Уважение как оценка статуса человека

Уважение, будучи оценочной категорией, яв­ляется градуальной величиной и варьирует от максимального уважения, поклонения, до ну­левой отметки (отсутствия уважения) и далее — до неуважения, презрения. Осо­бенность шкалы уважения состоит в том, что полярные точки на этой шкале на­гружены дополнительными значениями: любовью и ненавистью, трепетным стра­хом и насмешкой. Уважение как оценка статуса человека проявляется в вариатив­ных способах выражения уважения: специализированной системе обращений, в предоставлении уважаемому человеку символических прерогатив и привилегий (например, почетного места, экспертного мнения, исключительных прав), в под­держании определенной дистанции между уважаемым человеком и другими людь­ми. Недостаточное уважение и неуважение часто выражаются в соответствую­щих способах обращения, в игнорировании человека как личности, а также в про­извольном варьировании дистанции между собой и неуважаемым человеком и в символическом унижении людей.

Демонстрация уважения к кому-либо- всегда связана с понятием самоуваже­ния. Не случайно дистанцированность характеризует как уважительное поведе­ние, так и поведение человека по отношению к партнеру по общению, чей статус неясен. Так, образованный кореец, владеющий литературным языком, исполь­зует эту подсистему национального языка в тех случаях, когда его собеседником является человек, стоящий на более высокой социальной позиции (старший по возрасту, должности и т. д.), и когда разговор ведется с малознакомыми людьми и иностранцами [Никольский, 1976: 128].

Оценка статуса неразрывно связана с индикацией статуса человека. Оценоч­ная характеристика статуса человека прослеживается в контрастных парах выра­жений, относящихся к поведению мужчин и женщин в англоязычном обществе: He's inquisitive — she's nosy; he shares information — she gossips; he discusses — she chatters; he explains — she complains; he's cool — she's frigid; he's reflective — she's moody; he's a lover — she's a tramp; he's resolute — she's stubborn; he loses his temper— she's hysterical; he's analytical — she uses feminine logic [Rothwell, 1982: 181—182]. — «Он любознателен — она любопытна; он делится информацией —

она сплетничает; он обсуждает — она болтает, он объясняет — она жалеется; он спокоен — она бесстрастна; он задумчив — она угрюма; он любовник — она по­таскуха; он настойчив — она упряма; он теряет самообладание — она истерична; он аналитичен — она использует женскую логику». Характеризуя поведение муж­чин в нейтральном ключе, говорящий, использующий приведенные пары выраже­ний, проявляет неуважение к женщинам. Статусная оценка пола прослеживается в сравнениях. Сравнения, в основе которых лежит признак мужского рода, содер­жат положительную оценку, а сравнения, в основе которых лежит признак жен­ского рода, — отрицательную оценку: «Она — свой парень», но «Он ведет себя, как девчонка» [Smith, 1985: 63]. Отмечено, что британцы склонны воспринимать информацию по радио с большей долей сомнения, если эту информацию пере­дают дикторы-женщины [Erfurt, 1989: 227].

Статусная оценка многообразна. В широком смысле любая нормативная оцен­ка носит статусный характер. В узком смысле мы говорим о статусной оценке как уважении либо неуважении и способах проявления соответствующего отношения.

Уважение к профессиональным качествам человека раскрывается посредством сравнения с некоторой точкой отсчета. Распространенным типом подобного срав­нения является автохарактеристика говорящего: «For my own part, I found Reich a fascinating man. My own mind is at home in any period from 2, 500 BC to the end of the tenth century AD. Reich's mind was at home in any period from the Carboniferous age onward, and he could speak of the Pleistocene — a mere million years ago — as if it were recent history. I was present once when he examined a dinosaur tooth, and he remarked casually that it could not possibly be as recent as the Cretaceous age — that he would place it in the late Triassic — about fifty million years earlier. I was also present when a Geiger counter verified his guess» (C. Wilson). Повествование в фан­тастическом романе К. Уилсона «Паразиты мозга» ведется от имени профессора археологии Г. Остина, который рассказывает о своем коллеге профессоре Райхе. Г. Остин говорит, что хорошо знает период от 25 века до н. э. до 10 века н. э. Профессор Райх мог определить любой период в диапазоне миллиона лет, от каменноугольного периода до наших дней. Он смог определить возраст и время жизни динозавра с точностью до периода в пределах мезозойской эры по зубу вымершего животного, и счетчик Гейгера подтвердил его догадку. Это — высо­чайший уровень квалификации ученого, и субъектом оценки выступает специа­лист высокого ранга в научном мире. Предметом уважения является высокий ста­тус ученого.

