Кодексы и их противники 17 страница

В одном из исследований каждый из испытуемых должен был описать черты своей личности и указать ведущие при­нципы жизни. Ответы были сопоставлены с оценками груп­пы судей, которые хорошо знали каждого испытуемого, и тут обнаружились удивительные расхождения. Люди не со­знавали многие свои недостатки, которые, однако, были на­столько очевидны, что среди судей существовала высокая степень согласия. Обычно испытуемые утверждали, что они обладают чертами, совершенно противоположными тем, которые бросались в глаза наблюдателям. Человек, после­довательно характеризуемый близко знавшими его людьми как «неискренний», утверждал, что он очень искренний. Ка­кая-нибудь нежелательная черта могла совершенно выпасть из самохарактеристики. В некоторых случаях человек мог осознавать поведение, наблюдаемое другими, но описывал его таким образом, что оно выступало в ином свете; напри­мер человек, определяемый как «агрессивный», отмечал, что он не позволяет другим людям себя запугивать. Другая об­щая тенденция заключалась в использовании эвфемизмов: человек, обычно оцениваемый как «беспутный», обозначал себя как «увлекающийся». Обнаружилось также изменение порядка важности различных качеств: то, что рассматрива­лось другими как характерное, в глазах субъекта выглядело как нечто незначительное. Статистический анализ оценок на­блюдателей и самооценок по ведущим принципам жизни показал резкие контрасты: по «искренности» коэффициент корреляции был — 0,58 п. Это подтверждает мысль, что за­явления о своих руководящих принципах часто представля­ют собой реакции на Я-концепцию, принять которую чело­век не может.

Другим общим защитным механизмом является проеци­рование, смещение границ между собственной Я-концепцией и другими персонификациями. Это понятие используется психиатрами, когда человек переносит свои собственные не­желательные черты или мотивы на других людей. Напри­мер, раздраженный человек подавляет свои человеконена­вистнические импульсы и заявляет, что противник хочет его убить. Проецирование есть форма принятия роли, при ко­торой происходит избирательное приписывание другим тех черт, которые человек не может признать в себе самом, при­чем предусматривает оправдание собственных защитных мер и агрессивности на этой основе. Салливен объяснял формирование параноидального расстройства так: все, что человек презирает в себе самом — особенно агрессивные тенденции, которые ему трудно контролировать, — выде­ляется в отдельную персонификацию — «не-Я». Эта пер­сонификация становится затем объектом сильной ненавис­ти. Поскольку впоследствии она переносится на реальных людей, человек становится запуганным, ибо он считает себя окруженным людьми, которым присущи все самые от­вратительные склонности. Не удивительно, следователь­но, что он боится преследований и начинает подозревать каждого.

Чтобы проверить, действительно ли черты, считающи­еся предосудительными, проецируются на других людей, Сирс просил каждого из членов трех дружественных се­мейств охарактеризовать самого себя и каждого другого по степени скупости, упрямства и распущенности. Выяс­нилось, что некоторые не замечали за собой этих черт, хотя для других эти их качества были очевидны. Такие «непро­ницательные» люди были склонны утверждать, что имен­но отсутствие этих черт более всего отличает их от других опрошенных. Коэффициенты корреляции, к сожалению, оказались невысоки, однако они были устойчивы. Это ис­следование в какой-то мере подкрепило утверждения пси­хоаналитиков о том, что люди, не способные понять свои собственные недостатки, склонны приписывать их окру­жающим.

Использование различных защитных механизмов облег­чается благодаря способности людей к рационализации: не­лепые или неуместные поступки истолковываются так, чтобы они казались пристойными. При изучении растратчиков Кресси обнаружил, что они определяют свой поступок как форму «одалживания». Особый словарь мотивов позволяет им рас­сматривать себя в приемлемом свете, несмотря на тот факт, что их действия совершенно беззаконны. Другой исследова­тель, Торренс, просил студентов, сдававших вступительные экзамены, оценить свои собственные способности и нашел, что 62% из тех, кто принадлежал к низшей четверти класса, утверждали, что принадлежат к высшей четверти. Когда их спрашивали впоследствии, почему же они так плохо сдали экзамены, 75% сказали, что они «нервничали», и 90% заяви­ли, что у них болела голова. Рационализируя, люди способ­ны создавать сложные интеллектуальные системы, оправды­вающие их поведение.

