Последний танец

Едва солнце вышло из-за горизонта, мы с Америкой тихо уехали из квартиры. Мы не разговаривали по пути в Морган Холл, и я была рада тишине. Я не хотела ни говорить, ни думать, а лишь заблокировать воспоминания последних 12 часов. Я чувствовала тяжесть и боль по всему телу, будто бы попала в аварию. Когда мы вошли в комнату, я увидела, что кровать Кары была заправлена.

— Могу я позаимствовать твои утюжки для волос? — спросила Америка.

— Мер, я в порядке. Иди на занятия.

— Ты не в порядке. Я не хочу оставлять тебя одну сейчас.

— Зато это все, чего я сейчас хочу.

Она открыла рот, чтобы начать спорить, но вздохнула. Я не изменю своего решения.

— Я вернусь после занятий, проверить как ты. Отдыхай.

Я кивнула, закрывая за ней дверь. Кровать подо мной заскрипела, когда я на нее упала в приступе гнева. Все это время я верила, что важна Трэвису; что нужна ему. Но в тот момент, я чувствовала себя блестящей новой игрушкой, как сказал Паркер. Он хотел доказать, что я все еще была его. Его.

— Я ничья, — сказала я пустой комнате.

После того, как прозвучали это слова, мною овладела печаль, которая не покидала меня с предыдущей ночи. Я никому не принадлежала.

Никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой.

Финч поставил передо мной коричневую бутылку. Ни он, ни я не хотели праздновать, но меня, по крайней мере, успокоил тот факт, что Трэвис, по словам Америки, любой ценой постарается избежать вечеринки влюбленных. Красная и розовая упаковочная бумага покрывала пустые пивные банки, падая с потолка; повсюду ходили девушки в разнообразных красных платьях. Столы были накрыты крошечными сердечками из фольги, и Финч закатил глаза от вида смешных украшений.

— День Святого Валентина в общаге. Романтика, — сказал он, глядя на проходящие мимо парочки.

С тех пор, как мы приехали, Шепли и Америка направились танцевать внизу, а Финч и я выражали свой протест, дуясь на кухне. Я быстро выпила содержимое бутылки, решительно настроенная размыть воспоминания о прошлой вечеринке влюбленных, на которой я была.

Финч открыл вторую бутылку и дал ее мне, зная, как я отчаянно хочу забыться.

— Я возьму еще, — сказал он, возвращаясь к холодильнику.

— Бочонок для гостей, а бутылки для Сиг Тау, — съехидничала девушка позади меня.

Я посмотрела вниз на красную чашку в ее руках.

— Или, может, твой парень тебе так сказал, потому что рассчитывал на простой перепих.

Она прищурилась и отошла от стойки с чашкой в руке.

— Кто это был? — спросил Финч, ставя еще четыре бутылки.

— Да какая-то сучка из общины, — сказала я, провожая ее взглядом.

К тому времени, как Шепли и Америка присоединились к нам, на столе уже стояло шесть пустых бутылок. У меня онемели зубы, и мне стало немного легче улыбаться. Я чувствовала себя более комфортно, опираясь на стойку. Трэвис так и не объявился, и я могла мирно пережить оставшуюся часть вечеринки.

— Ребят, вы собираетесь танцевать, или как? — спросила Америка.

Я посмотрела на своего партнера.

— Потанцуешь со мной, Финч?

— А ты в состоянии танцевать? — спросил он, поднимая бровь.

— Есть только один способ это узнать, — я потащила его на танцпол.

Мы прыгали и тряслись, пока под платьем не стала появляться тонкая пелена пота. Только я подумала, что мои легкие взорвутся, как заиграла медленная песня. Финч, испытывая неудобство, начал оглядываться, смотря на формирующиеся парочки.

— Ты собираешься заставить меня танцевать под эту песню, не так ли? — спросил он.

— Сегодня день Святого Валентина, Финч. Представь, что я мальчик.

Он засмеялся, обнимая меня.

— Это сложно сделать, особенно когда на тебе короткое розовое платье.

— Не важно. Как будто бы ты никогда не видел парня в платье.

Финч вздрогнул.

— Твоя правда.

Я захихикала, положив голову на его плечо. Из-за алкоголя мое тело казалось тяжелым и вялым, когда я пыталась двигаться под медленный темп музыки.

— Непротив, если я вмешаюсь, Финч?

Сзади нас стоял Трэвис, наполовину веселый, наполовину готовый к моей реакции.

На моем лице сразу же заполыхала кровь. Финч посмотрел на меня, потом на Трэвиса.

— Конечно.

— Финч, — прошипела я, когда он начал уходить. Трэвис прижал меня к себе, а я попыталась сохранить между нами как можно большее расстояние.

— Я думала, ты не собирался приходить.

— Не собирался, но я знал, что ты будешь здесь. Я должен был прийти.

Я осмотрела комнату, избегая его взгляда. Каждое движение, которое он делал, мне было до боли знакомо. Изменение давления пальцев в тех местах, где он дотрагивался, скольжение его ног рядом с моими, перемещение рук, легко касающихся моего платья. Мне было нелепо притворяться, что я ничего не замечаю. Его глаз уже зажил, синяк практически прошел, и на лице не было красных пятен, будто я выдумала их. Все признаки той страшной ночи исчезли, оставив лишь острые воспоминания.

Он следил за каждым моим движением, и когда песня почти закончилась, он вздохнул.

— Красиво выглядишь, Голубка.

— Не смей.

— Не смей что? Говорить, что ты красивая?

— Просто... не смей.

— Я не имел это в виду.

Я тяжко вздохнула от разочарования.

— Ну, спасибо.

— Нет… ты красивая. Я про то, что сказал в комнате. Я не собираюсь врать. Мне понравилось, что я сорвал тебя со свидания с Паркером…

— Это не было свиданием, Трэвис. Мы просто ели. Теперь он не будет со мной разговаривать, благодаря тебе.

— Я слышал. Мне жаль.

— Нет, неправда.

— Т... Ты права, — сказал он, заикнувшись, когда увидел мое раздражение. — Но я... это была не единственная причина, по которой я взял тебя на бой. Я хотел, чтобы ты была там со мной. Ты — мой талисман удачи.

— Я вовсе не твоя, — огрызнулась я, сердито посмотрев на него.

Он сдвинул брови и перестал танцевать.

— Ты мое все.

Я сжала губы, пытаясь показать свое раздражение, но невозможно злиться, когда он так смотрит на меня.

— Ты ведь, на самом деле, не ненавидишь меня... правда? — спросил он.

Я отвернулась, увеличивая между нами дистанцию.

— Иногда, я мечтаю о том, чтобы так и было. Это бы все чертовски облегчило.

Его губы расплылись в осторожной, едва заметной улыбке.

— Итак, что тебя раздражает во мне больше всего? То, что я сделал, чтобы ты меня возненавидела? Или понимание, что ты не можешь меня ненавидеть?

Гнев вернулся. Я оттолкнула его и помчалась вверх по лестнице, на кухню. Мои глаза начали блестеть от слез, но я обещала не становиться рыдающей нюней на вечеринке влюбленных. Возле стола стоял Финч, и я вздохнула с облегчением, когда он протянул мне еще одну бутылку пива.

Весь следующий час я наблюдала за Трэвисом, как тот отсылал девчонок и накачивался шотами с виски в гостиной. Каждый раз, когда он ловил мой взгляд, я отводила глаза, решив провести этот вечер без разборок.

— Вы двое выглядите жалко, — сказал Шепли.

— Им бы было гораздо веселее, если бы они нарочно не строили из себя скучающих, — проворчала Америка.

