Chapter 1

Утро. Время прекрасное: солнышко встаёт, птички глотки свои дерут... Всё потихоньку просыпается. А небо... Небо такое прекрасное, многоцветное, красивое небо. Яркое, но всё ещё холодное, солнце лезет в глаза, мол, пора бы тебе, балбес, проснуться. И, вдохнув полной грудью, начинаешь чувствовать себя живым, чувствуешь себя частью этого прекрасного мгновения. Утро, и правда, замечательное время, если, конечно, его не четыре часа. Не четыре часа этого грёбанного весеннего утра. Всё, вроде как, безмятежно дрыхнет, небо чёрное, не видно ни единой звёздочки, луна запропастилась куда подальше. А чувствуешь себя так паршиво, будто тебя свинцом накачали, а после послали бежать марафон. Херня полная.

И почему? Потому что одной твари срать захотелось. Но я-то знаю, что ни хрена он не хочет. Лишь бы повыть и нервы мне выжрать.

— Пиздец тебе, скотина, — прошипел я, испепеляя взглядом псину.

— Силь, не ругайся и выведи его, — прокричал мне отец откуда-то с кухни.

Вот он, вот он — корень зла! Ночные посиделки папеньки на кухне! Поэтому я сейчас вынужден натягивать мятые джинсы, разыскивать носки и рыться в шкафу в поисках куртки, дабы вытащить на улицу пятнадцать кило нервотрепятины. Пофиг. Словив этого рыжего гада, я нацепил на него шлею и выпустил его выть в прихожую. Кое-как натянул кеды... Поскорее бы папан свалил на дачу и прихватил с собой это рыжее чмо, это неудавшееся подобие таксы.

— Слушай, Силь, я оставлю тебе номер своего шофера.

— Ну и нахрена?

— Сегодня я уезжаю на дачу. А вы с ним созвонитесь, и он будет возить тебя в школу.

— Ладно...

Ну, это уже лучше. Хотя бы не придётся теперь ежедневно переться по грязи. Я, чувствуя некоторую обречённость, закрыл дверь и попёрся выгуливать этого троглодита.

* * *

— Так ты возьмёшь с собой это исчадье ада на дачу? — хмуро протянул я.

— Нормальная псина.

— Скотина.

— Не ругайся.

Мы с отцом сидели на кухне и пили каждый своё. Отец — кофий, я — топлёное молоко.

— И кого ты с собой на дачу возьмёшь? Роксану или Люсьену?

— Хех, что если обоих?

— Мне похрен, только чмо забери.

Мы с отцом давно общались на равных. Он вообще был человеком спокойным. Мы так же спокойно говорили о его любовницах, о моих личных проблемах и многом другом. И папа никогда не ругал меня за то, что лексикон у меня сапожницкий. Так, по крайней мере, думает он сам.

— Тебе бы тоже пора девушку найти.

— Пап, мы уже об этом говорили.

— Ну тогда что с хахалем твоим-то случилось?

— И об этом мы тоже говорили.

— А! Он же тебя бросил на прошлой неделе!

— Нет. Просто мы с Эдуардо поняли, что не созданы друг для друга.

— Знаешь, Силь, я конечно ничего не имею против, однако заканчивай ты со своим гейством.

Я вообще всегда поражался спокойствию своего отца. Даже когда я поведал ему, что я гомосексуал, он всего лишь наказал не трындеть про это его деловым партнёрам. Ещё он сказал, что это было предсказуемо, так как мать бросила нас, едва я родился. если бы папа не приехал навестить её после родов, то я очутился бы в приюте, ибо я был незапланированным и для матери нежеланным, чего не скажешь про моего отца, что любил, холил и лелеял меня. И по этой огромной причине можно сказать, что воспитал я себя сам.

— Потому-то ты, сынок, и гей, который матерится как сапожник, — сказал он тогда, когда я открыл ему тайну своей ориентации.

А вот и неправда. Я не матерюсь, как сапожник. Я немного ругаюсь и порой культурно возмущаюсь.

