2015-05-25
482
Утро 19 ноября37 было туманным. Пожалуй, этот день был одним из самых тяжелых для налаживания переправы. Переправиться с того берега никто не смог.
Речь идет Мы даже не могли по авиации противника определить, что делается в стане врага.
Я вышел из блиндажа в назначенный приказом час начала артподготовки в слабой надежде, что орудийный гул донесется и до нас.
Еще было темно. Все плавало в густом туманном молоке.
Семь часов двадцать минут.
Томительное ожидание. Хотя бы какой-либо признак, хотя бы какое-либо подтверждение, что началось.
Наступил поздний рассвет. Туман не редеет. Плохо! Если там, на направлении нашего удара тоже туман, значит, тяжело вести артиллерийскую подготовку по целям, значит, не может действовать авиация.
Туман начал редеть к двенадцатому часу. Развиднелось. По Волге с шумом, отесывая берега, шел лед. Подморозило.
Теперь-то появились признаки, что у противника не все благополучно. В небе ни одного немецкого бомбардировщика. Повис ненадолго над нашими позициями самолет-корректировщик, и его, видимо, отозвали.
Ну что же! Надо было решать свои задачи. Мы начали готовит!, резервы для выручки дивизии Людникова, активизировать действия штурмовых групп.
Вечером раздался звонок командующего фронтом Л. И. Еременко. Он сообщил, что наступление началось. Срок наступления для нашего Сталинградского фронта оставался прежним — 20 ноября.
А между тем стремительно надвигалась развязка.
В 7 часов 20 минут 19 ноября, как это было и назначено, орудия и минометы, сосредоточенные на главных участках прорыва общим протяжением 28 километров, были приведены в боевую готовность. В 7 часов 30 минут последовала команда открыть огонь. 3500 орудий и минометов обрушили на позиции противника тонны металла и взрывчатых веществ. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут — на подавление.
Впервые в ходе Великой Отечественной войны наши войска наносили удар такой мощности.
Артиллерийский удар нанес врагу тяжелый урон, он ошеломил его.
В 8 часов 50 минут стрелковые дивизии 5-й танковой и 21-й армий вместе с танками непосредственной поддержки пехоты перешли в атаку.
Подвижная группа 5-й танковой армии — 1-й и 26-й танковые корпуса — к середине первого дня наступления завершила прорыв тактической обороны противника. В образовавшуюся горловину прорыва во второй половине дня был введен 8-й кавалерийский корпус. Развернулись бои в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
И 18 ноября и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге «Поход на Сталинград» Ганс Дёрр свидетельствует: «6-я армия в тот день (19 ноября. — В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений».
И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армией «Б» барона фон Вейхса.
Приказ фон Вейхса гласил:
«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский) —Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, ведение которых необходимодля организации обороны.
2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танковогокорпуса, и, кроме того, как можно больше противотанковых средств, и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении».
Но, как свидетельствуют очевидцы, и после этого приказа в 6-й армии еще не возникло тревоги, немецкие генералы еще не поняли, что их час пробил.
Минула ночь. Пришел срок переходить в наступление Сталинградскому фронту.
Опять над Волгой и приволжскими степями — туман.
Ночью то замораживало, то отпускало, иа рассвете начался снегопад. Опять наша авиация не сможет поддержать наступление.
Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей соседней 64-й армии, 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т. И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов Среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.
Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А. И. Еременко переносил срок начала артподготовки.
Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.
Удар наносился в 60—70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.
В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.
Штаб фронта и 19 и 20 ноября проявлял все ту же озабоченность поведением противника: не начинает ли он отводить свои войска.
Но должен сказать, что если бы Паулюс и принял бы решение отводить войска из города, — сделать ему это было бы нелегко. Одно дело при запланированном отходе оторваться от противника на открытой местности, другое дело — на улицах города. Позиции в городе перепутались, переплелись чуть ли не в шахматном порядке наши опорные пункты обороны и пункты обороны противника.
До середины дня 20 ноября вообще ничего было нельзя определить по поведению противника.
Документы, которые мы получили после войны, говорят о том, что в штабе 6-й армии, несмотря даже на вечерний приказ фон Вейхса, до середины дня 20 ноября не осознали размеров надвигающейся катастрофы.
Свой приказ о наступлении на 20 ноября Паулюс не успел отменить. Он еще наступал!
К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.
Чуйков В. И. Сражение века. М., 1975. С. 35»—364.
