Мировые империи и глобальная власть

В конце ХХ столетия Запад отпраздновал победу по случаю рас­пада последней мировой империи. Советская империя пала, но со­хранился имперский Китай, включающий Тибет, Внутреннюю Монголию и мусульманский Синьцзян. Все больше появляется публикаций о необходимости возрождения имперского мироуст­ройства, бросившего вызов современной глобализации.

При имперской форме правления главенствующая страна опре­деляет внешнюю и частично внутреннюю политику других стран. Миры-империи объединены военно-политическими связями, а ми­ры-экономики —преимущественно торговыми отношениями и ие­рархией: мировой город —города — агенты — периферия.

Колониальные системы создавались на различной основе. Анг­личане способствовали в британских колониях постепенному фор­мированию национальной политической элиты, впитавшей демократические принципы и нормы. Это в свою очередь способствовало при деколонизации успешной трансформации европейского парламентаризма. Французы не вовлекали местных «туземцев» в управление собственной страной и не случайно в бывших француз­ских колониях не наблюдается успехов в развитии демократии. Рос­сийская колонизация, как правило, проходила мирно и постепенно, без деления на метрополию и колонии. Местные народы наделя­лись всеми правами Российской империи.

Британская империя в период расцвета производила 25% миро­вого ВВП. Разбросанность колоний по всему миру и протяженные коммуникации рассредоточивали материальные и людские ресурсы метрополии. И пока Лондон наводил порядок в заморских колониях, в Европе изменилось соотношение сил. Кайзеровская Германия бросила вызов «британскому льву». И хотя Германия проиграла борьбу за передел мира и мировое господство, Британия уступила лидерство «американскому орлу».

В книге молодого английского историка, профессора Оксфордском университета Найла Фергюсона (род. 1964) «Империя. Становление и упадок британского мирового порядка и уроки для гло6альной вла­сти» (2003) проводится сопоставление былого могущества Британии с современной американской мощью. Ученый называет Британскую империю первой сверхдержавой в подлинном смысле этого слова.

Британская империя папа под бременем двух мировых войн, превратившись из крупнейшего кредитора в должника. Великая эмиграция англичан, прокладывающая дорогу имперской экспансии, уступила ме­сто иммиграции в Британию. Угас миссионерский порыл христианства, проповедавшего великие заповеди и очищение от греков. Империя мертва, но ее наследие оказало огромное влияние на современный мир.

Без экспансии Британии либеральная капиталистическая модель и парламентская демократия не смогли 6был успешно укрепиться во многих странах с различными социально-экономическими система­ми. Альтернативные авторитарные модели экономики, взятые на вооружение Российской и Китайской империями, навлекли на свои народы неисчислимые бедствия. Крупнейшая в мире индийская де­мократия обязана своим становлением британцам. Английский язык стал важной статьей экспорта, и за последние триста лет число гово­рящих на английском языке увеличилось до 800 млн. человек.

Не отрицая «позорные страницы» в истории Британской импе­рии (обращение в рабство и этнические чистки), Фергюсон отмеча­ет распространение свободной торговли, капитала и свободного труда. Британии распространила на заморские территории власть закона и инвестировала колоссальные средства в развитие мировых коммуникаций. Британия была гарантом сохранения глобального мира, несмотря на многочисленные малые войны. Без Британской империи не было бы крупномасштабной ли6ерanизации торговли и значительной миграции рабочей силы. Суммарный отток населения из Англии в колонии составил 20 млн. человек. Более века, предше­ствующего войне за независимость, Британия управляла будущей сердцевиной США. Уровень жизни в Британской Северной Амери­ке минимально отличался от метрополии.

Британская империя поощряла экспорт капитала в менее разви­тые страны. В начале ХХ столетия 63% прямых иностранных инве­стиций направлялось в развивающиеся страны, тогда как в конце века — всего лишь 28%. Развитию колонизированных территорий способствовали британские правовые институты и администрация. Современные исследования показали, что в законодательном плане наиболее защищены инвесторы в государствах с системой общего британского права, чем в государствах, где принята французская система гражданского права. Британское управление было в высшей сте­пени эффективными на удивление неподкупным. Особенно если срав­нивать с деколонизированными и новыми независимыми государст­вами, где прослеживается корреляция между экономической отстало­стью и криминально коррумпированной властью.

Фергюсон делает вывод, что эксперимент по управлению миром без империи нельзя признать успешным. Экономическая глобализация несомненно способствует экономическому росту при неравномер­ном распределении ее плодов. Но политическая нестабильность и гражданские войны сыграли основную роль в разорении беднейших государств.

Наиболее логичным способом противостояния хаосу является колониза­ция. Потребность в «оборонительном» («просвещенческом») колониа­лизме весьма значительна, но нет государства, способного исполнить прошлую роль Британской империи. Американская, ныне правящая империя и сильнее, и слабее прошлого британского могущества. При неоспоримой экономической и военно-политической мощи, у нее не достает человеческой энергии экспортировать свой капитал, людей и культуру по всему миру. Америка не желает жертвовать собственным материальным благополучием ради блага всего мира.

