Функциональная теория Б.Малиновского

Практическая наука в области социально-гуманитарного знания начинается с обращения к фактам, эмпирическому материалу, что в структуре естественнонаучного знания соответствовало бы экспериментальной части исследования. Эта задача только на первый взгляд кажется простой. Однако даже один из основоположников практической науки - Б.Малиновский не сумел избежать антропологической "метафизики". По мысли ученого, общая человеческая культура, представляет собой разнообразие форм, в которых предстают единые законы культуры. Хронологические и типологические характеристики культуры не меняют закон, они влияют на многообразие форм его проявления. Это положение - аксиома классической науки, которая, в свою очередь, базируется, на более общем основании: единстве и постоянстве "человеческой природы", а также бесконечной ее пластичности, являющейся ресурсом и потенциалом культурного развития.

Б.Малиновский создал антропологическую теорию совершенно нового типа, опирающуюся на новую "практическая" парадигму, однако он начинал исследование, обращение к иной культуре не с "чистого листа", но опираясь на универсальные законы культуры, позволяющие ему не просто собирать факты, но трансформировать их в теоретические схемы.

Основной социальный запрос, на который отвечала функциональная теория Б. Малиновский - формирования антропологии как "практической" науки". Это понятие подразумевало рассмотрение создание проблемной ситуации ходом конкретных практик, решение научной задачи, включающее эмпирический анализ ситуации моделирование, обеспечивающее непрерывность хода практик.

Эмпирическое исследование составляло ядро и специфику практической науки. Оно осуществлялось в форме "полевого исследования" - сбора и обработки фактического материала, который подлежал интерпретации, с точки зрения имеющихся теоретических схем. Без знания "фактуры" - наблюдения за жизнью иной культуры в условиях ее естественного существования полноценное исследование осуществляться не могло.

Практика как ситуация, порождающая проблему, практика как исток и начало рефлексии, практика как поле исследования реальных фактов и практика как масштабный в историческом плане способ проверки гипотезы - вот самая общая схема "практической " науки.

Однако парадигма практической науки сталкивается с целым рядом сложных моментов. Во-первых, исследователь не бесстрастный свидетель событий, поскольку он тоже носитель определенной культуры. Следовательно, наблюдаемое явление переводится с языка одной культуры на другой. Здесь наблюдателя подстерегает опасность этноцентризма. Однако для Малиновского - этноцентричная позиция осознанна и соответственно идеологически оформлена, в самых последних исследованиях он сохраняет понятия культур-доноров и культур- реципиентов. Это общий аксиологический подход, свойственный так называемым, колониальным культурам.

Вторая трудность связана с теоретической интерпретацией данных. Провозглашение фактов единственной научной опорой сталкивается с трудностью их отбора и интерпретации, поскольку и то, и другое, требует некой изначально заданной схемы, в противном случае в исследовании невозможно отделить значимый факт от случайного. Получается в некотором смысле парадокс: теоретическая часть исследования должна базироваться на эмпирической, и одновременно ей предшествовать.

Функциональная теория формировалась в тот момент, когда все без исключения сферы социально-гуманитарного знания совершили поворот от логического к фактологическому конструированию объекта познания. К понятиям "жизнь", "жизненный мир", " процесс жизнедеятельности" - обратилась не только антропология, но и философия, социология, история, словом все социально-гуманитарное знание начала XX века. Идея витальных потребностей и практики в качестве исходного пункта рассмотрения отнюдь не исключительная принадлежность марксистской социологии. Вся классическая антропология построена на идее базового единства и качественного различия природного и социального (культурного) начала человека.

Б. Малиновский продолжает сложившуюся в антропологии традицию. Он, как любой представитель классической антропологии, не нарушая систематику наук, утверждает, что антропология должна опираться на "биологические факты". Человек как биологическое существо принадлежит природе, однако его витальные потребности, в процессе формирования и удовлетворения уже опосредованы воздействием культуры. В триединстве биосоциокультурного начала потребностей состоит специфика собственно человеческого, т.е. культурного состояния, возвышающего человека над миром природы. Любая человеческая потребность является культурной уже своим фактом принадлежности субъекту культурной деятельности. Культура в этом аспекте рассматривается как инструментальная реальность для удовлетворения первичных потребностей и органического выживания. Это простейший уровень в системе культурной адаптации человека.

