Билеты на самолет

Цифры на экране исчезли, и вместо них появилось имя, а телефон начал играть мелодию. Глаза Трэвиса распахнулись, когда он прочитал, что написано. Телефон оказался около его уха в одно мгновение.

— Трент? — удивленный смешок вырвался с его губ, и улыбка засияла на лице, когда он посмотрел на меня. — Это Трент!

Я ахнула и сжала его руку, пока он говорил.

— Где ты? Что значит в Моргане? Я буду там, через секунду, только попробуй двинуться с места!

Я рванулась вперед, стараясь идти в ногу с Трэвисом, когда он побежал через кампус, увлекая меня за собой. Когда мы достигли Моргана, мои легкие требовали воздуха. Трент сбежал вниз по лестнице, столкнувшись с нами обоими.

— Господи, братишка! Я думал, что вас зажарило в тост! — сказал Трент, сжав нас так сильно, что я не могла вздохнуть.

—Ты ПРИДУРОК! — закричал Трэвис, отталкивая брата. — Я думал, ты, что сдох нахрен! Я все ждал, когда пожарные вытащат твое обугленное тело из Китона!

Трэвис с мгновение хмурился, а затем обнял брата. Его рука вытянулась и стала искать рядом, пока не нащупала мою футболку и не притянула меня к ним. Спустя некоторое время, Трэвис освободил Трента, держа меня около себя.

Трент посмотрел на меня, виновато нахмурившись.

— Прости, Эбби. Я запаниковал.

Я покачала головой

— Я рада, что ты в порядке.

— Я? Лучше было бы сдохнуть, нежели чтобы Трэвис увидел, как я выхожу из того здания без тебя. Я пытался найти тебя, когда ты убежала, но заблудился и был вынужден искать другой маршрут. Я обежал здание, ища то окно, но наткнулся на копов и пришлось ретироваться. Я чуть с ума не сошел! — сказал он, проводя рукой по своим коротким волосам.

Трэвис вытер мои щеки своими большими пальцами, а затем стянул с себя футболку, чтобы стереть сажу со своего лица.

— Давай выбираться отсюда. Скоро приедут копы.

Обнявшись еще раз, мы подошли к Хонде Америки. Трэвис наблюдал, как я защелкнула ремень безопасности, и нахмурился, когда я закашляла.

— Может, тебя стоит отвезти в госпиталь. Чтобы тебя обследовали.

— Я в порядке, — сказала я, сплетая свои пальцы с его. Посмотрев вниз, я увидела глубокие порезы на его костяшках. — Это из-за боя, или из-за окна?

— Окна, — ответил он, нахмурившись, глядя на остатки моих ногтей.

— Ты спас мне жизнь.

Его брови свелись вместе.

— Я бы не ушел без тебя.

— Я знала, что ты придешь, — улыбнулась я, сжав его пальцы между своими. Мы держали наши руки вместе, пока не прибыли на квартиру. Я не могла сказать, чья это была алая кровь и пепел, что я смывала со своей кожи в душе. Упав на кровать Трэвиса, я все еще чувствовала запах дыма и тлеющей кожи.

— Вот, — сказал он, протягивая мне стопку, наполненную янтарной жидкостью, — Это поможет тебе расслабиться.

— Я не устала.

Он протянул стопку снова. Его глаза были вымученными, налитые кровью и тяжелые.

— Просто постарайся немного расслабиться, Голубка.

— Я боюсь закрыть глаза, — сказала я, беря стакан и проглатывая жидкость.

Он взял стакан, поставил его на ночной столик, и сел рядом со мной. Мы сидели в тишине, позволяя прошедшим часам утонуть в ней. Я зажмуривала глаза, когда воспоминания об жутких криках тех, кто оказался зажат в подвале, наполняли мои мысли. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы забыть об этом, и смогу ли забыть вообще.

Теплая рука Трэвиса на моей коленке вытащила меня из этого кошмара.

— Сегодня погибло много людей.

— Я знаю.

— Мы не узнаем как много до завтрашнего дня.

— Мы с Трентом проходили мимо группы детей на обратном пути. Я не был бы удивлен, если это они сделали... они выглядели так напугано.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, но прежде чем они потекли по щекам, каменные руки Трэвиса обняли меня. Я тут же почувствовала себя защищенной, будучи прижатой, вплотную к его коже. Чувство уюта с ним когда-то ужаснуло бы меня, но в этот момент я была благодарна, что могу ощущать себя в безопасности, пережив что-то столь ужасное. Есть только одно объяснение моим чувствам.