Полемизируя с Фергюсоном, российский философ Борис Ме­жуев замечает, что империя, насаждающая демократический строй, — логическая нелепость. Демократия подразумевает зави­симость государственной власти от воли граждан, тогда как смысл империи заключается в подчинении властей внешней силе.

Известный британский дипломат Роберт Купер, занимавший пост специального советника Т. Блэра по вопросам внешней поли­тики предлагает в труде «The Breaking of Nations» (2003) новые прин­ципы структурирования современной политической теории. Европей­ский взгляд обосновывает распад атлантического Запада. «Сбалан­сированный террор», основанный на доктрине ядерного сдержива­ния, сменился «дис6алансом террора». Купер выделяет государства «модернати», «постмодернати» и «псевдогосударства».

К первой группе относится большинство развитых государств с незыблемостью государственного суверенитета и фактора силы, включая Америку с приверженностью к политике силы и опоры на военные альянсы. Ко второй группе относятся европейские госу­дарства ЕС и условно Япония. При этом Европа стремится к возобновлению многостороннего диалога. Трагический опыт двух ми­ровых войн, банкротство политических идеологий и разрушение колониальных империй привели к пониманию, что существуют «другие», не такие как «Мы», и влиять на них сложно. К «псевдогосударствам» относятся Афганистан, Сомали, Либерия и др.

Если государства-изгои станут слишком опасны для мирового порядка, необходимо прибегнуть к «оборонительному империализ­му», поскольку наиболее логичными проверенным в прошлом спо­собом справиться с анархией, хаосом и местной коррупцией является введение колониального правления. Государства-изгои и новые независимые государства с «некомпетентным суверенитетом» нуж­даются в сильных, а сильные — в упорядоченном мире.

Империализм нового типа приемлем для мира, где господствуют права человека и космополитические ценности. По мнению Купера, институциональным ядром нового империализма должен стать Евро­пейский Союз. Это прообраз кооперативной империи, общей свободы и безопасности без этнического доминирования и централизованного абсолютизма. В кооперативной империи господствуют правовые принципы и отсутствует этническая исключительность — главный признак национального государства. Наиболее перспективной формой имперской экспансии, или «нового колониализма», является расширение ЕС. В мае 2004 г. ЕС расширил свою территорию на 34% и увеличил на­селение на 105 млн. человек за счет восьми государств ЦВЕ, Кипра и Мальты. Эта «имперская экспансия» имеет одно серьезное ограниче­ние. Расширение Сообщества происходит исключительно за счет принятия новых членов в ЕС. «Обещание вступления в ЕС» остается единственным инструментом внешнеполитического влияния Сооб­щества. На Балканах, являющихся зоной особых геополитических интересов ЕС, этот механизм работает со сбоями. Для республик бывшей Югославии, Болгарии и Румынии, мечтающих о вхождении в ЕС, более ощутима американская помощь. США играли ключевую роль в «гуманитарной интервенции» на Балканах.

Европейский Союз, не обладающий значительной и самостоятель­ной военно-политической мощью, не может претендовать на роль ми­ровой империи. Имперскую роль уже сегодня играют Соединенные Штаты. Если в начале ХХ столетия Британия производила 8% мирово­го ВВП, то в конце века на США приходилось 22% мирового ВВП. Американская империя обладает абсолютным преимуществом военно-технического потенциала, тогда как расходы на оборону сократились за последние полстолетия с 6,8 до 3% совокупного национального продукта. Военный бюджет США превышает расходы на оборону Ки­тая в 14 рази России (второй ядерной державы) — в 22 раза.

Шаг в направлении политической глобализации произойдет с превращением США из неформальной империи в формальную, как это произошло в свое время в истории Британии. В настоящее время не отрицается факт расширения неформальной империи Америки империи транснациональных корпораций, голливудских фильмов и религиозных христианских теле- и других проповедников.

***

По мнению Хантингтона, новая глобальная власть еще не сформировалась, хотя есть единственная сверхдержава. Для станов­ления нового мирового порядка необходимо длительное время.

Джеймс Хоуг-младший, главный редактор самого влиятельного в мире политического журнала «Foreign Affairs», дает следующий прогноз о сдвиге в глобальной расстановке сил. По его мнению, соот­ношение сил между Западом и Востоком меняется в пользу Азии, где экономический рост в странах АТР повышает их политическую и военную мощь. Международную политическую систему ожидает масштабная трансформация, к которой Запад не готов. Заметную роль лидеров стремятся играть густонаселенные страны, имеющие «горячие точки» потенциальной конфликтности (Тайвань, Кашмир).

Не только Китай и Индия, но и «тигры» ЮГО-Восточной Азии демонстрируют высокие темпы роста. По прогнозам финансовых аналитиков, к 2010 г. китайская экономика по объему ВВП превысит германскую, а к 2020 — японскую и выйдет на второе место в мире. На это место может претендовать и Индия, если сохранит в длительной перспективе имеющиеся темпы роста. Китаю предстоит преодо­леть колоссальные трудности по переходу к рыночной экономике (безработица, дефицит энергетических и других ресурсов, коррупция, инфляция и др.). Китайская экономика играет важную роль в мировом хозяйстве, и ее спад или обвал неизбежно приведет к мировым потрясениям. Китай выступает в роли локомотива для азиатских экономик (включая японскую), приходящих в себя после спада.