танковые корпуса — к середине первого дня наступления завершила прорывтактической обороны противника. В образовавшуюся горловину прорыва во второй половине дня был введен 8-й кавалерийский корпус. Развернулись бои в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
И 18 ноября и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге «Поход на Сталинград» Ганс Дёрр свидетельствует: «6-я армия в тот день (19 ноября. — В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений».
И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армией «Б» барона фон Вейхса.
Приказ фон Вейхса гласил:
«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский) —Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, ведение которых необходимо для организации обороны.
2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танковогокорпуса, и, кроме того, как можно больше противотанковых средств, и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении».
Но, как свидетельствуют очевидцы, и после этого приказа в 6-й армии еще не возникло тревоги, немецкие генералы еще не поняли, что их час пробил.
Минула ночь. Пришел срок переходить в наступление Сталинградскому фронту.
Опять над Волгой и приволжскими степями — туман.
Ночью то замораживало, то отпускало, иа рассвете начался снегопад. Опять наша авиация не сможет поддержать наступление.
Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей соседней 64-й армии, 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т. И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов Среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.
Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А. И. Еременко переносил срок начала артподготовки.
Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.
Удар наносился в 60—70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.
В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.
Штаб фронта и 19 и 20 ноября проявлял все ту же озабоченность поведением противника: не начинает ли он отводить свои войска.
Но должен сказать, что если бы Паулюс и принял бы решение отводить войска из города, — сделать ему это было бы нелегко. Одно дело при запланированном отходе оторваться от противника на открытой местности, другое дело — на улицах города. Позиции в городе перепутались, переплелись чуть ли не в шахматном порядке наши опорные пункты обороны и пункты обороны противника.
До середины дня 20 ноября вообще ничего было нельзя определить по поведению противника.
Документы, которые мы получили после войны, говорят о том, что в штабе 6-й армии, несмотря даже на вечерний приказ фон Вейхса, до середины дня 20 ноября не осознали размеров надвигающейся катастрофы.
Свой приказ о наступлении на 20 ноября Паулюс не успел отменить. Он еще наступал!
К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.
29. Письма А. И. Ручьева38 жене и детям
27 ноября 1942 г.
Здравствуйте, доченьки Эля и Люся!
Посылаю вам несколько вырезок детских писем на фронт. Прочтите их не только сами, но и в школе среди детей-школьников. Мы ваши наказы будем выполнять с честью — бить немцев, и вы, наши дети, отвечайте хорошими успехами в учебе и помогайте колхозам по сбору печной золы, птичьего помета и в других доступных вам работах.
О результатах мне сообщите письмом.
Ваш папа.
2 февраля 1943 г. Привет из Сталинграда!
Привет и самые наилучшие пожелания вам, родные! Сегодня мы празднуем великую победу. Наши войска полностью ликвидировали немецкую группировку, окруженную в районе Сталинграда. Это поистине грандиозная победа наших войск, которая предрешает быстрейший разгром немецких оккупантов на всем фронте и изгнание их с нашей родной земли.
Рекомендую тебе, Шура, основательно изучить этот материал — сообщения Информбюро «В последний час». Успехи наших войск под Сталинградом. Есть отдельные статьи замечательные, как, например, «Направление главного удара», «Битва за Сталинград» и др. Скоро, вероятно, получим медали «За оборону Сталинграда».
Правда, Сталинград крепко пострадал от такой огромной пятимесячной осады. А какой замечательный был город! По праву его называют Волжская твердыня. Можешь себе представить, одним протяжением он занимает до 60 км. Но ничего. Гитлеровские мерзавцы сумели разрушить, заставим их же вновь воздвигать. Очень много взято пленных. Вид их ужасный, одеты все по-летнему, очень плохо. Наши бойцы подсмеиваются, спрашивают у них: «Ну как, хороший Сталинград?»
Да, Сталинград войдет в историю как одно из крупнейших событий Отечественной войны.
О себе. Вполне здоров. Чувствую себя хорошо. Почему-то от вас редко приходят письма. Иногда бывает страшновато, что долго от вас не бывает никакой вести. Прошу вас, пишите чаще. Ведь вы все трое можете писать, а доченьки, особенно Люся, что-то ленятся, не хотят папке написать.
Письма с фронта. С. 73—74.
30. Письмо А. Е. Кутузова39 родным
20 января 1943 г.
Здравствуйте, мои милые, любимые Марусенька, мама, Рина, Алик, Славик!
Шлю вам самые наилучшие пожелания и сообщаю о себе, что у меня все в порядке. У меня, правда, мало свободного времени, но зато много дел, а будет, возможно, еще больше.