Я принадлежу ему.

В этот момент, я это точно поняла. Без каких-либо сомнений в мыслях, без каких-либо сожалений о том, что подумают другие, и, не имея страха об ошибках или последствиях, я улыбнулась тем словам, которые собралась сказать:

— Трэвис?

— Что, малышка? — прошептал он в мое ухо.

Наши телефоны зазвонили в унисон, и я протянула его телефон ему, пока отвечала на свой.

— Алло?

— ЭББИ?! — вскрикнула Америка.

— Я в порядке, Мер. Мы все в порядке.

— Мы только что узнали! Это во всех новостях!

Я слышала, как Трэвис разъяснялся с Шепли, и старалась успокоить Америку. Отвечая на дюжины ее вопросов, я сохраняла голос ровным, пока вспоминала страшнейший моменты моей жизни, но Трэвис накрыл своей рукой мою, и я расслабилась.

Казалось, будто бы я рассказываю чью-то другую историю, сидя в комфортабельной квартире Трэвиса, в миллионе километров от того кошмара, который чуть нас не убил. Когда я закончила, Америка заплакала, понимая, как близки мы были к тому, чтобы умереть.

— Я сейчас же начну собирать вещи. Мы будет дома утром. — Америка шмыгнула носом.

— Мер, не уезжай раньше срока. Мы в порядке.

— Я должна увидеть тебя. Я должна обнять тебя, чтобы знать, что ты в порядке, — заплакала она.

— Мы в порядке. Ты сможешь обнять меня в пятницу.

Она снова шмыгнула носом.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Развлекайся.

Трэвис посмотрел на меня и затем прижал телефон крепче к своему уху.

— Лучше обними свою девушку, Шеп. Она явно расстроена. Я знаю мужик... я тоже. Скоро увидимся.

Я повесила трубку на секунду раньше, чем это сделал Трэвис, и мы просто стали сидеть в тишине, осознавая, что произошло. Спустя некоторое время, Трэвис откинулся на подушку и притянул меня к своей груди.

— Америка в порядке? — спросил он, глядя в потолок

— Она расстроилась. С ней все будет в порядке.

— Я рад, что их не было там

Я стиснула зубы. Я даже представлять не хочу, что могло бы произойти, если бы они не остались с родителями Шепли. В моей голове вспыхнули искаженные ужасом лица девушек в подвале, которые дрались с парнями, чтобы выбраться оттуда. Испуганные глаза Америки заменили безымянных девушек в той комнате. Меня стало мутить от мыслей, как ее красивые светлые волосы стали бы грязными и спутанными, лежа среди тел на газоне.

— Я тоже, — ответила я с дрожью.

— Извини, ты через многое прошла сегодня вечером. Не нужно было давать тебе добавки.

— Ты тоже был там, Трэв.

Он замолчал на мгновение, и как только я открыла рот, чтобы снова сказать, он сделал глубокий вдох.

— Я не часто испытывал страх, — сказал он, наконец, — Я испугался в то утро, когда проснулся, а тебя рядом не оказалось. Я испугался, когда ты оставила меня после Вегаса. Я испугался, когда понял, что должен рассказать отцу, что Трент сгорел в том здании. Но когда я увидел пламя в том подвале... тогда я испытал настоящий страх. Я добрался до двери, был в нескольких метрах от выхода и не смог уйти.

— В смысле? Ты что, спятил? — я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Я никогда и ни в чем не был так уверен в своей жизни. Я развернулся, проделав путь до комнаты, где должна была быть ты, и ты там действительно оказалась. Все остальное неважно. Я не знал, сможем мы выбраться или нет, я просто хотел быть там, где ты, во всех смыслах. Единственное чего я боюсь, это жизни без тебя, Голубка.

Я наклонилась вперед, нежно поцеловав его губы.

— Тогда тебе нечего больше бояться. Мы вместе навсегда.

Он вздохнул.

— Я бы сделал это снова. Я не обменял бы ни одну секунду, если бы это значило, что мы окажемся здесь.

Мои глаза стали тяжелыми, и я сделала глубокий вдох. Мои легкие сопротивлялись, все еще горя от дыма. Я слегка закашлялась, а затем расслабилась, чувствуя теплые губы Трэвиса на своем лбу. Его рука заскользила по моим влажным волосам, и я смогла услышать, как бьется его сердце в груди.