— Кстати, со школы звонили. Ты чего-то новенького избил?

— Какого?

— Имя "Франческ" тебе что-нибудь говорит?

— А... Этот новенький... Ну, отвесил я ему затрещину...

— По почкам?

— За дело.

— И за какое же?

— Ну, Эдуардо понял, что я — не для него, однако с какой-то стати решил, что этот Франческ — его судьба на веки вечные. Ни хрена. Это тупо мелкая блядь.

— Силь, прекращай ругаться.

— Ладно. Ща поем и через два часа...

— Позвонишь шофёру.

— А, ну да.

Отцу избиение новенького я объяснил ревностью, но на самом деле была и другая причина, напрочь затмевающая такой пустяк, как ревность.

* * *

Утро школьное моё началось в кабинете у завуча.

— Доброе утро, мистер Дайнем. Догадываетесь, по какому поводу вы стоите здесь?

— К сожалению, да. Что с Франческом?

— У мистера Асизо два перелома и трещина кости. Вчера, едва вы сбежали, его забрали в больницу.

Не знаю, что отображалось у меня на лице, но в голове ясно стучала мысль. Одна-единственная. "Силя, ты просто идиот. Самый ужасный идиот на свете..." — вот эта мысль заставляла меня стоять, как остолоп, перед завучем и пялиться куда-то в пустоту.

— Мистер Дайнем, всё в порядке?

— Д-да... Я пойду на занятия...

Выходя из кабинета я не знал, не имел ни малейшего понятия, что же мне сейчас надо делать, как поступить. Фиг с ним, на первый урок я пойду, а с остальных мирно спишусь.

Школа выглядела довольно уныло. Если раньше по коридору циркулировали стайки щебечущих девчат, переговаривались между собой мужские компании, то сейчас было тихо. Если брать с самого начала, то едва к нам перевёлся Франческ, сам собой собрался его личный "гарем" — его поклонницы со всех классов, которые не отставали от него ни на шаг. Обычно преградой между новеньким и этим скопищем была дверь мужского туалета. Однако сам Франческ никогда не замечал, что кроме бурного девичьего внимания на него ещё и поглядывала добрая часть старшеклассников. Половина парней из одиннадцатых мечтала затащить его в постель, а часть парней из десятых, невзирая на то, что Франческ был старше их всех на год, всё-таки оставалась романтиками и намеревалась сначала немного поухаживать за ним, а уже потом в постель. Меня его популярность раздражала. И после того, как Эдуардо примкнул к армии его фанатов, я не выдержал и избил его.

Ну что тут скажешь? Скотина? Да. Тварь? Да. Грёбаный ублюдок? Да. Моральный урод? Да. Это всё я. Это всё про меня.

— Мистер Дайнем! — окликнул меня учитель.

— М?

— О чём вы мечтаете?

—...

— Мистера Асизо тут нет, поэтому хватит иметь его в мечтах.

Дружный ржач. Ну ничего. Вы, суки, им ещё подавитесь. Демонстративно хмыкнув, я подхожу к доске и смотрю на учителя своим фирменным "нутытварьсамнапросился" взглядом.

— Двести сорок седьмая страница, задание номер четыре-сто восемь, пункт а, — поёжившись сказал учитель.

Я решил задание меньше чем за минуту, несмотря на повышенный уровень сложности. И не удивительно. Ведь и звание лучшего ученика школы забрал у меня именно Франческ. Да. Такой распиздяй, как я — второй ученик школы. Уже второй.

Едва учитель захотел придраться ко мне, как прозвенел звонок и я, как себе и обещал, мирно списался с оставшихся шести уроков.

* * *

Переться на казнь надо с улыбкой. Я так и сделал. Купил кило два мандаринчиков, столько же бананчиков и, на всякий случай, шоколадку. Однако в больнице у меня нарисовалась огромная проблема в лице буферастой медсестры.

— Уважаемый, это частная клиника! Это раз. Этот пациент ещё не может принимать посетителей. Это два. Передачки можно оставить мне, я их передам. Это три.

