Развитие авторского права в Новое время

Новое российское авторское законодательство, вступившее в действие с 1 января 2008 г., стало итогом его исторического развития. Этот процесс характеризовался как преемственностью, так и новациями на основных этапах его модернизации.

Интересным периодом в эволюции правового регулирования авторских отношений является так называемый дореволюционный период, отмеченный его генезисом и оформлением. Анализ и оценка отечественных авторско-правовой догмы и законодательства особенно эффективен в контексте юридической компаративистики. Достойным для сравнения объектом в данном случае выступает французское авторское право аналогичного периода. Известно, что оно является одним из первых обособленно оформившихся в системах права европейских государств.

Уже в эпоху Великой французской революции, когда утверждались новые основы права, появилось понятие интеллектуальной собственности и были приняты первые декреты, определившие правовой статус авторских творческих произведений, закрепившие принципы их правовой охраны. Соответствующие юридические понятия, сложившиеся ранее во французском средневековом праве, были дополнены разработкой концепции исключительного вида собственности - интеллектуальной.

На предыдущих этапах развития авторских отношений они еще не были предметом правового регулирования во французском законодательстве и догме, что в равной мере относится, впрочем, и к современному тому времени российскому гражданскому праву. В то же время с появлением первых законов, регулировавших авторские отношения, во Франции распространилось представление об авторском праве как о частной привилегии, предоставляемой создателю произведения. Данная существенная мера изначально была прерогативой парламента в рамках его административных по тем временам полномочий, но вскоре стало делом короля.

Учреждение привилегии в литературной области появляется вскоре после начала книгопечатания: по мнению французского исследователя Патрика Таффоро, примеры можно найти с 1534 г., причем аналогичные ранее появившимся венецианским прецедентам.[1] Издатели, которые решались вкладывать крупные суммы в книгопечатание, хотели защитить себя от случаев контрафакции, а предоставление им привилегии в полной мере отвечало их интересам и этой необходимости.

Следует отметить, что появление института привилегий также обязано и средневековым традициям: любая новая деятельность требовала благословения господина, а в эпоху Нового времени государя (суверена). Предоставление привилегий позволило ему контролировать распространение творческих произведений.

Эффективность действия института привилегии сохранилась и в XVI в. во время протестантской реформы. Со времен Франсуа I предоставлению привилегии предшествовало "предварительное одобрение", т.е., по сути, цензура. Привилегии предоставлялись на определенный срок, который варьировался от 2 до 20 лет, и в последствии могли предоставляться на новый срок. В соответствии с ними были обеспечены право издателя или книгопечатника на использование произведения, а именно на его распространение, защита от распространения его контрафактных экземпляров, а также исключалась возможность изменять либо лишать произведение, например какого-либо его отрывка, без согласия издателя под угрозой уголовного наказания и конфискации неправомерно измененных экземпляров произведения. Кроме того, издатель, ставший обладателем такой привилегии, по меньшей мере, теоретически (поскольку часты были случаи тайных изданий, осуществлявшихся за границей) получал защиту от любой конкуренции в течение определенного времени.

Привилегия иногда приносила пользу и автору. Так, например, драматург Рабле получил личную привилегию, а драматург Ронсар уступил свою привилегию на восемь лет.[2]

Предоставляемые привилегии касались исключительных, имущественных авторских прав, в частности, права распространять экземпляры произведения; о личных неимущественных правах, именуемых в современном французском авторском праве моральными правами автора, речи не шло и не существовало защиты от плагиата, наоборот, многие авторы активно заимствовали чужие фрагменты и сюжеты, к примеру, этим славился Мольер.

На следующем этапе развития, в XVIII столетии авторское право Франции претерпело существенные изменения: вышеприведенный порядок стал предметом критики, тогда как заинтересованность в интеллектуальной деятельности человека возросла. Кроме того, получили распространение факты нерегламентированного возобновления привилегий. В свою очередь авторов не устраивало положение законодательства о случаях становления произведений достоянием общественности. Все больше укреплялась идея, отражавшая одновременно настроение авторов и издателей, которым первые уступали свои права. А именно, общественное мнение того времени исходило из постулата: из всех видов собственности интеллектуальная собственность автора на его произведение является наиболее справедливой и священной. Вопросы взаимоотношений в области авторских прав стали решаться на нормативно-правовом уровне, хотя круг охраняемых объектов был узок, в частности не была обеспечена охрана правам авторов художественных произведений.

