Глобализация как экономический и политический процесс

Под глобализацией следует понимать всестороннее сближение и интеграцию всех стран мира в технологической, информационно-культурной, экономической и политической сферах. Хотя сам тер­мин «глобализация» является относительно новым, данное явление

имеет свою историю. Тенденции к интеграции и сближению между государствами существовали всегда, но наиболее радикально они проявились в двух исторических периодах. Первый раз — в сере­дине XIX в., до начала Первой мировой войны, и второй раз — в 1990-е гг.

Технологической основой первой волны глобализации были те­лефон и телеграф в сфере коммуникаций, строительство железных дорог в сфере транспорта, машинное, а затем поточно-конвейерное производство в промышленной сфере. Технологические сдвиги по­влекли за собой сдвиги экономические, выражавшиеся прежде все­го в усилении экономической взаимозависимости и формировании единого мирового хозяйства.

О постоянно усиливающейся интернационализации (глобализа­ции) экономического развития свидетельствует и тот факт, что ми­ровая торговля росла быстрее, чем мировое производство, а значит, с каждым годом возрастала роль международных экономических связей. Это подтверждается следующими цифрами: с 1870 по 1917 г. объем мировой торговли ежегодно увеличивался в среднем на 3,4 %, а объем мирового производства— на 2,1%. С 1850 по 1914 г. население мира увеличилось в 1,5 раза, а международный товаро­оборот — в 10 раз. Зависимость экономически ведущих стран мира от внешней торговли выросла за этот период в 2,3 раза.

Начиная с 70-х гг. XIX в. наряду с экспортом товаров растет экспорт капитала. В период с 1885 по 1900 г. оборот мировой тор­говли повысился в 2,1 раза, а иностранные инвестиции— в 2,3 раза. В 1901 —1913 гг. мировое производство увеличилось на 40%, мировая торговля — на 62%, а иностранные инвестиции — на 100%. Успехам мировой торговли и росту иностранных инвестиций спо­собствовало то, что национальная валюта большинства стран была свободно конвертируемой. К 1910 г. в таких странах проживало около 90% населения всего мира. Движение товаров и капиталов было свободным, такой же свободной была миграция рабочей силы, которая приобрела колоссальные масштабы. Все большее развитие получал международный туризм. Для поездки из страны в страну не требовалось визы, а иногда даже и паспорта.

Экономическая глобализация во второй половине XIX — нача­ле XX в. подтолкнула интеграционные процессы и в других сферах. Именно в этот период появляются первые международные межпра­вительственные (Всемирный почтовый союз, Международный союз электросвязи) и неправительственные (Красный Крест) организа­ции. Стали проводиться международные спортивные соревнования, что привело к возрождению Олимпийского движения и созданию международных спортивных федераций.

Но наиболее сильно глобализация проявилась в политической сфере. Вслед за мировой экономикой началось формирование ми­ровой политики. Мировое экономическое и социальное развитие проходило под сильным воздействием либеральной политической идеологии. Либерализм обосновывал необходимость экономиче­ской свободы на национальном и международном уровнях, считал необходимым стремиться ко все большей взаимозависимости и ин­теграции как в экономике, так и в политике.

Наряду с либерализмом появляются и другие политические иде­ологии, обосновывающие необходимость глобализации и связыва­ющие достижение политических целей с этим процессом. Прежде всего речь идет о марксизме. Для К. Маркса и Ф. Энгельса эконо­мическая глобализация мира была главной предпосылкой для его социально-политической трансформации. На основе марксизма было создано первое международное политическое движение. Институ-циализация этого движения нашла свое выражение в создании и деятельности I (1864) и II (1889) Интернационалов.

Глобализация оказала прямое влияние и на международные от­ношения. На рубеже XIX и XX в. состоялось несколько междуна­родных конференций, на которых обсуждались вопросы предотвра­щения войн и конфликтов, мирного сотрудничества государств, со­вершенствования норм и принципов международного права. Было широко распространено мнение о том, что в условиях достигнутого уровня экономической взаимозависимости большая война между основными странами мира становится все более невозможной.