— Не забывайте... мы не хотели идти, — напомнил им Финч. Америка состроила свою знаменитую рожицу, перед которой я обычно не могла устоять.

— Ну, ты могла бы, и притвориться, Эбби. Для меня.

Как только я открыла рот, чтобы ответить что-то резкое, Финч дотронулся до моей руки.

— Думаю, свой долг мы выполнили. Ты готова идти, Эбби?

Большим глотком я допила оставшееся пиво и взяла Финча за руку. Мне не терпелось уйти, когда снизу донеслась та самая песня, под которую танцевали мы с Трэвисом на вечеринке в честь моего дня рождения, и мои ноги застыли. Я схватила бутылку Финча и сделала еще один глоток, пытаясь заглушить воспоминания, которые вызывала эта музыка.

Возле меня появился Брэд, облокотившись на стойку.

— Хочешь потанцевать?

Я улыбнулась ему, качая головой. Он начал что-то еще говорить, но его прервали.

— Потанцуй со мной.

В нескольких шагах от меня, протянув руку, стоял Трэвис. Америка, Шепли и Финч уставились на меня, так же нетерпеливо, как и Трэвис, ожидая ответа.

— Оставь меня в покое, Трэвис, — сказала я, скрестив руки на груди.

— Это же наша песня, Голубка.

— У нас нет песни.

— Голубушка...

— Нет.

Я посмотрела на Брэда и выдавила из себя улыбку.

— С удовольствием потанцую с тобой, Брэд.

Его веснушки растянулись по щекам, как только он заулыбался, позволяя мне первой спуститься на танцпол. Трэвис попятился назад, в его глазах медленно появлялась боль.

— Тост! — прокричал он.

Я вздрогнула, поворачиваясь как раз тогда, когда он взбирался на стул, заимствуя бутылку пива у шокированного "брата" Сиг Тау, который стоял ближе всего. Я взглянула на Америку, она смотрела на Трэва с выражением боли на лице.

— За мудаков! — сказал он, показывая на Брэда. — И за девушек, которые разбивают твое сердце, — он кивнул в мою сторону.

Его глаза смотрели в никуда.

— И за гребаный страх потерять свою лучшую подругу, из-за того, что ты был таким идиотом, чтобы в нее влюбиться.

Он запрокинул бутылку пива, допил ее до дна, а затем бросил на пол. В комнате повисла тишина, только музыка играла на нижнем этаже, и все пялились на Трэвиса в полном замешательстве.

Расстроившись, я схватила Брэда за руку и повела его на танцпол, вниз по лестнице. За нами пошли несколько пар, ожидая, что я заплачу или еще как-либо отреагирую на тираду Трэвиса. Я расслабила все мышцы своего лица, отказываясь давать им то, чего они хотели.

Мы немного потоптались под музыку, и Брэд вздохнул.

— Это было... странно.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

Трэвис прошел мимо танцующих парочек, остановившись позади меня, и в одно мгновение поставил ногу между нами.

— Позвольте вмешаться.

— Нет, ты этого не сделаешь. О, Господи! — сказала я, отказываясь смотреть на него.

После нескольких напряженных секунд, я подняла голову и увидела, что Трэвис впивается взглядом в Брэда.

— Если ты не отойдешь от моей девушки, я вырву твою гребаную глотку. Прямо здесь — на танцполе.

Казалось, что Брэд начал сомневаться: он смотрел то на меня, то на Трэвиса.

— Прости, Эбби, — сказал он, медленно отводя руки в стороны.

Он отошел к лестнице и стал там один, униженный.

— То, что я чувствую по отношению к тебе, Трэвис, в настоящий момент... очень напоминает ненависть.

— Потанцуй со мной, — умолял он, пытаясь удержать равновесие.

Песня закончилась, и я вздохнула с облегчением.

— Иди выпей еще одну бутылку виски, Трэв.

Я отвернулась, чтобы потанцевать с единственным свободным парнем на танцполе.

Заиграла более быстрая музыка, и я улыбнулась своему новому удивленному партнеру, пытаясь игнорировать тот факт, что Трэвис находился всего в нескольких шагах позади. Другой член братства "Сиг Тау", танцующий рядом, схватил меня за бедра. Я отступила назад, притягивая его ближе к себе. Это напомнило мне, как Трэвис и Меган танцевали той ночью в "Красной Двери", и я изо всех сил попыталась восстановить ту сцену, которую столько раз хотела забыть. Две пары рук блуждали практически по всему моему телу, и было легко игнорировать свою сдержанную сторону, после стольких алкогольных напитков.

Внезапно, я оказалась в воздухе. Трэвис перекинул меня через плечо, в то же самое время с силой оттолкнул одного из своих студенческих братьев, повалив его на пол.

— Отпусти меня! — закричала я, молотя его кулаками по спине.

— Я не позволю тебе опозориться из-за меня, — прорычал он, перепрыгивая через две ступеньки.

Глаза всех присутствующих смотрели на нас, как я дерусь и кричу, пока Трэвис несет меня через комнату.

— А ты не думаешь, что вот ЭТО унизительно? Трэвис!

— Шепли! Донни на улице? — спросил Трэвис, уворачиваясь от моих ударов.

— Эмм... да, — сказал он.

— Поставь ее на землю! — закричала Америка, делая шаг нам навстречу.

— Америка, не стой просто так! Помоги мне!

Она открыла рот и засмеялась.

— Вы двое смешны.

Я нахмурила брови, услышав ее слова; я была шокирована и зла от того, что она нашла что-то смешное в этой ситуации. Трэвис направился к двери, и я посмотрела на Америку.

— Спасибо большое, подруга!

Холодный воздух пронзил открытые части моей кожи, и я еще громче стала сопротивляться.

— Поставь меня, черт возьми!

Трэвис открыл дверь машины, бросил меня на заднее сидение и сел рядом.

— Донни, ты сегодня всех развозишь?

— Да, — сказал он, нервно смотря, как я пытаюсь сбежать.

— Мне нужно, чтобы ты отвез нас ко мне на квартиру.

— Трэвис... Я не думаю...

Голос Трэвиса был сдержанным, но пугающим:

— Поехали, Донни, или я заеду тебе по затылку, клянусь Богом.

Донни съехал с обочины, а я ринулась к дверной ручке.

— Я не поеду к тебе!

Трэвис схватил меня за оба запястья, и я наклонилась, чтобы укусить его. Он закрыл глаза, а затем глухое мычание вырвалось сквозь его стиснутую челюсть, когда я зубами впилась в его руку.

— Давай, покажи, на что ты способна, Голубка. Я устал от твоих штучек.

Я отпустила его кожу и резко дернула рками, пытаясь вырваться.

— Моих штучек? Выпусти меня из этой гребаной машины!

Он поднес мои руки ближе к своему лицу.

— Я люблю тебя, черт возьми! Ты никуда не уйдешь, пока не протрезвеешь, и мы не разберемся!

— Ты единственный, кто еще не разобрался, Трэвис! — сказала я.

Он отпустил мои руки, и я скрестила их, дуясь оставшуюся часть дороги до квартиры.

Когда машина замедлила ход, чтобы остановиться, я наклонилась вперед.

— Ты можешь отвезти меня домой, Донни?

Трэвис за руку вытащил меня из машины, а затем снова перекинул через плечо, неся по лестнице.

— Спокойной ночи, Донни.

— Я позвоню твоему отцу! — крикнула я.

Трэвис громко засмеялся.

— И он, скорее всего, похлопает меня по плечу и скажет, что давно пора!

Он замешкался, открывая дверь, пока я била его и махала руками, пытаясь убежать.

— Заканчивай, Голубка, иначе мы упадем с лестницы!