Некоторые философские и религиозные космологические схемы, которые могут рассматриваться как большое благо для человечества, иногда создавались людьми, мучительно ищу­щими решения личных проблем. Пациенты психиатрических клиник тоже иногда выдвигают свои концепции Вселенной, центром которой нередко оказываются они сами, и огорча­ются, что люди не могут понять их важности. Для тех, кто строит такие концептуальные схемы, очень характерно, что они — в отличие от ученых — не обращают никакого внима­ния на противоречащие их представлениям факты. Человек науки откажется даже от самой любимой своей теории, если она не выдерживает эмпирической проверки, но тот, кто ис­пользует свои интеллектуальные изобретения для оправдания собственного образа жизни, попытается объяснить негатив­ные данные или категорически откажется обсуждать факты, на которые ссылается оппонент.

Уровень собственного достоинства человека определяется не тем, что он заявляет публично, и не тем, что он искренне думает о себе самом, но тем, как он постоянно действует по отношению к самому себе. Если человек особенно чувстви­телен к невниманию, если он отчаянно избегает ситуаций, в которых могут обнаружиться его слабости, если он так пре­дается мечтам, что ухудшается его дееспособность, есть ос­нования заключить, что он серьезно в себе не уверен. И на­против, существуют критерии, позволяющие судить о доста­точном уровне собственного достоинства, даже если человек кажется очень скромным: он руководствуется своими со­бственными стандартами, стараясь в то же время не оскорб­лять окружающих; он не очень разочаровывается, когда дру­гие с ним не согласны; он не ищет оправданий и не занима­ется самобичеванием, если терпит неудачу; он обращается с другими людьми уважительно и как с равными, независимо от их социального статуса; он не сомневается в своей спо­собности помочь окружающим и старается это делать; он не предполагает, что другие будут его автоматически отвергать, он не робок, не чрезмерно застенчив; он не отвергает похва­лы, которую явно заслуживает. Такой человек подходит к самому себе, предполагая, что он заслуживает понимания и уважения.

Уже давно подозревали, что те, кто очень самодоволен и властен, лишь компенсируют укоренившееся чувство не­полноценности. Если человек говорит весьма уверенно, но избегает ситуаций, где его способности могут быть беспри­страстно проверены, то каждый начнет в нем сомневаться. Сознательная самооценка оказывается лишь защитной бро­ней, способом помешать взглянуть на себя слишком вни­мательно.

Была выдвинута гипотеза, что негибкость и недостаток проницательности в отношении самого себя непосредствен­но связаны с низким уровнем собственного достоинства. Когда человек не может принимать самого себя таким, ка­ков он есть на самом деле, основные усилия направляются скорее на самозащиту, чем на самопознание. Иногда, со­гласно Фрейду, на это требуется столько сил, что их уже не хватает на какие-либо конструктивные действия.

Е.В. Харитонова. Нейролингвистическое программирование как метод анализа и проектирования латентного содержания текстов.*

Введение

Нейролингвистическое программирование (НЛП) относится к наиболее эффективным методам психологического воздействия, ра­ботающим с подсознанием.

Вся информация в представлении НЛП разделяется на информа­цию высокой точности (ИВТ), которая приводит к точному, одно­значному пониманию сообщения, и информацию низкой точности (ИНТ), которая не вызывает однозначных образов и ассоциаций у воспринимающих ее людей. Она запутывает, «напускает туман» и вво­дит человека в управляемое, фактически — гипнотическое состояние.

Информация высокой точности передается так называемым мета-модельным языком, а информация низкой точности — милтон-модельным языком (по имени автора методики Милтона Эриксона, придумавшего эриксоновский гипноз).

Милтон-модель — это способ употребления языка с целью наве­дения и поддержания трансового состояния, в котором человек обра­щен к своему бессознательному. При этом устанавливается связь меж­ду говорящим и слушающим, или между текстом и читающим этот текст. Происходит непосредственное воздействие на подсознание «клиента», минуя сознательный контроль.