Однако экономическая глобализация намного опередила форми­рование стабильной и устойчивой системы международных отно­шений, ее институциональное оформление. Несмотря на все разго­воры и благие пожелания, реальный механизм предотвращения гло­бального вооруженного конфликта не был создан. Неадекватная и непродуманная политика «великих держав», реальные и надуман­ные противоречия между ними привели к Первой мировой войне. Первая мировая война, таким образом, оказалась своеобразным ито­гом первой волны глобальной интеграции, следствием имманентно присущих этой волне внутренних противоречий.

Первая мировая война стала разделительным рубежом между двумя историческими периодами — глобальной интеграции и гло­бальной дезинтеграции. Хотя после окончания войны была пред­принята попытка реализации давнего либерального интеграцион­ного проекта — создание универсальной международной организации (Лиги Наций), социально-экономическое развитие мира пошло в противоположном направлении.

Неудача Лиги Наций помимо иных причин была связана с тем, что в мировой экономике в 1920—1930-е г. преобладали дезинтег-рационные тенденции. Государства стремились защитить свои на­циональные рынки от иностранных конкурентов при помощи высо­ких таможенных тарифов. Мировая торговля и зарубежные инвес­тиции перестали увеличиваться, а в некоторые периоды даже сокращались. Так, с 1929 по 1932 гг. в результате мирового эконо­мического, кризиса мировое промышленное производство сократи­лось на 20%, а мировая торговля— на 40%. Экспорт капитала накануне Первой мировой войны составлял в среднем более одного миллиарда долларов в год, а в послевоенные годы всего 110—170 млн долларов. Границы становились менее прозрачными не только для товаров и капиталов, но и для людей. Для поездок за рубеж потребовались паспорта и визы. Некоторые страны (Германия, СССР и др.) резко ограничили зарубежные поездки своих граждан. По­всеместно усложнились условия трудоустройства иностранцев. В результате сократились трудовая миграция и международный ту­ризм. Многие страны мира стремились к созданию замкнутой ав­таркической экономики, ограничивали конвертируемость своих на­циональных валют, что способствовало еще большему ослаблению международных экономических связей.

Вторая мировая война повлекла за собой повышение дезинтегра­ции мировой экономики. В 1950 г. только шесть стран мира имели свободно конвертируемую валюту. И это мешало как зарубежным инвестициям, так и развитию международной торговли. Несмотря на предпринятые при создании ООН меры по стимулированию мировой экономики при помощи международных экономических институтов — МВФ, ВБ, ЮНИДО и др., долгое время уровень экономической взаи­мозависимости, степень вовлеченности отдельных стран в междуна­родное разделение труда оставались ниже, чем в начале XX столе­тия. К тому же мир оказался расколотым по политико-идеологиче­скому и социально-экономическому признакам на два блока.

Предпосылки для новой волны глобализации начали формиро­ваться на рубеже 1950—1960-х гг., когда стала разворачиваться новая технологическая революция. В 1970-е гг. последствия этой революции стали сказываться и на материальном производстве, и на других сферах жизни человеческого сообщества, прежде всего в сфере транспорта, информатики и телекоммуникациях. Последние десятилетия были отмечены бурным развитием реактивной авиа- ции, компьютерных, информационных технологий. Количество ком­пьютеров удваивалось каждые 18 месяцев. Резкое увеличение объ­емов информационного обмена и сокращение времени на передачу информации подтолкнули темпы экономического развития и эко­номическую интеграцию в мире.

Возрастание уровня экономической взаимозависимости, появле­ние и рост транснациональных корпораций при одновременном ос­лаблении правительственного контроля над их действиями, приве­ло, по мнению представителей неолиберального направления тео­рии международных отношений, к существенным изменениям в мировой политике. Наиболее видные представители этого направ­ления — американские политологи Дж. Най и Р. Кеохейн конста­тировали резкий рост уровня взаимозависимости между отдельны­ми странами в экономической, политической и социальной сферах. Государство больше не способно было полностью контролировать такой обмен, оно утрачивает свою прежнюю монопольную роль глав­ного субъекта международных отношений. С точки зрения сторон­ников неолиберализма, полноправными субъектами международных отношений могут выступать транснациональные компании, непра­вительственные организации, отдельные города или иные террито­риальные общности, различные промышленные, торговые и иные предприятия, наконец, отдельные индивиды. К традиционным поли­тическим, экономическим, военным отношениям между государствами добавляются разнообразные связи между религиозными, професси­ональными, профсоюзными, спортивными, деловыми кругами этих государств, причем их роли могут иногда быть равными. Утрата государством прежних места и роли в международном общении нашла выражение и в терминологии — замене термина «интерна­циональный» термином «транснациональный», т.е. осуществляемый помимо государства, без его непосредственного участия.

