Глава 21. Скандал

Расписание – расписанием, но когда студенты удаляются в спальню, вряд ли кто-то будет прислушиваться, чем они там заняты. Флора Эспин и её соседки наложили заглушающие заклинания, засветили голубой огонек и полночи раскладывали пасьянсы, а напоследок Сапфира Риббон, цыганка по матери, погадала каждой. У Флоры вышло все замечательно: она выйдет за хорошего человека, родит много детей и будет всю жизнь помогать людям – но одно беспокоило: Сапфира нагадала, что перед тем Флора раскроет обман и разочаруется. Впрочем, в прошлом году подруга предсказывала исполнение давней мечты, а что такого исполнилось, Флора толком и не поняла – так что не стоило верить всяким глупостям, право.
Но с утра Флора сразу поняла: что-то не так. Профессор Принц учила доверять интуиции, но присматриваться к мелочам, а мелочи на сей раз были таковы: утром, когда все строились в шеренгу, чтобы идти на завтрак, не обнаружилось в числе учеников Джулиуса Милвертона и пятикурсника Сирила Клейторна – единственных на Хаффлпаффе членов министерского отряда. Герберт Смолли по секрету прошептал, что Сирила посреди ночи вызвала профессор Рид.
В большом зале её подозрения разрослись до твердого ожидания беды. За преподавательским столом не было профессора Дезэссара. Отсутствовали все члены министерского отряда, а за слизеринским столом не было, кроме Амаранты Нотт, Патрисии Гэмп и Бенедикта Берка, еще Скорпиуса Малфоя и – Альбуса, конечно, Альбуса. Вечно он попадает в неприятности. Но что же на сей раз? Видимо, произошло все ночью… Вот директор Уиннергейт поднялся. Сейчас им объявят. Флора мучительно заерзала.
- Нынче ночью, - Уиннергейт пытался придать блеющему голоску громоподобность, отчего дошел до писка. – Нынче ночью случилось отвратительное преступление. Оказалось, что Хогвартс пригрел на груди двух змей. Ученики факультета Слизерин, - Баттер опустил глаза, - Скорпиус Малфой и Альбус Поттер проводили темный ритуал над своим однокурсником Бенедиктом Берком. Когда профессор Дезэссар застал их и попытался помешать осуществить преступный замысел, Скорпиус Малфой оглушил его и скрылся со своим сообщником. Подобные деяния не должны остаться безнаказанными, таким образом, после поимки означенных мистера Малфоя и мистера Поттера ждет экзекуция – одного в сто двадцать, другого в сто розог соответственно, в Большом зале, в присутствии всех учеников и преподавателей, после чего оба будут исключены из школы и переданы в руки аврората и полиции нравов для дальнейшего разбирательства.
Уиннергейт шумно отхлебнул воды и опустился на место. Флора задыхалась в гробовом молчании; ей казалось,все кругом рушится, трещат стаканы, у столов и скамеек подкашиваются ножки. «Альбус – темный маг? Он ставил опыты над сокурсником? Не может быть… Нет…»
Лили Поттер подскочила и попыталась выкрикнуть что-то, но в ужасе взмахнула руками: видимо, она смогла открыть рта. Профессор Лонгботтом… Нет, показалось, должно быть. Но как же так? Как же так? Альбус, тихий и непонятый, спокойный и наверняка добрый – темный маг?
Между тем Уиннергейт поднялся, чтобы продолжить:
- Прошу пройти в учительскую мистера Принца, мисс Поттер и мисс Эспин. Также необходимо присутствие профессора Лонгботтома и профессора Саммерби. Дженнифер, будете с нами в качестве секретаря, только позовите мистера Порриджа.
Бледное личико мисс Рид похорошело от радости, она живо застучала каблучками, торопясь к выходу.
…В учительской их еще потомили: пока расселись преподаватели, пока мисс Рид прибежала вместе с Порриджем, левитируя ведро с прутьями. Флоре стало очень холодно, она обхватила себя руками; Лили только вздергивала подбородок, чуть не плача от бессилия: она по-прежнему не могла вымолвить ни слова; Северус спокойно глядел перед собой.
Наконец Уиннергейт с непередаваемым омерзением обратился к ним:
- Со слов профессора Лонгботтома и профессора Саммерби, а также мистера Милвертона мне известно, что на прошлую ночь у вас троих алиби. Мисс Поттер была на отработке у профессора Лонгботтома, мистер Принц – на дополнительных занятиях у профессора Саммерби (выговор профессору Саммерби,кстати, за нарушение распорядка), а мисс Эспин – в хаффлпаффской спальне. Однако вы можете знать о планах известных вам злодеев и о том, у кого они скрываются. Чтобы не утруждать мистера Порриджа, признайтесь добровольно. Вам есть, что сказать? Мисс Поттер? Мисс Эспин?
