Справедливость – это не «всем поровну»

Абсолютная справедливость невозможна в принципе, как невозможно и равенство отличающихся друг от друга людей. Тем не менее, Народ должен понимать, что и общественные отношения, и деятельность ответственного перед своим Народом Государства строятся таким образом, чтобы добиться максимально возможной справедливости. Если этого нет – нет и доверия Народа к Власти.

Наибольшее возмущение вызывает в сегодняшней России даже не сам факт наличия в обществе несправедливости, а то, что Государство с нею не борется, не пытается её ограничить, и более того, в лице своих представителей (чиновников) делает всё, чтобы её узаконить в качестве «одной из основ». Если одна часть общества использует свои возможности (богатство, пребывание у власти, принадлежность к партии, клану или банде) для подавления и эксплуатации другой его части, и это считается правильным и законным, то значит общество глубоко больно. Напротив, здоровым можно считать только то общество, где каждый заинтересован в благополучии каждого.

Лгут те, кто утверждает, что в русской традиции «справедливость» означает желание «отобрать у того, кто имеет и поделить на всех». Справедливым и достойным защиты у нас во все времена считалось, когда уровень достатка и статус человека определялся его общественной пользой. И такое распределение собственности, при котором лучше будет жить ВСЕМ.

Даже во времена СССР получивший за свои заслуги шикарную (по тем временам) машину или дачу космонавт, боевой генерал, академик или лётчик-испытатель не вызывали даже тени зависти или недовольства у окружающих. Потому что было очевидно – кто получил и за что именно. А вот заведующий овощной базой с зарплатой 120 рублей, раскатывающий на такой же машине, вызывал острое ощущение творящейся несправедливости.

Любопытно, что подход к этой проблеме принципиально отличался у Русской цивилизации и Запада даже на уровне религиозных установок. В отличие от протестантских церквей, считающих богатство показателем «праведности» его владельца (ведь «Бог дал»!), у православных считалось, что богатство даётся человеку не как награда, а как дополнительная возможность сделать мир вокруг себя лучше для всех. При этом «кому больше дано, с того больше и спросится»!

То есть, моральным и общественным долгом людей, обладающих несравненно большими возможностями, чем окружающие, должны стать и несравненно б о льшие обязанности перед страной и обществом, особенно – когда речь идёт об общенациональных интересах. А в противном случае, при ненадлежащем выполнении этих обязанностей, Общество имеет право и даже обязано ограничить, а то и пересмотреть их «право собственности». И будет это абсолютно «по-Божески»!

Разумеется, сказанное не означает призыва к богатым раздать всё бедным. Но в России необходим такой порядок вещей, при котором общественным долгом сильного и «состоявшегося» является – не дать своему менее благополучному собрату опуститься на «дно» или умереть с голоду. Ведь, согласно традиционному для Русской цивилизации пониманию, Народ (НА-РОД) – это «расширенный вариант семьи».

А в «большой семье не может быть «чужих» стариков и детей. Можешь помочь – помоги, имеешь дополнительные возможности, даваемые богатством или властью, - тем более обязан помочь. Излюбленный на Западе принцип «я никому ничего не должен» - в Русской православной цивилизации аморален и должен ставить человека вне общества, лишая его всяких шансов преуспеть в России.

Следить за этим – прямая обязанность Государства, любое самоустранение от которой рано или поздно ударит по всем. Как известно, в дореволюционной России некоторые «хорошие капиталисты» создавали своим рабочим настолько достойные условия, что тех невозможно было заставить бастовать - даже из солидарности с «братьями по классу».

Однако большинство капиталистов, полагаясь на защиту Государством «священной частной собственности» (которая, кстати сказать, была куда более законного происхождения, чем у большинства нынешних олигархов) вели себя, как колонизаторы в собственной стране. В условиях «просвещённого» 20-го века Церковь, не пользовавшаяся уже прежним влиянием среди «образованных классов», не могла, вмешиваться в решение этой несправедливости. А Государство не желало. В итоге – «вмешались» революционеры и смели не только Церковь, Государство и «плохих капиталистов», но и «хороших капиталистов» тоже.