Однако и в 1970-е, и в 1980-е гг. реальная степень глобальной интеграции оставалась по многим показателям ниже, чем накануне Первой мировой войны. В полной мере новая волна глобализации проявила себя только в 1990-е гг. Те факторы глобализации, кото­рые имели место в предшествующий период, получили дополни­тельный импульс после окончания «холодной войны» и преодоле­ния идеологического, политического и экономического раскола мира. Произошла либерализация как мировой экономики в целом, так и национальной экономики отдельных стран. Если в начале 1960-х гг. в странах с открытой рыночной экономикой проживало 20% насе­ления мира, то к началу XXI в. этот показатель достиг 87% (если включать Россию и Китай). Только в 1990-е гг. был превышен уровень 1913 г. по относительному объему иностранных инвестиций. Во многом такой показатель был достигнут благодаря деятельно­сти ТНК, на зарубежных филиалах которых в конце XX в. произво­дилось товаров на пять триллионов долларов.

Экономическая глобализация — всегда преимущественно объек­тивный процесс. Однако в 1990-е гг. ее успехи были связаны и с теми рекомендациями, которые давали Международный валютный фонд и Всемирный банк для проведения экономической политики. Эти рекомендации были составлены на основе идей экономическо­го неолиберализма и направлены на разрушение барьеров в миро­вой торговле и иностранных инвестициях. Большинство государств мира оказались перед выбором: или принять эти рекомендации, или оказаться в числе так называемых стран-изгоев.

Вторая волна глобализации была детерминирована, таким обра­зом, и политическими факторами, но ее политические последствия оказались неоднозначными и противоречивыми. Экономическое и политическое развитие мира в 1990-е гг. получило разную направ­ленность. Если в экономике наблюдались растущая взаимозависи­мость и интеграция, то в политическом отношении мир стал менее стабильным и более хаотичным. После окончания «холодной вой­ны» и дезинтеграции биполярной системы международных отноше­ний новая структура международной системы так окончательно и не сложилась. Вызванное процессами экономической глобализа­ции некоторое ослабление власти национальных правительств не дополняется адекватным возрастанием роли международных ин­ститутов. За более чем десятилетний срок, прошедший после окон­чания «холодной войны», так и не была начата давно назревшая реформа ООН. В результате главная международная организация современного мира далеко не всегда способна выполнить имманент­но присущие ей регулирующие функции и поэтому теряет свой авторитет.

На смену старым проблемам международной безопасности при­ходят новые, к которым государства и другие субъекты междуна­родной политики оказались не вполне готовы. К таким проблемам относится, например, угроза международного терроризма. До недав­него времени понятие «международный терроризм» больше под­черкивало международную опасность такого явления, чем обозна­чало реальный, очевидный фактор в международных отношениях.

Проблема терроризма порождена, наряду с другими причинами, и социальными последствиями глобализации. Как было уже отме­чено, в современном мире глобализация реализуется в соответствии с неолиберальными экономическими принципами, что неизбежно ведет к нарастанию разрыва между богатыми и бедными странами, усиливает социальную дифференциацию во всем мире. Нынешний вариант глобализации выгоден наиболее развитым в экономиче­ском и технологическом отношении странам, стремящимся сохра­нить и обеспечить свое доминирование также и в политической сфере.