Лили отчаянно дергала подбородком: она и рада была бы высказать директору все, что о нем думает, но неизвестное заклятие мешало. Сама Флора терялась: сказать ей было нечего, и вообще хотелось думать о другом: действительно ли Альбус – темный маг? Положим, Берк мог его оговорить, но профессору Дезэссару лгать вовсе незачем… А значит…
- Мисс Поттер? Мисс Эспин? Вы лишились дара речи?
- Им просто нечего сказать, - презрительно фыркнул Северус. – Вы всерьез полагали, что Альбус и Сокрпиус что-то обсуждали с этими двумя дурами?
- Вот как? – лицо Уиннергейта стало глумливым. – Но вы, как мне известно, четвертый по успеваемости на потоке. Вы-то, вероятно, были достойны, чтобы Малфой и Поттер делились с вами секретами, не так ли?
- Да Северус больше с Розой дружил, - вмешался профессор Саммерби. – С Розой, не ними.
- Вас не спрашивают, - осадил его директор. – Что же, мистер Принц, говорите. Или мистеру Порриджу вам помочь?
В дверь застучали, и миг спустя перед директором предстали встрепанные Амаранта Нотт и Патрисия Гэмп.
- Это при обыске нашли у Принца, - Нотт передала директору фолиант в черной обложке. – У Поттер и Эспин ничего подозрительного.
Патрисия скривилась от досады. Уиннергейт предал книгу мисс Рид, та прочитала название вслух.
- «Природа дементоров и магическое воздействие на них». О, директор, это же о темных существах!
«О темных? Неужели её дал Альбус? Значит, он в самом деле…»
- Именно. Мистер Принц, вы тяжко провинились. Откуда в вас эта книга?
- Я ему дал! – профессор Саммерби даже подскочил. – Честное слово, я!
- С каких это пор вы интересуетесь дементорами? Прекратите врать.
- Я купил её, - Северус сцепил пальцы.
- На какие средства? Книга очень дорогая.
- Ээээ… Я нашел на улице, в Хогсмиде, кошелек.
- И распорядились по своему усмотрению, вместо того, чтобы обратиться куда следует? Тогда вы еще и вор. Послушайте,вы заслужили порку, но если вы нам поможет е и расскажете все, что вам известно о Малфое и Поттере, то вам всего лишь назначат отработку.
Северус сглотнул.
- Мне нечего вам сказать.
- Жаль. Готовьтесь к наказанию. Назначаю вам, здесь, не медля, тридцать розог. Мисс Поттер, мисс Эспин, задержитесь. Сядьте вот сюда, на стулья, вам будет полезно посмотреть. Мисс Нотт, мисс Гэмп, вы тоже можете остаться.
Лили трясло от возмущения, она раскраснелась. Пришлось обхватить её за плечи. Они примостились на указанных стульях, а рядом уселись, как в театральной ложе, Нотт и Гэмп. Амаранта снисходительно усмехалась, Патрисия была как-то нервозно весела.
Северус снял мантию и рубашку. Флора, застыдясь, перевела взгляд на мисс Рид, но та, сложив тонкие ручки под подбородком, послала ученице такую довольную улыбку, что Флоре пришлось опустить лицо, чтобы скрыть невольное омерзение. Засвистели прутья.
Флора прикусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не зашмыгать носом. Северуса было очень жаль, и какой-то злой голосок шептал, что на его месте вот-вот окажется Альбус. «Но если он темный маг… Если он издевается над другими… Ведь за грех, за преступление должно быть наказание, не так ли?» Как хотелось, чтобы Альбус был хорошим – но факты, факты!
Наконец наказание закончилось. Северус поднялся, оделся, и их отпустили. Само собой получилось, что они вместе, втроем, отправились к выходу из школы. Погода стояла такая теплая, что даже легкие плащи были не нужны.
Северус шел довольно твердо, только не заговаривал с девочками, и на солнце поблескивала испарина, то и дело выступавшая у него на лбу. С Лили наконец спало заклятие, и она сквозь зубы шипела в адрес Уиннерегйта всевозможные ругательства. Незаметно для себя они добрались до Хогсмида и оказались перед домиком миссис Принц.
Та была, конечно, удивлена, но паниковать не стало.
- Что-то случилось?
- Альбус и Скорпиус оглушили Дезэссара и сбежали, - спокойно объяснил Северус. – А перед этим, видимо, чего-то напортачили с Берком. Применили к нему темную магию.