Как только он открыл дверь, то затопал в комнату Шепли.

— Поставь. Меня. На пол!

— Хорошо, — сказал он, бросая меня на кровать Шепли. — Высыпайся. Поговорим утром.

В комнате было темно; только прямоугольный луч света из коридора проникал через дверной проем. Я пыталась сфокусироваться, несмотря на темноту, пиво и злость, а когда Трэвис повернулся к свету, я заметила его самодовольную улыбку.

Я начала бить кулаками по матрасу.

— Ты больше не можешь говорить мне, что делать, Трэвис! Я не принадлежу тебе!

Через секунду, он повернулся и посмотрел на меня; на его лице была злость. Он подошел, оперся руками о кровать и наклонился к моему лицу.

— НУ, А Я ПРИНАДЛЕЖУ ТЕБЕ! — вены на его шее напряглись, когда он закричал. Я встретилась с ним взглядом и была не в состоянии даже вздрогнуть. Он посмотрел на мои губы, тяжело дыша.

— Я принадлежу тебе, — прошептал он, его злость начала таять, когда он понял, как близко мы были друг к другу.

Прежде, чем я смогла придумать причину, чтобы передумать, я обхватила его лицо и впилась своими губами в его. Не колеблясь, Трэвис поднял меня на руки. Пройдя несколько шагов, мы оказались в его спальне и оба повалились на кровать.

Я стянула с него футболку через голову, попутно нашаривая в темноте пряжку от ремня. Он расстегнул его, вытащил из штанов и бросил на пол, затем приподнял меня одной рукой, а второй расстегнул платье. Я стянула его через голову, бросив куда-то в темноту, и затем Трэвис поцеловал меня, застонав.

Спустя пару мгновений он стянул боксеры и придавил меня своей грудью. Я схватила его зад, но он стал, сопротивлялся, когда я постаралась сделать так, чтобы он вошел в меня.

— Мы оба пьяны, — сказал он, тяжело дыша.

— Пожалуйста.

Я обхватила его ноги своими бедрами, отчаянно пытаясь уменьшить жар между своими бедрами. Трэвис был настроен на то, чтобы мы снова были вместе, и мне не хотелось бороться с неизбежным, так что, я была более чем готова провести ночь, запутавшись в его простынях.

— Это неправильно, — произнес он.

Он сел чуть выше, прижавшись своим лбом к моему. Я надеялась, что это был полу-протест, и я могла бы как-нибудь убедить его, что он ошибается. То чувство, что мы не могли друг без друга, было необъяснимо, но и объяснения были не нужны. Как и извинения. В эту самую секунду, мне нужен был только он.

— Я хочу тебя.

— Мне нужно было, чтобы ты это сказала, — произнес он.

Все внутри меня кричало, и я не могла продержаться и секунды дольше.

— Я скажу все, что ты хочешь.

— Тогда скажи, что принадлежишь мне. Скажи, что принимаешь меня назад. Я не хочу делать это, пока мы не вместе.

— Мы никогда не были порознь, разве не так? — спросила я, надеясь, что этого будет довольно. Он покачал головой и его губы накрыли мои.

— Я должен услышать, как ты это скажешь. Я должен знать, что ты моя.

— Я стала твоей с той секунды, как мы повстречались.

Мой голос стал умоляющим, в любое другое время я бы смутилась, но мне сейчас было не до этого. Я боролась со своими чувствами, охраняла их, и копалась в самой себе. Все лучшие моменты моей жизни были в Восточном, и все они были связаны с Трэвисом. Драки, смех, страсть и слезы, если все это было рядом с ним, то это то место, где я хотела быть.

Он ухмыльнулся и дотронулся до моего лица, и затем его губы коснулись моих в нежном поцелуе. Когда я притянула его к себе, он не сопротивлялся. Его мышцы напряглись, и он задержал свое дыхание, когда вошел в меня.

— Скажи это снова, — сказал он.

— Я твоя, — раздался шепот в ответ. —

Каждый нерв внутри и снаружи желал большего.

— Я больше не хочу с тобой расставаться.

— Обещай мне, — произнес он, застонав и навалившись на меня.

— Я люблю тебя. Я буду любить тебя вечно.

Слова были больше вздохом, но произнеся их, я посмотрела в его глаза. В них исчезала неопределенность, и в этом слабом свете, его лицо просияло.

Наконец удовлетворившись, он запечатал мой рот своим.

Трэвис разбудил меня поцелуями. Моя голова была тяжелой и туго соображала от нескольких напитков, что я выпила накануне, но события за час до того, как я уснула, воспроизвелись в моей голове в ярких деталях. Мягкие губы покрывали каждый сантиметр моей руки, плеча, шеи, и когда он достиг моих губ, я улыбнулась.

— Доброе утро.

Он не ответил, его губы продолжали целовать мои. Крепкие руки обхватили меня, и затем он уткнулся лицом в мою шею.

— Ты какой-то тихий сегодняшним утром, — сказала я, проводя руками по его обнаженной спине. Я опускалась все ниже и ниже, и затем обхватила своим коленями его бедра, целуя в щеку.

Он покачал головой.

— Я просто хочу быть таким, — прошептал он.

Я нахмурилась.

— Я что-то пропустила?

— Я не хотел будить тебя. Почему бы тебе не вернуться ко сну?

Я откинулась назад на подушку, и приподняла его подбородок. Его глаза были налиты кровью, а кожа вокруг них воспаленная и красная.

— Что, черт возьми, с тобой такое? — волнуясь, спросила я. Он взял одну их моих рук в свою и поцеловал ее, прижав свой лоб к моей шее.

— Голубка, просто засни снова, пожалуйста. Хорошо?

— Что-то случилось? С Америкой? — задав последний вопрос, я приподнялась. Даже заметив страх в моих глазах, его выражение не изменилось. Он вздохнул, продолжая глядеть на мои руку.

— Нет... Америка в порядке. Они пришли домой около четырех утра. Они все еще в кровати. Еще рано, давай снова спать.

Чувствуя, как бьется мое сердце, я понимала, что у меня нет шансов снова заснуть. Трэвис взял мое лицо в свои руки и поцеловал. Это было немного по-другому, будто бы он целовал меня в последний раз. Он опустил меня на подушку, поцеловал еще раз, и затем положил свою голову мне на грудь, обхватив меня своими руками.

Предположения, почему Трэвис ведет себя так, пронеслись в моей голове, как калейдоскоп телевизионных каналов. Я прижала его к себе, боясь спросить.

— Ты спал?

— Я... не смог. Не хочу... — его голос затих.

Я поцеловала его лоб.

— В любом случае, мы пройдем через это, ясно? Почему бы тебе не поспать? Мы разберемся во всем, когда ты проснешься.

Он качнул головой и посмотрел на мое лицо. Я увидела в его глаза, как недоверие, так и надежду.

— Что ты имеешь ввиду? Говоря, что мы пройдем через это?

Я смущенно приподняла брови. Не могу представить, что произошло, пока я спала, что это вызвало в нем столько тоски.

— Не знаю, что происходит, но я с тобой.

— Со мной? Ты остаешься? Здесь?

Я понимала, что выражение моего лица, должно быть, выглядело очень забавно, но голова кружилась как от алкоголя, так и от безумных вопросов Трэвиса.

— Да. Я думала, мы обсудили это прошлой ночью?

— Именно так, — кивнул он, воодушевляясь.

Я осматривала его комнату, размышляя. Стены больше не были пустыми, с тех пор как мы встретились. Теперь на них были всякие безделушки из мест, где мы проводили время, и белая краска была прервана черными рамками с фотографиями, на которых была я, мы, Тото и наши друзья. Большая фотография нас двоих со дня рождения, заменило сомбреро, что висело над изголовьем кровати.