Глобализация порождает серьезные социальные проблемы и внут­ри развитых стран. Против ряда последствий глобализации высту­пают профсоюзы и новые социальные движения, получившие назва­ние антиглобалистских. Однако оппозиция неолиберальной моде­ли глобализации не имеет единой политической и идеологической платформы. Традиционные левые политические идеологии и дви­жения оказались в глубоком кризисе. Так, международное комму-нистиче-ское движение фактически перестало существовать, хотя коммунисты сохраняют власть в некоторых странах (Китай, Вьет­нам, Куба, Северная Корея). Многие партии и группировки, сохра­нившие приверженность ортодоксальной коммунистической идео­логии, крайне негативно относятся к глобализации, хотя К. Маркс связывал с аналогичным процессом в XIX в. надежды на осуществ­ление своих концепций.

Международное социал-демократическое движение пытается выработать свои собственные подходы к глобализации, обосновать возможность ее альтернативного, «гуманистического» варианта. Об этом говорилось на Парижском конгрессе Социалистического ин­тернационала в 1999 г. Однако на национальном уровне социал-демократы, находясь у власти, не способны реализовать свою тради­ционную социально-экономическую программу и вынуждены про­водить такую же политику, как и консерваторы и либералы.

Вместе с тем только сегодня появилась реальная возможность для формирования международного глобального общества не на словах, а не деле. Новые средства коммуникации и информацион­ные технологии позволяют неправительственным организациям и движениям, отдельным индивидам более тесно взаимодействовать между собой, вырабатывать общие позиции и в конечном счете ока­зывать воздействие на экономические и политические процессы.

До сих пор экономическая глобализация основывалась на нео­либеральных принципах и осуществлялась быстрее, чем процессы политических изменений. Настало время привести политику в со­ответствие с экономикой,сделать так, чтобы в процессе глобализа­ции находили свое решение гуманитарные и социальные проблемы, чтобы всем народам обеспечивалось право на достойную жизнь, на культурную и цивилизационную самобытность.

20.3. Страны Запада: нация и государство в глобализирующемся обществе

В условиях глобализации — расширения и увеличения протя­женности и интенсивности экономических, культурных и финансо­вых связей во всем мире — мы живем все больше не в «простран­стве мест», а в «пространстве потоков»; пространство «сокращает­ся», время «исчезает», мир «сжимается» и, казалось бы, становится все более единым.

Однако человечество вступило в крайне сложную эпоху своего существования, когда мир одновременно организуется и хаотизиру-ется, глобализируется и локализуется, объединяется и разделяется.

Политологи предупреждают: в мире уже идет война, война без стрельбы, но речь идет о выживании. Это новый вид войны — пси-хологическо-экономическая война за глобальное руководство. Кон­куренция в мире стала универсальным кредо, идеологией; трансна­циональные компании (ТНК) рассматривают всю планету как один глобальный рынок. Глобализация создает опасность нарастания разрыва в благосостоянии между государствами — в этих услови­ях могут утвердиться только те из них, которые имеют в своем распоряжении новейшие технологии и дешевую, но квалифициро­ванную и гибкую рабочую силу.

Существует широко распространенное мнение, что глобализа­ция ведет к утрате политической власти и влияния'национальными государствами, которые, согласно формуле Д. Белла, «становятся слишком маленькими для больших житейских проблем и слишком большими — для маленьких». При этом Запад — не только колы­бель глобализации, но и ее испытательная площадка, где раньше всего проявляются глобальные тенденции: от попыток националь­ного строительства до «демонтажа» национальных государств.

Возможности государства здесь подрываются такими проявле­ниями транснациональности и глобализма, как формирование меж­дународных финансовых рынков, интернационализация бизнеса и капитала, появление глобальных открытых информационных сетей, самоопределение новых наций, резко увеличившаяся мобильность населения, неделимый характер многих угроз безопасности и т.д. Возникает парадоксальная ситуация: глобализация в одно и то же время повышает требования к политике национального государ­ства и сужает его возможности. Стремясь обеспечить конкуренто­способность «своих» ТНК, сохранить в стране капитал и рабочие места и привлечь новые инвестиции, правительства снимают с них

социальную ответственность и тем самым способствуют снижению реального уровня заработной платы, сокращают социальные про­граммы, разрушая в Европе знаменитое «социальное государство», и проявляют недопустимое в условиях глобализации невнимание к вопросам защиты окружающей среды. В свою очередь еще никогда капитал не был до такой степени освобожден от социальной ответ­ственности и обязательств перед обществом и государством. Та­ким образом, закон прибыли подрывает устои национального госу­дарства, которое, в свою очередь, постоянно занимается «экономи­ческой политикой». Однако национальное государство — это и основа либеральной демократии, значит, проблематичным в новых условиях становится и сохранение демократии. В результате про­блемы умножаются, а способности национальных институтов спра­виться с ними сокращаются.