- Неправда! – воскликнула Лили. – Уиннергейт лжет!
- А Дезэссар?
- Его подкупили или запугали, - перехватив сомневающийся взгляд миссис Принц, Лили мотнула рыжей головой. – Да и неважно это. Главное,чтобы мы смогли им помочь.
- Вы успели позавтракать? – спросила хозяйка. Девочки помотали головами; Северуса,судя по бледности, слегка мутило. – Проходите в гостиную, сейчас будет кофе с тостами.
Девочки послушались. Миссис Принц ушла на кухню, сын её тоже куда-то ускользнул. Флора уселась на диванчик, невольно выдыхая от ощущения безопасности, какое у нее всегда было в этом доме. Даже от двух фотографий в черных рамках, что стояли на каминной полке, грустно не было: ну что ж, потери, случается… Между тем Лили нервно ходила взад-вперед.
- Надо украсть Хруста, - выпалила она вдруг.
- Кого?
- Хруста, пса Хагрида. Он нового лесничего почти не слушается, а меня слушается, я его прикормила. Мы его пустим по следам, и он нас выведет к мальчишкам.
- Зачем это?
- Как? Мы же должны им помочь! Легко ли им одним в лесу? Только бы как все обставить, чтобы стукачи за нами не увязались…
Флоре вдруг стало очень горько.
- Послушай, ты тоже согласна, что Альбус вправду это сделал с Берком?
- Ну, я слышала, что Берк в больничке, - Лили повела плечом. – А что?
- Стало быть, Альбус – темный маг…
- Ну допустим, что дальше?
- Следует ли тогда помогать ему спастись от наказания? Ведь мы только хуже ему делаем. За любой грех надо или покаяться, или…
Лили ошалело на нее уставилась.
- Ты что, с ума сошла? По-твоему, надо, чтобы ему эти самые сто розог всыпали при всех?
- Мне легче увидеть его под розгами, чем знать, что он ставит темные эксперименты над людьми.
Лили развела руками и некоторое время не могла ничего сказать.
- И это называется, - тоненько пробормотала она наконец, - это называется, ты его любишь? Ничего себе любовь! Тот, кто любит, жалеет! Когда любишь, его бьют – а тебе больно! Нет, вы слышали? – рванулась она к вошедшей в эту минуту миссис Принц.
- Слышала.
Хозяйка спокойно поставила на низкий столик поднос с чашками кофе, тостами, джемом и несколькими кусками пирога с клюквой, жестом пригласила Лили сесть, сама придвинула стул.
- Флора, мне кажется, вы не вполне понимаете, о чем говорите. Да это и сложно понять, пока оно тебя не коснется. За любимого человека во много раз больнее, чем за себя.
- Пусть, - Флора сморгнула слезы. – Пусть мне будет больно за него, но если он заслуживает наказания – пусть будет наказан. Так справедливо.
- Для вас справедливость выше милосердия и любви?
- Конечно, выше, - съязвила Лили. – Так ведь на уроках говорят.
Флора вскинула голову.
- Если бы на уроках говорили, что главное – милосердие и любовь, я все равно считала бы, что справедливость выше! Это мое мнение, я сама к нему пришла! Как бы я не любила человека, но если он заслужил наказание – пусть будет наказан. Тем более, - она запнулась, - я и не могу любить человека, который оступился.
- Не может она, - поморщилась Лили. – А ему и не нужна твоя любовь – что, съела? Он любит другую.
Рука Флора задрожала, девушке пришлось поставить чашку. Миссис Принц погладила её по плечу.
- По-вашему, любить можно только святых? Но ведь и они шли к святости тернистым путем. Нет человека, который не оступился бы.
- Вот именно! Человека надо любить за то, что он человек, а не за то, что он чему-то там соответствует,- голос Лили стал тише. - Может, оступившихся как раз и нужно любить больше, чем тех, кто идет по правильному пути. Им-то как раз и нужно помочь. Разве любить надо за то, что человек чем-то хорош? Это ханжество! Любить надо человека, а не его качества, какой бы он ни был. Тогда, может, и темные маги не были бы такими уж темными...Вот и Иисус приходил не к праведникам, а к грешникам...
- Но это... это совершенно неправильно... – Флора немного растерялась. - Зачем тогда вообще жить честно, если все равно больше ценить будут оступившихся?
- Флора, вы не поняли. Ценен и любви достоин каждый. Одинаково. Вне зависимости от его поступков. Ведь это поступки плохи, а не сам он плох. Можно поступки ненавидеть, но человека все равно любить и из любви желать помочь ему измениться и покаяться.