Я сузила глаза.

— Ты думал, что когда я проснусь, то разозлюсь на тебя, верно? Ты думал, что я уйду?

Он пожалел плечами, плохо пытаясь изобразить безразличие.

— Ты этим знаменита.

— Так вот почему ты такой расстроенный? Ты не спал всю ночь, беспокоясь, что будет, когда я проснусь?

Он поежился, будто бы ему тяжело было говорить следующие слова:

— Я не хотел, чтобы последняя ночь закончилась таким образом. Я был слегка пьян, и преследовал тебя на вечеринке, как какой-то гребаный извращенец, потом притащил тебя сюда против воли... и затем у нас... — он покачал головой, испытывая отвращение к своим воспоминаниям.

— Был лучший секс в моей жизни? — улыбнулась я, сжимая его руку.

Трэвис засмеялся, и напряжение вокруг его глаз медленно ушло.

— Так мы в порядке?

Я поцеловала его, нежно трогая, касаясь лица.

— Да, балбесина. Я обещала, разве нет? Я сказала тебе все, что ты хотел услышать, мы снова вместе, и ты не рад?

Его лицо казалось довольным и подавленным одновременно.

— Малыш, перестань. Я люблю тебя, — произнесла я, сглаживая морщины, что появились из-за волнения вокруг его глаз, — Это абсурдное противостояние могло закончиться в День Благодарения, но...

— Подожди... что? — прервал он, откидываясь назад.

— Я была полностью готова сдаться в День Благодарения, но ты сказал, что устал пытаться сделать меня счастливой, и я была слишком гордой, чтобы сказать, что хочу, чтобы ты снова был со мной.

— Это гребаный розыгрыш, что ли? Я пытался сделать так, чтобы тебе было легче! Ты знаешь, каким жалким я себя чувствовал?

Я нахмурилась.

— Ты казался в полном порядке после нашего разрыва.

— Это все было ради тебя! Я боялся, что потеряю тебя, если не буду вести себя нормально, будто мы друзья. Я мог быть с тобой все это время? Что за фигня, Голубка?

— Я.... — мне было нечего сказать, он прав. Из-за меня, мы оба страдали, и мне не было прощения. — Извини.

— Ты извиняешься? Я чуть не спился до смерти, едва мог встать с постели, разбил свой телефон на миллион кусочков в канун Нового года, чтобы не звонить тебе... и ты извиняешься?

Я сжала свои губы и пристыжено кивнула. Я даже не представляла, через что он прошел, и его слова отзывались болью в моей груди.

— Мне, правда... очень жаль.

— Ты прощена, — ухмыльнулся он — И больше так не делай.

— Не буду. Обещаю.

Он сверкнул своей ямочкой и покачал головой.

— Я люблю тебя

Дом

Прошли недели, и я удивилась, как быстро настали весенние каникулы.

Ожидаемый поток сплетен и пристальных взглядов прекратился, и жизнь вернулась в прежнее русло. В Восточном уже неделями не проводились бои. Адам залег на дно после того, как из-за многочисленных арестов стали задавать вопросы о том, что именно случилось в тот вечер, а Трэвис с нетерпением ждал телефонный звонок, который означал его призыв на последний бой в этом году; бой, который оплачивал большую часть его счетов за лето и осень.

Снег все еще покрывал землю толстым ковром, и в пятницу перед каникулами, на сверкающем как кристалл газоне, начался последний бой снежками. Трэвис и я шли сквозь летящий лед, и я крепко вцепилась в его руку, стараясь не поскользнуться и не словить лицом снежок.

— Они не попадут в тебя, Голубка. Последствия им известны, — сказал Трэвис, прижавшись своим красным, холодным носом к моей щеке.

— Их меткость не относится к страху перед твоим характером, Трэв.

Он держал меня около себя, потирая рукой рукав моего пальто, пока вел сквозь этот хаос. Мы резко остановились, когда несколько девушек завизжали в ответ на безжалостную атаку бейсбольной команды. И как только они освободили путь, под эгидой Трэвиса, мы оказались у двери.

— Видишь? Я же говорил, что мы сделаем это, — произнес он, улыбаясь.

Но его улыбка исчезла, когда в дверь врезался снежок, прямо между нашими лицами. Трэвис моментально стал осматривать на лужайку, но увидев сколько людей, бросилось врассыпную, его желание отомстить угасло.

Он толкнул дверь, наблюдая, как тающий снег медленно съезжает вниз по металлу на землю.

— Давай зайдем внутрь.

— Разумно, — кивнула я.

Он взял меня за руку и провел мимо буфетной стойки, кладя наши пышущие паром тарелки на поднос. Кассир уже давно перестала удивляться, по-поводу наших отношений.

— Эбби, — Бразил кивнул мне и подмигнул Трэвису,— У вас, ребят, есть планы на следующую неделю?

— Мы останемся здесь. Приедут мои братья, — отвлеченно ответил Трэвис, выкладывая одноразовую посуду с ланчем на стол.

— Я точно убью Девида Лапински, — объявила Америка, вытряхивая снег из своих волос на входе.

— Прямо в яблочко! — засмеялся Шепли. Америка посмотрела на него так, что его смех перешел на нервное хихиканье — То есть... какой же придурок.

Мы засмеялись над тем, с каким раскаянием он быстро следовал за ней, шагающей к буфету.

— Он выглядит таким побитым, — сказал Бразил с отвращением.

— Америка немного нервничает, — объяснил ему Трэвис. — Она знакомится с его родителями на этой неделе.

Он кивнул, подняв брови.

— Так они...

— Именно, — сказала я, кивая. — Это навсегда.

— Ого, — отреагировал Бразил.

Шок не сходил с его лица, пока он ел. Я заметила, как он был смущен. Мы все были молоды, и Бразил не мог понять, как Шепли мог иметь такие серьезные намерения.

— Когда это случится с тобой, Бразил... ты поймешь, — сказал Трэвис, улыбаясь мне.

В комнате стоял гул: все были оживлены из-за происходящего на улице и быстро приближающихся каникул. По мере того, как занимались места, несмолкающая болтовня стала громким эхом, и звук усиливался, потому что каждый пытался перекричать шум.

К тому времени, как Шепли и Америка вернулись с подносами, они уже помирились. Она радостно села на свободное место рядом со мной, треща о приближающемся знакомстве с родителями. Они уезжают к ним уже сегодня вечером — идеальное оправдание для одного из позорных провалов Америки.

Я смотрела, как она берет хлеб, волнуясь о том, что с собой брать и сколько багажа она может взять, чтобы не показаться слишком пафосной, но мне казалось, что у нее все было под контролем.

— Я говорил тебе, крошка. Они полюбят тебя. Так же, как я люблю тебя, очень люблю, — сказал Шепли, убирая ее волосы за уши. Америка вздохнула, и уголки ее губ приподнялись, как всегда, когда Шепли успокаивает ее.

Телефон Трэвиса завибрировал и проскользил несколько сантиметров по столу. Он не обратил на это внимание, рассказывая Бразилу о нашей первой игре в покер с его братьями. Я взглянула на дисплей, и, прочитав имя, похлопала Трэвиса по плечу.

— Милый?

Не извинившись, он отвернулся от Бразила и уделил мне все свое внимание.

— Да, Голубка?

— Возможно, ты захочешь ответить.

Он посмотрел на телефон и вздохнул:

— Или нет.

— Это может быть важно.

Он сжал губы и поднес трубку к уху.

— В чем дело, Адам?

Слушая ответ, он осматривал комнату и кивал время от времени.