Индия набирает темпы экономического роста, чему способствует процветающая отрасль программного обеспечения и 6изнес­о6служивания, снабжающая американские и другие корпорации. Ус­пехи в экономике положительно влияют на психологический климат в обществе: индийцы перестают ощущать себя жертвами капитализма.

Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) рас­сматривает вариант создания валютного союза, объединяющего ог­ромный торговый блок, включая Китай.

Экономический подъем в Азии будет стабилен, если государствам региона удастся преодолеть существующую политическую напряженность в потенциальных территориальных конфликтах. В истории не было периода одновременного могущества Китая и Японии. Когда процве­тал Китай, Япония бедствовала, и наоборот. Китай и Индия длительное время не могут разрешить пограничные проблемы. Смогут ли три ведущие азиатские державы сосуществовать в мире или они столкнутся в борьбе за лидерство в регионе, за доступ к энергетическим ресур­сам, за безопасность морских и других коммуникаций?

Самым опасным примером является проблема Тайваня. Несмотря на расширение социальных и экономических связей между материком и островом, политическая напряженность сохраняется. Тайвань движется по направлению полной независимости, что вызывает противодействие КНР. Сможет ли коммунистический Китай про­должать поиск мирного разрешения проблемы Тайваня или растущая экономическая и военная мощь спровоцирует силовое решение?

Потенциально конфликтными регионами остаются Кашмир и Се­верная Корея. Противостояние в Кашмире между ядерной Индией и ядерным Пакистаном уже унесло десятки тысяч человеческих жизней. Северная Корея отказывается свернуть свою ядерную программу в обмен на гарантии безопасности и помощь изношенной экономике.

Во второй половине ХХ столетия Соединенные Штаты обеспечивали политическую стабильность в АТР за счет военного присутствия, особенно в Японии и Южной Корее. В условиях набирающего мощь Китая и напряженности вокруг Тайваня Япония чувствует себя незащищенной и планирует развитие собственных вооруженных сил. Если вера в безопасность за счет Соединенных Штатов будет ослаб­лена, Япония решится на создание ядерного оружия в качестве сдерживающего фактора. Новые сеульские лидеры, представляющие молодое поколение корейцев, очарованы Китаем, недовольны Аме­рикой и не испытывают страха перед Северной Кореей.

В условиях несовместимости жизненных интересов различных го­сударств Соединенные Штаты должны осуществлять стратегическое сотрудничество с Пекином, наиболее реальным азиатским лидером.

В военной сфере Америка осуществляет самую масштабную за полвека передислокацию сил, связанную с открытием «второго фронта» в Азии. Наряду с крупными опорными базами на тихооке­анском побережье Америка продвинулась в сердце континента. Под предлогом борьбы с терроризмом созданы военные базы в Цен­тральной Азии, Афганистане и Ираке. Однако Пекин подозревает США в реализации другой негласной цели, связанной с мягким сдерживанием Китая, и со своей стороны модернизирует воору­женные силы. Соединенные Штаты могут использовать привер­женную демократии Индию в качестве противовеса Китаю.

Радикальные исламисты, отрицающие любое светское государство, пока еще имеют незначительное влияние среди мусульманского насе­ления Индии, Индонезии и Малайзии. Однако из-за действий США в Ираке антиамериканская позиция радикальных исламистов находит все больше сторонников в азиатских странах. Америка пока не выра­ботала стратегию публичной дипломатии, способную к распростране­нию привлекательных альтернатив радикальному исламизму.

На международном уровне набирающие силу азиатские государства должны быть шире представлены в Совете Безопасности ООН, где до­минируют победители во Второй мировой войне. Состав этого и других международных институтов должен отражать новое соотношение сил. Необходимо пересмотреть формат «большой восьмерки», который от­ражает интересы промышленно развитых стран. К участию в управлении глобальной экономикой должны быть допущены страны с много­миллионным населением и динамично развивающейся экономикой.

Возможно, в ближайшем будущем произойдет реорганизация ООН, предполагается расширить Совет Безопасности, куда в качестве постоянных членов должны войти Германия, Япония, Индия, Брази­лия, Саудовская Аравия, Австралия, Канада и ряд других государств.

Иммануэль Валлерстайн предупреждает в книге «Конец знакомо­го мира» (2003, е. 25): «Хотя большинство людей в посткоммунисти­ческом мире чувствуют огромное облегчение от того, что коммунистическая интерлюдия осталась позади, вовсе не очевидно, что они, как и все мы, оказались в мире более безопасном, более обнадежи­вающем или более приспособленном для жизни... на протяжении следующих пятидесяти лет мир обещает быть намного более жест­ким, чем во времена «холодной войны», из которой мы вышли».