Национальные границы начинают «исчезать» прежде всего под натиском транснациональных компаний и международных финан­совых институтов, осуществляющих диктат в отношении стран, не входящих в «золотой миллиард». М. Уотерс определяет глобали­зацию как «процесс, в котором географические ограничения, нала­гаемые на социальные и культурные установления, отступают, и в ходе которого люди все более осознают, что эти ограничения от­ступают».

Действительно, некоторые барьеры, и прежде всего географиче­ские, разрушаются. Интенсивность финансовых, культурных и ин­формационных обменов, многократно усиленная новейшими сред­ствами коммуникации, делает малоэффективными попытки автар­кии, самоизоляции и сохранения «единой национальной культуры».

Но существуют и тенденции противоположной направленности: барьеры самого различного характера возводятся взамен разрушен­ных. Так, в ответ на ослабление национального государства под напором процессов глобализации возникает локальный национа­лизм и происходит этническое возрождение в промышленно разви­тых странах.

«Важной составляющей большинства ситуаций этнического ан­тагонизма являются групповые барьеры и привилегированный дос­туп к ресурсам», — отмечает Э. Гидденс. Процессы глобализации, уверенно направляемые транснациональными корпорациями и меж­дународными финансовыми спекулянтами к обществу «одной пя­той», где 80% населения лишены работы и живут «из милости» на подачки состоятельных 20%, контролирующих все ресурсы, созда­ют новые социальные барьеры и культурные расколы и уже приве-

ли к возникновению в промышленно развитых странах антиглоба­листского движения.

Движение антиглобалистов в последние годы привлекло к себе пристальное внимание всего международного сообщества, стало существенным фактором мировой политики. Единого, управляемо­го из общего центра и преследующего одни и те же цели всемирно­го антиглобалистского движения не существует. На международ­ной арене действует ряд независимых и самостоятельных обще­ственных организаций, созданных для противостояния тем или иным негативным тенденциям и последствиям процесса глобализации и в минимальной степени координирующих свои действия. Рассмот­рим более подробно некоторые наиболее заметные и активные из этих организаций.

В первую очередь это «Международное движение за демократи­ческий контроль над финансовыми рынками и их институтами», больше известное как АТТАС. Основной лозунг АТТАС: «Конвер­генция против неолиберализма». Движение было создано в ходе международной встречи в Париже 11 —12 декабря 1998 г., органи­зованной французской ассоциацией АТТАС. На встрече присут­ствовали представители около десяти стран из Африки, Латинской Америки, Азии и Европы. На сегодняшний день АТТАС организует различные политические акции, целью которых должно стать объ­единение ее организаций в различных странах и всего мира в це­лом в борьбе против неолиберализма (расцениваемого как идеоло­гия глобализации). Кроме того, АТТАС стремится к созданию ин­формационной сети, которая также должна служить делу объединения. Для расширения информационной сети при органи­зации был создан научный совет, основной задачей которого явля­ется сбор и распространение информации о деятельности неолибе­ральных структур, организаций и ее последствиях наряду с освеще­нием взглядов и деятельности противников неолиберализма.

После создания этого движения во Франции во многих странах появились подобные организации, выступающие против неолибера­лизма. В АТТАС, по словам членов организации, нет иерархии и географического центра, это — сообщество независимых самосто­ятельных организаций, объединенных общей идеей.