Законодательство революционного периода уже в большей мере отвечало общественным настроениям, подчиняясь двум новым задачам радикального обновления права в целом и авторского в частности. Они, по сути сводились к тому, что во-первых, идея свободы несовместима с режимом предварительного разрешения. С другой стороны, побеждала и идея унификации законодательства вместо не отвечавшего требованиям времени института привилегий, связанного с сословным делением общества.

Начиная с 1791 г. об интеллектуальной собственности стали заявлять во всеуслышание. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь собственность провозглашалась как "священная и неприкосновенная" уже в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. Следует отметить, что в данный период право интеллектуальной собственности понималось в контексте права собственности как такового.[3] В узком смысле интеллектуальная собственность понималась как "самая святая, самая законная, самая неоспоримая и самая личная собственность", "преумножение которой не может нанести ущерба ни республиканскому равенству, ни свободе". Решения Национальной ассамблеи 4 августа 1789 г. были нацелены покончить разом со всеми привилегиями, но на практике в области книжного дела привилегии предоставлялись по меньшей мере до конца февраля 1790 г. Впоследствии вопрос был урегулирован решениями Учредительного собрания, а затем Национального республиканского Конвента.[4] Было принято три основополагающих нормативно-правовых акта (а именно, декрета в соответствии с терминологией той эпохи) в области интеллектуальной собственности: Декрет 1791 г. о патентах на изобретения; Декрет 1791 г. о праве публичного представления театральных произведений и Декрет 1793 г. о праве воспроизведения произведений литературы и искусства, в котором был выделен такой объект авторского права, как произведения искусства. Первый из указанных законов касался промышленных объектов интеллектуальной собственности, второй - драматических произведений.

Декрет 1790 г. о патентах на изобретения копировал соответствующее законодательство, принятое ранее в Англии, новацией которого было признание произведения собственностью его автора. Изобретатель получал патент на изобретение без предварительной экспертизы, но на возмездном основании.

В отношении драматических произведений действовал Декрет 1791 г. о праве публичного представления театральных произведений, разработанный Шапелье (участвовавшим в установлении запрета объединения в экономической области). Этим актом провозглашалась свобода создания театров.

Следует отметить, что эти декреты не регулировали авторских отношений по поводу литературных произведений, а необходимость в обеспечении их охраны существовала. Как следствие, по предложению Де Локаналя Конвент принял еще один Декрет 1793 г., который расширил круг охраняемых объектов, включив в него все рукописные произведения всех жанров, музыкальные произведения и впервые живопись, графику и гравюру. В соответствии с ним исключительное право предоставлялось авторам, которое они могли передавать полностью или позволять частичное использование произведения. При этом исключительные права автора действовали в течение жизни автора и переходили к его наследникам на десятилетний срок после смерти автора. Единственным условием отныне стало хранение (депонирование) экземпляров произведений в общественных библиотеках. Требование депонирования произведения оставалось во французском авторском законодательстве и далее. При этом устанавливалась уголовная ответственность за нарушение авторских прав в форме конфискации контрафактных экземпляров и гражданско-правовая - в виде возмещения ущерба. Уголовный кодекс 1810 г. (Code penal) Франции содержал такой вид преступного деяния, как контрафакция.[5]