— Это мой последний бой, Адам. Я пока не уверен. Я не пойду без нее, а Шеп уезжает из города. Я знаю... Я тебя понял. Хмм... это не плохая идея, вообще-то.

Я сдвинула брови, увидев, как загорелись его глаза от идеи, которой озарил его Адам. Когда Трэвис повесил трубку, я уставилась на него в ожидании.

— Этого будет достаточно, чтобы оплатить восемь месяцев аренды. Адам позвал Джона Саважа. Он пытается стать профессионалом.

— Я не видел, как он дерется, а ты? — спросил Шепли, наклоняясь вперед.

Трэвис кивнул.

— Однажды в Спрингфилде. Он хорош.

— Недостаточно хорош, — сказала я.

Трэвис наклонился и поцеловал мой лоб в благодарность.

— Я могу остаться дома, Трэв.

— Нет, — сказал он, качая головой.

— Я не хочу, чтобы тебя побили, как в прошлый раз, потому что ты переживал за меня.

— Нет, Голубка.

— Я буду ждать тебя, — улыбнулась я, пытаясь больше радоваться самой идее, нежели своим ощущениям.

— Я хочу попросить Трента прийти. Он единственный, кому я доверяю, так что я смогу сконцентрироваться на бое.

— Большое спасибо, засранец, — пробурчал Шепли.

— Ну, у тебя был шанс, — сказал Трэвис, не совсем шутя.

Шепли сильно огорчился. Он все еще чувствовал себя виноватым за тот вечер в Хеллертоне. Он каждый день извинялся передо мной за это на протяжении нескольких недель, в итоге он стал справляться со своей виной самостоятельно. Америка и я пытались убедить его, что он ни в чем не виноват, но Трэвис всегда спрашивал с него.

— Шепли, ты не был виноват. Ты оттащил его от меня, помнишь? — сказала я, протягивая руку за Америкой, чтобы похлопать его.

Я повернулась к Трэвису:

— Когда бой?

— На следующей неделе, точнее не знаю, — пожал он плечами. — Я хочу, чтобы ты была там. Ты мне нужна.

Я улыбнулась и положила голову ему на плечо:

— Тогда, я буду.

Трэвис проводил меня до кабинета, несколько раз ловя меня, когда я поскальзывалась на льду.

— Ты должна быть более осторожной — дразнил он меня.

— А я специально. Ты такой лопух.

— Если ты хочешь, чтобы я тебя обнял, — просто попроси, — сказал он, прижимая меня к груди.

Мы не замечали проходящих мимо студентов и пролетающие над головами снежки, пока Трэвис целовал меня. Я оторвалась от земли, и он продолжал меня целовать, неся, как пушинку, по кампусу. Когда он все-таки поставил меня напротив двери в класс, то покачал головой:

— Когда мы будем составлять расписание на следующий семестр, будет лучше, если у нас будет больше общих занятий.

— Я это учту, — сказала я, чмокнув его перед тем, как войти в аудиторию.

Я посмотрела вверх, Трэвис улыбнулся мне и пошел на занятие в соседнем здании. Студенты вокруг меня привыкли к нашему бесстыжему выражению чувств, как и в его группе все привыкли к тому, что он опаздывает на несколько минут.

Я удивилась тому, как быстро шло время. Я сдала последний зачет и направилась в Морган Холл. Кара сидела, как обычно, на кровати, читала книгу, пока я рылась в шкафах в поисках нужных мне вещей.

— Ты уезжаешь из города? — спросила она.

— Нет, мне просто нужна пара вещей. Я еду в Дом Науки, забрать Трэва, и останусь у него на всю неделю.

— Понятно, — сказала она, не отрываясь от книги.

— Хороших каникул, Кара.

— Угу.

В кампусе почти никого не было, осталось только несколько студентов. Когда я повернула за угол, то увидела стоящего на улице Трэвиса, докуривающего сигарету. Его бритую голову грела вязаная кепка, одна рука была в кармане изношенного, темно-коричневого кожаного пиджака. Дым медленно выплывал из его ноздрей, пока он смотрел вниз на землю, полностью погруженный в свои мысли. Когда я была всего в нескольких шагах от него, я заметила, как сильно он встревожен.

— О чем задумался, малыш? — спросила я.

Он не взглянул на меня.

— Трэвис?

Когда он меня все-таки услышал, его ресницы дрогнули, и обеспокоенное выражение лица сменилось натянутой улыбкой.

— Привет, Голубушка.

— Все в порядке?

— Теперь — да, — сказал он, прижимая меня к себе.

— Ладно. Что случилось? — спросила я, приподняв бровь, нахмурившись и выказывая свой скептицизм.

— Да много всего, — вздохнул он. Когда я подождала, он продолжил:

— Эта неделя, бой, твое присутствие там...

— Я же сказала, что могу остаться дома.

— Нет, ты нужна мне там, Голубка, — сказал он, швыряя сигарету на землю. Он смотрел, как она исчезла в глубоком отпечатке в снегу, а потом обнял меня рукой и повел к парковке.

— Ты говорил с Трентом? — спросила я.

Он покачал головой.

— Я жду, когда он перезвонит.

Америка опустила стекло и высунула голову из Чарджера Шепли.

— Давайте быстрее! На улице ужасно холодно!

Трэвис улыбнулся и, ускорив шаг, открыл мне дверцу, чтобы я забралась внутрь. Шепли и Америка снова завели тот же разговор, который они обсуждают с тех пор, как она узнала о знакомстве с его родителями. Я же наблюдала за Трэвисом, который глядел в окно. Как только мы приехали на стоянку возле квартиры, у него зазвонил телефон.

— Какого хрена, Трент? — ответил он на звонок. — Я звонил тебе четыре часа назад, не похоже, что ты сильно занят на работе или где-то еще. Ладно, неважно. Послушай, у меня к тебе просьба. На следующей неделе у меня бой. Мне нужно, чтобы ты пришел. Не знаю, когда точно, но как только я позвоню тебе, нужно будет, чтобы ты был там уже через час. Сможешь сделать? Так ты сможешь или нет, кретин? Потому что мне нужно, чтобы ты присмотрел за Голубкой. В прошлый раз какой-то придурок лапал ее, и... Ага, — его голос понизился до пугающего тона. — Я позаботился о нем. Так, когда я позвоню? Спасибо, Трент.

Трэвис захлопнул крышку телефона и откинулся назад на сиденье.

— Он согласился? — спросил Шепли, глядя на Трэвиса в зеркало заднего вида.

— Ага. Не знаю, как бы я справился без него.

— Я же сказала тебе, — начала я.

— Голубка, сколько раз мне нужно повторить? — нахмурился он. На его нетерпеливый тон я лишь покачала головой.

— Я просто не понимаю. Раньше я тебе не нужна была там.

Трэвис слегка коснулся пальцами моей щеки.

— Раньше я тебя и не знал. Когда тебя там нет, я не могу сконцентрироваться. Я начинаю думать, где ты, что делаешь... Но когда ты там, и я тебя вижу, то могу сосредоточиться. Знаю, что похоже на сумасшествие, но так и есть.

— И это сумасшествие мне очень нравится, — я улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы.

— Очевидно, — пробормотала Америка.

Стоя в тени Китон Холл, Трэвис крепко прижимал меня к себе. Пар от моего дыхания смешивался с его в холодном ночном воздухе, и я слышала тихие беседы тех, кто просачивался в боковую дверь в нескольких шагах от нас, не замечая нашего присутствия.