Я опустил свои пакеты в уютное кресло, а сам подошёл к медсестре.

— Вы пропустите меня к нему.

— Ну, уж нет!

— А я думаю, что пропустите, — ухмыльнулся я, чпокая пуговичками на её халатике.

— Молодой человек! — наигранно возмутилась девушка.

Мда. А она любит ролевые игры. По ней это отлично видно. Под халатом оказались полупрозрачная кофточка, которая просвечивала миру красный бюстгальтер, миниатюрная, плотно облегающая жопу юбочка и кружевные чулочки.

Я нацепил на лицо лучшую ухмылку из серии "явсегдасвоегодобиваюсь", хлопнул рукой по стене, тем самым прижимая к ней медсестру, запустил свободную руку под кофточку девушки и хватанул её за грудь. Хрена себе размерчик. F. Не меньше.

— Всё-таки пропустите... — прошептал я, чуть касаясь губами её уха.

Внешне я выглядел как себестандартный извращенец, что планирует спасти девушку от изнасилования. Однако внутри у меня пусто, ни одной эмоции, ни одной мысли, кроме той, как там тот, что был сейчас за дверью. У других в таких ситуациях стоял бы колом уже давно, но мне как-то пофиг. Ни малейшего возбуждения.

— М-молодой человек... — прошептала она, когда я немного приспустил с одной её груди бюстгальтер и массировал обнажённую грудь.

Секс с незнакомцем в коридоре? Хрен вам, дамочка.

— Спасибо. С вами приятно сотрудничать, — хмыкнул я, оставляя в её лифчике пару зелёных купюр, взял пакеты и прошёл в палату.

Франческ сидел на кровати, у него были в гипсе левая рука и нога. Голова благо была лишь перебинтована. Он читал книгу, приспособив здоровую руку и ногу.

— Эм... — замялся я. — Асизо?
Паренёк повернулся ко мне.

— А... Это ты?

Я услышал в его голосе разочарование.

— Ну, Аси... Франческ, я хочу с тобой поговорить.

— И о чём же?

Я сел рядом, выложил содержимое пакетов ему на тумбочку и взял его за здоровую руку.

— Прости меня, идиота... Я не хотел тебя бить... Ты в порядке?

— Сам видишь.

— Хоть что сломал-то?

— Руку, ногу и треснул череп.

— Но...

— Да, то, что я в сознании — чудо... Этот...

— Сильвер. Зови меня Сильвер.

— Силя. С тебя и этого хватит.

— Хорошо. Ну ты и наглый...

— Ты, по идее, должен уже у моих ног лежать.

— С чего это вдруг?

— Я не сказал родителям, кто меня избил.

— Спасибо, Франческ, — я немного сжал его руку и улыбнулся.

— Можно просто Фран, — усмехнулся он.

Блин, а он, и вправду, чертовски красив... Теперь я понимаю тех, кто записался в его фанаты. Длинные белые, абсолютно белые волосы и пронзительные глаза... Примечательно то, что они были разные — один серый, а другой — голубой. И ясно было, что это их настоящий цвет, не линзы. А волосы... Видно было, что они крашеные, в природе такого белого не бывает. Также это было видно по тёмным корням и чёрным прядям, которые он, по ходу, специально не захотел красить... Он прекрасен...

Я так залюбовался этой красотой, что невольно стал сближать свои губы с его губами. Закрыв глаза, я коснулся их. Не знаю, что отразилось на лице Франческа, но он не сопротивлялся и не противился моим действиям. Чуть сильней сжав мою руку, он приоткрыл рот и с охотой меня туда впустил. Я запустил вторую руку в его мягкие волосы, поражаясь их шелковистости... Не медля, я горячо касался своим языком его языка, сплетался с ним, доводя себя и его до безумного блаженства. Однако, или мне показалось, что не я его целую, а он меня. Но он и правда божественен... Однако Франческ стал активно меня отталкивать, всем видом показывая, что надо бы прерваться. Я последовал его безмолвному приказу, однако лишь для того, чтоб набрать в грудь побольше воздуха, и возобновить поцелуй с новой силой

