не намерены участвовать в удушении республиканского правительства, а к этому и сводится английский план о закрытии франко-испанской границы независимо от эвакуации».— 291

⁷⁷ В. П. Потемкин телеграфировал 29 мая 1938 г. Я. 3. С уди ц у о нанесенном ему в этот день визите Кулондра, который «сообщил, что в Париже назрела мысль о необходимости договориться с СССР и Чехословакией о совместных действиях в случае нападения Германии. То же сообщение Кулондр сделал в доверительном порядке чехословацкому посланнику Фирлингеру. Последний заметил Кулондру, что предложение начать переговоры должно быть сделано от имени правительства, а сами переговоры должны вестись лицами, имеющими полномочия генштаба». В телеграмме далее говорилось: «На сообщение Кулондра я не реагировал, ибо на этот счет директив мы пока не имеем, а некоторые прецеденты с теми же французами вынуждают относиться весьма осторожно к их зондажу» (см. также док. Х° 324, 348). — 292

⁷⁸ В телеграмме в НКИД СССР от 27 мая 1938 г. управляющий генеральным консульством СССР в Харбине В. В. Кузнецов информировал о беседе с особым агентом департамента по иностранным делам в Харбине Симомура, который подчеркнул, что пришел договориться «о разрешении всех открытых вопросов». Относительно последнего взноса за КВЖД (см. док. № 66) Симомура заявил, что маньчжурские власти «согласны произвести выплату при условии взаимного расчета» и что «подготовлен конкретный план урегулирования» вопроса о выплате пенсий бывшим рабочим и служащим КВЖД (см. т; XX, прим. 65); маньчжурские власти также «готовы возвратить самолет, почту и летчиков» (см. док. N° 16) в обмен на японский военный самолет (см. газ. «Известия», 12 апреля 1938 г.) и «согласны освободить дальлесовцев и советских граждан, арестованных в Харбине, при условии освобождения маньчжуров», задержанных на территории СССР. Кроме того, Симомура поставил вопрос о предоставлении таможенного лимита маньчжурским консульствам для беспошлинного провоза японских и китайских продуктов и вещей и снова поднял вопрос об открытии контрольного пункта в Благовещенске.— 305, 308

⁷⁹ I мая 1938 г. управляющий генеральным консульством СССР в Харбине В. В. Кузнецов телеграфировал в НКИД СССР об учиненном в этот день группой японцев и русских «в штатском и в форме маньчжурских чиновников» погроме в школе для детей советских граждан в Харбине, отметив, что по этому поводу им заявлен протест особому агенту департамента по иностранным делам Симомура.

10 мая Кузнецов сообщил, что маньчжурскими властями издан приказ о «немедленном закрытии» школы под надуманным предлогом о якобы имевших место нарушениях местных правил, регламентирующих деятельность школ.— 306, 309, 344

⁸⁰ 6 июня [938 г. временный поверенный в делах СССР в Японии К- А. Сметании телеграфировал в НКИД СССР о своей беседе с директором Европейско-Азиатского департамента МИД Японии Иноуэ.

Поскольку повторные обращения полпредства в МИД Японии с требова-

нием освободить рефрижератор не дали результата, МИД Японии было сделано новое представление (см. док. № 245).

28 июня Сметанин телеграф11рОвал: «Из Хакодате сообщили, что суд состоялся и капитан приговорен к 1500 иен штрафа. Чтобы пассажиры и команда не томились, я дал указание штраф уплатить, а [первому секретарю полпредства] Родову— добиваться немедленного освобождения судна и капитана для отправки по имеющемуся у них маршруту».