Китон был самым старым зданием Восточного, и хотя Круг проводил там бои и раньше, мне было некомфортно в этом месте. Адам ожидал, что дом будет набит битком, а Китон не был самым просторным из зданий кампуса. Деревянные балки были выставлены вдоль старых кирпичных стен — всего лишь один признак того, что внутри идет реконструкция.

— Это одна из худших идей Адама, — проворчал Трэвис.

— Уже поздно что-то менять, — сказала я, смотря на строительные леса.

Мобильник Трэвиса загорелся, и он открыл крышку телефона. Его лицо стало слегка синего цвета от подсветки дисплея, и я смогла увидеть, что у него между бровями пролегли две морщинки. Он нажал на парку кнопок и закрыл телефон, прижимая меня к себе еще сильнее.

— Ты сегодня нервный, — прошептала я.

— Мне будет лучше, когда Трент притащит сюда свою грязную задницу.

— Я уже здесь, ты, плаксивая маленькая девочка, — сказал Трент спокойным голосом.

Я едва видела его очертания в темноте, но его улыбка заблестела от света луны.

— Как поживаешь, сестренка? — спросил он. Трент обнял меня одной рукой, и играючи толкнул Трэвиса другой.

— Хорошо, Трент.

Трэвис сразу же расслабился, и затем он за руку отвел меня к тылу здания.

— Если копы появятся, а мы окажемся по разные стороны, то встречаемся в Морган Холле, хорошо? — сказал Трэвис брату. Мы остановились у расположенного у самой земли открытого окна, что означало, что Адам внутри и уже ждет.

— Ты надо мной прикалываешься? — сказал Трент, уставившись вниз в окно. — Даже Эбби едва туда пролезет.

— Ты пролезешь, — уверил его Трэвис, залезая в темноту. Как и много раз раньше, я наклонилась и оттолкнулась спиной назад, зная, что Трэвис меня поймает.

Мы ждали несколько минут, а потом Трент заворчал, когда спрыгнул с края окна и приземлился на пол, почти потеряв равновесие, как только его ноги коснулись бетонного пола.

— Тебе повезло, что я люблю Эбби. Я бы не делал это ни для кого другого, — пробурчал Трент, отряхивая рубашку.

Трэвис подпрыгнул и закрыл окно одним быстрым движением.

— Сюда, — сказал он, ведя нас сквозь темноту.

Мы проходили коридор за коридором; я схватила руку Трэвиса и почувствовала, что Трент сжимает мою рубашку. Я слышала, как маленькие кусочки гравия царапали бетон, пока я шаркала ногами по полу. Я чувствовала, как расширяются мои глаза, пытаясь приспособиться к темноте подвала, но из-за отсутствия света, я не могла сфокусироваться.

Трент вздохнул после третьего поворота.

— Мы никогда не найдем выход отсюда.

— Просто иди за мной. И все будет хорошо, — сказал Трэвис, раздраженный недовольством брата.

Когда в коридоре стало светлее, то я поняла, что мы уже близко. Низкий гул толпы перерос в лихорадочное перечисление ставок и имен, и я знала, что мы пришли. В комнате, в которой обычно Трэвис ждал своего выхода, раньше находились лишь один светильник и стул, но после реконструкции она была заполнена столами, стульями и каким-то оборудованием, накрытым белой тканью.

Трэвис и Трент обсуждали стратегию борьбы, а я выглянула в зал. Он оказался меньше предыдущего, зато людей было столько же, сколько и в прошлый раз, повсюду царил хаос. Мебель, укрытая пыльными покрывалами, стояла в ряд вдоль стен, убранная, чтобы освободить место для зрителей.

Комната была темнее обычного, и я поняла, что Адам осторожничал, чтобы не привлечь внимание к нашему местонахождению. Фонари свисали с потолка, тускло освещая деньги, которые держали высоко в руках, до сих пор делая ставки.

— Голубка, ты меня слышала? — спросил Трэвис, дотрагиваясь до моей руки.

— Что? — спросила я, моргая.

— Я хочу, чтобы ты стояла у этой двери, хорошо? Держи Трента за руку постоянно.

— Я не сдвинусь с места. Обещаю.

Трэвис улыбнулся, его идеальные ямочки утонули в щеке.

— А вот теперь ты нервничаешь.

Я взглянула на дверь, потом на Трэвиса.

— У меня плохое предчувствие, Трэв. Не из-за боя, но... из-за чего-то другого. У меня мурашки по коже от этого места.

— Мы здесь надолго не задержимся, — успокоил меня Трэвис.

Из рупора донесся голос Адама, и мое лицо оказалось в теплых, знакомых ладонях.

— Я люблю тебя, — сказал он, поднимая меня на руки и прижимая к себе в поцелуе. — Он поставил меня на пол и обвил мою руку вокруг Трента.

— Глаз с нее не своди, — сказал он брату. — Ни на секунду. Здесь все сойдут с ума, когда начнется бой.

—...поприветствуем сегодняшнего претендента на победу... ДЖОН САВАЖ!

— Я буду беречь ее, как зеницу ока, братишка, — сказал Трент, дергая меня за руку. — А теперь пойди, надери задницу этому парню, и погнали отсюда.

—... ТРЭВИС "БЕШЕНЫЙ ПЕС" МЭДДОКС! — прокричал Адам в рупор.

Звук стал приглушаться, когда Трэвис проходил сквозь толпу. Я посмотрела на Трента — на его лице едва проявлялась улыбка. Вряд ли кто-либо другой заметил, а я увидела в его глазах гордость.

Когда Трэвис вышел в центр Круга, я сглотнула. Джон не был больше, но он отличался от всех тех, с кем до этого боролся Трэв, включая парня, с которым он дрался в Вегасе. Он не пытался напугать его своим взглядом, как это делали остальные; он изучал его, обдумывая стратегию боя. Кроме того, что его глаза анализировали, они еще и не излучали никакого здравого смысла. Еще до того, как начался бой, я знала, что это не обычная битва — перед Трэвисом стоял демон.

Казалось, Трэвис тоже заметил это отличие. Обычная ухмылка сошла с его лица, вместо нее появился пристальный взгляд. Когда прозвучал звук рога, Джон атаковал.

— Господи, — сказала я, схватившись за руку Трента.

Трент двигался, как Трэвис, как будто они были одним целым. Я напрягалась с каждым замахом Джона, борясь с сильным желанием закрыть глаза. Не было никаких лишних движений; Джон был хитрым и точным. Все другие бои Трэвиса, по сравнению с этим, казались детской игрой. Недюжинная сила ударов внушала ужас, будто весь бой был поставлен и отточен до совершенства.

Воздух в комнате был тяжелым и застоявшимся; каждый раз, когда я открывала рот, то вдыхала пыль с простыней. Чем дольше длился бой, тем сильнее становилось зловещее чувство. Я не могла от него избавиться, но заставила себя остаться на месте, чтобы Трэвис мог сконцентрироваться на бое.

В один миг я была под гипнозом от зрелища, происходящего в центре подвала, в следующий миг, меня толкнули сзади. Моя голова отклонилась назад и ударилась, но я сильнее ухватилась за руку Трента, отказываясь сдвигаться со своего места. Трент повернулся и схватил за рубашки двух парней, стоящих сзади, и швырнул их на пол, как тряпичных кукол.

— Назад, придурки, или я вас убью, — крикнул он уставившимся на упавших парней. Я схватилась за него крепче, и он погладил мою руку.— Ты со мной, Эбби. Смотри бой.

Трэвис хорошо справлялся, и я вздохнула, когда он нанес первый удар. Толпа зашумела, но благодаря предупреждению Трента, мы были на безопасном расстоянии от остальных. Трэвис нанес тяжелый удар и потом взглянул на меня, и снова быстро обратил внимание на Джона. Его движения были гибкими, почти расчетливыми, казалось, предупреждающими заранее атаки Джона.

