Эстетика Сократа (V в. до н.э.)

Однако вслед за космологической эстетикой в Древней Греции возникает представленная софистами и главным образом Сократом антропологическая эстетика, которая сосредоточилась на субъективной стороне отношений человека с миром. В этот период мерой вещей выступил не традиционный космос, например, как в пифагорейской традиции, а человек – его духовный мир и смысл его жизни и деятельности. Это был революционный переворот в истолковании соотношения природы и человека, который, правда, совершился в рамках общего античного мировоззрения. Таковым он был и в понимании прекрасного и искусства. Отвергнув традицию натурфилософов определять красоту как свойство конкретных предметов и тел, Сократ создал концепцию красоты как идеального смысла, выражения разума человека и его идей, которые не определяются материальным миром, а, наоборот, определяют его предметы и вещи. Калогатия (calos – красота, agatos – добрый, хороший), термин давно известный античным мыслителям, впервые широко применен в философии Сократа для определения связи всех человеческих добродетелей, красоты и знания. Красивый, мудрый, знающий человек – калогатийный (См.13, С.32).

Впервые Сократом была сделана попытка определить идеальное как самостоятельно существующее и объективное, как критерий определения красоты в результате соотнесения предметов и явлений с понятием

о красоте.

Это положение позволило Сократу трактовать искусство как продукт творчества человека (а не космического ума, бога и т.д.), предметом которого выступала человеческая жизнь (а не мифологические существа, боги и герои). Античная теория подражания у Сократа выступала как теория подражания искусства человеческой жизни, человеческой деятельности, а не космосу в целом.

Досократики часто пользовались понятием «мимесис» для характеристики человеческой деятельности. Для пифагорийцев – музыка подражание, «подслушивание» музыки небесных сфер. У Сократа мы встречаемся с совершенно иной логикой. То разграничение, которое зародилось в недрах его философии между фактом, единичностью и всеобщностью, а затем и сближение всеобщего с идеальным смыслом действительности породили реальную возможность трактовать мимесис как попытку восстановить, воспроизвести первообраз, смысл, идеальную сущность.

Стоит обратить внимание в этой связи на разговоры Сократа с живописцем Паррасием и скульптором Клитоном (См.:12, кн.3, гл.10) и того, и другого философ буквально заставляет признать, что единственным смыслом их художественной деятельности является отнюдь не повторение реально существующих предметов, ибо, рисуя красивого человека, художник не может изобразить какую-нибудь конкретную модель. Общий смысл человеческой красоты постигается через отвлечение отдельных красивых черт у многих реальных людей; этому «первообразу» и подражает художник. Поскольку же красота, благородство, скромность, грубость и другие черты характера, внутренней духовной сущности человека прямо не представлены в его внешнем облике, искусство должно воспроизводить саму эту внутренюю жизнь человека, его духовные качества. Оно является, следовательно, не просто подражанием существующему, внешнему, единичному, а проникновением в суть, выражением причастности к первообразу, ко всеобщему и идеальному: красоте, добру, благу.

Важно иметь в виду, что Сократ говорит с Клитоном и с Паррасием об изображении живых людей, их жизни и характера; здесь нет речи о сокральном содержании скульптуры и живописи. Искусство теряло свою внутренюю зависимость от мифа, но становилось подражанием реальной жизни и начинало ориентироваться на просыпающуюся социальную активность личности.

Наконец, важнейшим достижением сократовской эстетики было определение специфики целесообразности красоты в искусстве и соответствующей этой целесообразности (в отличие от утилитарной и нравственной) эстетической формы, восприятие которой доставляет человеку эстетическое наслаждение, независимо от того, что изображается в искусстве.

Отсюда становится очевидным, что здесь впервые искусство было в принципе выделено среди других форм сознания и деятельности. Хотя вплоть до эпохи Возрождения оно рассматривалось в ряду среди других видов "искусств" или как искусность в выполнении любого утилитарно-полезного и общественно значимого действия, тем не менее отличие искусства от других видов деятельности было обосновано, в частности, благодаря тому, что была найдена идеальная форма его существования, а именно – образность как знаковое образование, означающее особую, лежащую вне повседневной действительности, реальность и отсылающее к ней (в отличие от образов античной мифологии, которые воспринимались как реально существующие). В своей концепции искусства Сократ опирался не только на развитую им концепцию мира и человека, но, в известной мере, и на искусство своего времени, наиболее выдающиеся представители которого – скульпторы Поликлет, Мирон, Фидий и Пракситель – наряду с богами стали ваять и типичных представителей античного общества – атлетов, воинов и других.

Но наиболее адекватной теории искусства Сократа, как и софистов, была ораторская речь, доведенная ими до художественного совершенства, поскольку именно при помощи речи возможно выразить красоту смысла или смысл красоты как ее понимал древнегреческий философ.

Правда, оставаясь в рамках античного мировоззрения, Сократ и к речи применял критерий сходства искусства и организма, утверждая в "Федре", что речь, как и другие виды искусства, должна иметь начало, середину, конец и обладать гармоническим соотношением этих частей. И все же сократовская теория искусства была односторонней, поскольку не учитывала – в той степени, в какой это уже было достигнуто натурфилософской эстетикой – материально-эстетический уровень искусства и сосредоточилась главным образом на его идеальной стороне.