Только 30 июня «Рефрижератор № 1» получил возможность покинуть японский порт (см. также газ. «Известия», 2 июля 1938 т.).—307, 317, 345

^8Г В беседе с А. С. Черных 1 июня 1938 г, министр иностранных дел Ирана Сохейли, в частности, заявил, что он был «вызван из Лондона на пост министра иностранных дел исключительно для того, чтобы урегулировать ирано-советские отношения. Если эта задача окажется ему не по силам, то он должен будет покинуть свой пост. Он не знает, сможет ли чего-нибудь достичь его возможный преемник, но, во всяком случае, он лично не сможет оставаться в министерстве и продолжать ту линию развития конфликта с Советским Союзом, которая наметилась за последний период»,

Сохейли подчеркнул, что для Ирана «имеет исключительное значение дружба с Советским Союзом — страной, которая не имеет никаких завоевательных планов, между тем как всякое другое правительство, ежели бы такое появилось в Советском Союзе, вернулось бы к планам завоевания Ирана, Индии и т. п_».

Излагая свои соображения относительно порядка урегулирования ирано-советских отношений, Сохейли сказал, что является сторонником немедленного начала переговоров по всему комплексу нерешенных между Ираном и СССР проблем. Что же касается пехлевийского вопроса, то его урегулированию могло бы способствовать «согласие Советского правительства удовлетвориться обещанием, что немцы по окончании монтажа верфи, что Произойдет через несколько месяцев, будут отозваны из Пехлеви» (см. прим. 82).—311

⁸² В советском проекте обмена нотами по вопросу о порте Пехлеви предлагалось зафиксировать, что строительство дока будет закончено в течение ближайших двух месяцев, после чего все иностранцы, принимавшие в нем участие, покинут. Пехлеви. 9 июня 1938 г. проект был вручен полпредом СССР министру иностранных дел Ирана.

Телеграммой от 14 июня А. С. Черных передал ответ иранской стороны, в котором, в частности, говорилось, что правительство Ирана «не может по техническим соображениям» закончить строительство дока в двухмесячный срок. Хотя иранское правительство, указывалось в телеграмме, «не понимает обязательств 1927 г. в том смысле, как Советское правительство», оно готово договориться об устном соглашении по данному вопросу.

Руководствуясь указанием наркома иностранных дел СССР (см. док. № 226.— Ред.), полпред заявил министру иностранных дел Ирана о неприемлемости для советской стороны замены «ясного письменного обязательства» устным.

В конце сентября 1938 г. министр иностранных дел Ирана Аалям передал в Женеве наркому иностранных дел СССР для согласования проект ноты, предусматривавший создание смешанной советско-иранской комиссии с целью рассмотрения пехлевийской проблемы и содержавший иранскую интерпретацию обязательств относительно порта Пехлеви. В проекте говорилось, что иранское правительство будет избегать принимать на службу в указанный порт иностранцев — выходцев из стран, ведущих враждебную политику против СССР, и что «иностранные техники, занятые в настоящее время монтажом и обслуживанием пехлевийского дока и его сооружений, выедут тотчас же, как только эти работы будут закончены и приняты иранскими компетентными властями».

По просьбе иранской стороны, проявлявшей заинтересованность в урегулировании вопроса о порте Пехлеви, 30 сентября М. М. Литвинов вручил Ааляму предложение советской стороны, послужившее в дальнейшем основой для обмена нотами. Окончательно этот вопрос был урегулирован в декабре 1938 г. (см. док. № 493).— 312, 324, 510, 609

^s3 Выполняя указание ПКПД СССР (см. док. № 205), 31 мая 1938 г. M, M. Славуцкий телеграфировал о своей беседе с новым министром иностранных дел Японии Угаки, который высказался за смягчение напряженности в отношениях между Японией и СССР.

2 июня директор Европейско-Азиатского департамента МИД Японии Иноуэ по поручению Угаки изложил Славуцкому предложения японской стороны, в основном повторявшие предложения от 28 апреля (см, прим. 58), с акцентом на первоочередное урегулирование рыболовного и концессионного вопросов.— 312, 343

⁸⁴ Публикуемое заявление было сделано К. А, Сметаниным 8 июня 1938 г. заместителю министра иностранных дел Японии Хориноути, 17 июня последний дал следующий ответ: «Японское правительство освобождает «Вымпел» с командой в 17 человек, а советская сторона освобождает 17 человек, которые были указаны в заявлении Угаки от 2 июня, и, кроме того, три корейские шхуны с командой в 22 человека. Советская сторона освобождает японский военный самолет с летчиком, а маньчжурская сторона выражает готовность в любое время освободить советский почтовый самолет с летчиками и грузом, а также четырех дальлесовцев»,— 313, 347