Постепенное развитие института авторского права в положениях французского законодательства в XVIII в. одновременно сопровождалось научным осмыслением основ авторского права, а именно его юридической природы, его места в общей системе права, оснований, объекта и содержания данного права. Эта же тенденция была свойственна и российской юриспруденции аналогичного этапа становления авторского права. Основная масса французских теорий касалась прежде всего литературной собственности, среди которых можно выделить две основные. Согласно первой из них так называемые умственные произведения: произведения литературы, науки, искусства рассматривались как вид собственности, а в свою очередь авторские права как разновидность вещных прав. Будучи результатами труда автора, они представляли ценность, прежде всего, своим "внутренним, умственным" содержанием, а не столько их материальной формой как вещи, участвовавшей в гражданском обороте. Для придания значимости "незримой бестелесности" данного вида собственности сторонники этой концепции провозгласили ее священной и неприкосновенной, заслуживающей признания и уважения, по отношению к которой материальная собственность играла служебную роль. В связи с этим требовалась законодательная регламентация авторских отношений, введение института литературной собственности с применением к нему всех общих принципов собственности: бессрочности, безусловности, неограниченности. Именно эта теория доминировала во Франции в конце XVIII в., так как отвечала революционным представлениям о правах личности, о необходимости отмены издательских привилегий; таким образом, исключительное право, основанное на естественных правах личности, принадлежало автору, бесспорно, будучи продуктом его ума.

Под влиянием этой теории авторскому праву на литературные произведения впервые в истории юриспруденции было присвоено наименование "литературная собственность" (Декрет 1793 г.).

В отношении произведений художников и художников-графиков (картин и рисунков) Декретом 1793 г. их авторам было предоставлено исключительное право "продавать, передавать для продажи, распространять свои произведения на территории республики, а также уступать полностью или частично право собственности на них"*(15).[6]

Эти нормативные акты отражали главные правовые идеи Революции - свобода и равенство личности. В основу законодательства в сфере патентов и авторских прав было заложено положение о том, что авторское право признавалось за автором априори без соблюдения каких-либо формальностей, а патенты предоставлялись Администрацией на основании личного заявления изобретателя. Споры по поводу авторских прав рассматривались в судебном порядке.

Принятое в ту эпоху законодательство в области авторских прав, регулировавшее вопросы литературной, научной и художественной собственности, сохраняло действие во Франции с незначительными изменениями вплоть до 1957 г.

До середины XIX в. во французском праве доминировала теория умственной собственности в ее измененном законодательством варианте. Как уже ранее упоминалось, этот вид собственности ограничивался сроком действия исключительных прав (изначально десятилетний срок в Декрете 1793 г.). Впоследствии сроки действия авторских прав были продлены до 20 лет после смерти автора (Декрет от 5 февраля 1810 г.), далее до 50 лет (Закон от 14 июля 1866 г.). Законодательное неприменение теории умственной собственности в том виде, в котором данная концепция была разработана в доктрине, привело со временем к тому, что от нее впоследствии постепенно отказались законодатели как Франции, так и России, оставив лишь используемые ею термины. Вместе с тем в середине XIX в. продолжались исследования в этой области. Так, французский экономист Лабуле в своей работе "Etude sur la propriete litteraire en France et en Angleterre au XVIII siecle" 1858 г. сравнивал автора с земледельцем, а права на произведение с плодами земли, на которой работали, само же приобретение авторского права - с одним из способов овладения вещью, оккупацией.

Тогда же французская правовая доктрина открыла новое понятие, которое не было ранее установлено революционными законодателями - "моральное право автора"; оно впоследствии было использовано в Законе от 11 марта 1957 г., затем в Законе от 1 июля 1992 г. Благодаря этим актам результаты интеллектуальной деятельности, все интеллектуальные творения были признаны объектами собственности: следовательно, идеи XVI столетия, воплощенные в XVIII в., значительно обогатились в XIX в. Французское законодательство рассматриваемого периода шло по пути обновления норм, касавшихся объектов интеллектуальной собственности, и в то же время сохраняло следование традициям, сложившимся в предыдущих актах.

В России становление авторского права началось несколько позже по сравнению с французским авторским правом: первые нормативно-правовые акты, регулирующие правоотношения по поводу художественных, литературных и других произведений искусства, появились лишь во второй четверти XIX в. До этого времени (до конца XVIII в.) действовала государственная монополия на издательское дело, в 1771 г. открылась в разрешительном порядке первая частная типография. Одновременно с этим был принят Указ 1771 г., который ввел цензуру на иностранную литературу.[7] Очевидно, что цензурное законодательство оказывало значительное влияние на становление и развитие положений, касающихся прав авторов и издателей. Доминирующее положение государства в издательской сфере сохранялось до середины XIX в.[8]

