2015-05-26
1023
О том, что такое узнавание, сказано раньше. А что касается видов узнавания, то первый и самый безыскусственный, которым чаще всего пользуются за недостатком другого выхода, — узнавание по приметам. Из примет одни бывают врожденные, например, “копье, какое носят (на своем теле) Земнородные”, или звезды в “Фиесте” Каркина; другие — приобретенные впоследствии, притом или на теле, например, рубцы, или посторонние предметы, например, ожерелье или лодочка, посредством которой происходит узнавание в “Тиро”. Этими приметами можно пользоваться и лучше и хуже. Так, Одиссея по его рубцу иначе узнала кормилица, иначе свинопасы. Узнавания, требующие доказательств, менее художественны, как и все такого рода, а возникающие из перипетии, как, например, в сцене омовения (“Одиссея”) лучше. Второе место занимают узнавания, придуманные поэтом [вследствие этого нехудожественные]. Так, Орест в “Ифигении” дал возможность узнать, что он Орест. Ифигения открыла себя письмом, а Орест говорит то, чего хочет сам поэт, но не дает миф. Поэтому такое узнавание очень приближается к указанной мною ошибке ведь Орест мог и принести с собой некоторые доказательства. Таков же голос ткацкого челнока в Софокловом “Терее”.
Третье узнавание — путем воспоминания, когда возникает какое-нибудь чувство при виде какого-нибудь предмета. Так, в “Киприях” Дикэогена герой, увидев картину, заплакал, а в “Рассказе у Алкиноя” (Одиссей), слушая кифариста и вспомнив (пережитое), залился слезами. По этому их обоих узнали.
Четвертое узнавание — при помощи умозаключения, например, в “Хоэфорах”: “пришел кто-то похожий (на меня), а никто не похож (на меня), кроме Ореста, следовательно, это пришел он”. Или сцена с Ифигенией у софиста Полиида: Оресту естественно сделать вывод, что и ему приходится стать жертвой, так как была принесена в жертву его сестра. А в “Тидее” Феодекта герой заключает, что он и сам погибнет, потому что он пришел с целью отыскать своего сына. То же и в “Финеидах”: женщины, увидев местность, решили, что тут им назначено судьбой умереть, так как их там и высадили.
Бывает и сложное узнавание, соединенное с обманом публики, например, в “Одиссее-Лжевестнике” герой говорит, что он узнает лук, которого не видал; а публика в ожидании, что он действительно узнает, делает ложное умозаключение.
Но лучше всех узнавание, вытекающее из самих событий, когда зрители бывают поражены правдоподобием, например, в Софокловом “Эдипе” и в “Ифигении”. Действительно правдоподобно, что Ифигения хочет вручить письмо.
Только такие узнавания обходятся без придуманных примет и ожерельев. Второе место занимают узнавания, вытекающие из умозаключения.
XVII. Советы поэтам — как следует писать трагедии: необходимость ясно представлять и переживать самому то, что поэт изображает. Развитие сюжета
При составлении фабул и обработке их языка необходимо представлять события как можно ближе перед своими глазами. При этом условии поэт, видя их совершенно ясно и как бы присутствуя при их развитии, может найти подходящее и лучше всего заметить противоречия. Доказательством этому служит то, в чем упрекали Каркина. (У него) Амфиарай выходил из храма, что укрывалось от взора зрителей. Публика была раздосадована этим, и на сцене Каркин потерпел неудачу.
По возможности следует сопровождать работу и телодвижениями. Увлекательнее всего те поэты, которые переживают чувства того же характера. Волнует тот, кто сам волнуется, и вызывает гнев тот, кто действительно сердится. Вследствие этого поэзия составляет удел или богато одаренного природой, или склонного к помешательству человека. Первые способны перевоплощаться, вторые — приходить в экстаз.
Как эти рассказы (т. е. сохраненные преданиями), так и вымышленные поэт, создавая трагедию, должен представлять в общих чертах, а потом вводить эпизоды и расширять. По моему мнению, общее можно представлять так, как, например, в “Ифигении”.
Когда стали приносить в жертву какую-то девушку, она исчезла незаметно для совершавших жертвоприношение и поселилась в другой стране, в которой был обычай приносить в жертву богине чужестранцев. Эта обязанность была возложена на нее. Спустя некоторое время случилось, что брат этой жрицы приехал туда. А то обстоятельство, что ему повелел бог [и по какой причине — это не относится к общему] отправиться туда и за чем, — это вне фабулы. После приезда, когда его схватили и хотели принести в жертву, он открылся, — так ли, как представил Еврипид, или как Полиид, — правдоподобно сказав, что, как оказывается, суждено быть принесенными в жертву не только его сестре, но и ему самому. И отсюда его спасение.
После этого следует, уже дав имена (действующим лицам), вводить эпизодические части, но так, чтобы эпизоды были в тесной связи, например, в эпизоде с Орестом — его сумасшествие, вследствие которого он был пойман, и очищение, вследствие чего он спасся.
В драмах эпизоды кратки, в эпосе они растянуты. Так, содержание “Одиссеи” можно рассказать в немногих словах. Один человек странствует много лет. Его преследует Посейдон. Он одинок. Кроме того, его домашние дела находятся в таком положении, что женихи (жены) расточают его имущество и составляют заговор против его сына. После бурных скитаний он возвращается, открывается некоторым лицам, нападает (на женихов), сам спасается, а врагов перебивает. Вот собственно содержание поэмы, а остальное — эпизоды.