— Вот оно, — сказал он со вздохом.

— Что?

— Чувство. Когда я наблюдаю за тем, как ты спишь... за спокойствием на твоем лице. Это оно. Я не чувствовал этого с тех пор, как моя мама умерла, но теперь я могу чувствовать это снова.

Он сделал очередной глубокий вдох, и прижал меня ближе.

— Я понял в ту же секунду, как встретил тебя, что в тебе есть что-то, что нужно мне. Оказалось, что дело не просто в каких-то твоих качествах. Мне нужна была ты.

Уголок моих губ слегка приподнялся, и я уткнулась лицом в его грудь.

— Это мы, Трэв. Ничто не имеет смысл, если мы не вместе. Ты понимаешь это?

— Понимаю? Да я тебе об этом весь год твержу! — съехидничал он, — Это официально. Шалавы, бои, расставания, Паркер, Вегас... даже адское пламя... наши отношения могут выдержать все.

Я подняла голову еще раз, замечая удовлетворенность в его глазах, когда он смотрит на меня. Это было похоже на то состояния безмятежности и покоя на его лице, как когда я проиграла пари, и мы остались с ним в его квартире, как когда я сказала в первый раз, что люблю его, и как когда мы проснулись вместе утром, после вечеринки в честь Дня Святого Валентина. Это было, похоже, но не то. Нынешнее спокойствие останется навсегда. Осторожная надежда исчезла из его глаз, ее сменило безоговорочное доверие.

Я поняла это, потому что его глаза отразили то, что я чувствовала.

— Вегас? — спросила я.

Его брови нахмурились, не понимая, к чему я клоню.

— И?

— У тебя не было мыслей, чтобы вернуться обратно?

Его брови взлетели вверх.

— Думаю, для меня это будет не самый лучший вариант.

— Что если мы поедем туда на ночь?

Он оглядел нашу темную комнату в легком недоумении.

— На ночь?

— Женись на мне, — сказала я без колебаний.

Я удивилась, как быстро и просто мне удалось произнести эти слова. Его губы растянулись в улыбке.

— Когда?

Я пожала плечами.

— Мы можем купить билеты завтра. Это ведь весенние каникулы. Лично я на завтра ничего не планировала, а ты?

— Ты блефуешь, — он достал мобильный. — Американские Авиалинии, — сказал он, наблюдая за моей реакцией. — Я бы хотел приобрести два билета в Вегас, пожалуйста. На завтра. Эмммм... — он посмотрел на меня, ожидая, что я передумаю. — На два дня. Туда и обратно. Любые.

Я положила свой подбородок ему на грудь, ожидая, пока он закажет билеты. Чем дольше я позволяла ему висеть на телефоне, тем шире становилась его улыбка.

— Ага... эм, подождите секунду, — он указал на бумажник, — Подай, пожалуйста, мою карточку, Голубка.

Он вновь наблюдал за моей реакцией. Я радостно наклонилась вперед, достала его кредитную карту из бумажника, и протянула ему.

Трэвис назвал цифры на ней, поглядывая на меня после каждой. Когда он назвал дату, до которой действительно карточка, и не заметил на моем лице и намека на протест, то сжал губы вместе.

— Эм, да мэм. Мы просто заедем за ними. Спасибо.

Он протянул мне свой телефон, и я села на ночной столик, ожидая пока он начнет говорить:

— Ты только что попросила меня жениться на тебе, — сказал он, думая, что это какой-то розыгрыш.

— Я знаю.

— Это был реальный разговор, знаешь ли. Я только что купил два билета в Вегас, до завтрашнего полудня. Это значит, что мы поженимся завтра ночью.

— Спасибо.

Его глаза сузились.

— Ты уже будешь миссис Мэддокс, когда начнутся занятия.

— Ох, — сказала я, оглядываясь.

Трэвис приподнял бровь.

— Кое-что осознала?

— Придется сменить множество документов на следующей неделе.

Он медленно кивнул, с острожной надеждой.

— Ты собираешься выйти за меня завтра?

Я улыбнулась.

— Угу.

— Серьезно?

— Ага.

— Я охренеть как люблю тебя! — он схватил меня за лицо и прижался губами. — Я так сильно люблю тебя, Голубушка, — сказал он, целуя меня снова и снова.

— Вспомни об этих словах через пятьдесят лет, когда я все еще буду драть тебя в покер, — хихикнула я. Он торжествующе улыбнулся.