⁸⁵ В июле — августе 1938 г. упомянутые советские суда совершили заходы в перечисленные американские порты. В письме в НКИД СССР от 2 августа 1938 г. К. А. Уманский сообщал, что «американские военно-морские власти приняли их очень хорошо». «Несмотря на скромную величину этих двух наших кораблей,— говорилось в письме,— их переход интересен тем, что впервые в американских водах появляются единицы РККФ.— факт, отмеченный здешней печатью».— 314

⁸⁶ 5 июня 1938 г. А, В. Терентьев телеграфировал в НКИД СССР о беседе с Менеменджиоглу; последний заявил о скором отъезде в Германию для урегулирования торговых отношений и «хотел бы перед своей поездкой встретиться со мною, чтобы обменяться мнениями и учесть советскую позицию для разговоров, которые могут произойти в Берлине, и в частности с Риббентропом».— 314

⁸⁷ В соответствии с указанием ИКИД СССР 23 июня 1938 г, А. В. Терентьев информировал Араса об отношении Советского правительства к поездке Менеменджиоглу в Германию. В записи беседы полпред отметил высказанное Арасом сожаление, что «в Москве эту поездку, связанную с разрешением исключительно экономических вопросов, рассматривают несколько в ином свете. С Германией мы только хотим торговать, а все, что будет поднято немцами из политических вопросов, мы немедленно доведем до вашего сведения».— 314

⁸⁸ В письме в НКИД СССР от 11 июня 1938 г. временный поверенный в делах СССР во Франции сообщал: «За последнее время наблюдается усиление нажима на Францию со стороны Японии с точки зрения требования невмешательства в дальневосточные события, даже в самой безобидной форме. Так, в начале июня японский посол сделал представление Бонне по поводу соглашения между французскими банками и Китаем о постройке железной дороги для связи Индокитая с Китаем, а также в связи с поездкой двух отставных французских генералов в Китай, По словам Манделя, указанная дорога должна была строиться два года тому назад. В отношении же военных специалистов, по информации того же Манделя, китайцы проснли о присылке французской военной миссии. Мандель был сторонником удовлетворения просьбы Китая, учитывая политическое и военное значение такой миссии, в частности для Индокитая, но французское правительство, опасаясь осложнений с Японией, ответило отрицательно.

В связи с укреплением японской позиции в Китае и с фактической васса-лизацией Сиама (в последнем, по словам Манделя, имеется около 300 самолетов) французов весьма беспокоит положение Индокитая, средства обороны которого весьма незначительны».— 316, 510

⁸⁹ В письме в НКИД СССР от 6 июля 1938 г- В. А. Никонов сообщил, что 14 июня на данном им обеде присутствовали президент стортинга Хамбро,

министр иностранных дел Кут, министр юстиции Трюгве Ли, министр обороны Монсен, советник МИД Обер и посланник Урби.

В беседе Кут утверждал, что «Германия не является агрессивной страной, она только защищает свои интересы и свое существование» и у Норвегии установились с ней неплохие экономические и политические взаимоотношения. Кут подтвердил правильность слухов о предстоящем приезде в Норвегию с ответным визитом в июле этого года министра иностранных дел Польши Бека и заявил, что предстоящие переговоры не будут направлены против какого-либо третьего государства, в частности против СССР. Он высказал мнение, что Польша не имеет агрессивных планов.— 317

⁹⁰ В телеграмме в НКИД СССР от 17 нюня 1938 г. об исполнении поручения В. В. Кузнецов изложил содержание ответа особого агента департамента по иностранным делам в Харбине Симомура. Последний заявил, что «маньчжурская сторона отказывается производить выплату последнего взноса за дорогу без соблюдения взаимного одновременного расчета по предъявленной к нам маньчжурской претензии», что приказ о закрытии школы «не будет отменен» и что предложение о капитализации пенсий советских граждан за семь лет «неприемлемо». В заключение генеральный консул сообщал: «Из всех последних бесед с маньчжурами видно, что они заинтересованы лишь в получении японского самолета. В целях достижения своей цели они, как принудительный ассортимент для себя, предложили урегулировать все спорные вопросы. Однако по всему поведению маньчжуров можно судить, что мы не скоро договоримся с ними».— 326

