О философии как науке

Следует рассмотреть, каковы те причины и начала, наука о которых

есть мудрость… Во-первых, мы предполагаем, что мудрый, насколько это

возможно, знает все, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в

отдельности. Во-вторых, мы считаем мудрым того, кто способен познать

трудное и нелегко постигаемое для человека (ведь воспринимание чувствами

свойственно всем, а потому это легко и ничего мудрого в этом нет).

В-третьих, мы считаем, что более мудр во всякой науке тот, кто более точен и

более способен научить выявлению причин, и, [в-четвертых], что из наук в

большей мере мудрость та, которая желательна ради извлекаемой из нее

пользы, а [в-пятых], та, которая главенствует, − в большей мере, чем

вспомогательная, ибо мудрому надлежит не получать наставления, а

наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему – тот, кто менее

мудр.

Но и научить более способна та наука, которая исследует причины, ибо

научают те, кто указывает причины для каждой вещи. А знание и понимание

ради самого знания и понимания более всего присущи науке о том, что

наиболее достойно познания, ибо тот, кто предпочитает знание ради знания,

больше всего предпочтет науку наиболее совершенную, а такова наука о

наиболее достойном познания. А наиболее достойны познания первоначала и

причины, ибо через них и на их основе познается все остальное, а не они

через то, что им подчинено. И наука, в наибольшей мере главенствующая и

главнее вспомогательной, − та, которая познает цель, ради которой надлежит

действовать в каждом отдельном случае; это цель есть в каждом отдельном

случае то или иное благо, а во всей природе вообще − наилучшее.

Итак, из всего сказанного следует, что имя [мудрости] необходимо

отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые

начала и причины: ведь и благо, и «то, ради чего» есть один из видов причин.

А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы… Если,

таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то,

очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради

какой-нибудь пользы… Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой

другой надобности. И так же как свободным называем того человека,

который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука

единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя.[6]