Мета-модель позволяет ясно воспринимать информацию. А если что-то неясно, то в мета-модели можно попросить говорящего выразиться более конкретно, если информация была упущена, искажена или обобщена.

Милтон-модель, наоборот, представляет собой способ построе­ния предложений, изобилующих упущениями, искажениями или обобщениями. Слушатель вынужден активно искать смысл услышан­ного, и в этот момент ему можно навязать нужное содержание или направление мысли. Эти упущения, искажения и обобщения произ­водятся при помощи специальных речевых приемов.

Обе эти модели имеют право на существование и используются в зависимости от целей, задач и специфики аудитории. Если необходи­мо обеспечить точное и правильное понимание, используется мета-модель. Если ставится задача запрограммировать адресата на нужные действия — используется милтон-модель.

Когнитивные стратегии в НЛП

Принято использовать несколько речевых стратегий, повышаю­щих эффективность речи. Их называют «когнитивными стратегиями». Это:

обобщение, приведение примера, поправка, усиление, уступка, повтор, контраст, смягчение.

Рассмотрим их суть.

1. Обобщение

Демонстрация общего характера приводимой информации. Под­черкивание того факта, что приводимая информация носит не слу­чайный характер, а имеет тенденцию стать закономерностью.

Например:

• Это постоянно случается с НН.

• Вечно эти русские...

• «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

• Они всегда говорят правду.

• Он никогда не говорит прямо.

• Это случается на каждом шагу.

• Вообще, это постоянная история.

• Он всегда заболевает, когда надо принимать важное решение

• Мы часто говорим... слышим... требуем... обещаем... видим... чув­ствуем...

Эта стратегия применяется, если нужно либо «заклеймить» кого-либо, либо дискредитировать информацию, показав ее рядовой, обы­денный характер.

2. Приведение примера

Применяется для доказательства истинности информации и по­вышения доверия к ней.

Например:

• Например, такой же всплеск преступности был в Америке 30-х годов, когда у них был период раздела собственности и перво­начального накопления капитала.

• К примеру, в 1913 году в год в России появлялось на свет... де­тей, а в 1990 —...

• Например, вместо торгового комплекса на Манежной площади можно было построить 100 школ (пример из выступления кан­дидата в депутаты перед агитаторами избирательного округа). («Знаете, сколько денег зарыл Лужков на Манежной площади? — 100 школ!»).

3. Поправка

Надо очень хорошо знать факты, владеть материалом, чтобы при удобном случае поправить кого-то или чье-то сообщение. Можно по­ставить под сомнение компетентность «врага», его грамотность, куль­туру. А себя поставить в выигрышное положение.

Например:

• Если быть точным, то не в 1997, а в 1989, и не Ельцин, а Гор­бачев.

• Если уж на то пошло, то не 25, а 40 %.

• Это сказал не Чехов, а Тургенев.

4. Усиление

Привлечение внимания слушателей к нужной части информации. Прием целесообразен при эмоциональной атаке. При этом выделяе­мая часть информации должна «затмить» все остальное.

Например:

• Обратите внимание: это он тогда призывал «раздавить гадину».

• Заметьте, уже год назад я предупреждал Вас об этом.

• И, заметьте, именно поэтому (именно тогда) он подал в от­ставку.

• Обратите внимание: это тот самый человек, который меняет уже третью партию.

• Посмотрите: что он говорил тогда и что он говорит сейчас.

• Посмотрите, что они пишут (вдумайтесь).

5. Уступки

Демонстрация «слабостей», готовности идти на компромисс (по неосновным пунктам). Используется в двух случаях: а) чтобы канди­дат не выглядел таким уж безупречным — подставляют его несуще­ственный недостаток, чтобы этого не сделали «враги»; б) реверанс перед решительным наступлением.

Например:

• Конечно, и я не безгрешен (Он не безгрешен).

• Он слишком интеллигентен, слишком деликатен. «Отличник» во всем.

• Конечно, у него есть существенный недостаток — он родился и вырос на Арбате.

• Здесь я немного погорячился (а дальше: не могу спокойно смот­реть, что они делают... как грабят нашу Родину... что они сдела­ли с нашими детьми).