— Если это значит шестьдесят или семьдесят лет с тобой, Малыш... у тебя есть мое разрешение выложиться на 100 процентов.

Я приподняла одну бровь.

— Ты об этом пожалеешь.

— Хочешь поспорить?

Я улыбнулась как можно более лихо.

— Если ты так уверен, то может, поставишь на это тот блестящий мотоцикл снаружи?

Он покачал головой, и серьезное выражение сменило ту дразнящую улыбку, что была на его лице пару секунд назад.

— Я поставлю все, что у меня есть. Я не пожалел ни об одной секунде с тобой, Голубка, и не пожалею потом.

Я протянула свою руку, и он без колебаний взял ее, немного сжав, а затем поднес к своим губам, и стал нежно целовать. В комнате было тихо, единственный звук создавался его губами, отрывающимися от моей кожи, и воздухом, что вырабатывали его легкие.

— Эбби Мэддокс... — сказал он, и его улыбка просияла в лунном свете. Я прислонилась щекой к его обнаженной груди.

— Трэвис и Эбби Мэддокс. В придачу к фамилии должно быть красивое кольцо.

— Кольцо... — сказал он, нахмурившись.

— Мы будем волноваться о кольцах позже, малыш. Я сейчас думаю о тебе, а не о кольцах.

— Эм... — он замолчал, ожидая от меня определенной реакции.

— Что такое? — спросила я, чувствуя напряжение.

— Только не бесись, — сказал он, и нервно подвинулся. Его хватка вокруг меня усилилась. — Я, как бы сказать... уже подумал над этой частью.

— Какой частью? — спросила я, вытягивая шею, чтобы увидеть его лицо.

Он посмотрел в потолок и вздохнул.

— Ты будешь беситься.

— Трэвис...

Я нахмурилась в то время как он протянул одну руку к дверце ночного столика. Он замер на мгновение, и я убрала свою влажную челку с глаз.

— Что? Ты купил презервативы?

Он засмеялся

— Нет, малыш.

Его брови сдвинулись вместе, так как он прилагал все больше усилий, копаясь и продвигаясь вглубь ящика. Потом он нашел то, что искал. Его взгляд изменился, когда он смотрел на меня, доставая маленькую коробочку из тайника.

Я посмотрела вниз, как он положил ее себе на грудь, и оперся головой на свою руку.

— Что это такое?

— А на что похоже?

— Так. Давай поменяем формулировку... когда ты ее купил?

Трэвис вздохнул, при этом коробочка-роза на его груди опустилась и поднялась.

— Относительно недавно.

— Трэв...

— Я просто увидел его в один день... и знал, что единственно место, где оно будет хорошо смотреться... это твой совершенный, маленький пальчик.

— В один день, это когда?

— Это важно?

Он слегка скривился, и я не смогла не засмеяться.

— Можно посмотреть?

Я улыбнулась, внезапно понимая, что у меня кружится голова. Его улыбка отражала мою, когда он посмотрел на коробку.

— Открой ее.

Я дотронулась до коробочки одним пальцем, чувствуя густой бархат под ним.

Схватив золотую крышечку, я начала медленно поднимать, пока она не открылась. Блеск ударил в глаза, и я захлопнула ее.

— ТРЭВИС! — завопила я.

— Так и знал, что ты взбесишься! — сказал он, садясь и накрывая своими руками мои.

Я чувствовала коробку обеими ладонями, будто это колючая граната, что может взорваться в любой момент. Я закрыла глаза и покачала головой.

— Ты что, спятил?

— Я знаю. Знаю, что ты думаешь, но я должен был. Оно было Тем Самым. И оказался прав! Я не видел ничего более совершенного, нежели это.

Я широко открыла глаза, его карие, вместо тревоги, которую я ожидала увидеть, излучали гордость. Он нежно забрал коробку из моих рук и открыл крышку, вынимая кольцо из крошечного прореза. Большой круглый бриллиант блестел даже во мраке, ловя лунный свет каждой своей гранью.

— Оно... Боже мой, оно потрясающее, — прошептала я, когда он взял мою левую руку.

— Можно я одену его на твой палец? — спросил он. Когда я кивнула, он сжал губы и надел серебряное кольцо на мой палец, подержав его еще мгновение, перед тем, как убрать руку. — Вот теперь оно потрясающее.