- Допустим... Тогда опять же - будет лучше, если человека накажут за то, что он сделал.
- По-вашему, зверства, которые способны власти сотворить с Альбусом, принесут ему хоть немного пользы?
- Но если он заслужил это… Применять темную магию…
- Директора Хогвартса, портреты которых висят в учительской, применяли её. Тем не менее, они были очень достойными людьми. Они не хотели причинять кому-то вред. Их лишь влекло непознанное, - миссис Принц подлила гостьям еще кофе. – Конечно, Альбус плохо поступил, поставив эксперимент на Берке. Отвратительно поступил.
- Но это же Берк, - парировала Лили.
- Он тоже человек, и с ним так нельзя. Но я не думаю, что Альбус это сделал со зла или потому,что наслаждается чужими страданиями. Вовсе нет. Просто он из тех исследователей, для которых познание имеет большую ценность, чем человеческая жизнь.
- Чудовища, - вздохнула Флора.
- Без этих чудовищ не было бы половины открытий ни у магов, ни у магглов. Они ведь и свою жизнь очень мало ценят. И уж во всяком случае, директор Уиннергейт вряд ли сможет привить Альбусу представление о ценности человеческой жизни.
- Он хочет дать Альбусу сто розог!- Лили вдруг всхлипнула. – А Скорпиусу – сто двадцать. Он и Северуса вашего велел побить ни за что ни про что.
- Я знаю, - просто ответила миссис Принц. Некоторое время они молчали.
-Да, вот что. Вы уж меня извините, но вы говорили очень громко, и я слышала все. Выслеживать сейчас мальчиков – значит вредить им. Наверняка теперь за каждым вашим шагом будут следить, и боюсь, вы приведете преследователей прямо к нашим беглецам.
- А что же делать?
- Лучше всего ничего не делать. Вряд ли вы что-то можете. Из них двоих по крайней мере Сокрпиус умеет аппарировать, и если они сумели добраться до границы антиаппарационных чар – сейчас они могут быть где угодно. Мальчишки они умные, сообразительные, не пропадут.
Лили шумно выдохнула.
- Я не могу сидеть сложа руки!
- Увы, придется.

Патрисию Гэмп подняли с постели глубокой ночью. Амаранта спешно велела одеваться и бежать в кабинет директора. Глядя, как подруга застегивает платье, бросила:
- Доигралась ты, боюсь.
Патрисия сначала не поняла.
- Малфой что-то натворил. Нас всех, весь министерский отряд, вызывают к директору.
«Что-то натворил? Неужели на дуэли он серьезно ранил Берка? Или убил? Его же теперь бросят в Азкабан… А я? Что будет со мной? Дойдет до отца, и…» Девушка задрожала. Отец любил её, баловал, но позора семьи никогда не простил бы – а если родители Берка захотят скандала, позор непременно будет.
Не увидев среди собравшихся у директора членов министерского отряда Бенедикта Берка, Патрисия окончательно убедила себя, что он убит или ранен на дуэли, и была готова заметаться по углам от неописуемого ужаса. Когда директор заговорил, оказалось, что она немного ошибалась в своих догадках, однако правда была ничем не лучше. С Патрисией случился обморок. Амаранта, как выяснилось, сумела обелить подругу, наговорив директору, что Патрисия слишком трепетно относится к репутации факультета. Далее часть отряда была послана искать беглецов в замке, другая, большая – в окрестностях Хогвартса, а Амаранте и Патрисии поручили провести обыск в спальнях преступников и их друзей.
… У Скорпиуса и его дружка, разумеется, ничего не нашлось: они были слишком умны, чтобы хранить в школе компрометирующие их вещи. Книжка, отысканная в спальне Рейвенкло, позволила хоть немного реабилитироваться в глазах начальства, а также развлечь себя зрелищем порки чокнутого Принца. Надо же хоть чем-то утешиться перед очень неприятным разговором, на который, по словам Амаранты, Патрисия обязана была пойти. После обеда (честно говоря, кусок не лез в горло) пришлось отправиться в Больничное крыло к Бенедикту.
Дезэссара уже выписали, но Берку предстояло провести в постели еще несколько дней. Сейчас он с томным видом возлежал на приподнятых подушках, мученически прикрыв глаза.
- Здравствуй, Патрисия. Подойди поближе, не чинись. Присядь, - он указал на табурет возле койки. Девушка колебалась.
- Присядь, - повторил Берк, жестко прищурившись. Пришлось подчиниться.
- Я уже в курсе, что эти мерзавцы сбежали, - он взял её руку в свою, столь же бледную и слабую. – Их ищут, не так ли? Кого-то уже допрашивали?