Отличительной особенностью российского авторского права в период его становления являлось то, что отношения авторов, например с издателями, не регулировались законодательством, в частности, вопрос о вознаграждении автору (его заменяли награды и подарки). Привилегии, такие как издание произведения, получали издатели (казенные учреждения, научные общества и др.), а не авторы, тогда как во Франции предпочтение в обладании привилегией отдавалось автору. Также отсутствовала проверка на наличие права у издателей на публикацию произведения. И лишь участившиеся случаи мошенничества с умышленным обманом читателей по поводу авторства отдельных литературных произведений привели к тому, что в 1816 г. Министерство народного просвещения распорядилось, чтобы рукописи на цензуру предоставлялись с доказательствами прав издателя на напечатание рукописного произведения: таким образом, наметилась связь между правами автора и правом издателя.

Далее в Цензурный устав от 22 апреля 1828 г. была включена глава "О сочинителях и издателях книг", дополненная Положением о правах сочинителей как приложением к Цензурному уставу. Сочинитель (переводчик) был наделен исключительным правом пользоваться в течение жизни изданием либо продавать его как благоприобретенное имущество. Срок действия авторского права составлял 25 лет со дня смерти автора, а затем произведение приобретало статус публичной собственности. При этом приоритетно было соблюдение цензурных правил, так как нарушение их вело к лишению всех прав на творческий результат. Авторское право на литературные произведения получило дальнейшее развитие в Положении 1830 г., в котором права авторов произведений литературы были признаны их правом собственности и срок действия прав составил 35 лет после смерти автора.

С середины XIX в. увеличился круг охраняемых объектов за счет музыкальных и художественных произведений, а к 1848 г. было признано право собственности авторов на них. 1 января 1846 г. Положением о собственности художественной были дополнены правила о сочинениях (содержащиеся до 1857 г. в Цензурном Уставе). И в 1875 г. срок охраны авторского права был продлен до 50 лет.

В 1887 г. наметилось отделение авторского законодательства от цензурного, в частности, постановления об авторском праве были перемещены в Законы Гражданские в приложение к ст. 420 (т. X, ч. 1 Свода законов Российской Империи) и остались там до 1900 г. В них речь шла о праве собственности на художественные результаты творчества, а именно о праве художественной собственности.

Анализ развития авторского права в России до конца XIX в. позволяет сделать вывод о том, что отдельные положения, регулировавшие авторские правоотношения, системно не согласованные и зачастую не обеспеченные механизмами применения, не гарантировали эффективной защиты авторских прав. Очевидной стала необходимость в разработке и принятии нового специального законодательства. Поэтому в 1897 г. Государственный Совет принял решение подготовить новый закон об авторском праве, который был утвержден только 20 марта 1911 г. К этому времени российское законодательство требовало изменений и модернизации, так как действовавшие постановления не соответствовали "современным потребностям и понятиям о справедливости" в условиях "недостаточного ограждения прав и интересов авторов во всех областях духовного творчества, вследствие чего было принято Положение об авторском праве (закон 20 марта 1911 г.), в котором художественные произведения (в современном российском законодательстве именуемые произведениями изобразительного искусства) были выделены в самостоятельную группу объектов, на которые распространялось авторское право, равно как и фотографические произведения, указанные в отдельном пункте ст. 1 (695). Их авторам было предоставлено исключительное право всеми возможными способами воспроизводить, опубликовывать и распространять его так же, как это сделано в части четвертой ГК РФ. Причем авторское право распространялось на произведения как российских, так и иностранных подданных (ст. 1 (695)), и признавалось в отношении произведений, не только появившихся в свете в России и за границей, но и необнародованных (ст. 4 (695)) (как и в части четвертой ГК РФ, действие которой распространяется на обнародованные и необнародованные произведения). Помимо этого Закон от 20 марта 1911 г. содержал правила наследования авторских прав, в том числе и на произведения изобразительного искусства.

Став важной вехой на пути сближения российской системы обеспечения и защиты авторских прав с положениями Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 г., Закон 1911 г., несомненно, был достижением юридической теоретической мысли и законодательной практики в области регулирования авторских правоотношений, ряд положений которого восприняты и современным российским законодательством.