• Я готов пойти на переговоры. Но только в том случае, если...

• Извините. Не надо было так резко говорить о его преступлениях (у людей сразу мысль: «надо!»).

6. Повтор

Повтор выполняет такие же функции, как и усиление. Использу­ется для особой убедительности, несомненности речи.

Например:

• Повторяю еще раз — Россия должна быть единой и неделимой.

• Повторяю еще раз: «Карфаген должен быть разрушен!»

• Повторяю: нет и еще раз нет!

• Повторяю: этого не будет!

7. Контраст

Используется для противопоставления, подчеркивания различий или противоположности. В политике это четкое разделение на «своих» и «чужих», «мы» и «они», «наши» и «не наши». При этом основания могут быть самые разные: белые—красные, коммунисты—демократы, славяне—не славяне, Запад—Восток, бедные—богатые, черные—бе­лые, русские—нерусские, христиане—мусульмане, арабы—евреи и пр.

В предвыборной агитации желательно, чтобы сначала произошло «слияние», объединение кандидата и избирателей («Я» лидера с «МЫ» избирателей), а уже потом противопоставление «НАМ» — «ИХ».

Например:

• У них — заводы, фабрики, земля, власть, деньги. У нас нет ни­чего. Нам нечего терять, кроме своих цепей.

• Я, как и вы, вышел из самых низов. А у них все было с детства.

• Они воруют. Мы работаем. Они правят. Мы работаем.

• Для них Россия — «эта страна». Для нас — «наша страна».

8. Смягчение

Эта стратегия позволяет выглядеть великодушным и благородным.

Разряжает обстановку, снимает напряжение.

Например:

• Ну, ладно, не будем обвинять во всех грехах Иван Иваныча.

• Давайте оставим в покое его личную жизнь.

• Ну, ошибся, ну, с кем не бывает.

• Они, конечно, много ошибок сделали, но не надо забывать, что они были первыми.

• Не ошибается тот, кто ничего не делает.

• Кто без греха пусть первым бросит в него камень.

Сравнение двух речевых моделей

Сравним, как работают с информацией в мета-модели языка (точной и ясной) и в милтон-модели (нарочно неоднозначной и за­путанной).

1. По поводу участников каких-либо действий.

МЕТА-МОДЕЛЬ. Дается четкое и ясное указание, кто это сделал, сказал или принял решение.

Например:

• Ответственность за теракт взяла на себя организация...

• Я принял решение отступать.

• В настоящее время есть только один политик, способный спас­ти Россию, — генерал Н.

• Петров виноват в гибели солдат.

• 25 общественных организаций поддержали кандидата. И т.д.

МИЛТОН-МОДЕЛЬ. Используется введение неопределенности. Происходит размывание ответственности — оказывается, никто не виноват, никто ни за что не отвечает, спросить не с кого. Переоцени­вается опасность и могущество — как «разлитое зло».

Например (в скобках указано, как в споре или разговоре бороться с милтон-моделью языка):

• Были введены войска в Афганистан. (Кем?)

• Исламские фундаменталисты. (Кто такие?)

• Федералы (Кто это вообще такие?)

• Было принято решение не поддерживать сербов. (Кем?)

• Принято решение выдвинуть Сидорова в депутаты. (Кем?)

• Я вам еще не то могу о нем рассказать. (Что именно?)

2. По поводу реальных предметов.

МЕТА-МОДЕЛЬ: Дается адекватное описание и называние пред­метов. Реальное объяснение целей. Стремление к наиболее точному пониманию.

Например:

• Я специально принес на встречу с вами это письмо, чтобы мы вместе решили, что делать дальше.

• Об этом я прочитал в 10 номере «Аргументов и фактов». Прочи­тайте, а потом обсудим.

МИЛТОН-МОДЕЛЬ: Введение неопределенности и неоднознач­ности («Ложная многозначительность...»). Затуманивание, сокрытие истинных намерений.

Например:

• Мне в руки попал некий документ, который может всех их уничтожить.

• Я владею информацией, которая тщательно скрывается. Вам бы тоже следовало это знать.

• Мне стало известно кое-что существенное.

• В вашем городе я увидел ужас что такое.