- Идиота Принца, дуру Эспин и рыжую шлюшку, - повела плечом Патрисия. – Принцу досталось.
- А тебе? – пальцы Берка вдруг стиснули её запястье.
- За что же? – она побледнела.
- Как? Ведь ты ближе других с ними общалась. Ты знаешь их лучше многих, правда? - Он дернул девушку к себе. – Ты понимаешь, что смыть такое пятно будет непросто? Слушаться меня во всем – твой единственный путь к спасению.

К полудню воскресения в Хогвартс вызвали родителей провинившихся учеников. Так уж получилось, что чета Поттеров и чета Малфоев прибыли практически одновременно. Столкнулись в дверях. До кабинета директора шли, делая вид, что не замечают друг друга.
Уиннергейт поднялся, потирая ручки и состроив кисло-сочувственную мину:
- Позвольте прежде всего выразить вам соболезнования. Прискорбно видеть, что отпрыски наших столпов общества оказались столь испорченны и не благодарны. Впрочем, вспомним покойного Бартемиуса Крауча, непримиримого борца со злом, принявшего мученическую смерть от рук собственного сына – Пожирателя смерти. Вы не виноваты, особенно вы, мистер Поттер. Вы так тщательно охраняете нас от преступников, что личное отходит на второй план…
- Да говорите уже, - прервал его Гарри. Драко всем своим видом выражал готовность осудить, но серенькие глазки испуганно бегали. Джинни напоминала гончую, сделавшую стойку. Астория хранила светское спокойствие.
Уиннергейт, будто едва сдерживая злорадный смешок, рассказал все, что уже известно читателю. Озвучить приговор, заочно вынесенный юным преступникам, ему, впрочем, не дали.
- Ложь! – Гарри стукнул кулаком по столу. – Вы клевещете на моего сына. Вы подкупили или запугали свидетелей. Не знаю, зачем это вам, но поверьте, вам это не пройдет даром. Я разберусь…
- Ну-ка, - Джинни решительно взяла его за руку. – Давай-ка выйдем, поговорим.
Гарри, повернув голову, случайно встретился взглядом с портретом Дамблдора – и невольно залился краской. Джинни вывела его к витой лесенке.
- Ты посовестился бы на директора-то наезжать. Сам сынка упустил, нечего теперь на других переваливать.
- Ты что имеешь в виду? - угрожающе-тихо спросил Гарри.
- Да то, что Альбус твой – дрянной змееныш с одиннадцати лет. А я тебе говорила…
- Замолчи! – невольно получилось слишком громко.
- Не ори! – взвизгнула Джинни.
- Сама не ори!
- Ты чего вообще варежку-то открыл? Спал с разными прошмандовками, так сына-то и про…
Дверь открылась, и на порог ступили супруги Малфой в сопровождении директора.
- Выясняем отношения? – Уиннергейт с жалостью вздохнул. – Раньше, раньше надо было…
- Что до нас, - с подобострастным видом чуть поклонился Драко, - то мы с Асторией отрекаемся от подлеца, опозорившего нашу семью. Он нам больше не сын, и если вы велите мне исполнить приговор лично – поверьте, я к вашим услугам. Мы более не пустим его на порог…
- Говори за себя, дорогой, - с тихим презрением молвила Астория. Драко захлебнулся и утих. Но она уже не смотрела на него: из-под ресниц она бросила долгий печальный взгляд на Гарри, а тот стал пунцов, как нашкодивший мальчишка. Джинни вновь подобралась и насторожилась, но Малфои уже раскланялись и разошлись.

«Как волнительно и неожиданно наступает всегда решающий момент. Момент, которого ждешь годами, подготавливая, организуя запасные ходы, проигрывая в уме все возможные сценарии. И все-таки жизнь всегда вносит коррективы. Впрочем, на этот раз судьба вновь послала мне щедрый подарок - ну кто же мог подумать, что юный отпрыск мистера Поттера вздумает практиковать темную магию, а потом еще сбежит из школы, да с таким скандалом? Лучшего момента и не найти. Союзников не осталось, все фигуры расставлен по местам, а мой план - сложнейшая цепная реакция, многоходовка - реализуется в считанные недели, если не дни.
Меня охватывает трепет, я мерю шагами свой кабинет, смотрю в окно... Какая луна, какой воздух за окном! Но даже ночная свежесть не может унять дрожащих нервов... Хотя теперь все ходят нервные, и я никак не выдаю себя на общем фоне...
Поразительно, сколько лет подготовки - ради нескольких дней, когда ты своими руками творишь историю! У вас было время поймать меня, господа, но теперь оно вышло. Теперь - мой ход».