Заметно нетерпеливый, Джон обвил свои руки вокруг Трэвиса, сваливая его на пол. Как одно целое, толпа, окружавшая временный ринг встала плотнее вокруг них, наклоняясь внутрь кольца, когда все действо стало происходить на полу.

— Я не вижу его, Трент! — закричала я, прыгая на носочках.

Трент огляделся вокруг в поисках деревянного стула Адама. В движении, похожем на танец, он переложил мою руку из одной в другую, помогая мне взобраться на стул над толпой.

— Теперь видишь?

— Да! — сказала я, держа руку Трента для равновесия. — Он сверху, но Джон обвил его шею ногами!

Трент наклонился вперед на носочках, прикладывая к губам свободную руку:

— НАДЕРИ ЕМУ ЗАДНИЦУ, ТРЭВИС!!!

Я посмотрела на Трента, а затем подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть мужчин на полу. Вдруг, Трэв вскочил на ноги, но Джон не ослаблял хватку на его шее. Трэвис упал на колени, из-за чего его противник ударился спиной и головой о бетонный пол. Это был сокрушительный удар. Ноги Джона обмякли, освобождая Трэвиса, после чего тот отвел назад локоть и начал бить соперника кулаком снова и снова, пока Адам не оттолкнул его и не кинул красный платок на бесчувственное тело Джона.

Комната взорвалась криками, когда Адам поднял руку Трэвиса вверх. Трент обнял меня за ноги, радуясь победе своего брата. Трэвис посмотрел на меня, на его лице расплылась широкая, окровавленная улыбка; его правый глаз уже начал заплывать.

Когда всем раздали их выигрыш, и люди начали уходить, мне бросился в глаза мерцающий фонарь, качающийся из стороны в сторону в углу зала, позади Трэва. С него капала жидкость, намочив покрывала под ним. У меня в животе екнуло.

— Трент?

Обратив на себя его внимание, я указала на тот угол. В этот момент, фонарь соскользнул со своего держателя и упал прямо на покрывала, которые мгновенно загорелись.

— Вот дерьмо! — закричал Трент, хватая меня за ноги.

Пара парней, что стояли недалеко от разгорающегося пожара, отпрыгнули назад, со страхом наблюдая, как огонь перекинулся на соседнее покрывало. Черный дым быстро распространился по всему залу, всех присутствующих охватила паника, и они начали пробиваться к выходу.

Я встретилась глазами с Трэвисом, его лицо исказилось от ужаса.

— Эбби! — закричал он, расталкивая людей между нами.

— Пошли! — сказал Трент, снимая меня со стула и притягивая к себе.

В зале потемнело, а из другой части комнаты послышался громкий треск. Остальные фонари начали взрываться от накала огня. Трент схватил меня за руку и спрятал за спину, пытаясь пробить нам путь сквозь толпу.

— Мы не сможем выйти этим путем! Нам нужен тот, через который мы пришли! — закричала я, сопротивляясь.

Трент огляделся, пытаясь придумать, как нам уйти отсюда, но окружающая нас суматоха сбивала с мысли. Я вновь посмотрела на Трэва, он все еще пытался пробиться к нам. Но поток толпы отдалял его все дальше и дальше. Звучавшие до этого восторженные крики сменились воплями страха и отчаяния, пока все боролись за возможность добраться до выхода.

Трент толкнул меня в проход, и я оглянулась.

— Трэвис! — я потянулась к нему.

Он кашлял и пытался отмахнуться от дыма.

— Трэв, сюда! — крикнул ему Трент.

— Просто выведи ее отсюда, Трент! Выведи Голубку! — прокашлял он.

Он замешкался и посмотрел на меня. Я видела страх в его глазах.

— Я не знаю где выход.

Я еще раз оглянулась на Трэвиса, его очертания были едва видны за пламенем, что разгорелось между нами.

— Трэвис!

— Просто уходи! Я присоединюсь к вам снаружи! — его голос заглушал окружающий нас хаос.

Я схватила Трента за рукава.

— Нам туда! — сказала я, мои глаза обжигал дым и нахлынувшие слезы. Между Трэвисом и его единственным выходом оказались десятки испуганных людей.

Я потянула Трента за руку, отталкивая каждого, кто попадался на пути. Мы добрались до прохода, а затем я осмотрелась. Два темных коридора едва освещались разгорающимся позади нас огнем.

— Сюда! — я вновь потянула его за руку.

— Ты уверена? — спросил Трент, его голос был полон сомнений и страха.

— Пошли!

Чем дальше мы шли, тем темнее становился коридор. Оставив дымный зал позади, мне стало легче дышать, но крики не прекращались, а становились лишь более громкими и неистовыми. Эти ужасные звуки придали мне сил, и я быстро и целенаправленно поспешила к выходу. Ко второму повороту, мы ослепли от полнейшей темноты. Одну руку я держала перед собой, нащупывая стену, а второй держала Трента.

— Как думаешь, он выбрался оттуда? — спросил он.

Его вопрос отвлек мое внимание, но я попыталась выбросить его из головы.

— Продолжай идти, — выдохнула я.

Трент замер на секунду, но когда я вновь дернула его за руку, появился свет. Он поднял вверх зажигалку, и сощурилась в поисках хоть малейшего выхода наружу. Я пошла на свет, пока он махал зажигалкой, чтобы осветить все вокруг, и ахнула, когда увидела дверь.

— Сюда! — потянула я его.

Поспешив в следующую комнату, я врезалась в стену из людей и опрокинулась на землю. Три девушки и два парня, у всех грязные лица и широко раскрытые, испуганные глаза, смотрящие на меня.

Один из парней помог мне встать.

— Где-то здесь должны быть окна, через которые мы сможем выбраться! — сказал он.

— Мы только что оттуда, и там их нет, — покачала я головой.

— Должно быть, вы их не заметили. Я знаю, что они там!

Теперь Трент потянул меня за руку.

— Пошли, Эбби, они знают, где выход!

Я покачала головой.

— Именно этой дорогой мы шли с Трэвом. Я знаю это.

Его хватка усилилась.

— Я обещал Трэвису не спускать с тебя глаз. Мы идем с ними.

— Трент, мы уже были там... нет там никаких окон!

— Пошли, Джейсон! — прокричала девушка.

— Мы уходим, — сказал он Тренту.

Тот вновь попытался потянуть меня в обратную сторону, но я выбралась из его хватки.

— Трент, пожалуйста! Выход там, я обещаю!

— Я иду с ними, — сказал он, — Прошу тебя, пошли со мной.

Я покачала головой, и слезы потекли по щекам.

— Я была здесь раньше. Там нет выхода!

— Ты идешь со мной! — закричал он, хватая меня за руку.

— Трент, остановись! Мы идем не в ту сторону! — старалась я достучаться до него. Моя обувь скользила по бетону, пока он тащил меня за собой, но почувствовав запах дыма более отчетливо, я увернулась и побежала в противоположную сторону.

— ЭББИ! ЭББИ! — звал он.

Я продолжала бежать, держа руки перед собой и используя стену, как опору.

— Да пойдем же! Из-за нее, ты умрешь! — сказала девушка.

Я с размаху ударилась плечом об угол стены, и, потеряв равновесие, упала на пол. Я ползла по полу и ощупывала путь перед собой дрожащей рукой. Когда мои пальцы дотронулись до стены из гипсокартона, я поднялась на ноги и стала идти вдоль нее. Почувствовав угол дверного проема, я вошла через него в соседнюю комнату.