• Подождите, мы о них еще и не то узнаем.

• Я вам такое могу рассказать!

3. Применение метода опущения обстоятельств.

МЕТА-МОДЕЛЬ: приводится точное, однозначно понимаемое всеми сторонами указание условий выполнения действий. Четкий от­вет на вопросы — Кто? Что? Где? Когда? Как?

МИЛТОН-МОДЕЛЬ: Присутствует заведомое намеренное опуще­ние существенных характеристик события.

Например:

• Выдвинут депутатом. (Где? Кем? Когда? При каких обстоятель­ствах?)

• Прошел большой жизненный путь. (Какой именно?)

4. Количественное и длительное моделирование (проще говоря -указание на количество и на длительность события).

МЕТА-МОДЕЛЬ: Точное и однозначное указание количествен­ных и временных характеристик.

Например:

• Вы дважды потерпели поражение на выборах.

• За три года у власти вы не приняли ни одного закона об охране детства.

МИЛТОН-МОДЕЛЬ: Использование (в заявлениях, роликах и т.д.) обобщающих слов «все», «всегда», «каждый», «никто», «никогда». Например:

• Вы всегда терпели неудачи на выборах! (Всегда?)

• Он никогда прямо не отвечает на вопрос! (Никогда?)

• Вечно вы опаздываете! (Вечно?)

• Никто не видел его улыбающимся. (Никто?)

5. Использование слов, выражающих возможность и долженство­вание.

МЕТА-МОДЕЛЬ: Использование выражений типа «я не могу», «я могу», «я должен» обязательно с уточнениями причин.

Например:

• Я не могу этого сделать, пока я не у власти.

• Я могу принять этот закон, когда буду депутатом. МИЛТОН-МОДЕЛЬ: Использование выражений «можешь»,

«должен» без расшифровки причин и последствий. Например:

• Мы должны спасти Россию.

• Мы должны покончить с войной (безработицей).

• Я могу сделать это.

Считается, что именно такие фразы обладают наиболее сильным гипнотическим воздействием, т. к. либо вселяют уверенность в своих силах или силе Лидера, либо формируют чувство необходимости и неотвратимости (в некоторых обстоятельствах — безысходности).

Другие приемы НЛП

Наряду с противопоставлением двух речевых моделей, можно вы­делить и ряд других речевых приемов, которые делают говорящего «великим и ужасным» — мудрым и понимающим.

1. «Чтение мыслей» — использование высказываний, из которых следует, что вы все знаете о внутренних переживаниях «электората». Например:

• Эти слова, конечно, вызовут ваш интерес.

• Вас, конечно, волнует ваше будущее.

• Вы боитесь войны и преступников, вы боитесь нищеты и ста­рости.

• Вы не верите никому из власти, вы ненавидите чиновников и олигархов.

• Вы думаете, что от вас ничего не зависит.

• Вы думаете: «Все! Хватит! Не буду голосовать ни за кого!»

• Вы никому не верите и надеетесь только на себя.

2. «Подстройка» или настройка на внутренний мир другого чело­века (или аудитории).

Этот прием состоит в описании человеку его текущего сенсорно­го опыта: того, что он обязательно должен видеть, слышать или чув­ствовать в данный момент. Первое правило — это описание должно быть достаточно неясным, чтобы каждый человек мог подобрать для него соответствующее значение. Второе правило — обеспечить плав­ные переходы между предложениями с помощью слов-связок типа «в то время как», «по мере того как», союза «и». Устную речь можно уси­лить соответствующим голосом и интонациями. И обратите внимание на чисто НЛП-шный прием инверсии времени с настоящего на буду­щее в конце. В этом суть гипнотического воздействия.

Например:

• В то время как вы видите меня на этой трибуне, и слышите мой голос, и вы чувствуете теплую ткань кресла, и ощущаете запах свежей краски, в то время как с улицы доносятся детские голо­са, и как ваши ноги упираются в пол, и вам начинают стано­виться интересными некоторые вещи, о которых я вам говорю, и чем наше движение отличается от всех прочих, и что мы сде­лаем, что победа будет за нами.