Уважение, оказываемое царственным особам, имеет иную природу: A small crowd meanwhile had gathered at the gates of Buckingham Palace. Listlessly, yet confidently, poor people all of them, they waited; looked at the Palace itself with the flag flying;...and all the time let rumour accumulate in their veins and thrill the nerves in their thighs at the thought of Royalty looking at them; the Queen bowing; the Prince saluting; at the thought of the heavenly life divinely bestowed upon Kings; of the equerries and deep curtsies (V. Woolf). Толпа, собравшаяся у ворот Бэкингэмского дворца, официальной резиденции британских монархов, испытывает трепет, глядя на флаг,

вспоминая, как им поклонилась королева и как их поприветствовал принц, зами­рая при мысли о божественной избранности королей, о королевских конных вы­ездах и низких поклонах. Субъектом и объектом оценки в данном случае являют­ся люди с почти несопоставимым статусом. Подданные боготворят королеву и принца, личные качества которых в принципе не существенны. Существенным является статус монарха и связанные с этим статусом внешние проявления пре­дельно высокого уважения к живым символам государственной власти.

Степень уважения к власти относится к числу национально-специфических ха­рактеристик культуры. Так, в результате русско-болгарского сопоставительного анализа коннотаций слова «управляющий» выяснилось, что русские информанты дают больше положительных характеристик управляющему, касающихся нрав­ственной и когнитивной сфер («понимает людей», «умный»), а болгарские ин­форманты выражают негативное и даже враждебное отношение к управляющему («тупой», «коррумпированный», «ограниченный», «жестокий»). Негативное от­ношение болгар к власти является элементом национального характера [Пацаева, 1991: 236]. Ясно, что такое отношение к власти у болгар сформировалось в ре­зультате длительного чужеземного ига. Сказанное свидетельствует о культурно-исторической обусловленности национальных стереотипов, мистическое истол­кование подобных явлений представляется нам упрощением состояния дел.

Обоснование неуважения во многих случаях выражается как определение не­которого проступка со стороны объекта статусной оценки: "You have sinned, woman, search your heart, and you will know that you have sinned. You have not kept constant vigilance for impurity. So there has been a Deviation; and deviation, any deviation from the true image is a blasphemy — no less. You have produced a defilement."

"One poor little baby!"

"A baby which...would grow up to breed, and, breeding, spread pollution until all around us there would be mutants and abominations....Shame on you, woman!" (J. Windham)

В романе Дж. Уиндэма «Хризалиды» рассказывается об испытании людей, живущих в далеком будущем на земле после великой катастрофы. В большом ко­личестве стали рождаться мутанты — люди, животные, растения с различными отклонениями. В ответ на это возникла религия, в центре которой было поклоне­ние божественному образу, т. е. образу человека, животного или растения без от­клонений. Соответственно любое отклонение стало рассматриваться как происки дьявола. Мутанты должны были уничтожаться. У женщины родился ребенок-мутант, она хотела избежать обязательной инспекции и пришла за помощью к своей сестре. Муж сестры сурово отчитывает женщину, говоря, что она соверши­ла святотатство, осквернив мир. «Маленькое бедное дитя!» — говорит женщина и слышит в ответ: «Дитя, которое могло бы вырасти, чтобы размножаться и, раз­множаясь, распространять осквернение повсюду, пока везде вокруг нас не оказа­лись бы мутанты и всякая мерзость. Стыдись, женщина!» Речь идет о статусе человека. Женщину обвиняют в сатанинском заговоре против человека. При-

74 веденный отрывок свидетельствует о том, что статусные признаки вариативны, что в определенных обстоятельствах любой признак человека может стать со­циально маркированным настолько, что все остальные признаки окажутся несу­щественными. Аллюзия Дж. Уиндэма очевидна: это — борьба за чистоту расы.

Неуважение как отрицательная оценка социального статуса может быть вы­ражено в виде пародии уважения:

The Sarcastic Bystander: I can tell you where you come from. You come from Anwell. Go back there.

The Note Taker (helpfully): Hanwell.

The Sarcastic Bystander (affecting great distinction of speech): Thenk you, teacher. Haw, haw! So long. (He touches his hat with mock respect and strolls off) (B. Shaw).

В приведенном отрывке из пьесы Б. Шоу «Пигмалион» показано отношение людей к замечаниям, касающимся языка. Профессор Хиггинс поправляет своего случайного собеседника, неправильно произнесшего слово. До этого Хиггинс по акценту определял место жительства своих собеседников. Один из собеседников с сарказмом говорит: «Я могу сказать, откуда вы происходите. Из Хэнуэлла (лон­донский район, где расположен дом для сумасшедших). Возвращайтесь туда». Сло­во Hanwell произнесено без начального звука h: так говорят носители городского просторечия кокни. Хиггинс показывает правильное произношение, а его собе­седник, пытаясь тщательно произнести все звуки, допускает гиперкоррекцию в выражении thank you: в королевском английском языке гласные более закрыты, но разница между фонемами не должна стираться. «Спасибо, учитель! Ха-ха! Пока», — говорит собеседник, поднимая шляпу с пародируемым уважением, и уходит. Речь идет о статусе компетентного носителя языка. Люди отрицательно относятся к любым попыткам поучать их и высмеивают такие попытки.

