Глава седьмая

Любой нормальный ребёнок хоть раз в жизни задаст вопрос: «Откуда берутся дети». И любой нормальный родитель хоть раз в жизни ответит: «Их приносит аист». И рукой махнёт. Как будто разносить детей – так же просто как, скажем, ковыряться в носу. Уж кто-то, а аист Демограф Демографович Кубиков знал, как это нелегко.

Каждое утро Демограф Демографович приходил в свой офис, который находился на самой живописной кочке речки Швондерки и начинал работать. Если где-то рождался ребёнок, у Кубикова моментально начинал звонить телефон. Получив и записав в свой фирменный ежедневник адрес, Кубиков летел, брал в клюв ребёнка и, пролетев с ним для гарантии несколько кругов, возвращался в дом и торжественно вручал чадо маме обязательно в присутствии старшего сына или дочки.

Примечательно, что чем дело шло дальше, тем мамы становились всё капризнее. Теперь им надо было, чтобы Кубиков не просто принёс ребёнка в дом, а непременно положил на кочан капусты. Бедный Кубиков потерял покой и сон, размышляя, почему именно «положить на кочан капусты», а не, скажем, «повесить на яблоню», однако никакого разумного решения не нашёл.

Но это было ещё не всё. Через некоторое время мамы прочитали в какой-то умной книжке, что ответ «тебя нашли в капусте», уже не в моде, потому что в современной жизни, в условиях всеобщей индустриализации, на вопрос «Откуда я взялся», надо говорить «тебя сделали на фабрике». Теперь бедному Кубикову приходилось относить ребёнка сначала на капусту, а потом тащить на фабрику, где его уже ждала довольная семья.

Пределом терпения для Кубикова стал день, когда все мамы вычитали в какой-то умной книжке, что капуста и фабрика – вздор. Нет, ребёнку лучше сказать правду – ОН РОДИЛСЯ! Только представьте, как плохо стало аисту! Ведь теперь ему приходилось брать ребёнка, тащить его на капусту, потом нести на фабрику, а потом уже относить в роддом, где его и дожидалась довольная семья.

Нет, Кубикову этого не хотелось. Это была однообразная, одноцветная жизнь. А Кубикову нравилось, когда жизнь разноцветная. Разноцветная – это когда один день ходишь в цирк и смотришь на слонов, другой день – бегаешь за лягушками и играешь с ними в кошки-мышки, третий день – валяешься себе в гамаке и читаешь газеты. Четвёртый день – чередуешь кручение на одной ноге с подводным плаванием и дискотекой под стрекотание кузнечиков. А пятый – что-нибудь ещё. Такое, что ещё не было. В придумывании того, чего ещё не было, и заключался секрет удовольствия Демограф Демографович.

Однажды, когда он был в гостях у совы, то увидел табличку «втормясо», что означало «второстепенное мясо», куда сова откладывала тех мышей, которых планировала съесть во вторую очередь.

И вдруг, сам того не ожидая, кубиков прочитал эту надпись задом наперёд.

«Втормясо» - «осямротв». Весь день после этого Кубиков гордо шагал по болоту, вытянув шею, и повторял «втормясо – осям – ротв!», после чего он решил навсегда бросить свою работу и немедленно начать составлять «Живой великорусский словарь русского языка наоборот».

Однако именно в этот торжественный момент в гости к Кубикову пожаловала сорока.

- Добрый день! – прострекотала она.

- Тевирп, акарос, - невозмутимым тоном ответил Кубиков, продолжая расхаживать туда-сюда.

- Что-что??? - у сороки даже глаза закатились. – Ты это… на каком языке?

- Ан мокссур, - ответил Кубиков. – Окльлот торобоан.

Он посмотрел на обезумевшую сороку, и ему стало жаль её.

- На русском, только наоборот, - перевёл он.

- Да ну тебя, иностранец, - фыркнула сорока. – Лучше скажи, господин Кубиков, какого вы мнения об апельсинах?

- Апельсины – фрукты вкусные, - протянул аист.

- А какого вы мнения о летающих апельсинах?

- Чего???? – теперь крякнул аист.

- Говорю тебе, что один из таких больших оранжевых апельсинов пролетает сейчас над нашим лесом, - прострекотала сорока. – В нём, наверно, столько витаминов!

- Заливаешь, сорока, - сказал Кубиков. – Впрочем, не веришь – летим вместе.

Насвистывая «Светит месяц, светит ясный», наша парочка поднялась в небо. И тут они увидели оранжевый воздушный шар. Тот самый, под которым сидел Трик-Трак.

- Вот он! – кричала сорока. – А ты мне ещё не верил!

- И правда, - удивился аист. – Наверно, он такой сочный? Ишь, кожура какая блестящая? Сейчас попробуем на вкус.

С этими словами Кубиков проткнул «апельсин». И в эту же секунду раздалось «БА-А-А-БАХ!!!!»

- А-а-а-а, - закричала сова. – Это была бомба!!! Спасайтесь, кто может! Сейчас полечу, расскажу всем, что над лесом кружат летающие бомбы и притворяются, будто они апельсины!!!

- Ну подумаешь, бомба, - равнодушно сказал аист. – Но ведь мы – то живы! А в споре всё равно выиграл я. Не бывает летающих апельсинов!!!

И он улетел.

А Трик-Трак тем временем стремительно летел вниз…

- Ну вот, - подумал он. – Мой полёт на воздушном шаре закончился.

Тут он вспомнил Иоганна.

- Очень хорошо, что закончился, - бодро добавил он. – Значит, я уже прилетел в Антарктиду.

Падая, Трик-Трак три раза стукнулся о ветки берёзы, пять раз в воздухе сделал сальто, двенадцать раз успел прострекотать и один раз столкнулся с толстым шмелём, который летел по очень срочным делам.

Но это были лишь цветочки. Бедный Трик-Трак и не подозревал, что взрыв воздушного шара произойдёт именно над болотом, в котором расположена самая известная в мире Лягушачья школа, директором которой был господин Квакс. А в тот исторический момент, когда Трик-Трак летел вниз, там как раз проходил один из самых интересных уроков – урок Кваканья.

Если вы хотите подробнее узнать, чему и как учили в школе господина Квакса, то переходите к главе 2. Если вам не терпится узнать, что же приключится дальше с Трик-Траком – переходите к главе 13.