Как и все, вы слышали, конечно, о прорыве блокады Ленинграда? 19-го января я был в городе и видел его. Он словно помолодел, весь был украшен, расцвечен флагами. По больше всего праздничность дня чувствовалась и настроении и поведении ленинградцев. Пожилые и молодые женщины со слезами па глазах напутствуют бойцов, желая им вернуться обязательно, чтобы вместе отпраздновать победу.
Да, в Ленинграде праздник великий! Пишите, милые. Жду с нетерпением.
Крепко, крепко целую.
Ваш Шура.
Письма с фронта. С. 43—44.
31. Письмо И. А. Каберова40 другу
Ленинградский фронт 28 января 1943 г.
Здравствуй, дорогой друг Коля!
Дорогой мой! Я не могу тебе передать то чувство, которое охватило меня при известии, что мои родные земляки-вологжане собирают средства на покупку мне самолета «Вологодский комсомолец».
Коля! Письмо от отца, в котором сообщалось об этом, я прочел тут же всем своим летчикам. Произошел вроде маленький митинг. Наша газета поместила текст телеграммы, которую мы отправили на имя Александра Николаевича Зародова41.
В нашем гвардейском коллективе был необычайный подъем. Каждый хотел ответить боевыми делами на эту заботу тыла, на заботу земляков своего командира. И все летчики в этот день дрались за счастье Ленинграда как звери.
Блокада прорвана! Ленинград соединился с Большой землей. Но в воздухе сплошная рубка, сплошные воздушные бои с утра до вечера. Авиация работает в любую погоду.
И вот я, в ответ на заботу земляков, вечером в воздушном бою сбил два немецких бомбардировщика Мс-110. На другой день я сбил одного Ю-88 и одного Мс-109. Всего за период блокады я срубил пушками своего «ястребка» 6 немецких самолетов, из них 4 бомбардировщика и 2 истребителя.
Дорогой друг! Так же храбро дерутся и все мои товарищи, все наши гвардейцы.
Наш коллектив ждет с нетерпением дорогой подарок, за которым я лично прилечу или приеду в Вологду. Мне нужен истребитель любой конструкции, так как я летаю на всех типах скоростных советских истребителей. Сейчас я воюю на истребителе ЛаЗФ. Неплохо было, если бы истребитель «Вологодский комсомолец» был марки Ла-5 или Ла-7.
Прости за нескромность, как говорят. Если уж подарить машину, так чтобы она была грозой для немцев. Правда, говорят и так, что, мол, дареному коню в зубы не смотрят. Но в наше время это лишнее. Я перевоевал на всех типах, но эта марка Ла-5 или Ла-7 — моя мечта.
Коля! Чтобы этот вопрос решить лучше и успешнее, телеграфируй мне о выезде тогда, когда деньги будут собраны. Вместе с вашим представителем я съезжу на завод (я там бывал), и выберем машину сами. На ней и прилечу к вам в Вологду, чтобы вологжане видели
эту прекрасную птицу, которую они дарят своему земляку.
Телеграфируй быстрее. Ждем с нетерпением.
Твой лучший друг по ВПВРЗ и в дальнейшем.
Игорь.
С приветом ко всем моим землякам летчик Ленинградского фронта И. Каберов.
Письма с фронта. С. 97—99.
32. Письмо М. А. Матянина42 родным
19 марта 1943 г.
Сейчас мы расположились в очень красивом месте, и я любуюсь начинающейся весной. Правда, как-то это несовместимо: война и природа. Но уж такой у меня глаз, свойственный всем, кто рисует. Я даже в тяжелые минуты невольно стараюсь запечатлеть взглядом окружающую картину. Когда разрываются бомбы, я смотрю на обломанные деревья, на изрытую землю и как-то чувствую страдания земли. Мне кажется, что она плачет от такого страдания. Если бы был под рукой материал, то я бы рискнул нанести все это на полотно. Когда пулемет бьет трассирующими пулями (светящимися, как светлячки), я любуюсь огненным фонтаном. Много страшнее, когда обыкновенные пули с виз-юм проносятся мимо. Я говорю «проносятся мимо», потому что пока еще все пули и осколки прошли мимо меня. Я еще «не зацепился» ни за что. И очень этого желаю.
Письма с войны. Куйбышев, 1980. С. 141.
33. Письмо Е. А. Дикопольцева43 родным
28 апреля 1943 г.