На мгновение, мы оба уставились на мою руку, одинаково шокированные различием между большим бриллиантом и моим маленьким тонким пальчиком. Кольцо обхватывало основание пальца, разделяясь на две части с каждой стороны и бриллиантом во главе, каждую полоску белого золота украшали небольшие драгоценные камни.

— Ты мог бы сделать первоначальный взнос на машину за эти деньги, — сказала я едва слышно, не в состоянии придать силу своему голосу.

Я провожала свою руку взглядом, когда Трэвис поднес ее к губам.

— Я миллион раз представлял, как это кольцо будет смотреться на твоей руке. Теперь, когда оно на месте...

— Что? — я улыбнулась, наблюдая, как он уставился на мою руку, взволнованно улыбаясь.

— Я думал, что мне придется пять лет потеть, перед тем, как я испытаю это чувство.

— Я хотела этого так же, как и ты. Мне уже чертовски надоела эта маска безразличия, — улыбнулась я, целуя его.

Эпилог

Я задержала дыхание, и Трэвис сжал мою руку. Я старалась, чтобы мое лицо оставалось невозмутимым, но стоило мне сморщиться, как он сжал ладонь еще крепче. Белый потолок в некоторых местах был покрыт пятнами от протекшей воды. В остальном, комната была безупречна. Ни суматохи, ни разбросанных вещей. Все на своих местах, от чего я чувствовала себя довольно непринужденно в сложившейся ситуации. Я приняла решение. И доведу это дело до конца.

— Малышка... — хмурясь произнес Трэвис.

— Я смогу, — сказала я, глядя на пятна на потолке. Когда кончики пальцев коснулись моей кожи, я подпрыгнула, но попыталась избавиться от напряжения. Я увидела беспокойство в глазах Трэвиса, когда раздался звонок.

— Голубка, — опять начал Трэвис, но я пренебрежительно покачала головой.

— Все в порядке. Я готова.

Я держала телефон подальше от своего уха, вздрагивая от боли и неизбежной нотации.

— Я убью тебя, Эбби Абернати! — кричала Америка. — Убью тебя!

— Формально, теперь Эбби Мэддокс, — сказала я, улыбаясь своему новому мужу.

— Это несправедливо! — заныла она, гнев постепенно ослабевал в ее тоне. — Я думала, что буду подружкой невесты! Что буду с тобой выбирать платье, устраивать девичник и держать твой букет!

— Знаю, — сказала я, глядя на то, как улыбка Трэвиса исчезла, когда я снова вздрогнула.

— Ты же знаешь, что тебе не обязательно это делать, — сказал он, его брови сошлись на переносице.

Свободной рукой я сжала его пальцы.

— Знаю.

— Ты уже это говорила! — огрызнулась Америка.

— Я не с тобой разговаривала.

— Нет, ты говоришь со мной, — кипятилась она. — Еще как говоришь. И этот разговор не закончится никогда, слышишь меня? Я никогда в жизни не прощу тебя!

— Нет, простишь.

— Ты! Ты...! Ты — просто обыкновенная злючка, Эбби! — Ты — ужасная лучшая подруга!

Я засмеялась, от чего мужчина, сидящий рядом со мной, дернулся.

— Сидите спокойно, миссис Мэддокс.

— Простите, — сказала я.

— Кто это был? — рявкнула Америка.

— Гриффин.

— Кто, черт возьми, такой Гриффин? Дай угадаю: ты пригласила абсолютно незнакомого человека на свою свадьбу, а не лучшую подругу? — с каждым вопросом ее голос становился все визгливее.

— Нет. Его не было на свадьбе, — сказала я, втягивая воздух.

Трэвис вздохнул и нервно заерзал на стуле, сжимая мою руку.

— Я же собиралась сделать это для тебя, помнишь? — сказала я, улыбаясь ему сквозь боль.

— Прости. Не думаю, что могу переносить такое, — сказал он, от мучений его голос сел. Он расслабил руку и посмотрел на Гриффина.

— А можно побыстрее?

Гриффин покачал головой.

— Сам весь в татуировках, а то, что твоей девушке делают простую надпись, не можешь вынести. Я закончу через минуту, друг.

Трэвис нахмурился еще сильнее.

— Жене. Она — моя жена.

Как только Америка прокрутила у себя в голове этот разговор, она чуть не задохнулась.

— Ты делаешь татуировку? Что с тобой, Эбби? Ты надышалась ядовитых паров при пожаре?