Мне пришла в голову абсурдная идея. Я решил открыть глаза (ева в шоке:D). Открыв, увидел, что паренёк тоже смотрел на меня, но поспешно отвёл глаза. Я же смело засунул руки под рубашку его пижамы, и спокойно оприходовал его соски. Пальцы мои играли с ними, отчего Франческ вздрогнул и стал задыхаться. Я, уже честно улыбнувшись, отстранился от него, однако сразу же приник к его шее, смыкая на нежной коже зубы и лаская место укуса языком. Когда же я переместился на ключицы и стал расстёгивать злосчастную рубашку, паренёк, абсолютно красный и смущённо отводивший взгляд, пробормотал:

— Может не надо?.. Пол меня-то в гипсу...

Я это отлично понимал. Чмокнув напоследок Франческа в его охренительно мягкие пухлые губы, я сказал:

— Хорошо, я всё понимаю. Ты не против, если я буду тебя навещать, приносить тебе задания со школы, и заодно пересказывать тебе новости твоего "гарема"...

— А у меня он есть?

— А те девчонки, что за тобой таскаются?

— Эти... — хихикнул он. — Ну, я и сам понятия об этом не имел. Кстати... Ты ведь гей?

— Откуда?..

— Я часто смотрел на вас с Эдуардо... И знаешь, я хочу сказать...

— Таки влюбился в него?

— Терпеть его не могу, — снова хихикнул Франческ.

— И всё?

— Ну, ещё я гей, — он улыбнулся, и начал целой рукой поглаживать мою ладонь.

— А то я не догадался, — сладко проговорил я, поднимая эту руку и целуя ее тыльную сторону.

— Только это... Прежде, чем трахнуть... Подожди, пока всё срастётся...

Я настолько прихуел, что выпустил его руку, а на лице застыло настолько идиотское выражение, что паренёк почти что согнулся пополам от смеха, сквозь который он пробормотал:

— Ну ты, Силя, даёшь! Я пошутил, а ты...

Я впервые слышал его смех. Чистый, звонкий, жзнерадостный смех. Не знаю, что даже и сказать. Влюбился в этот великолепный смех. Нет. Влюбился в самого Франческа. Вот она, моя любовь с первого взгляда. Хотя я и раньше видел его, но так близко — впервые...

— Ну, знаешь, не шути так. А то будет твоя попа бедная. Я в неё и так, и эдак...

Мы оба рассмеялись, довольные шуткой.

* * *

И я стал каждый день навещать этого милого паренька, в которого я и вправду влюбился. Он, как ни странно, ждал меня, о чём и говорил в первую очередь. Мы вместе делали домашнее задание, беседовали, не помню о чём, он постоянно держал меня за руку, а я не упускал возможности его поцеловать.

Люди в клинике знали своё дело, и уже скоро Франческ стал передвигаться самостоятельно, хоть и на костылях.

Однажды он ждал меня у входа в палату, а как только я подошёл, схватил меня за руку и повёл в этот час пустующую процедурную. Хоть и ковылял он через силу, но ковылял он сам. Наконец мы пришли.

— Что мы тут забыли? — удивился я.

— Наше с тобой, Силя, удовольствие... — он подошёл ко мне и обнял, игриво целуя.

Что-что, а целуется он просто шикарно. Его горячие губы, язык, который в чужом рту как в своём, и в довершение, сам Франческ, прекрасный, сводящий с ума... Если б не эти идиотские травмы... С каждым разом сдерживаться было всё труднее и труднее...

— А ты не сдерживайся, — будто в ответ на мои мысли прошептал паренёк, разорвав поцелуй.

— Но ведь я тебя...

— В рот.

Я удивлённо посмотрел на него. Не зря он отобрал у меня звание первого ученика школы. В его крашеной головке роились простые, но вместе с тем гениальные идеи.