Вы спрашиваете, как шла моя жизнь зимой. Солдатская жизнь известна: шинель, валенки, котелок каши. Конечно, трудностей было очень много. Руки мои были приморожены. Теперь еще добавил и ноги. (У меня признали суставной ревматизм — не могу встать. Видимо, все же сказалась зима 1942/43 г.). Костер разжечь нельзя было: фриц сразу открывал огонь. Приходилось лежать круглыми сутками на снегу. На нем спали и жили. Привыкли. В марте потеплело, появилась возможность снять и просушить портянки.
Ну, хватит о трудностях. Все перетерпим, только бы быстрее выгнать с нашей земли всю эту немецкую сволочь. Вернусь домой только с победой, а если нет, то не ждите: значит погиб за наш народ, за наше Отечество.
Письма живых и мертвых. С. 82.
34. Письмо И. К. Кабушкина44 А. К. Янулис
апрель 1943 г.
Родные! Итак, луч опять осветил мою «келью». Я рад, что вы живы. Да, настроение несколько ухудшилось, в один день сели все мои, я — десятый. Ведь все мои родные, пойми! Если Миля45 опять будет там46, пусть от меня передаст пламенный большевистский привет Б. Г. и бате главному...47 Пусть передаст: умру, а подлецом не буду! Ну, в отношении меня — затишье. Я полагаю так, что нового они не добились, все пытки не увенчались успехом, и решили, видимо, 1 мая вывесить как «подарок» для народа. Ну пойми, как иначе? Ведь ни одного человека они не получили, а против меня материал с 1941 года, и довольно-таки солидный. А как мне поступить? Ведь я решил твердо всю свою жизнь посвятить борьбе с врагами всего прогрессивного человечества, за народ, за Родину... Все сделаю и делаю, только чтобы никто не пострадал. Ну, ты
что-то молчишь в отношении Родины, дай знать о ней... Тревоги (воздушных налетов) слышу, и для меня это большой и приятный концерт... Крепко всех целую.
Говорят погибшие герои. С. 301.
35. Письмо И. Константиновой48 матери
15 июня 1943 г.
Родная моя, любимая мамочка!
... Я последнее время работаю в разведке. Часто бываю на заданиях...
Не позже августа я буду дома, с тем чтобы к осени попасть в институт. А до осени и не ждите. У меня хорошая, настоящая жизнь. И я так люблю ее, все: и леса, и ночи, и засады, и товарищей, и Воронька, и папу...
Целую тебя и обнимаю, родная, крепко, крепко. И за папу.
Твоя И.
Сражалась за Родину. С. 10.
36. Письмо В. Д. Перфильева49 В. Д. Харчистову
2 августа 1943 г.
Василий Дмитриевич!
Два, три часа осталось до рассвета. Давай помечтаем!
Я гляжу сквозь ночь глазами человека, которому близость боя и смерти дает далеко видеть. Через многие ночи, дни, месяцы гляжу я вперед и там, за горами горя, вижу нашу победу. Мы добудем ее! Через потоки крови, через муки и страдания, через грязь и ужас войны мы придем к ней, полной окончательной победе над врагом! Мы ее выстрадали, мы ее и завоюем.
Вспомни проведенные годы. Над всем нашим поколением вечно висел меч войны. Мы жили, трудились, ласкали жен, растили детей, но мы ни на минуту не забывали, что там, за нашей границей, сопит, ворочается злобный зверь...
Враг напал на нас. Вот он на нашей земле. Идет страшный бой. Не на жизнь — на смерть. Нет выбора. Задушить, уничтожить, раз и навсегда покончить с гитлеровским зверем! И когда свалится в могилу последний фашист и когда смолкнет последний залп гаубиц, как дурной сон, развеется коричневый кошмар, наступит тишина, величественная, прочная тишина победы. И мы услышим, Василий, не только, как шумит ветвями весенний лес, мы услышим, как облегченно, радостно вздохнет весь мир, все человечество.
Мы пройдем через горы, леса, болота и выйдем в освобожденные города и села, освобожденные от врага, и как нас встретит торжественная тишина, тишина переполненных счастьем душ. А потом задымят восстановленные заводы, забурлит жизнь...
Замечательная жизнь, Василий! Жизнь на свободной земле, в братстве со всеми народами. За такую жизнь и умереть не много. Это не смерть, а бессмертие. Довольно.
Скоро рассвет. Нужно приготовиться. Иду в бой. Пишите, жду.
С офицерским приветом.
Ст. лейтенант Перфильев.
Письма с фронта. С. 114—115.