Я посмотрела на свой живот, на размазанную черную массу как раз на внутренней стороне тазовой кости и улыбнулась.

— Мое имя написано у Трэва на запястье, — я сделала глубокий вдох, когда жужжание продолжилось. Гриффин вытер чернила с моей кожи и продолжил делать татуировку. Я говорила сквозь зубы:

— Мы поженились. Я тоже захотела чтр-нибудь такое.

Трэвис покачал головой.

— Тебе не нужно было.

Я прищурилась.

— Не начинай. Мы это уже обсуждали.

Америка засмеялась.

— Ты сошла с ума. Я сдам тебя в психушку, когда ты приедешь домой, — ее голос был все еще пронизывающим и сердитым.

— Не такая уж я и сумасшедшая. Мы любим друг друга. Мы весь год, время от времени, живем вместе. Почему бы и нет?

— Потому что тебе девятнадцать, идиотка! Потому что ты сбежала и никому не сказала, и потому что меня там нет! — закричала она.

— Прости, Мер, мне пора. Увидимся завтра, хорошо?

— Не знаю, хочу ли я тебя завтра видеть! И уж точно не думаю, что хочу снова увидеть Трэвиса! — съехидничала она.

— Увидимся завтра, Мер. Ты же знаешь, что хочешь увидеть мое кольцо.

— И твое тату, — сказала она с улыбкой в голосе.

Я выключила телефон и отдала его Трэвису. Жужжание возобновилось, и я сконцентрировалась на чувстве жжения, за которым последовал сладкий момент облегчения, когда Гриффин вытирал лишние чернила. Трэвис положил мой телефон в карман, крепко сжимая двумя руками мою руку и наклоняясь, чтобы прикоснуться своим лбом к моему.

— Ты так же сильно сходил с ума, когда тебе делали твои татуировки? — спросила я его, улыбаясь в ответ на его встревоженное выражение лица.

Он отодвинулся. Казалось, Трэвис чувствовал мою боль в тысячу раз сильнее меня.

— Мм... нет. Это другое. Сейчас гораздо хуже.

— Готово! — сказал Гриффин с неменьшим облегчением в голосе, чем было написано на лице у Трэвиса.

Я откинула голову назад.

— Слава Богу!

— Слава Богу! — вздохнул Трэвис, похлопывая меня по руке.

Я посмотрела на красивые черные линии на моей красной и раздраженной коже:

— Миссис Мэддокс.

— Ух, ты, — сказала я, поднимаясь на локтях, чтобы лучше увидеть надпись.

Хмурый взгляд Трэвиса внезапно сменился на ликующую улыбку.

— Красиво.

Гриффин покачал головой.

— Если бы я получал доллар за каждого нового муженька в татуировках, который бы приводил сюда свою жену и переживал сильнее нее... ну, мне бы не пришлось больше делать татуировки.

— Просто скажи, сколько я тебе должен, умник, — пробормотал Трэвис.

— Я выдам тебе счет за стойкой, — сказал Гриффин, развеселившись остроумным ответом Трэвиса.

Я осмотрела комнату, обращая внимание на яркие желтые стены и плакаты с примерами татуировок, а затем вновь обратила взгляд на свой живот. Моя новая фамилия, написанная крупными, черными, сияющими буквами. Трэвис с гордостью смотрел на меня, а затем глянул на свое титановое обручальное кольцо.

— Мы сделали это, малышка, — тихо сказал он. — Мне все еще не верится, что ты моя жена.

— Поверь, — улыбнулась я.

Он помог мне встать со стула, и я облокотилась на правую сторону, остро чувствуя каждый раз, когда джинсы терлись о мою голую кожу. Трэвис достал свой кошелек, быстро выписал чек, взял меня за руку и повел к ожидающему нас такси. Мой телефон вновь зазвонил, но когда я увидела, что это Америка, то решила не брать трубку.

— Она еще долго будет винить нас за это, не так ли? — нахмурился Трэвис.

— Она подуется еще один день, после того, как увидит фотографии, а затем перестанет.

Трэвис озорно улыбнулся мне.

— Вы уверены в этом, миссис Мэддокс?

— Ты когда-нибудь перестанешь так меня называть? Ты обратился ко мне так уже в сотый раз, начиная с момента, когда мы вышли из церкви.

Он покачал головой и придержал для меня дверь машины.

— Я перестану так тебя называть только тогда, когда пойму, что это все реально.

