Дилемма духовного и телесного

Парадоксы не только Зенона, но и Эйнштейна, строго говоря, не означают парадоксов «самой реальности». Парадоксы и дилеммы — это столкновение высказываний, которые не вызывают возражений со стороны обыденного опыта, с теоретическими рассуждениями относительно идеальной или теоретической модели наблюдаемого события. То есть это соединение разных родов высказываний. Утверждение, что есть души и тела, что существуют ментальные и механические причины телесных движений, равноценно фразе «Она приехала домой в машине и в слезах». Фраза «ментальные процессы существуют» относится к иному типу, чем фраза «существуют физические процессы».

То, что происходит на идеальном уровне, не надо принимать за реальность. Но и развести их нельзя, ибо теория строится для объяснения фактов, а последние являются основой ее проверки. Более того, теоретические модели подтверждаются или, точнее, реализуются. Отсюда отношения между кажущимися осмысленными и кажущимися неосмысленными выражениями необходимо выстроить не столь прямолинейно, как в логике. На самом деле гипотеза о духе и теле, а также споры об их приоритете, играли и играют важную роль в познании вообще и в науке, например, в психологии, в частности.

Мышление мы мыслим как операции с понятиями. И поскольку оно протекает посредством языка, то подавляет остальные его функции, которые рассматриваются как побочные. Кажущееся естественным сведение языка к мышлению или мышления к языку на самом деле обедняет оба понятия и ведет к неразрешимым дилеммам. Мышление как нечто происходящее в голове, внутри тела, в тайной глубине, называемой духом, воплощается в слове. Но само слово — аналог тела, внутри которого живет дух — понятие, задающее значение.

Сегодня традиционное деление человека на тело и душу подвергается сомнению и деконструкции. Однако нельзя вовсе отрицать такого различия. Оно по-прежнему значимо. Вместе с тем, необходимо установить границы этого различия, а, главное, учитывать последствия, когда данное различие проводится ортодоксально-догматически. Для этого необходимо реконструировать типичные философские проблемы различения и соотнесения души и тела, а также описать и проанализировать аргументы как «за», так и «против» такого различия.

Во-первых, онтологическая проблема соотношения души и тела. Согласно Декарту, есть две субстанции: материальные тела и сознание, которые не имеют общих свойств и поэтому не могут взаимодействовать между собою. Хоть это и противоречит опыту, свидетельствующему о координации тела и мысли, однако совершенно логично. Декарт не смог принять последовательно механистическую, в стиле новой физики, доктрину сознания. Оно описывается как нематериальное. По Декарту, акты сознания суть вещи[o4], однако отличные от тел, как ментальные процессы являются цепочкой причин и следствий, но они отличаются от телесных движений. Мыслитель сконструировал парамеханическую модель сознания. Главная ее трудность в том, как сознание может оказывать воздействие на тело. Декарт вынужден был постулировать их «параллельность», а Лейбниц предложил фундаментальную теорию предустановленной гармонии. От того, что душа и тело мыслятся на основе понятия субстанции, возникают проблемы бытия и мышления, материального и идеального, телесного и духовного, и как следствие, — «великая противоположность» материализма и идеализма. Если сознание ― это субстанция, а она является причиной всего остального, в том числе и самой себя, то внешний мир и сам носитель сознания оказываются его эпифеноменами. И наоборот, если субстанцией является материя, то сознание ― это не более чем ее форма.

Во-вторых, гносеологическая проблема. Сознание, носителем которого считается душа, является картиной воспринимаемой реальности. Понимание сознания как зеркала природы тоже кажется вполне естественным. Однако анализ убеждает в том, что эта метафора оказывается слишком упрощенной. Уже Бэкон показал, насколько кривым является это зеркало. Образная теория заставляет разыскивать предметы, картиной которых является сознание. Идущая еще от Платона образная концепция души как вместилища образов, как зеркала мира идей или вещей сегодня подверглась сомнению. То, что мы воображаем и даже мыслим нельзя понимать как картину особых предметов. Не всякий акт сознания является картинкой, у которой должен быть оригинал.

В-третьих, методологическая проблема. Картезианское разделение души и тела предполагало, что сознание нельзя постигнуть методами эмпирических наук, т. е. изучая его как наблюдаемый объект. Отсюда допускается возможность понимания. Так складывается методологическое различие наук о природе и наук о духе. Поскольку сознание дано лишь тому, кто сознает, постольку методом познания становится интроспекции. Но сознание может быть ошибочным, его необходимо постоянно контролировать. Осознание сознания требует специального усилия рефлексии. Мышление понимается как метасознание, как метод, способствующий исправлению ошибок сознания, ведущий к его рационализации.

Кроме того, возникает проблема Другого, душа которого недоступна нашему опыту. Это стимулировало развитие геремневтики.

В-четвертых, лингвистическая проблема.

1. Душа и тело описываются разными языками, которые непереводимы. Тезис о невозможности радикального перевода вполне логичен, и вместе с тем, мы как-то понимаем и переводим самые экзотические языки.

2. Поскольку разговоры о сознании, о теле и душе ведутся в ключе картезианской парадигмы, постольку они мыслятся ошибочно, причем речь идет о категориальной ошибке. Сознание представляется как «дух или призрак в машине». Из этого мифа и проистекают основные затруднения теории познания.

3. Душа ― это иная категория, нежели слова, означающие конкретные ментальные способности. Поэтому нельзя указать и не надо искать какую-либо сущность, соответствующую слову «душа».

4. Постороннему наблюдателю не ясна связь между ментальными состояниями и поступками. Мы не можем в рамках картезианства ни отличить человека от машины, ни разумного поведения от неразумного.

Представители аналитической философии предприняли попытку разрешения указанных конфликтов на каком-то новом, третьем пути. Противоположность между Материей и Духом исчезает, но не путем редукции или «синтеза», а благодаря осознанию, что эти термины относятся к разным логическим типам. Словом «существование» именуются два разных несопоставимых вида существования. Философы языка предложили отказаться от субстанциализма и анализировать дискурсы. Проблема не в душе и теле, которые якобы не могут примириться в человеке, а в материализме и идеализме как философских концепциях или дискурсах. Это разные способы описания. Один годится для объяснения одних фактов, второй лучше подходит для описания других ситуаций. Надо выбирать подходящую языковую игру, не смущаясь принципиальными предпочтениями.