2015-05-27
875
На протяжении всего царствования Романовых, вплоть до воцарения Петра Первого, церковь активно оспаривала царскую власть. Духовники пытались препятствовать реформам Петра, вторгались в сферу политики, даже провозглашали верховенство духовной власти над светской. Так, например, Стефан Яворский, местоблюститель патриаршего престола, талантливый проповедник, в своем полемическом трактате «Камень веры» четко очертил сферы деятельности духовной и светской властей: царю – гражданские дела, пастырю – духовные; само предназначение духовной власти (забота о душах) высоко и недосягаемо для власти царской (забота о «телесах»)[35].
Поэтому преобразовательская деятельность Петра имела целью подчинить себе церковь. Полностью ликвидировать духовную власть было не нужно по той причине, что церковь являлась мощным рычагом подчинения простого народа. Феофан Прокопович ясно это понимал. Именно ему было доверено составить «Духовный регламент», основополагающий документ церковной реформы, в котором были сформулированы ее положения и характер взаимоотношений верховной власти с церковью. Все последующие положения этой главы опираются на него.
«Духовный регламент» заменил единоличную власть патриарха коллегиальным устройством. Это глубокое изменение идеолог объясняет тем, что «известнее взыскуется истина соборным сословием, нежели единым лицом»[36]. Это объяснение апеллирует к позиции Петра, которую полностью выражают его слова, сказанные Стефану Яворскому, который, будучи вызван царем в Петербург в 1718 году, докучал тому неумением решать вопросы своей компетенции: «А для лучшего впредь управления мниться быть духовной коллегии, дабы удобнее такие дела исправлять было возможно»[37].
На самом же деле, очевидно, что довод Прокоповича - лишь предлог. У каждого действия есть два намерения истинное и провозглашаемое. Так вот истинным здесь было устранить опасность существования другого единоличного владыки – патриарха, который мог предъявить претензии на государственную власть. Если и сам пастырь «помышляет, что таковой правитель есть то второй Государь Самодержцу равносильный, или и больше его, и что духовный чин есть другое и лучшее Государство, трудно даже представить какое отсюда бедствие бывает»[38]. Феофан предполагал, что народ, введенный в заблуждение почестями, оказываемыми патриарху, начнет думать, что патриарх могущественнее государя, а духовная власть выше светской[39].
Феофан Прокопович, подчеркивая необходимость всеобщего и безропотного подчинения власти самодержца, говорит: «всяк Епископ, какой он ни есть степени, простой ли Епископ, или Ариепископ, или Митрополит… верховной власти подчинен есть, указов ее слушать и определением ее довольствоваться должен»[40].
Идеолог считает, что церковь должна стоять на службе у государя, а духовенство обязано внушать народу необходимость подчинения царской власти, опираясь на Священное писание, и всячески вселять в сердца людей страх Божий на случай неповиновения власти монарха.
Регламент утверждает, что церковь должна обнаруживать худое и ради блага людей советовать монарху, как это худое исправлять. То есть, Прокопович оставлял право окончательного решения за царем: после принятия решения в синоде нужно «просить Царского Величества, дабы изволил указом Своим Монаршим утвердить»[41].
Церкви следовало стать помощницей Государя в просвещении, поскольку регламент обязывал епархии тратить двадцатую часть урожая и тридцатую долю земли для устройства школ для детей.
Согласно теории Феофана Прокоповича, духовенство не имеет никаких привилегий в обществе и никак не может претендовать на особое положение. Духовенство отличает от всех прочих только своеобразие деятельности. Церковь живет по законам, издаваемым государственной властью, соблюдает их, отвечая за их нарушение перед Богом, то есть подчиняется велениям самодержавной власти.
С учреждением Духовной коллегии Церковь вошла в систему государственного аппарата и лишилась политического влияния и, соответственно, возможности быть духовной оппозицией власти. «Подчинение церкви государству укрепило государственный аппарат абсолютизма, устранив реально существовавшую почву для классовых конфликтов»[42].
