ЧУВСТВА—ЧУДО

марксизм вскрыл происхождение и генезис политико-юридич. форм и обществ, идей. Во-вторых, материа­листам, социология выдвинула объективный критерий для различения существенного и второстепенного в обществ, явлениях, положив конец субъективизму в оценке историч. событий. В-третьих, выделение про­изводств, отношений в качестве определяющих дало твердое основание для понимания обществ, развития как естеств.-историч. процесса смены обществ, фор­маций.

Ленин выступил против попытки Михайловского трактовать марксистскую социологию как «экономил, материализм», показав, что именно марксизм впервые исследовал общество в единстве всех его сторон. Ленин подчеркнул, что только историч. детерминизм позво­ляет выяснить действит. роль личности в истории и покончить с метафизич. противопоставлением, во-пер­вых, сознательной и целеустремленной деятельности— историч. необходимости, во-вторых — «героев» — «толпе». Вскрывая строгую закономерность человеч. поступков, идея детерминизма не только не умаляет роли разума и свободной воли человека, но впервые делает возможным правильно оценить их, исходя из анализа тех конкретных объективных обстоятельств, в к-рых вынужден действовать человек. С другой сто­роны, «...идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории: история вся сла­гается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей. Действительный вопрос, возникающий при оценке общественной деятельности личности, состоит в том, при каких условиях этой дея­тельности обеспечен успех?» (там же, с. 142).

Исходя из анализа тенденций социального развития и расстановки классовых сил в России конца 19 в., Ленин пришел к выводу о руководящей роли проле­тариата в надвигающейся бурж.-демократич. револю­ции и крестьянстве как его союзнике.

Борьба Ленина с идеологией народничества имела большое практич. значение. Научно обоснованная Ле­ниным программа действий рус. с.-д-тии выдвигала задачу соединения рабочего движения с науч. социа­лизмом, создания революц. марксистской партии, объ­единения всех демократия, сил во главе с пролетариа­том для свержения абсолютизма. Все эти идеи полу­чили дальнейшее развитие в последующих трудах Ленина.

Книга Ленина продолжает служить делу пропа­ганды марксистской теории. Отд. изданиями она выхо­дила 86 раз на языках народов СССР общим тиражом 4580,9 тыс. экз.; выпущено 17 изданий на иностр. языках (данные на 1969).

Лит.: Волин В., Из истории появления работы В. И. Ленина «Что такое „друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?», [М.], 1944; Калинин М. И., О работе Ленина «Что такое „друзья народа" и как они вою­ют против социал-демократов?», [М.], 1946; Троянов­ский А., О произв. В. И. Ленина «Что такое „друзья на­рода" и как они воюют против социал-демократов?», Л., 1958; Ч а г и н Б. Л., Из истории борьбы В. И. Ленина за развитие марксистской философии, М., 1960; История Коммунистам, партии Советского Союза, т. 1, М., 1964; М р а ч к о в-с к а я И. М., О содержании второго выпуска работы В. И. Ле­нина «Что такое „друзья народа" и как они воюют против со­циал-демократов?», М., 1965; Куликов Е. С, О кн. В. И. Ленина «Что такое „друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?», М., 1966. Н. Парижская. Москва.

ЧУВСТВА — см. Эмоции.

ЧУВСТВЕННОЕ ПОЗНАНИЕ — см. Теория по­знания.

ЧУДО — в мировоззрении теизма снятие волей всемогущего бога-творца положенных этой же волей законов природы, зримо выявляющее для человека стоящий за мпром вещей божеств, произвол.

Теистич. концепция Ч. как победы божеств, воли над природой и «естеством» требует как предпосылки общего представления о «чине естества», о природном

законе. Для первобытного человека идея естеств. не­обходимости еще неизвестна. Ч. определяется здесь не как сверхъестественное в противоположность естест­венному, а просто как необычное в противоположность обычному. Согласно первобытному представлению, к-рое и позднее продолжает жить в язычестве, в магии и на низших уровнях бытовой религиозности (даже в теистич. религиях),Ч.— это событие, нарушающее при­вычный ход вещей, но вполне посюстороннее и могу­щее быть произвольно вызванным (а не вымоленным у трансцендентных инстанций) при помощи магич. тех­ники. Первоначально Ч. есть то, чему можно «чудить­ся», т. е. удивляться, будь-то дерево необычной вели­чины, камень необычной формы, нерегулярное космич. событие вроде затмения солнца или луны, сверхобыч­ное достижение человеч. мастерства и т. п. Греч. т>а6иа или ■стайиаотол», лат. miraculuni и соответству­ющие ему производные в романских языках, нем. Wunder, рус. «Ч.» и «диво» и т. п. означают «достойное удивления», греч. Файи-а — «достойное, чтобы на него смотрели».

Совершенно иной смысл имеет древнеевр. 'wt, выра­жающее идею Ч. как знака, «знамения», содержат, воз­вещения, обращенного к человеку (ср. в греч. и лат. лексике Нового завета слова огцаетог и signum в кон­текстах типа: «Иисус совершил множество знамений»). Ч., понятое как «знамение», входит в состав идеи от­кровения и отделяется непереступаемой гранью от любого необычного природного процесса. И открове­ние, п Ч. суть, ст. зр. теизма, прорывы из сверхъесте­ственного в естественное, из мира благодати в мир природы. Свершителем такого Ч. может быть только бог. Если ветхозаветный пророк или христ. «тавма-тург» («чудотворец») вызывает к бытию Ч., то он, в отличие от шамана или мага, делает это «не от себя», «не своей силой», а в самоотдаче богу, в «послушании». Способность творить Ч. есть для теизма (в отличие, напр., от сублимированного магизма йоги) свободный «дар» (греч. %асло\\а) бога; поэтому личность теистич. «чудотворца», к-рый лишь позволяет Ч. твориться че­рез себя, почти безразлична (важен только акт лич­ностного согласия быть пассивным орудием бога): в православном жптип Феодора Эдесского рассказывает­ся о Ч., произошедшем по молитве блудницы (см. «Памятники др. письменности и иск-ва», т. 59, СПБ, 1885, с. 143—47). С др. стороны, если за Сатаной и его посланцами (магами, лжепророками, антихри­стом) признается способность переступать в своих действиях пределы природного, то эта способность расценивается как лживая подделка исходящего от бога чудотворства. Поскольку Ч. есть для теизма символич. форма откровения, любое сверхъестеств. действие, не несущее такого смысла, должно быть понято как пустое лже-Ч., шелуха без своего зер­на, и в этом смысле не только Ч.— критерий откро­вения, но и откровение — критерий Ч. Не «дока­зывая» истинность откровения, а лишь «удостоверяя» его, как жест удостоверяет слова, Ч. предполагает подтверждаемую им веру уже наличной (Еванг. от Матф., 13, 58; Еванг. от Луки, 16, 31).

Символич. форма Ч. получает в теизме свой смысл в контексте общего парадокса библейской веры — парадокса личного абсолюта. Все Ч. Ветхого и Но­вого заветов расположены вокруг центр. Ч., к-рое в них символически конкретизируется,— вмешатель­ства бесконечного и безусловного в конечное и случай­ное, схождения вечного в исторически единократное. Важно не то, что воды Красного моря расступились, по Библии, перед евр. народом (Кн. Исхода, гл. 14), а то, что сам «бог богов», «от века сущий», сделал дело группы людей собств. делом; не то, что Иисус родился от девств, матери или исцелял больных, а то, что в его человеч. конечной и уязвимой плоти «обитала вся пол-