Опубликованная рукопись Ф.Трефурта

Язык. Наверное у каждого языка есть своя визитная карточка. В водском языке таковой является фраза «Чялю, чяю черикко, челлоа ё люввя (свояк, иди в церковь, колокол уже бьёт)». Кроме того звук „õ”, который произносится между русским «Ы» и «Э». Озвученый выдох «h», который практически не слышен и на письме не пишется.

Водский язык очень хлёсткий. Это отразилось даже в поговорке: Язык ходит, как кожаный кнут цигана. Чего стоит услышать: «Спи до обеда – соседи не обидятся» «В голове коль не хватает, то у ног пять трудов» Язык очень быстрый: «Трещит, гудит за золотым замком».

Нужно учитывать один факт, язык изменяется. Опыт изучения языка в одном и том же роду показывает, что язык может меняться кардинально. Большую пользу здесь мне приносят составленные генеалогии и изучение водского языка финскими и эстонскими учёными на протяжении 68 лет в одной и той же деревне Лужицы. Например: в 1915 г. финский филолог Кеттунен приходит в дом Архипа Платонова

Архип Платонов с женой Анной. 1926 г. Из водской фотоколлекции Этнографического музея г. С. Петербург.

и записывает водскую речь его матери Пауло Стёпы 109 лет, в 1943 г. профессор Мягистэ записывает водскую речь внучки П. Стёпы – Насти Яковлевой 59 л.

Настасья Архиповна с детьми: Фёклой и Александром.Из семейного архива Шумиловой Ф. М.,

в 1967 году эстонский профессор П. Аристэ записывает речь родной сестры Насти Яковлевой- Паро Емельяновой 82 г.

Прасковья Архиповна с мужем Романом Фёдоровичем 1915 г. Из семейного архива Наумовых. Д. Лужицы.), язык которой назвать водским трудно (и она сама понимает, что язык у неё изменён).

Внучка Паро- Татьяна Наумова сейчас водский язык понимает, но не говорит. Все считали себя ваддя, а язык свой водским.

Таких примеров можно найти много. Даже в одном поколении семьи Леонтьевых конца 19 века, начала 20 века старший брат Степан

Леонтьев Степан Тихонович (1896-1986)-деревенский портной. Из семейного архива Савельевых. ) хорошо говорил на водском языке, а в языке самого младшего – Кости .

Леонтьев Константин Тихонович (1908-1984). Из семейного архива Савельевых

«влияние ижорского языка больше. Он понимает, исправляет, но многие черты внедрились уже» /Водская этнология П. Аристэ. Т.9. Стр. 101./

Почему ваддя изменяли язык. Этому было много причин:

а). Утрата официального признания и непрестижность языка. Если ижоры получили официальное признание в 1732 году, то водь осталась в числе «латышей и чухон, оставшихся от шведского владения» С исчезновением названия Водская пятина исчезла и память о води. Водский язык становится непрестижным. Приведу в пример мой разговор с Ольгой Петровной Лиепеньш (Емельновой) из нашей деревни: «Мои отец с матерью говорили по – чудски, а мы уже по - ижорски» Они печку называли «ахьё», а мы уже «киука». Я спрашиваю: «А с кем Вы говорили по - ижорски, если почти все дети в вашем детстве ещё говорили по – водски?». – «А мы уже и дружили с Волё Соней и Ольгой Филатовой».т.е. с теми детьми, которые так же переходили на «ижорский» язык. (Водские образцы речи Волё Сони 1942 года опубликованы, по поводу Ольги Ефимовны Филатовой есть запись в Водской этнологии П. Аристэ, что ей родители запрещали говорить на «телячьем» (водском) языке.

б). Отсутствие обучения на родном языке, службы в церкви. Из работы Л.Кеттунена «Знания путешественника». Из Козлова в Маху (рус. Подмошье). Махувские воспоминания. 1907-1918 г.Порво - Хельсинки. Стр 231-232. /Lauri Kettunen. „Tieteen matkamiehenä” kaksitoista ensimäistä retkeä 1907- 1918. Koslovasta Mahuun. Mahun muistoja Porvo. Xelsinki. Lk. 231-232/

«Редкие деревенские старики, говорящие на водском языке, были все знакомы нам. Они говорили обычно тоскливо, что 50 лет назад вся деревня была водской, но затем, совсем как по команде, начали пренебрегать родным языком. Почему? Такой язык: письменности нет, нет попов. У русских есть, у финнов есть, у эстонцев есть, у одних вожан ничего нет. То-то было удивление, почему гость из далёкой Финляндии приехал изучать и записывать язык. Объяснили, что есть такая большая школа, в которой студентам преподают и водский язык. Не верилось, хотя это и вызывало такое приятное изумление. Там кое-кто уже начал завидовать, что никто раньше не приезжал учить детей говорить на водском языке, но тут одна старуха (сидели на куче брёвен, как раз солнце закатывалось) объявила во всеуслышанье о своём осуждении такому высказыванию. Она сказала, мол, никто не сожалеет о водском языке, этот язык рядом с русским ничего не значит. Одна всё время сидящая и слушающая старуха вскипела тогда: «Это неправда!». Казалось, что что-то давно уже погасшее вспыхнуло в ней последним пламенем. Но потом она добавила голосом, в котором слышалась покорность: «Если есть что-нибудь правильного в сердце, так это нельзя высказать никак, кроме как на водском языке».». Кто-то в группе согласился: «Нельзя, это так».

Тихие как вспомнившие умершего друга, в тот вечер все разошлись».

в). Многочисленные переселения на Водскую землю носителей близкородственных языков: финнов и карел, а так же русского населения.

Казалось бы всё сошлось против водского народа и законы выживания требовали полного отказа от всего, что связывает именно с водскими корнями. Но! Из той же работы Л. Кеттунена и из той же деревни, стр. 232. «В одно праздничное утро я со своей молодой женой пошли поздравлять старика, даже имя которого вряд ли знали, но которого привыкли называть «старый вожанин». При первой встрече со мной он сам так озвучил своё имя. Он жил один в маленькой хибаре с клопами, почти без родственников и в нужде. С трудом он приковылял на дневной свет, и, когда я спросил, что он делает в комнате, когда наступает день, тот ответил, что ждёт вечера. Сейчас, он сказал на водском языке, глядя на рваную обувь, «не надо сапог» и добавил «не надо хлеба, не надо водки». И он из тех, кто с тоской думают об исчезновении води даже больше, он хочет попасть в дубраву, давно заброшенное кладбище, где было похоронено прежнее деревенское, настоящее поколение вожан. Туда он хотел, туда в группу своих предков, до конца оставшихся вожанами. Рассуждение греховно по мнению многих потому, что рядом с церковью, вблизи многоголосного звона колоколов и запаха ладана, давно уже было кладбище всех правоверных. Конечно, мечта старика не сбудется, но это могло бы всё же сбыться. Святая дубрава приняла бы нежно под свои покровы старого вожанина, любящего своих предков».

Это конечно, гражданский подвиг во имя своего народа и не уважать такой народ нельзя.