2015-05-26
686
Вдохновение самосознания и самотворения, соединяясь в любви со вдохновением со-творения и бытие-творения любящих мужчины и женщины, может быть названо вдохновением самосотворения, которое тождественно любви-самосотворению. В таком вдохновении познание и творение себя является познанием и творением своей любящей противоположности.
Вдохновение самосотворения приходит к абсолютному преодолению одиночества объективированного познания и творчества. Поэтому оно реализуется уже за пределами культуры с ее самоценной объективацией. Утверждаясь в бытии, вдохновение самосотворения становится триумфом самосотворения и порождает метакультуру — ту сферу человеческого общения, в которой актуализация доминирует над объективацией.
В метакультуру можно включить мифологию, философию и религию. Во всех этих сферах объективация — нечто второстепенное; они требуют от человека не профессионализма и специализации, а всей полноты бытия. Поэтому мифология, философия и религия никогда не могут быть профессиями, которым отдаются в рабочее время и от которых избавляются во время свободное...
|
|
|
В мифологии, философии и религии оформляется и становится общезначимым запредельное бытие человека. Обыденность прорывается и в эти формы, охлаждая и фетишизируя их. Однако сейчас мы говорим о мифологии, философии, религии в их истинном, просветленном бытии.
Мифология есть запредельная ступень развития художественного творчества, метаискусство. В мифологии художественное бытие непосредственно входит в жизнь людей. Жизненность — фундаментальная категория мифологии. В мифологии наиболее ярко выражается самотворение, побеждающее культуротворение. Но мифология как метаискусство при соприкосновении с миром обыденного и предельного бытия может хаотизироваться и терять духовную целостность.
В философии мы можем увидеть эту утраченную целостность мифологии. Но зато в ней появляется символическая замкнутость — доминанта рационально-познающего и объясняющего начала. В философии вдохновение самопознания часто трагически разделено с вдохновением самотворения. Как мы увидели в начале этой книги, философское искусство может уступать мифологии в жизненности образов. Мифология всегда сверхсимволична, она стремится вырваться за пределы символического и быть за пределами символического. Именно это может превратить ее жизненность в бушующий хаос.
Противоречие мифологии и философии разрешается в религии, которая есть целостное соединение людей вокруг запредельного идеала. Однако в религии часто происходит догматизация этого идеала, охлаждение его творческого развития, что приводит к охлаждению самотворения. Отяжеленная необходимостью просветления обыденности, религия часто становится лишь системой запретов и ритуалов. Это может приводить к ослаблению любви как единственно возможного принципа связи верующих и замене ее властью, подчинением и манипуляцией...
|
|
|
Таким образом, вдохновение самосотворения не реализуется до конца ни в одной из исторических форм мифологии, философии и религии.
Возможна ли такая форма человеческого бытия, которая может вместить вдохновение самосотворения? Задумавшись над этим вопросом, мы возвращаемся к понятию, выдвинутому в начале первой книги, — мифософии.
§ 67