— Ну так как, м?

— Ладно... Ну как?

— На колени-то я стать смогу, — и в доказательство своих слов он опустился передо мной на колени.

Его худые ручки потянулись к моей ширинке. Я, правда, не знал, что мне делать. С одной стороны, хочется, а с другой... Ну, неудобно как-то. Он же вроде ещё полностью не выздоровел.

— Ну? — он посмотрел на меня с вопросом в глазах.

— Приступай.

* * *

Мы сидели в палате Франческа.

— Мне даже стыдно спросить, где ты этому всему научился, — я крепко держал любимого за руку.

— Не важно.

— Шлюшка.

— Нет! Не правда! — на его глаза навернулись слёзы.

— Тихо-тихо... Я же пошутил...

Поглаживая его руку, я чувствовал огромную неловкость. Ведь даже когда я его бил, он не проронил ни слезинки, а тут... Он плакал.

— Все вы так шутите!

— Все — это кто?

— Да все! Друзья, одноклассники, знакомые...

— Ты у каждого в рот берёшь?

— Нет! Просто они все считают, что я веду себя, как шлюха!

— Прости меня... Давай...

— Что?

— Давай я тоже тебе минет сделаю, а ты меня простишь.

Франческ задумался.

— Не знаю, — буркнул он.

— А хоть почему они так с тобой?

— А что? Я не могу никого обнять и в губы чмокнуть?

— Просто не вешайся на каждого.

Не дождавшись его ответа или согласия, я подошёл к его кровати, на которой он сидел, свесив ноги. Раздвинув их, я слегка приспустил резинку его пижамных штанов и белья, тем самым позволив себе увидеть то, что парень всё ещё возбуждён.

— Знаешь... Не смотри на него так, смущаюсь я, — буркнул любимый.

— Что тебе ещё никто так не делал?

— Конечно нет.

Я первый? Ну конечно, мой Франческ так невинен, что глупо было думать о том, что у него есть подобный опыт.

Я приник губами к основанию его нежной плоти, помассировал языком чувствительную головку, вобрал её в рот, посасывая. Франческ не особо сдерживался, поэтому, почти сразу он тихо застонал и впился пальцами в прядки волос на моём затылке, притягивая мою голову к себе, тем самым входя в мой рот почти на всю длину. Решив не сильно дразнить бедняжку, я начал ритмично двигать головой. Паренёк мелко задрожал и сопровождал это нарастающими по громкости стонами. Меня уже не беспокоило, что нас могут увидеть и услышать. Я продолжал доставлять удовольствие любимому, доводя его практически до исступления, заставляя стоны сменяться почти что криками. Я чувствовал, что он уже на пределе. И правда, крикнув особенно громко, он излился мне в рот. Его густая сперма стекала с уголков моих губ, пачкая подбородок. Я проглотил всё, что осталось у меня во рту.

— Ой... — спохватился Франческ, потянувшись за салфеткой и став вытирать меня и себя.

Сильно не медля, я впился в его губы поцелуем, настойчиво ворвался в его аккуратненький ротик, поднимая касаниями своего языка бурю чувств. Он, как всегда, не сопротивлялся. Обняв меня, паренёк проник языком в мой рот и всячески старался ублажать меня. Получалось это у него отлично. Перед глазами у меня полыхали фейерверки восторга, в который приводили меня его поцелуи. А любимый это отлично понимал и продолжал дарить мне блаженство. Я, хоть и совершенно нехотя, разорвал наш поцелуй.

— Хех, Силя... Я хочу так каждый день.

— Не лопнешь?

— Нет, выздоровею.

— Извращенец ты, Франческ.

— Сколько раз мне просить называть меня Франом?

— Хех, Франушка, нисколько.

Я чмокнул его в губы и стал собираться. Как-никак, я один задерживался у любимого до вечера.

— Приходи завтра, буду ждать, — хихикнул он, помахав мне напоследок ручкой.

— Конечно!

И я вышел из палаты.