Человек — это сирота Бытия

ХАМИТОВ Н.В.

Книга 2

В человеке соединены творение — и творец; в человеке есть материя, обломки, лишнее, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке же есть также творец, художник, твердость молота, божественный созерцатель...

ФРИДРИХ НИЦШЕ

Разломленность человеческого бытия на фрагментарные формы жизни, мужскую и женскую, есть нечто большее, нежели случайное биологическое состояние, нежели чисто внешняя обусловленность психофизической организации: двойственность полов относится к бытийному строю нашего... существования... Каждый из нас выступает одновременно личностью и носителем пола,... каждый из нас лишен другой половины человеческого бытия, лишен в такой степени, что именно эта лишенность и порождает величайшую и могучую страсть, глубочайшее чувство, смутную волю к восполнению и томление по непреходящему бытию — загадочное стремление обреченных на смерть людей к некоей вечной жизни.

ОЙГЕН ФИНК

Брату моему Тимуру посвящается

ВСТУПЛЕНИЕ

Человек — это сирота Бытия.

Переживание сиротства распахнуто перед человеком как окно в Вечность. Ибо человек не может до конца укорениться ни в одном времени и ни в одном месте. Он постоянно движется во времени, лишаясь прежнего. Но безжалостное время лишь оттеняет иную сторону сиротства — человек спрятан в обертку индивидуального существования, за которой пульсирует одинокое переживание и представление. Такая обертка отделяет человека от всего остального Бытия, космически замыкает в себе, и человеческое волевое отношение очень часто становится эгоистическим и не способно открыться миру. Одиночество человеческого переживания и отношения к миру глубоко и трагически выразили Шопенгауэр и Ницше.

Но каждый человек — это уникальный Голос Бытия, который вправе рассчитывать на Ответ. Именно в обостренно-личностном переживании и отношении человек способен прорваться к родительской и дружеской ласке Бытия. Однако ответ Бытия приходит тогда, когда переживание становится со-переживанием, а отношение — со-отношением. Лишь со-существование порождает со-бытие как событие. Лишь событие дает нам полноту жизни.

Прорыв к Ответу Бытия не есть овладение миром, присвоение его элементов и подчинение их себе.

Ответ Бытия недоступен тому, кто хочет стать Хозяином Мира. Такой человек говорит лишь с вещами и слышит лишь голоса вещей. Ему недоступен Голос Мира и Бытия. Более того, ему недоступно само Бытие. Его удел — пре-бывание.

Услышать Голос вечного Бытия, пережить его небезразличие и ласку — значит отнестись к нему как к Личности, Ты. Это отношение к Бытию как единству и сообществу личностей. Такое отношение может реализоваться лишь в свободе и любви.

Пока мы говорим лишь «Бытие», мы переживаем стихию Оно. Сквозь нас струится обезличивающий ветер времени. Когда мы говорим «Личность», мы вживаемся в стихию Ты. Мы вступаем под звездное небо Вечности. Ибо все личностное достойно Вечности — независимо от того, успело ли оно реализоваться в культуре. Эта истина составляет основание подлинно гуманистической философии и психологии нашего времени — от Серена Кьеркегора и Владимира Соловьева до Мартина Бубера, Карла Ясперса, Николая Бердяева и Эриха Фромма.

Лишь в свободно-личностном отношении к Бытию приходят вечные образы Бога и Человека. Эти образы возникают не как испарения фантазии и не как внешние объекты. Они даются нам во всеполноте нашего существования — в предельном напряжении и возвышении человеческого.

Мир снимает свою равнодушную маску, и мы видим его лицо. Агрессия воли моего одинокого Я возвышается тогда до общения, а желание разделять и властвовать, приводящее в конце концов к саморазделению, поднимается до желания соединять и любить.

Итак, человеческое бытие становится самим собой лишь превращаясь в со-бытие, когда свобода как любовь к Себе развивается до свободы как любви к Другому. Во всеполноте развившихся свободы и любви в нас пробуждается Личность Бога. И всякий раз, когда мы относимся к Другому как к своему Ты, в таком отношении проглядывает божественное.

Однако человек не существует как некое абстрактное, дарящее всем одинаковую любовь-приязнь существо. Человек всегда трагически страстен, ибо принадлежит какому-либо полу. Человек всегда рас-половинен, и это сообщает отношениям Я — Ты бесконечно страстный, поисковый и тоскующий характер.

Это означает, что человек не может равнозначно относиться ко всем Ты мира. Ибо есть некое единственное Ты, которое может дать недостающую целостность. Именно поэтому в мире людей есть не только любовь-дружба, но и любовь-страсть.

Раздвоенность человеческого бытия на мужское и женское — одна из самых глубинных его тайн. Это одна из фундаментальных причин переживания человеком одиночества и сиротства.

Вся наша жизнь рождается из взаимодействия мужского и женского. Лишь смерть не нуждается в их соединении — некая забирающая и уносящая сила. Напротив, соединение мужского и женского — это оживляющее, творящее и дающее начало. И это оживление и творение не только телесного. Удивительная мощь переживания любви, которая рано или поздно распахивается в любом человеке, говорит о том, что единство мужского и женского стоит выше телесного и временного.

Возможно, в тайне любви мужского и женского скрыта тайна духовного и душевного. И понять трагическое противостояние духовности и душевности в мире людей невозможно без понимания смысла любви мужчины и женщины.

Вне постижения любви мужчины и женщины нам будут непонятны трагические отношения Времени и Вечности, Добра и Зла, Творчества и Познания, Человека и Бога...

Именно поэтому метаантропология в своем развитии раскрывается как философия мужского и женского, а пределы человека могут быть поняты лишь как пределы мужского и женского. В описанных в первой книге нашего курса лекций трагических противоречиях человеческого бытия противоречие мужского и женского изображается как одно из многих, но оно присутствует во всех остальных, ибо у человека можно отнять все, что угодно, только не его пол. Даже хирургическая операция по изменению пола есть лишь утверждение в своем поле.

Мужское и женское начала есть выражение единой сущности. Это очевидно хотя бы потому, что они постоянно устремлены к единству. Но единую сущность мужского и женского нужно вывести из их взаимодействия, а не утверждать ее, отодвигая в сторону проблему трагического соединения и отторжения мужчины и женщины. Лишь тогда в абстрактные и сухие исследования человека хлынет стихия жизни.

Соединение с Бытием, переживание отношения с ним как отношения Я и Ты возможно только через постижение проблемы соединения Я мужчины и Ты женщины. Действительно, если мы называем метод философии человека диалектико-персоналистическим, то мы должны найти внутри человеческого ту глубинную пару противоположностей, фундаментальную диалектико-личностную пару, соединение и отторжение внутри которой сопровождает человека всю его жизнь тоской по любви и радостью ее появления.

Противоречие мужского и женского начал и различные способы его разрешения порождают основания обыденного, предельного и запредельного бытия человека. В отличии от других трагических противоречий, противоречие мужского и женского всегда явно и обнажено. Оно обнажено даже в своей скрытности. Оно пульсирует во всех состояниях человека, в любом его отношении и действии. Все остальные трагические противоречия человеческого бытия выявляются только через это противоречие.

Постараемся увидеть это.

ЧАСТЬ 1

Обыденное бытие человека
и его категории

Мир есть страсть. Охлаждение страсти дает обыденность.

НИКОЛАЙ БЕРДЯЕВ

§ 1