Выделение потребности как исходной и опорной точки культурологического анализа представляется ее логическим началом, а на практике - итогом полевой работы. Потребности аналогичны производящим причинам: люди поступают определенным образом, поскольку они движимы личными целями. Но их действия подчиняются действующей власти, закону, системе обязанностей и привилегий, которая существует в разработанной системе племенной и родственной организации, что соответствует групповой институциональной организации

Конфигурация потребностей и соответствующих институтов составляет ядро культуры. Но практическое выявление истинных потребностей представляется весьма непростым делом, поскольку исследователь сталкивается с разного рода их искажениями: смешениями, сокрытием (умышленным или неосознанным), разного рода иллюзиями и т.д. По сути Малиновский поставил проблему структуры культурных практик. Каждый культурный акт чрезвычайно сложен, полифункционален и многообразно мотивирован. Так, на примере исследования кулу - торгового обмена на Тробрианских островах - ученый показал, что торговые операции, воспринимающиеся на уровне простого наблюдения как удовлетворение экономических потребностей, являются в тоже самое время удовлетворением мистических, религиозных, познавательных, коммуникативных, этических, эстетических и т.д., потребностей, входящих в структуру личности первобытной культуры. Культурное удовлетворение первичных потребностей налагает вторичные или производные императивы. К ним он относит собственность, власть, закон, нравственный порядок, социализацию, основанную на точном воспроизведении мемориальных образцов культуры. Экономические, политические, моральные, правовые институты, а также процесс социализации - это и есть "универсалии", которые, по Малиновскому свойственные каждой культурной системе.[382]

Функциональная теория, по мысли исследователя - это создание системы, культуры, но не умозрительной, а практической, основанной на выявлении ее системных связей как целостной организации, требующая охвата "...всей совокупности явлений в каждом из аспектов исследуемой культуры. Та логичность, закономерность и упорядоченность, которые достигаются в границах каждого аспекта культуры, должны присутствовать и для того, чтобы соединить их в неразрывном целом"[383]. Таким образом, в практической науке идея целостности в ходе исследования реализуется в практическом описании конкретной культурной системы.

Практическая антропология начинается с практической работы - наблюдением за потоком повседневности в ходе которого исследователь должен отделить главное от второстепенного, выделить закономерные связи, поддерживающие жизнь данной культуры. Методический прием этого этапа - создание "карты исследования", позволяющей представить анатомию культуры и дать описание всей ее структуры. Она реализуется в форме наглядных таблиц и схем. Вместе с тем, исследователь осознает, эта системная структура - это лишь видимая объективному наблюдателю поле культуры. Вместе с тем, он отводит большую роль исследовательской интуиции, создающей мысленную карту пространства чужой культуры. Это некий дополнительный инструмент для постижения скрытых от стороннего взгляда феноменов.

Таким образом, в практической науке теоретик и эмпирик сошлись в одном образе и в едином алгоритме действий. Антрополог владеет диалектикой анализа и синтеза, показывает движение от феноменологической целостности к аналитической "анатомии культуры", а далее - к теоретической реконструкции культуры как целостности, которую Малиновский называет созвездием "материального, социального и символического".

Потребность, институт, функция - это опорные категории функциональной теории. Малиновский вводит понятие "элементарные функциональные единицы" - институционально закрепленные и символически оформленные способы удовлетворения потребностей. Это понятие позволяет ему осуществить собственно логическое конструирование схемы культуры.

Первый вариант своей функциональной теории Малиновский сформировал для описания так называемых "стабильных" туземных культур. Функциональный метод был особенно эффективным для изучения морфологии культуры. Но в середине прошлого века интенсивно начала развиваться проблема межкультурного взаимодействия и практическая антропология получила новый вызов.

Интенсивная культурная динамика, с которой Малиновский как исследователь столкнулся в предвоенные годы, казалось бы, опровергала его прежние убеждения о существовании всеобщих законов культуры, о интегрированной целостности культурных пространств. Однако ученый не отбросил свою объяснительную схему, а лишь понизил уровень ее обобщения. Интегрированность приобретает относительный характер, это всего лишь состояние, которое может временно достигаться (а скорее всего остается нереализованной целью) в процессе взаимодействия культур.

В словаре функциональной теории появляется понятие "контакт", однако под ним подразумевается совершенно иной смысл, нежели в диффузионной теории. Это взаимодействие культур, независимо от места и длительности его протекания. "Ситуация в любой момент является культурной реальностью. Почему бы нам не принять ее как "интегральное целое": ведь в любом конкретном случае у нас имеются африканцы и англичане, индейцы и средиземноморские иммигранты, которые работают вместе, в пределах одной среды и решают единые культурные задачи?..."[384] В своей логической конструкции Малиновский повышает уровень организации динамической системы. Ее составляющими являются не отдельные функциональные единицы, а культуры как относительно интегрированные системные образования. Культурное взаимодействие, в широкой формулировке, представляет собой пространство любых, в том числе и конфликтных взаимоотношений. Но если представить себе динамику культурных взаимодействий как дискретное, точечное движение, тогда каждое состояние взаимодействия в единицу времени можно описать в понятиях различной степени интеграции, приняв за крайние точки абстрактные состояния полной аккультурацииилиполного деструктивного конфликта.

