Эстетические категории как отражение многообразия мира

В отличие от прекрасного, возвышенное как эстетическая категория характеризует свойство предметов и явлений, потен­циально содержащих в себе огромные, еще не освоенные челове­ком силы. Сущность возвышенного состоит в его несоизмеримо­сти с человеческими способностями созерцания и воображения, заставляя человека осознать ограниченность своих возможнос­тей в бытии. В то же время, физически несоизмеримые, не осво­енные человеком и подавляющие его явления природы (стихий­ные бедствия, эпидемии, различного рода аномалии), пробуждая в человеке чувство нравственного превосходства, возвышают его как духовное существо.

В этом смысле возвышенное оказывается близким трагичес­кому, ужасному, патетическому, олицетворяя пафос творческой деятельности, борьбы и победы. Тем не менее, когда речь идет о возвышенном, возникают некоторые внешние противоречия. Так, по слову Лонгина, «возвышенное мысли, порой отмеченное в речи предельной простотой оборотов, порой простым и наполненным молчанием там, где благовоспитанный характер собеседника за­ставляет ждать от него высокопарности». (Лиотар Ж.-Ф. Возвышенное и авангард //Метафизические исследова­ния. Вып. 4. Культура. Спб., 1997. С.225.) Анализируя эту мысль Лонгина, Лиотар определяет сущность категории возвышенного как удовольствие, смешанное с болью или возникающее от боли. Это может быть что-то великое - пустыня, гора, пирамида, или что-то могущественное - буря в океане. Извержение вулкана, про­буждающие мысли об абсолюте, который «можно лишь помыс­лить вне чувственной интуиции подобно Идее разума». (Лиотар Ж.-Ф. С.232)

Исследуя эту категорию, Лиотар обращается к «Философ­скому исследованию происхождения наших представлений о возвышенном и прекрасном» Эдмунда Берка (1757), где высказа­на принципиальная для автора мысль о том, что возвышенное вызывается к жизни опасностью того, что «больше ничего не произойдет», то есть, скорбью о приближении смерти. Эта духов­ная страсть приобретает у Берка имя «ужасного» (Лиотар Ж.-Ф. С. 233-234.) и связывается им с разного рода лишениями: ужас тьмы - с отсутствием света, ужас одиночества — с отсутствием другого, ужас молчания - с от­сутствием языка, ужас пустоты - с отсутствием предметов, ужас смерти - с отсутствием жизни. То есть, эта категория характери­зует явления в их безысходности и безнадежности, неподвласт­ные человеку и несущие ему несчастья и гибель и неразрешимые даже на историческом уровне. С невозможностью влияния чело­века на судьбу связан пессимизм этой категории.

С категорией ужасного связана категория трагического, ко­торая характеризует, в первую очередь, неразрешимые общест­венно-исторические конфликты, сопряженные с гибелью или тяжкими страданиями личности, утратой основополагающих жизненных ценностей, а также высшие проблемы бытия. Проявление трагического возможно лишь там, где присутствует осу­ществленная свобода человека. Таким образом трагическое ста­новится результатом действий самого человека, исключая вме­шательство посторонних сил. Подобное понимание трагического в античной традиции всегда сопрягалось с действием надлично­стных сил, именуемых роком и судьбой. Под давлением необхо­димости, совершая поступки и преступления, наполняясь радос­тью и страданием, переходя от вины к ее искуплению, от попра­ния человеческих законов - к возмездию, через страх и сострада­ние, человек освобождается от аффектов, достигая, по Аристоте­лю, состояния катарсиса.

Антиподом прекрасного выступает безобразное как катего­рия, имеющая отрицательное общечеловеческое значение, как средоточие негативных характеристик бытия, и его крайняя сте­пень - низменное.

Эстетическая категория комического, имеющая игровую, карнавальную природу, часто проявляет себя в досуговой сфере. Комическое определено Аристотелем как «ошибка и безобразие, никому не причиняющие страдания и ни для кого не пагубные» (Аристотель. «Об искусстве поэзии», М., 1957. С. 53.)Смех и ирония свойственны только человеку, они являются че­рез его субъективную оценку происходящего, где в противоре­чие вступают безобразное и прекрасное, ничтожное и возвышен­ное, нелепое и рассудительное. Комическое исторически измен­чиво и культурно опосредовано, где одни и те же формы бытия, начиная с обычаев, обрядов, развлечений и заканчивая одеждой и прической, могут являться и нормой, и некоей культурной аномалией. Смех является и механизмом изживания различных фобий, низвержения отживших кумиров. Комическое в искусст­ве и рекламе ассоциируется с безопасным для человека, прият­ным, оригинальным, праздничным, и в силу этого оказывается весьма предпочтительным.

Таким образом, в основе эстетического переживания дейст­вительности находится соотнесение реальных объектов мира с идеальными их образами, возникающими в сознании человека и культурно опосредованными. Вне этой соотнесенности реальный мир может продолжить свое бытие как объективно существующий, но лишенный эстетического значения: в нем реальность может выступать как полезная или опасная, но не сможет полу­чить эстетический статус прекрасного или трагического. И не­смотря на то, что идеал есть своеобразная форма небытия, он по своей заданности и функциональности стремится к бытийному воплощению, отвечающему творческим запросам человека. Иде­алы, будучи социально-психологическим явлением, отражают­ся в картине мира человека, в том образе, который он восприни­мает как модель должного. Причем, эта модель формируется у субъекта под влиянием вкусов той субкультурной (или шире - культурной) общности, к которой он принадлежит или с которой он себя идентифицирует. Эта система художественных вкусов и предпочтений и определяет эстетическую ценность произведе­ния, наделяя его статусом, соответствующим статусу определен­ных явлений, принятых в данной культуре.