В. И. Ленин. «Наши ощущения, наше сознание есть лишь образ внешнего мира, и понятно само собою, что отображение не может существовать без отображаемого

«Наши ощущения, наше сознание есть лишь образ внешнего мира, и понятно само собою, что отображение не может существовать без отображаемого, но отображаемое существует независимо от отображающего»

«От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности».

(Ленин, В. И. Полное собрание сочинений [Текст]. Т. 18. / В. И. Ленин. – М.: Политиздат,. – С. 66).

Б. Паскаль (1623 – 1662)

«Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него и оказываешься в истине».

(Паскаль, Б. Мысли [Текст] / Б. Паскаль.).

П. Коэльо – португальский писатель

«Каждый из этих людей имел свою особую теорию относительно всего и был убеждён, что его истина – это единственное, что имеет значение. Они проводили дни, ночи, недели, годы в разговорах, так и не приняв единственной истины, стоящей за любой идеей: хороша она или плоха, но реальна она лишь тогда, когда её стараются осуществить на практике».

(Коэльо, П. Вероника решает умереть [Текст] / П. Коэльо. – М.: Гелиос, 2002. – С. 198).

Л. Улицкая – российский писатель

«Ту книгу, отрывки из которой он хуже всего прочитал на празднике своего еврейского совершеннолетия полвека тому назад, он читал медленно. Забытые слова, как пузырьки воздуха, поднимались со дна памяти, а если этого не происходило и квадратные буквы не желали открывать ему своего сокровенного смысла, он искал в параллельном русском тексте приблизительную подсказку.

Он быстро понял, что книга не поддаётся точному переводу. На краю жизни ему стали открываться вещи, о которых он и не подозревал: что мысли не полностью, а с большой степенью приблизительности передаются словами, что есть некий зазор, некая брешь между мыслью и словом и заполняется она напряжённой работой знания, которая и восполняет ограниченные возможности языка. Чтобы пробиться к мысли, которая представлялась теперь Самуилу подобием кристалла, надо миновать текст – сам по себе язык засоряет драгоценный кристалл неверными словами с их блуждающими во времени границами, графикой слов и букв, разнообразным звучанием речи.

Он заметил, что происходит некоторое смещение смысла: два языка, которыми он владел, русский и иврит, выражали мысли несколько по-разному. «Национальное по форме, – улыбался Самуил, – божественное по содержанию». Шутил по привычке».

(Улицкая, Л. Е. Медея и её дети [Текст] / Л. Е. Улицкая. – М.: Эксмо, 2004. – С. 349 – 350).