Еще одно движение против неолиберализма: «50-ти лет доволь­но!» — Сеть за Глобальную экономическую справедливость. Дви­жение было сформировано в США в 1994 г. (дата 50-летней годов­щины существования Всемирного банка и Международного валют­ного фонда). В настоящее время оно включает около 200 американских общественных организаций, выступающих за полное реформирование Всемирного банка (ВБ) и Международного валют­ного фонда (МВФ), и сотрудничает со 185 организациями в 65 стра­нах мира. Представители этого движения уделяют большое внима­ние неолиберальным экономическим программам. Они обвиняют ВБ и МВФ в антидемократичности и коррумпированности, утверж­дая, что деятельность этих институтов ведет к усилению рассло­ения в мире и к ухудшению экологической обстановки.

Движение разработало ряд требований к управляющим ВБ и МВФ, среди которых:

•^ 100% списание всех декларируемых долгов без каких-либо требований;

^ прекращение структурного регулирования и макроэкономи­ческих реформ (в основном в сфере кредитования) и возмещение их последствий;

•^ возмещение «социального и экологического опустошения» правительствам стран, которым был нанесен вред вследствие про­грамм этих организаций;

•^ прекращение помощи частному сектору (в особенности про­граммам и организациям, преследующим цели корпоративной гло­бализации).

Среди международных организаций, критикующих неолиберализм, можно выделить и так называемые «международные группы помо­щи», например ОхГат 1п1егпа1юпа1 (О1) или международная органи­зация «Мировое видение» (ШогЫ \Ыоп). Эти группы формирова­лись не для противостояния глобализации как таковой, а для реше­ния проблем, ей сопутствующих.

О1 — конфедерация автономных неправительственных органи­заций, объединившихся для борьбы с бедностью и несправедливо­стью во всем мире. Страны-участницы: США, Бельгия, Канада, Авст­ралия, Великобритания, Гонконг, Испания, Ирландия, Нидерланды.

ОхГат Новой Зеландии, Квебека и Германии в настоящее время имеют статус наблюдателей. Координирующий центр О1 располага­ется в Оксфорде. Кроме того, существует офис защиты О1 в Вашинг­тоне, работа которого нацелена на контроль за деятельностью ВБ, МВФ и ООН. Каждая из организаций Оксфама является самосто­ятельной, и центральный офис лишь координирует их деятельность. Представители этих организаций устраивают ежегодные встречи, на которых обсуждаются общие проблемы и перспективы на буду­щее. Организация проводит различные акции, направленные на борь­бу с бедностью и несоблюдением гражданских прав, а также зани­мается просветительско-образовательной деятельностью.

«Мировое видение» — международная христианская организа­ция, выступающая за повышение благосостояния всех людей, в осо­бенности детей. Организация была основана в 1950 г. для оказания помощи сиротам Азии. Позже «Мировое видение» стало расши­рять сферу своей деятельности и интересов, однако в центре его внимания по-прежнему дети, положение которых является лучшим индикатором социального здоровья общества.

Работая на шести континентах, «Мировое видение» является одной из самых крупных организаций христианской помощи в мире. На сегодняшний день оно функционирует как товарищество взаи­мозависимых национальных объектов, которые имеют собственные органы правления, или консультативные советы. В качестве основ­ного координирующего органа выступает международное правле­ние директоров. Однако в основном решения принимаются на уровне местных правлений, так как национальные директора одобряют боль­ше чем 90% всех проектов в пределах предварительно одобренных бюджетов. Национальные правления включают представителей бизнеса, церкви и социальных служб, несут ответственность за уп­равление на национальном уровне.

При этом следует особо отметить, что против глобализации вы­ступают в основном молодые представители средних слоев, испы­тывающие страх перед безработицей, перед кризисом социального государства, перспективой потерять свое привилегированное поло­жение. Этот страх, как пишут немецкие исследователи Г.-П. Мар­тин и X. Шуманн, представляет собой «бомбу замедленного дей­ствия, сила взрыва которой не поддается оценке. Демократии угро­жает не бедность, а страх перед бедностью».