Успех такого взаимодействия зависит от того, насколько точно учтены потребности объекта воздействия. В этой связи от структуры практики Малиновский переходит к рассмотрению структуры практик как разнообразных индивидуализированных форм культурной деятельности. Административная, экономическая, социализирующая (миссионерская) и т.д. виды деятельности должны опираться на знание и учет местных интересов (потребностей). Это позволяет точно определить потребности каждой из них. Туземная же культура, как другая сторона взаимодействия, адаптирует образцы западной культуры с точки зрения собственных потребностей.

В ходе "культурного контакта", таким образом, возникают и могут быть на основе фактов сконструированы три совершено самостоятельные области культуры: западноевропейская (соотнесенная с абстрактным образом Запада), туземная, соотнесенная с этнологическим представлениями о стабильных примитивных культурах и сфера культурного взаимодействия, которая в своих потребностях, функция, а стало быть и образцах, существенно отличается от культур прародительниц. Таким образом, Малиновский строит новую, более сложную, многоуровневую функциональную модель культуры.

Малиновский далек от того, чтобы рассматривать культурное взаимодействие как симметричную коммуникацию равноправных партнеров. В целом "контакт" трактуется в духе субъект-объектных отношений: прогрессивная западная культура, имеющая более высокий уровень организации, передает свои образцы; туземная, как пассивная отвечает на это воздействие либо их принятием, в ситуации полной аккультурации, либо их отторжением, что порождает культурный конфликт между действующими сторонами. Такое взаимодействие может быть описано как модель принятия/отторжения культуры. Однако есть и третье - амбивалентное отношение западной культуры к туземной культуре, стремление поломать цветной барьер и сохранить его одновременно.

Процесс взаимодействия порождает совершенно новые функции, институты, идеи, образцы поведения. Это и есть смешанная культура, имеющая собственную детерминацию, реальность sui generis. Образцы смешанной культуры не могут быть выведены не из законов существования отдельно взятой культуры не из культур взятых вместе. "Как только возникает эффективная кооперация, рождается новая форма социальной организации: туземная христианская конгрегация, действующая под надзором и руководством белого духовенства, шахта или завод, где африканские рабочие трудятся под надзором белого персонала, африканские школы, где детей учат белые учителя..."[385]. Такие культуры могут быть исследованы только на основании фактологического изучения, т.е. непосредственного опытного исследования, опосредованного аналитической работой, позволяющей представить общую систему культуры.

В ходе наблюдения сложившихся практик исследователь выделяет новую системообразующую функцию - общий интерес (общая мера, общий фактор). Введение такого понятия основано на базовых представлениях функциональной теории о культурных универсалиях и сопоставимости институтов. Равным образом можно представить себе и негативный общий фактор - как воздействие, разрушающее систему смешанной культуры как таковую, к ним Малиновский относит, например, неверные решения культурной политики.

Смешанная культура представляет собой гетерогенное и неустойчивое образование, набор практик: административно-управленческой, производительной (экономической), воспитательной (миссионерской), образовательной, внутри которых выделяется общий (системообразующий) фактор.

Ученый-носитель европейской культуры является одновременно и исследователем и культурным медиатором, практически осуществляющим общение. Поэтому культурная компетентность исследователя, приступающего к изучению культуры в ее динамике, является необходимым фактором практической работы. Вторым фактором является длительное включенное наблюдение изучаемой культуры. "Полное знание о действительном значении культурных изменений...может быть приобретено лишь теми мужчинам и женщинами, которые по-настоящему работали в...областях, составляющих африканские изменения. Они должны быть хорошо знакомы с европейской политикой... с практикой белых в Африке. Они должны получить из первых рук знание об африканских способах мышления и поведения, что длительной работой в типичном африканском районе"[386].

Великий ученый не мог предвидеть, что спустя полвека после его смерти культурно-динамический процесс пойдет с таким размахом и таким темпами, что будет именоваться глобальным. В описанной им ситуации окажутся не только "страны третьего мира", но и Восточной Европы. Культурные взаимодействия станут формой естественного существования культур, а смешение культурного опыта парадоксально приведет к выравниванию культурного облика мира по многим его показателям. Этот мир будет еще более гетерогенным и менее интегрированным, ускорится ход культурного времени, усложнится общая культурная система и одновременно упростятся ее функциональные единицы. Одним словом, уже исчез облик культурного мира, который изучал Малиновский. Самое время вновь обратится к его методологии и вдуматься в то, как он это делал...