⁹¹ В марте 1938 г. французское посольство в Москве, ссылаясь на распоряжение министерства иностранных дел, установило новый порядок выдачи советским гражданам французских въездных и транзитных недипломатиче-ских виз, потребовав, в частности, чтобы советские граждане, не имеющие дипломатических паспортов, лично являлись в консульство для подачи заявлений о разрешении на въезд и транзит. О результатах рассмотрения этих заявлений посольство пыталось ставить в известность не НКИД, а непосредственно заинтересованных лиц. Нарком иностранных дел СССР в письме от 19 марта 1938 г. поручил Я. 3. Сурицу переговорить об этом с министром иностранных дел и генеральным секретарем МИД Франции. «Нужно объяснить французам,— говорилось в письме,— что изменение порядка получения виз лишено всякого основания. Меньше всего можно при этом ссылаться на то, что французские консульства в прочих странах всегда требовали обязательной явки в консульство лиц, ходатайствующих о выдаче им виз. В других странах такой порядок является естественным, ибо речь идет о частных лицах. Что же касается советских граждан, следующих во Францию или через Францию, то в подавляющем большинстве это сотрудники советских государственных учреждений, выезжающие за границу по торговым делам, для размещения заказов и т. д. Совершенно естественно поэтому, чтобы визные вопросы направлялись через НКИД». И далее: «Обращаю Ваше внимание на необходимость урегулирования этого вопроса в самом скорейшем времени. Весьма важно, в частности, чтобы существовала возможность беспрепятственного и быстрого получения транзитных виз для рабочих, направляющихся в Испанию по приглашению испанского правительства».

В соответствии с этими указаниями полпред и советник полпредства неоднократно встречались с Бонне и Леже. В беседе с Бонне 31 августа 1938 г. Суриц представил список лиц, месяцами ожидающих виз, а также привел факты, когда по размещенным, но еще не выполненным заказам советские хозяйственники вынуждены устраивать деловые свидания с французскими промышленниками в соседних странах. «Бонне,— телеграфировал Суриц в НКИД в тот же день,— оправдывался, переложил вину на аппарат н дал твердое обещание немедленно распорядиться, чтобы все визы были выданы». Однако положение с выдачей виз существенно не изменилось,

M. M. Литвинов в письме в наркомат оборонной промышленности СССР от 1 декабря 1938 г. сообщил: «Французское посольство в Москве сознательно задерживает визы командируемым нами во Францию лицам. Мы по этому поводу неоднократно обращались во французское министерство иностранных дел,

говорили по этому поводу с французским послом, но до сих пор результатов не добились. Задержка происходит в порядке давления на СССР с целью добиться удовлетворения некоторых французских претензий». Далее в письме говорилось: «Я на днях лично говорил на эту тему с французским поверенным в делах, и он обещал пересмотреть свое отношение к визам».— 333, 457

⁹² Телеграммой от 16 июня 1938 г. временный поверенный в делах СССР в Великобритании передал в НКИД СССР врученный ему Плимутом текст компромиссного предложения по морскому контролю:

«I. Международный комитет признает важным обеспечить, чтобы ни одно судно, плавающее под флагом какого бы то ни было участвующего государства и не принявшее на борт наблюдателя в соответствии со схемой, не зашло необнаруженным в испанский порт, связанный с внешней торговлей, где имеются технические возможности для выгрузки военных машин, и без того, чтобы о таком факте не было доведено до сведения Международного комитета.

2. Поэтому, дабы обеспечить, чтобы эта цель была полностью достигнута, обязанностью администрации будет принятие всех мер в рамках настоящего плана, которые он сочтет подходящими, и в особенности принятие мер к тому, чтобы обеспечить постоянное наличие наблюдателей во всех испанских портах, где такие возможности (для выгрузки) имеются.