— Ой, это все реально, лады? — сказала я, двигаясь на середину сидения, чтобы освободить ему место. — В доказательство, у меня остались воспоминания с брачной ночи.

Он наклонился ко мне и провел носом по чувствительной части моей шеи, пока не остановился возле уха.

— Конечно, остались.

— Ох... — сказала я, когда он прижался к моей повязке.

— Ой, вот дерьмо, прости, Голубка.

— Ты прощен, — улыбнулась я.

Всю дорогу до аэропорта мы держались за руки; я откровенно смеялась каждый раз, когда Трэвис смотрел на свое обручальное кольцо. В его глазах было написано спокойствие, к которому я уже начала привыкать.

— Когда вернемся домой, думаю, до меня наконец-то дойдет что произошло, и я перестану вести себя как придурок.

— Обещаешь? — улыбнулась я.

Он поцеловал мою руку, положил себе на колени и прижал ее своими ладонями.

— Нет.

Я засмеялась и устроилась головой у него на плече, пока машина не замедлила ход и не остановилась рядом с аэропортом. Мой телефон вновь зазвонил, показывая имя Америки на экране.

— Она не отступит. Дай мне с ней поговорить, — сказал Трэвис, потянувшись к моему телефону.

— Алло? — сказал он, пережидая поток пронзительных ругательств на том конце линии. Он улыбнулся.

— Потому что я ее муж. Теперь, я имею право отвечать вместо нее. — Он посмотрел на меня и открыл дверь такси, предлагая мне свою руку. — Мы в аэропорту, Америка. Почему бы вам с Шепом не подобрать нас? Ты сможешь орать на нас всю дорогу домой. Да, всю дорогу. Мы прилетим около трех. Хорошо, Мер. Увидимся.

Он поморщился от ее резких слов, а затем протянул мне телефон.

— Ты не шутила. Она очень разозлилась.

Он оставил на чай таксисту и закинул сумку себе на плечо, вытаскивая ручку моего чемодана на колесиках. Его татуированные руки напряглись, когда он поднял мою сумку, свободной рукой потянувшись ко мне.

— Не могу поверить, что ты разрешил ей кричать на нас целый ча, — сказала я, последовав за ним через вращающуюся дверь.

— Ты же не думаешь, что я позволю ей кричать на мою жену, не так ли?

— Ты довольно быстро привыкаешь к этому понятию.

— Думаю, настало время мне это осознать. С той секунды, что я встретил тебя, я уже знал, что ты станешь моей женой. Не буду лгать и говорить, что я не ждал того дня, когда смогу это сказать... так что, я собираюсь злоупотребить твоим новым званием. Пора бы тебе уже привыкнуть.

Он сказал это настолько обыденным тоном, будто не раз повторял эту речь.

Я рассмеялась и сжала его руку.

— Я не против.

Он искоса посмотрел на меня.

— Не против?

Я покачала головой, и он притянул меня к себе, целуя в щеку.

— Хорошо. Тебя затошнит от этого через пару месяцев, но прости мне эту слабину, ладно?

Я пошла за ним через холл, до эскалаторов и службы безопасности. Когда Трэвис прошел через металлодетектор, раздался громкий звуковой сигнал. Когда служащий аэропорта попросил Трэвиса снять кольцо, его лицо приобрело суровый вид.

— Оно будет у меня сэр, — произнес офицер, — это всего лишь на пару секунд.

— Я обещал ей, что никогда не сниму его, — процедил Трэвис сквозь зубы.

Офицер протянул свою ладонь, а на его лице образовались озорные морщинки вокруг глаз, выражающие терпение и понимание. Трэвис неохотно снял кольцо, и, вложив в руку охранника, а затем, вздохнув, прошел через рамку, но на этот раз без сигнала. Я прошла без происшествий, также передав свое кольцо. Трэвис все еще был напряжен, но когда нас пропустили, его плечи расслабились.

— Все в порядке, малыш. Оно снова на твоем пальце, — сказала я, хихикая над его чрезмерно бурной реакцией.

Он поцеловал мой лоб, прижав меня к себе, пока мы шли к терминалу. Когда я поймала взгляды людей, мимо которых мы прошли, я задалась вопросом, было ли очевидно, что мы молодожены, или их просто привлекала глупая ухмылка Трэвиса, резко контрастирующая с его коротко стриженой головой, расписными руками и бугрящимися мышцами.