Важным каналом выражения уважения являются стандартные формулы при­ветствия, начала диалога и завершения беседы. Интересно отметить, что начало общения и приветствие характерны не только для людей, но и для животных, а завершение общения специальной формулой свойственно только людям [Goffman, 1972: 107]. Формы приветствия в английском языке весьма вариативны и зависят от ряда факторов: от возраста говорящего и адресата, степени знакомства, род­ственных отношений, статуса и ранга адресата, официальности ситуации, а также времени и места прошлой встречи. Встречаясь каждый день с соседом, использу­ют разговорную формулу «Hi!» (сокращение от «How are you?»). Но если соседи не виделись в течение долгого времени, такая форма приветствия будет обидной. Обычно люди обмениваются словом «Hello!» и некоторое время беседуют друг с другом. На официальном приеме предполагается использование традиционной английской формулы «How do you do?». Формулы приветствия являются семан­тически пустыми, не случайно вопросы воспринимаются как утвердительные идио­матические высказывания, а разговорный вопрос телескопически сжался в корот­кий слог «Hi!» Уважение в случае социального неравенства выражается в различ­ной степени свободы участников общения. Вышестоящий коммуникант имеет право выбора более официального или более разговорного приветствия, ниже-

стоящий коммуникант ограничен, как правило, только официальной формой при­ветствия: «Hello, Betty! — Good morning, Mr. White». Формы приветствия симво­лизируют контактную дистанцию: вышестоящий участник общения имеет право двигаться в диапазоне «персональная — социальная дистанция», нижестоящий участник общения вряд ли перейдет границу социальной дистанции. В случае на­рушения такой границы происходит как бы стирание граней между персональной и интимной дистанцией общения, а вторжение на интимную территорию обычно вызывает протест.

Индексом социального неравенства в речи нижестоящего является частое ис­пользование вежливых обращений, описательных выражений уважения, множе­ства модальных «упаковок» содержания и выражение отрицательного отноше­ния к чему-либо в косвенной форме. М. Грейшон приводит следующие примеры: (1) «Sir, with due respect, sir, I venture to suggest, sir, that perhaps, conceivably, your suggestion might be capable of modification»; (2) «I regret, sir, that I have to suggest that, perhaps you are not absolutely correct»; (3) «I'm sorry, Ted, you're quite wrong» [Grayshon, 1977: 61, 69]. Первую фразу может произнести подчиненный своему шефу, при этом для слушателей одного ранга с шефом это будет сигналом долж­ной социальной дистанции между руководителем и подчиненным, для слушате­лей одного ранга с подчиненным такая фраза будет отвратительным примером раболепия, а для самого говорящего — это маскировка для того, чтобы выпол­нить цель, в данном случае — добиться изменения позиции адресата. В этом вы­сказывании трижды упоминается вежливое обращение «сэр», не принятое между равными (либо принятое в церемониальной обстановке), употребляется формуль­ное выражение «с должным уважением (к Вам)», используются разнообразные модальные «рессоры», смягчающие суть высказывания (Сравните: «Вы не пра­вы» и «Я рискну предположить, что, возможно, Ваше предложение можно было бы модифицировать»). Вторая и третья фразы произнесены одним и тем же ли­цом, а именно — военным капитаном, который обращается к своему знакомому майору сначала на службе, а затем в неслужебной обстановке. Содержательная часть «Ты не прав» в официальной обстановке выражается как «Возможно, Вы не абсолютно правы...»

Уважение к адресату выражается в выборе и избегании определенных тем раз­говора. Существуют абсолютно табуированные, условно табуированные и ситуа­тивно табуированные темы в общении. В первом случае избегаются упоминания о святынях, интимной жизни, биологических отправлениях и смерти, во втором случае используются стандартные и нестандартные эвфемизмы вместо неприят­ных предметов беседы, сюда же относятся запреты на неформальные обращения к старшим по возрасту или рангу, в третьем случае избегаются определенные си­туации и фразы (так, ситуативно табуируется фраза «До встречи!» при прощании пациента с врачом после выписки из больницы или освобождаемого заключенно­го — с персоналом тюрьмы) [Huang, Tian, 1990: 79].

Уважение к адресату выражается также в длине высказывания: чем короче текст, тем меньше уважения. Имеются в виду, разумеется, тексты в определенной

ситуации беседы. Отметим, что быстрый переход к основной теме диалога счита­ется у многих народов невежливым. Для интерпретации акта общения как соци­ально приемлемого необходимо сначала обменяться сведениями о здоровье, сне, своих делах, делах своих близких, о ближайших планах.

Принижение собственной позиции не связано с потерей лица, такая позиция не воспринимается как унизительная. Эта позиция достаточно точно передается, по мнению авторитетного специалиста по паралингвистике, идиомой wrap yourself in something long [Argyle, 1976: 142] — «завернуться во что-то длинное». Сохране­ние лица, самоуважение сохраняется в восточной культуре в двух концептах репу­тации — mien и lien. Первый концепт — это репутация, которая закрепилась за человеком благодаря его успехам или знатному происхождению, второй концепт — это репутация человека, который выполнит свои обязательства, как бы трудно ему ни было это сделать. Речь идет о социальном и личном статусе. Социальный статус предписывает состоятельному человеку обеспечить богатое приданое для дочери, личный статус предписывает человеку быть честным, умным, благород­ным и т. д. [Шибутани, 1969: 341—342].