3. «Причинно-следственное моделирование» — объединение по причинно-следственным связям явлений, которые на самом деле не связаны друг с другом. Это создает впечатление большой осведомлен­ности и могущества говорящего. Мягкая форма установления причинно-следственных связей — это ПЕРЕХОДЫ («и», «так как», «когда», «в то время как», «тогда как»). Более жесткая форма — использование слов «заставляет» или «приводит к». Например:

• Вот вы сейчас слушаете меня и начинаете задумываться: сколь­ко же можно терпеть эту власть?

• Вот мы с вами сейчас разговариваем, а потом вы придете до­мой, все хорошо обдумаете и 19 декабря примете правильное решение.

• Мы с вами поговорим, и вы решите, что пора думать головой.

• Рассматривание этих материалов заставляет вас думать о пре­ступлениях власти.

4. «Присоединение к авторитету» — рассказ или упоминание о знакомстве с авторитетной личностью.

Например:

• На днях я разговаривал с премьером и он пообещал...

• Когда я последний раз виделся с Н., он сказал...

• В сущности, он грамотный экономист, хотя и фантазер.

5. Есть приемы, которые вводят людей в «легкий транс» и лиша­ют их возможности критически оценить информацию и вообще про­исходящее.

Это:

• Использование всевозможных неопределенных выражений (типа «принято решение» — непонятно, кем? какое?).

• Использование слов без сенсорного образа (ваучер).

• Использование специальных терминов (дефолт, деноминация).

• Применение неспецифических глаголов — таких, которые не говорят о конкретных процессах («Они ненавидят русский на­род». При этом диапазон «ненависти» — от презрения до унич­тожения).

• Сравнения: «Я работаю дольше». (Дольше кого? Насколько дольше?).

• Неспецифические глаголы: «Они лоббируют эти законы».

• Номинализация: «Наступило осознание смысла изменений». (Здесь стерто огромное количество информации: Каких измене­ний? Что такое осознание?) И т.д.

Знание закономерностей НЛП позволяет, во-первых, распозна­вать применение (чаще всего не осознаваемое самим коммуникато­ром) милтон-моделей в коммуникации, в частности, в СМИ, а во-вторых, эффективно создавать тексты или общаться с людьми, применяя ту модель, которая отвечает конкретным целям и задачам коммуникации.

Модуль 7. Знаки и их значение в массовой коммуникации.

ХРЕСТОМАТИЯ

А.А.Леонтьев. Психолингвистика текста в СМИ.*

Факт и суждение (высказывание)

Независимо от каждого отдельного человека существует объек­тивная реальность. Конечно, и сами люди со своими мыслями, чув­ствами, отношениями, действиями — тоже часть мира, поэтому не следует думать, что мир материален в вульгарном смысле, что он «вещен». Как говорил М. К. Мамардашвили, мы живем не в пространстве вещей, а в пространстве событий. Эти события отражаются в текстах, с помощью которых человек их описывает.

Текст состоит из отдельных суждений или, что то же, отдельных высказываний. Вообще у текста два основных измерения — это связ­ность и цельность. Связность текста определяется на последова­тельности из 3-9 высказываний, образующих семантическое един­ство (в графическом тексте это обычно абзац). Цельность текста -категория психолингвистическая. Она определяется на целом тексте и лучше всего моделируется при помощи введенного Н.И. Жинкиным представления о тексте как иерархической системе предика­тов (ср. также работы В.Д. Тункель, Т.М. Дридзе (особенно 1984), И.А. Зимней и др.). Далее мы будем оперировать отдельным семан­тически завершенным высказыванием. Оно всегда что-то отражает или описывает: это «что-то» — события, ситуации, свойства пред­метов или лиц.

Обычно полагают, что существует некий объективный «факт», который и описывается суждением или высказыванием. На самом деле все обстоит сложнее. Человек начинает с того, что вычленяет в реальности (в пространстве событий) некоторый фрагмент. Этот фрагмент всегда рассматривается под определенным углом зрения, в определенном аспекте. Например, нас интересует политическая ситу­ация в Беларуси: ее можно рассматривать под углом зрения прав че­ловека, перспектив объединения России и Беларуси, состояния бе­лорусской экономики и реакции на это состояние среднего белоруса. Затем мы «переводим» наше знание об этом фрагменте на обычный словесный язык, разворачивая его в совокупность словесных (вер­бальных) суждений или высказываний. Каждое из таких суждений может быть истинным (соответствовать действительности) или лож­ным (не соответствовать действительности). Чтобы установить это, мы должны проделать так называемую верификацию — соотнести содер­жание суждения с действительностью и убедиться, что данное сужде­ние ложно (или, напротив, истинно).