Тьма была бесконечной, но я отбросила панику, и старалась идти прямо, чтобы добраться до противоположной стены. Спустя несколько минут, я почувствовала, как страх усиливался внутри меня, как усиливались вопли позади.

— Пожалуйста, — прошептала я во тьму. — Пусть здесь будет выход.

Я почувствовала очередной угол дверного проема, и, пройдя внутрь, передо мной засиял серебряный поток света. Лунный свет проходил через оконное стекло, и всхлип вырвался из моего горла.

— Т—ТРЕНТ! Оно здесь! — закричала я назад — ТРЕНТ!

Краем глаза я заметила легкое движение.

— Трент? — позвала я, мое сердце бешено колотилось в груди. Через мгновение тени стали танцевать на стенах, и мои глаза распахнулись от ужаса, потому что я поняла, что то, что я приняла за людей, оказалось мерцающий светом пламени.

— О мой Бог, — прошептала я, смотря на окно. Трэвис закрыл его за нами, и оно было слишком высоко, чтобы я могла достать.

Я оглянулась, ища, на что можно встать. В комнате стояла деревянная мебель, закрытая белыми простынями. Эти простыни будут подкармливать огонь, пока комната не станет напоминать ад.

Я схватила кусок белого покрывала и сдернула его со стола. Вокруг меня поднялась пыль, и, бросив простынь на пол, я потащила этот громоздкий кусок дерева через комнату, чтобы подставить под окно. Приставив к стене, я забралась на него, кашляя от дыма, что медленно просачивался в комнату. Окно все еще было на пару метров выше меня.

Я кряхтела, пока пыталась толкнуть и открыть его, неуклюже двигая раму вперед и назад… Она не поддавалась.

— Да чтоб тебя, давай! — закричала я, опираясь на руки.

Я наклонилась назад, сочетая вес тела с небольшим импульсом, рассчитывая, что это откроет окно. Когда это не сработало, я подцепила ногтями раму, и тянула вверх, пока ногти не отошли от кожи. Я заметила вспышку света, и закричала когда увидела, что огонь пожирает белые простыни, которые я бросила на пол пару минут назад.

Посмотрев на окно, я снова просунула пальцы под раму. Кровь текла с подушечек пальцев, металлические уголки впивались в плоть. Инстинкт победил все остальные чувства, и мои руки, сжавшись в кулаки стали колотить по стеклу. Появилась маленькая трещинка на стекле, разбрызгивая кровь на нем же с каждым ударом руки.

Я ударила стекло еще раз, и затем, сняв ботинок, ударила им в полную силу.

Сирены вопили в отдалении, и я била ладонями по окну. Остаток моей жизни был в нескольких сантиметрах отсюда, по ту сторону стекла. Я вцепилась в край рамы еще раз, и затем стала колотить по стеклу обеими ладонями.

— ПОМОГИТЕ МНЕ! — закричала я, увидев приближающийся огонь. — КТО-НИБУДЬ СПАСИТЕ!

Слабый кашель раздался позади меня

— Голубка?

Я развернулась, услышав знакомый голос. Трэвис появился из дверного проема, его лицо и одежда были покрыты сажей.

— ТРЭВИС! — закричала я.

Я резко соскочила со стола и побежала через комнату, навстречу к нему, истощенному и грязному. Я врезалась в него, и он, обхватив меня руками, закашлял, хватая воздух ртом. Его руки подняли мое лицо.

— Где Трент? — спросил он, его голос был скрипучий и слабый.

— Он пошел за остальными! — заорала я, слезы текли по моему лицу. — Я пыталась убедить его пойти за мной, но он не пошел.

Трэвис посмотрел на приближающийся огонь и его брови приподнялись. Сделав вдох, я закашляла. Дым попал в легкие. Он посмотрел сверху на меня, его глаза были полны слез.

— Я вытащу нас отсюда, Голубка.

Его губы быстро дотронулись до моих, и затем он забрался на мою самодельную лестницу.

Он потянул раму вверх, мышцы рук напряглись и дрожали, когда он прикладывал все свои силы к стеклу.

— Назад, Эбби! Я собираюсь разбить стекло!

Боясь пошевелиться, я смогла сделать только один шаг назад, от нашего единственного пути спасения. Локоть Трэвиса был согнут, когда он занес назад кулак, и, закричав, протаранил им окно. Я развернулась, прикрыв свое лицо окровавленными руками, защищаясь от осколков стекла, что посыпались на меня.

— Живей! — закричал он, протягивая мне руку. Жар от огня был по всей комнате, я взлетела в воздух, когда Трэвис поднял меня с земли и толкнул наружу.

Стоя на коленях, я ждала, пока он выберется, и затем помогла ему встать. Сирены ревели с другой стороны здания, и красные и синие огни от пожарных и полицейских машин плясали на кирпичных стенах соседних зданий.

Мы бежали через толпу людей, что стояли перед зданием, пытаясь углядеть в грязных лицах Трента. Трэвис выкрикивал имя своего брата, и его голос становился все безнадежнее и безнадежнее. Он вытащил свой мобильный, чтобы посмотреть пропущенные звонки, и затем захлопнул его, прикрыв рот почерневшей рукой.

— ТРЕНТ! — кричал Трэвис, вытягивая шею и ища его в толпе.

Те, кто выбрались, обнимались и скулили за машинами скорой помощи, с ужасом наблюдая, как водяной насос посылает струи воды в окна, и пожарные вбегают внутрь, волоча за собой шланги.

Трэвис нервно провел рукой по макушке, и покачал головой.

— Он не выбрался, — прошептал он. — Голубка, он не выбрался.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела, как полосы сажи на его лице размываются слезами. Он упал на колени, и я опустилась рядом с ним.

— Трент умный парень, Трэв. Он выберется. Он нашел какой-нибудь другой путь, — сказала я, пытаясь скорее убедить себя, нежели его.

Трэвис рухнул на колени, и сжал в кулаки мою футболку. Я держала его и не знала, что можно еще сделать. Прошел час.

Мы смотрели с затухающей надеждой, как пожарные вынесли двоих людей, а затем вышли уже с пустыми руками. Санитары направились к потерпевшим, и машины скорой помощи, заполненными людьми с ожогами, скрылись в ночи. Мы ждали. Спустя полчаса, стали выкладывать тела тех, кого не успели спасти. Земля была выстлана погибшими, намного превосходивших числом тех, кто спасся. Глаза Трэвиса не отрывались от двери, ожидая, когда его брат проявится их пепла.

— Трэвис?

Мы обернулись и увидели Адама, стоящего позади нас. Трэвис встал, прижав меня к себе.

— Я рад, что вам удалось выбраться, — произнес он, выглядя ошеломленным и сбитым с толку. — Где Трент?

Трэвис не ответил. Наши взгляды вернулись к обугленным останкам Китон Холл, где черным дым все еще выходил из окон. Я уткнулась лицом в грудь Трэвиса, закрыв глаза как можно плотнее, надеясь, что в любой момент могу проснуться.

— Мне надо... Мне надо позвонить отцу, — сказал он, его брови были сведены вместе, когда он открыл свой мобильный телефон. Я задержала дыхание, надеясь, что мой голос будет звучать сильнее, нежели я себя чувствую.

— Может, тебе стоит подождать, Трэвис. Мы еще ничего не знаем.

Его глаза не отрывались от клавиатуры мобильного, а губа задрожала.

— Это неправильно. Его не должно было быть здесь.

— Это был несчастный случай, Трэвис. Ты не мог знать, что может произойти что-то похожее, — сказала я, дотронувшись до его щеки. Его лицо было напряженно, глаза крепко сжаты. Он сделал глубокий вдох и набирал номер отца.