В свою очередь в результате массовой послевоенной эмиграции, прежде всего из стран «третьего мира», в Соединенных Штатах и в Западной Европе все в большей степени формируются полиэтни­ческие и мультикультурные общества. «В самые ближайшие годы каждый четвертый американец будет принадлежать к этническому меньшинству», — констатируют М. Бернал и Г. Найт. В западно­европейских странах также формируются крупные меньшинства, которые стремятся сохранить свою этнокультурную идентичность, основанную чаще всего на исламе. Поддерживая постоянные связи со страной происхождения, такие меньшинства по сути дела обра­зуют общности нового типа — транснациональные. «Растущая в итоге этнокультурная мозаичность европейских обществ ставит под вопрос основу основ нации — ее сложившееся культурно-духовное единство», — отмечает Е.А. Нарочницкая Сумеет ли западная цивилизация культурно ассимилировать десятки миллионов представителей других цивилизаций и рас, не прибегая к насилию и соблюдая права человека? Приведет ли это к взаимообогащению культур и творческому переосмыслению и ус­ложнению «проекта» нации или породит новые конфликты?

Как утверждал академик Н.Н. Моисеев: «На наших глазах в Западной Европе постепенно возникает если не де-юре, то де-факто огромное супергосударство, в котором будут жить 350 млн человек. Образование такого супергосударства с разными правительствами, но без внутренних границ и с общей валютой и практически общей армией изменит всю геополитическую ситуацию на планете». Од­нако в этой картине наряду с общей правдой есть и заметные не­точности. Так, в «практически общей армии» Западной Европы, т.е. НАТО, незыблемо сохраняется гегемония США, что подтверждают и война против Югославии, и нынешняя борьба всем миром против международного терроризма, в которой объекты для нанесения уда­ра по этому «мировому злу» определяются единолично американ­ской администрацией. Несомненно и то, что в национальном созна­нии европейцев происходят изменения, создающие определенные предпосылки для европейской консолидации и формирования ус­тойчивой и значимой европейской идентичности. Изживаются не­доверие и национальные предрассудки в отношении европейских соседей, забываются исторические претензии и обиды, опросы фик­сируют снижение удельного веса «патриотов» своих национальных отечеств. Вместе с тем число респондентов, не испытывающих чув­ство национальной гордости, не превышает в Западной Европе 15— 19% (в Италии и Франции), а Европейский союз пока не стал объек­том эмоций, так что «преданность "Европе", доминирующая над пре­данностью стране... встречается лишь в редких случаях увлеченных "еврократов"», — иронизирует С. Хоффман.

Об этом же свидетельствуют падающий уровень поддержки Ев­ропейского союза, фиксируемый опросами общественного мнения; нарастающая критика Еврокомиссии как бюрократической струк­туры, неподотчетной рядовым европейцам; невысокая активность избирателей во время выборов Европарламента и др. «Большин­ство европейцев ждут от Комиссии активного участия в разреше­нии вала современных общественных проблем, но категорически против серьезного увеличения численности администрации ЕС — при том, что национальные бюрократы во входящих в Союз госу­дарствах-членах значительно многочисленнее», — отмечает, в час­тности, М.В. Стрежнева. Хотя эрозия национально-государствен­ных основ европейских стран бесспорна, нацию, по словам С. Хофф-

мана, ничто в современной реальности просто не способно заме­нить в «качестве легитимного источника социального идентитета». Поэтому миллионы граждан из утратившего уверенность среднего класса уже ищут и будут искать спасения не столько в антиглоба­листской борьбе, сколько в традиционных ксенофобии, сепаратизме и изоляционизме.