Только после того, как мы осуществили верификацию суждения и оказалось, что оно истинно, оно превращается в факт. Таким об­разом, факт не существует в самой действительности: это результат нашего осмысления или переработки информации о действительно­сти. Поэтому нельзя рассматривать факт как истинное событие в противоположность суждению как верифицированной оценке (поло­жительной или отрицательной) этого факта.

Факты не описательны. Они устраняют все частные характеристи­ки события и сохраняют только самую его суть, его сердцевину. Неда­ром говорят о «голых» или «неприкрашенных» фактах. У этого свой­ства факта есть и оборотная сторона: он всегда выделяет в событии какую-то его часть, его определенные признаки. Событие: освобож­дение дипломатов-заложников, захваченных в Перу организацией «Сендеро луминосо». Факты могут быть представлены по-разному: За­ложники освобождены. / При освобождении заложников никто из ата­ковавших не пострадал. / При освобождении заложников была допущена неоправданная жестокость в отношении рядовых боевиков, готовых сдаться. И т. д. Получается, что одно и то же событие выступает в форме различных фактов — в зависимости от того, что мы считаем главным, что трактуем как «суть» события, а что считаем частностью. Поэтому можно описывать, как развертываются события, но не как происходят факты. Факты вообще не «происходят», происходят события.

Виды суждений (высказываний)

Суждение (высказывание) может быть по содержанию различ­ным:

1 Бытийное (экзистенциальное). Такое высказывание утверждает, что нечто существует (вообще или где-то или у кого-то). Например, суждение: У политика Н. есть валютный счет в Швейцарии — это именно бытийное высказывание: мы фиксируем только одно — есть такой счет (и тогда высказывание истинно) или такого счета нет (и тогда оно ложно).

2 Классифицирующее суждение: Кандидат в губернаторы Н.— член КПРФ. Здесь мы фиксируем принадлежность кандидата к определен­ному множеству (классу).

3 Признаковое, или атрибутивное, высказывание: в нем кому-то или чему-то приписывается некий признак. Например, У А. нет выс­шего образования.

4 Пропозициональное (событийное) высказывание, где описывает­ся взаимодействие двух или нескольких «героев» события: Политик Ж. ударил по лицу журналистку.

Одно и то же высказывание в разном контексте может иметь раз­ное содержание. Если мы «набираем компромат» на политика Н., то приведенное высказывание встанет в ряд признаковых и само станет признаковым: Н. такой-то и такой-то, у него имеется валютный счет в Швейцарии, и вообще на нем негде ставить пробы. Так же и с полити­ком Ж.: Ж. призывал к тому-то и тому-то, вел себя там-то нагло и оскорбительно, ударил по лицу журналистку.

Итак, перед нами объективное событие или цепочка взаимосвя­занных событий (в современной науке иногда употребляется термин «сценарий»). И высказывание и совокупность (цепочка) высказыва­ний (суждений), описывающих это событие (события). Где здесь «факт»?

Факт — это содержание высказывания, но только после того, как мы провели его проверку на истинность — верификацию — и получи­ли положительный ответ.

Как именно эта проверка осуществляется? Это зависит от множе­ства причин.

1.Самый прямой способ верификации — непосредственно сопос­тавить высказывание с реальными событиями. Но это чаще все­го невозможно (событие уже завершилось и не зафиксировано). В СМИ так происходит особенно часто: только сам автор выска­зывания, журналист, присутствовал при событии или участво­вал в нем. Поэтому чаще применяется второй способ.

2. Второй способ — сопоставление высказывания с другими выс­казываниями, принадлежащими другим участникам, наблюда­телям или толкователям события, которых мы считаем объек­тивными или (и) компетентными.