Жертвоприношение

Праздник уже в архаике представал как система действий, как событие, в центре которого было жертвоприношение. Или, точнее говоря, жертвоприношение, как показывают многочисленные этнографические исследования, было центральной процедурой всякого праздника. Нет никаких оснований предполагать, что роль этой процедуры в будущем исчезнет. Другое дело, что она может быть изощренно замаскирована, - представать в превращенных формах, но главное содержание праздника составляет именно она.

Прежде всего, в общем виде проясню отношение жертвоприношения к агрессии, насилию, и убийству. Если жертвоприношение рассматривать как преступное насилие, то нет такого насилия, которое нельзя было бы описать в категориях жертвоприношения. Жертвоприношение и убийство постоянно существует в игре замещений, и это подтверждает то обстоятельство, что они всегда состояли и состоят в родстве.4 Все эти четыре выделенных понятия взаимодействуют и представляют собой некоторую деструктивную (негативную) систему, сопровождающую любой праздник. Причем, основания для этого обнаруживаются уже в этологии высших животных.5

Праздник предполагает интенсификацию сплоченности, при этом такого рода сплоченность должна быть «обеспечена» некоторой «жертвой отпущения». По существу это общее место в этнографической литературе. Такое утверждение принадлежит Рене Жирару в цитированном издании. Истолкование жертвоприношения как заместительного насилия характерно и для Годфри Линхардта и для Виктора Тернера.6 Все они признают в жертвоприношении настоящий коллективный перенос, действующий за счет жертвы и вызванный внутренними напряжениями, обидами, соперничеством, всеми очагами взаимной агрессии в недрах коллектива. Жертвоприношение защищает сразу весь коллектив от его собственного насилия, оно обращает весь коллектив против жертв, ему самому посторонних. Функция жертвоприношения - в том, чтобы успокоить внутреннее насилие, не дать разразиться конфликтам. Жертвоприношение пытается устранить раздоры, соперничество, зависть, ссоры между собратьями, восстанавливает в коллективе гармонию, усиливает социальное единство. В Ветхом завете и в греческих мифах братья почти всегда - братья-враги. То насилие, которое они, словно приговоренные роком, обращают друг против друга, способно рассеяться, лишь обратившись на какую-то третью жертву, - именно на жертву жертвоприношения. «Ревность», которую Каин испытывает к брату, - не что иное как отсутствие этого третьего пути.7 Эту же идею хорошо понимали и в Древнем Китае. Жертвоприношение укрепляет единство нации (Чжу Ю, II, 2). В «Книге обрядов» утверждается, что у жертвоприношений, музыки и законов одна и та же цель - объединять сердца и устанавливать порядок.

Наличие этой жертвы замещения или жертвы отпущения, «против кого» осуществляется солидарность, делает праздник эмоционально насыщенным. Конечно, такого рода жертвой отпущения может быть безличное, деперсони-фицированное «тяжелое прошлое», как официальные советские праздники были насыщены критикой «тяжелого царского времени», или постсоветские праздники, которые построены на критике «тоталитарного советского прошлого», когда мы «прозябали под гнетом большевизма и отсутствия рынка».

Жертвы отпущения позволяет персонализировать ситуацию, подлежащую осмыслению в ситуации праздника. В результате реальность обретает выпуклость и наглядность, Кто выступает в качестве жертвы? - Если рассмотреть «ассортимент» жертв в общей панораме человеческих жертвоприношений, то, на первый взгляд, получится крайне разнородный список. Здесь и военнопленные, и рабы, и дети, и не вступившие в брак молодые люди, и инвалиды, и подонки общества вроде греческого «фармака». Наконец в некоторых обществах это вождь, жрец, король. Парадоксально, на первый взгляд, что король может быть жертвой. Разве он не стоит в самом центре сообщества? - Безусловно - но в его случае само это положение, центральное и основополагающее, изолирует его от других, превращает в изгоя.9 Король, впрочем, не одинок, поскольку у него есть шут, делящий со своим господином положение постороннего, изоляцию, сам факт которой часто оказывается более важным, чем позитивная или негативная ценность, легко обратимая, которую можно ей приписать. Вот эта бинарная оппозиция короля и шута или жреца и шута, оказывается существенной для организации всего праздничного действа и для праздничного хронотопа.