Аэропорт гудел от взбудораженных туристов, в воздухе стоял шум от игровых автоматов, а люди шли во всевозможных направлениях. Я улыбнулась молодой паре, держащейся за руки, выглядевшей такой же возбужденной и нервной, как Трэвис и я, когда мы прилетели. Я не сомневалась, что из ощущений у них останется смесь облегчения и недоумения, которые испытали мы, сделав то, ради чего приехали.

В терминале, я листала журнал, и мягко касалась бешено дергающегося колена Трэвиса. Его нога замерла, и я улыбнулась, продолжая держать взгляд на фотографиях знаменитостей. Он нервничал насчет чего-то, но я ждала, пока он расскажет мне сам, зная, что он обдумывает все внутри себя. Спустя пару минут, его колено снова стало отбивать азбуку морзе, но в этот раз он остановил его сам, и затем медленно развалился в кресле.

— Голубка?

— Да?

Прошло некоторое время, и он вздохнул.

— Ничего.

Время шло слишком быстро, казалось, что мы только сели, когда наш номер рейса высветился на табло. Линия быстро выстроилась, и мы присоединились, ожидая своей очереди показать билеты, и пройти по длинному туннелю к самолету, что отвезет нас домой.

Трэвис замешкался.

— Никак не могу избавиться от этого чувства, — выдохнул он.

— Что ты имеешь в виду? Дурное предчувствие? — внезапно занервничала я.

Он повернулся ко мне с тревогой в глазах.

— Меня преследует безумное чувство, что стоит нам вернуться домой, как я проснусь. Будто ничего этого не происходило.

Я обхватила руками его талию и провела пальцами по крепким мышцам спины.

— Из-за этого ты беспокоишься?

Он опустил взгляд на свое запястье, а затем на тонкое серебряное кольцо на пальце левой руки.

— Я просто никак не могу избавиться от чувства, что это все мои фантазии, которые вскоре разрушатся, и я окажусь у себя в кровати, в полном одиночестве, мечтая о том, чтобы ты была рядом.

— Даже не знаю, что с тобой делать, Трэв. Из-за тебя, мне пришлось бросить кое-кого — дважды — я собралась и отправилась с тобой в Вегас — дважды — я буквально прошла через ад, туда и обратно, вышла за тебя и заклеймила себя твоим именем. У меня уже идеи заканчиваются, как тебе доказать, что я твоя.

На его губах заиграла маленькая улыбка.

— Люблю, когда ты так говоришь.

— Что я твоя? — спросила я. Я поднялась на носочки и прижалась к нему губами.

— Я. Твоя. Миссис Трэвис Мэддокс, на веки вечные.

Его улыбка испарилась, когда он посмотрел на ворота, ведущие к посадочной полосе, а затем вновь на меня.

— Я залажаю, Голубка. Тебя затошнит от всего того дерьма, что я натворю.

Я засмеялась.

— Меня уже тошнит от этого дерьма. Но я все еще твоя жена.

— Я думал, что стоит нам пожениться, как я перестану так бояться потерять тебя. Но я чувствую, что если сяду на этот самолет...

— Трэвис? Я люблю тебя. Полетели домой.

Его брови сошлись на переносице.

— Ты же не бросишь меня, правда? Даже когда я буду настоящей занозой в заднице?

— Я поклялась перед Богом... и Элвисом... что не брошу, разве не так?

Он немного расслабился.

— Это навсегда?

Я улыбнулась уголком губ.

— Тебе станет легче, если мы заключим пари?

Остальные пассажиры начали обходить нас, но довольно медленно, наблюдая и прислушиваясь к нашему глупому разговору. Как и всегда, я вполне осознавала, что за нами следят пару посторонних глаз, но в этот раз, все было иначе. Единственное, о чем я могла думать, это о том, как бы вернуть Трэвису спокойствие.

— Каким бы мужем я был, если бы спорил на свой собственный брак?

Я улыбнулась.

— Глупым. Разве ты не слушал своего отца, который сказал не делать ставки против меня?

Он поднял бровь.

— Значит, ты так уверена, да? Готова поспорить на это?

Я обвила руками его шею и улыбнулась, уткнувшись в его губы.

— Готова поспорить на своего первенца. Настолько я уверена.

И тогда в его глаза вновь вернулось спокойствие.

— Ты не можешь быть так уверена, — сказал он, беспокойство исчезло из его голоса.

Я подняла бровь и улыбнулась уголком губ.

— Хочешь поспорить?