3. В шести из десяти главных испанских портах, где такие возможности имеются, поделенных поровну между обеими сторонами в Испании, администрация поставит постоянных наблюдателей.

4. Администрация будет составлять и сообщать членам Комитета ежедневные сводки с указанием движения (заход, уход, стоянка) неиспанских торговых судов в каждом испанском порту.

5. Далее Международный комитет соглашается на том, чтобы как можно скорее после истечения 30-дневного периода со дня введения в действие положений настоящего соглашения администрация представила отчет о том, как в целом действует улучшенная схема контроля, и в особенности под углом зрения целей Комитета, изложенных выше».

Далее в телеграмме говорилось: «В п. 2 имеются в виду наблюдатели, прибывающие на пароходах, которые будут постоянно меняться.

В п. 3 имеются в виду стационарные наблюдатели. Плимут мне сообщил, что им эта формула вручена Дирксену и Гранди, которые обещали немедленно запросить мнение их правительств. Плимут добавил, что, хотя он не Может пока говорить с уверенностью, поскольку Дирксен и Гранди не дали еще ответа, он все же полагает, что на этой формуле можно будет достигнуть соглашения, если Советское правительство ее примет. Плимут хотел было назначить заседание на 20-е, но по моей просьбе согласился созвать подкомитет 21-го утром. Желательно иметь ваши указания не позднее 20-гО^.— 338

⁹³ В упомянутой телеграмме полпредства от 18 июня 1938 г., в частности, сообщалось:

«У республиканской стороны имеется 7 важных портов (включая Минорку)- у Франко же таких портов имеется 19 (включая Мальорку и Марокко). При этом положении, если согласиться с п. 3 Плимута, у республиканской стороны постоянные наблюдатели будут в ³!? (или в ⁵/₇) всех важных портов, а у Франко только в ³Лэ (или в ⁵/i9) всех таких портов — очень большое несоответствие в пользу Франко. Поэтому, если бы даже в принципе согласиться с предложением Плимута, можно было бы предложить:

а) установить список важнейших портов у испанского правительства и Франко;

б) фиксировать, что к договоренному минимуму подобных портов, где будут постоянные наблюдатели (3 или 5), относится сторона с меньшим количеством важных портов (т. е. испанское правительство) и

в) установить, что у Франко количество портов с постоянными наблюдателями будет пропорционально выше.

Личные соображения Аскарате сводятся к тому, что:

I. Поскольку цель и обязанность Комитета заключаются в установлении наиболее эффективного морского контроля, нет основания принимать предло-

жение, дающее меньше гарантий, чем советское, разве только будет доказана полная невозможность практически осуществить последнее. До сих пор никто даже не пытался это доказать.

2. Если будет доказано, что советское предложение о наблюдателях во всех портах непрактично, необходимо будет тщательнее изучить вопрос об испанских портах, с тем чтобы выработать другое предложение, которое могло бы служить базой для дискуссии. Британское предложение не представляет собой такой базы.

3. Что касается фраз «порты, связанные с внешней торговлей» и «порты, где имеются технические возможности для выгрузки военных материалов», то Аскарате справедливо заметил, что охват наблюдателями только таких портов приведет к тому, что выгрузка будет перенесена в менее заметные порты, куда пароходы с наблюдателями не прибывают или, во всяком случае, прибывают чрезвычайно редко. Но это органический недостаток всякого предложения, кроме нашего, покрывающего все порты».— 339

•* 18 июня 1938 г. С. Г. Марченко телеграфировал в НКИД СССР: «Сегодня испанское правительство ответило согласием на предложение мятежников об обмене 20 наших моряков на 20 немецких граждан, арестованных по обвинению в шпионаже в республиканской Испании (предложение мятежников, выгодное немцам, было продиктовано, несомненно, последними). Так как переговоры закончены и технически обмен подготовлен, полагаю, что могу выехать в Москву 20-го или 21-го».