Глобальные процессы и вызовы, ими порождаемые, с неизбежно­стью вызывают массовую реакцию отторжения. «В статистическом смысле, поскольку реальный ВВП на душу населения продолжает расти... но при этом 80% наемной рабочей силы переживают сни­жение реальной заработной платы, как это происходит в Соединен­ных Штатах, то средний трудящийся не видит положительного ито­га игры... — пишет известный американский экономист Л. Ту-роу. — Вокруг него не хватает хороших рабочих мест, большинство его соотечественников переживают снижение реальной заработ­ной платы, и ему приходится бороться с другими за свое экономи­ческое выживание. И поскольку ему нужны союзники в этой борь­бе и враги, у которых можно отнять хорошие рабочие места, то неудивительно, что средний трудящийся в нашу эпоху... сочувству­ет этническому сепаратизму» и, добавим от себя, ксенофобии. Тем более что они находят подтверждение своих страхов и фобий в выступлениях политиков, которые говорят: «Во всех экономичес­ких трудностях виноваты не вы, а чужие: иностранные рабочие, люди с другим языком, другой этнической или расовой принадлеж­ностью внутри страны, иностранные конкуренты вовне. Стоит толь­ко с ними справиться и все изменится к лучшему». В результате США ужесточает иммиграционную политику и правила временно­го пребывания на своей территории (особенно после 11 сентября 2001 г.). Для стран Европейского союза характерным стало акцен­тирование внимания на проблеме иностранцев, ограничение прав эмигрантов, выдвижение на первый план лозунгов защиты нацио­нальной идентичности и даже применение насилия по отношению к этнически и расово чуждым группам. Идея открытости в Запад­ной Европе отступает под натиском стремления сохранить «свою» зону процветания для «своих», создать «эксклюзивную» европей­скую демократию.

Для многих европейцев характерно сочетание межнациональ­ной терпимости внутри ЕС с отношением к иммигрантам как чуж­дым элементам. Сегодня негативное отношение к иммигрантам раз­деляют 27,3% французов, 39,6% немцев, 41% бельгийцев и т.д. Усиливается беспокойство в связи с возрастающим культурным и политическим прессингом США, а также динамизмом экономиче- ского развития Азиатско-Тихоокенского региона, растет стремле­ние отгородиться от проблем Восточной Европы и России. Отсюда тенденции к росту протекционизма в экономике и национализма в политике.

«Новые констелляции в идеологии и политике кажутся все бо­лее вероятными в момент, когда "железный занавес" пал, а проект "государства благосостояния" становится все более проблематич­ным — и фискально, и политически. Новая волна национализма, вопросы интеграции в Европейский союз, глобальный порядок и т.п. могут вести к дальнейшему увеличению возможности того, что радикальный консерватизм обретет новых союзников на сложив­шемся политическом поле», — отмечает Д. Даль.

Поэтому в странах Западной Европы сегодня в невиданных преж­де масштабах проявились центробежные тенденции. Если ранее они наблюдались в Испании (Страна Басков, Каталония), Италии (проблемы Севера и Юга страны), Бельгии (валлоны и фламандцы), Великобритании (Северная Ирландия), во Франции (Корсика), то теперь к ним прибавились растущие движения за независимость Шотландии, за самостоятельность Баварии, некоторые признаки раз­рушения национального консенсуса в мультилингвистической Швей­царии, появление влиятельной праворадикальной партии П. Фор-тейна в благополучной Голландии и др.

Не случайны также электоральные и политические достижения праворадикального «Национального фронта» Ж.-М. Ле Пэна во Франции и правопопулистской «Австрийской партии свободы» И. Хайдера в Австрии, устойчивый рост популярности сепаратист­ских партий в Квебеке, Шотландии, Фландрии, «Лиги севера» в Ита­лии и др. Помимо традиционных обвинений в адрес иностранцев их политическая пропаганда направлена ныне также против неэф­фективного центрального правительства, «брюссельской бюрокра­тии» и в качестве панацеи содержит требования политического обособления процветающих «своих» регионов от бедных, которые, по их мнению, живут за чужой счет. «Подобного рода движения, — пишет Э. Хобсбаум, — следует понимать как симптомы социаль­ной дезориентации, износа и разрыва тех нитей, из которых была сплетена привычная сеть, связывающая людей в сообществе. Сала такой ксенофобии — в страхе перед неизвестностью, перед тьмой, которая может опуститься на нас как только исчезнут границы земель, означающие, как нам кажется, объективные постоянные, по­ложительные пределы нашей совместной принадлежности некоему целому. И эта коллективная принадлежность, желательно к груп­пам и объединениям, имеющим какие-либо видимые символы членства и знаки отличия, является наиболее важной, чем когда бы то ни было, чтобы разрушить отношения, связующие человеческие су­щества в различного рода сообщества».