2015-05-22
793
Слово “расизм” впервые появилось в словаре Ларусса в 1932 году. Внимательное изучение вышедших с тех пор словарей показывает, что определения этого термина совпадают: “Система, которая утверждает превосходство одной расовой группы над другими” (Ларусс). “Учение о существовании биологических различий между расами и превосходстве одной из них” (приложение к Большому словарю Литтре). “Теория иерархии рас, основанная на вере в то, что общественные условия зависят от расовых особенностей” (Робер). “Теория расовой иерархии, проповедующая необходимость предохранения т.н. высшей расы от смешения и ее право на господство над другими расами” (малый словарь Робера) и т.д. декларация ЮНЕСКО от 1978 года называет расизмом “любую теорию, утверждающую превосходство или неполноценность тех или иных расовых или этнических групп, что дает одним из них право господствовать над другими, якобы низшими, или даже уничтожать их, или основывающую свои оценки на расовых различиях”. Рут Бенедикт пишет: “Расизм это догма, согласно которой одна этническая группа обладает от природы врожденным превосходством”. А вот недавнее определение Артура Кригеля: “Расизм это научно-идеологическая система, которая разделяет современное человечество на подвиды, являющиеся результатом независимого развития и обладающие неравными средними способностями. Плодом смещения с низшими подвидами могут быть только полукровки, уступающие по способностям вышей расе”. Ни одно из этих определений не затрагивает поведение, все они сосредоточены на теории: “системе”, “учении”, “догме”. Эти теории объединяют две главные черты: вера в неравенство различных рас и в то, что это неравенство оправдывает господство т.н. “высших” рас над “низшими”.
Предлагаются и более мудреные определения, и литература по этому вопросу весьма обширна. Большей частью эти определения являются отзвуками уже приведенных. Они называют пять главных элементов расистской идеологии:
1. Вера в превосходство одной, реже нескольких рас - над другими. Эта вера обычно сочетается с иерархической классификацией расовых групп.
2. Идея, что превосходство одних и неполноценность других имеют биологическую или биоантропологическую природу. Этот вывод вытекает из веры в то, что превосходство и неполноценность неискоренимы и не могут быть изменены, например, под влиянием социальной среды или воспитания.
3. Идея, что коллективное биологическое неравенство отражается в общественном строе и в культуре и что биологическое превосходство выражается в создании “высшей цивилизации”, которая сама по себе указывает на биологическое превосходство. Эта идея устанавливает прямую зависимость между биологией и социальными условиями.
4. Вера в законность господства “высших” рас над “низшими”.
5. Вера в то, что есть “чистые” расы, и смешение неизбежно оказывает на них отрицательное влияние (упадок, вырождение и т. д.)
Вопрос в том, можно ли говорить о расизме только если налицо все эти пункты, или есть элементы более “фундаментальные”, нежели другие. Расизм это, прежде всего, теория расовой иерархии и расового неравенства. Это - главное. С остальными пунктами дело обстоит более сложно.
Во-первых, расистская точка зрения не требует никакого знания биологии или обращения к биологии для объяснения расового неравенства. Либеральные авторы и просвещенные философы ХVIII века в большинстве своем были убеждены в неполноценности негров, но они не объясняли ее природными причинами и не поднимали биологических проблем, ограничиваясь ссылками на обычаи, климат и т. д. Дэвид Юм писал: “Я пришел к выводу, что негры и в целом все прочие человеческие расы (ибо есть 4 или 5 разных типов) по природе своей ниже белых”. Он не основывал этот вывод ни на каких биологических соображениях. Локк, как хорошо известно, был защитником рабства как и многие философы эпохи Просвещения, ибо для них идея о разуме, “целиком представленном в каждом человеке” (Декарт), означала, что каждый человек способен признать превосходство европейской цивилизации. Наоборот, в ХIХ веке многие писатели, которые связывали социологию с биологией, не обязательно делали их этого расистские выводы. Так обстояло дело с рядом социал-дарвинистов, таких как Герберт Спенсер, который был либералом и верил в идею прогресса. Наконец, в ХХ веке были “расистские” авторы, которые полностью отвергали биологию и осуждали биологический расизм как безумие (Ю. Эвола).
Романтическая, в сущности, идея “чистой расы” тоже принимается не всеми расистскими теоретиками. Альбер Мемми не прав, когда говорит, будто расистская идеология основана на трех постулатах: “что чистые расы действительно существуют, что они выше других и, пока эти расы сохраняют чистоту, их члены обладают политическими, экономическими и культурными преимуществами”. Евгеник с расистским уклоном Карл Пирсон всегда боролся против идеи “чистой расы”. Сам А. де Гобино писал свой “Очерк”, чтобы доказать, что чистые расы исчезли. для Х. С. Чемберлена, как и для Рене Марсиаля имеют значение только “расовые достижения”. Многие расистские писатели не связывали автоматически превосходство с идеей чистоты.
Разделились мнения и по вопросу о смешении. В ХIХ и начале ХХ века почти все антропологи считали, что смешение ведет к вырождению по причине антропологических различий между расами. Наоборот, Огюст Конт отвергал расовую иерархию и даже рекомендовал смещение, хотя писал в своем “Позитивистском катехизисе” (1852), что у разных рас мозги разных типов. Сенсимонист Виктор Курте (1813-1867), несомненный предтеча расизма, полагал, что путем смешения можно возродить человечество, за что его позже объявили коммунистом. В XX веке Фрэнк Хенкинс обличал “возвращенные и доктринерские утверждения о равенстве рас” и в то же время был ярым сторонником смещения.
Некоторые авторы различают расизм как идеологию исключительности и расизм как идеологию господства. С другой стороны, когда дело доходит до объективной оценки того, насколько “опасен” тот или иной расизм, мнения разделяются. Исключительность может быть лучше господства, если она ограничивается отказом от контактов с другими, но может быть и гораздо опасней, если она приводит к истреблению других.
Другое различие, которое проводится реже, это различие между расизмом в собственном смысле слова и тем, что за неимением лучшего термина можно назвать “расиализмом”. Речь идет о теории, основанной на той идее, что расовые или, более широко, этнические факторы играют решающую роль в развитии человеческого общества. В этом плане социально-культурные корни рассматриваются в первую очереди или исключительно как корни этнических групп, а великие события истории - как события расового характера. Короче, расиализм провозглашает расу ключом к пониманию главных движущих сил истории. По определению Виктора Курте, “почти во всех случаях сущностью является раса”. В 1850 году шотландский анатом Роберт Нокс писал: “Раса это все: литература, наука, искусство - одним словом, цивилизация, - все зависит от расы”. В Германии социал-дарвинист Людвиг Вольтман, бывший социал-демократ, объяснял Ренессанс присутствием в Северной и Центральной Италии “германской” крови. В Англии Дизраэли также был сторонником расиализма. Ханна Арендт видит в нем “первого англичанина, который твердо отстаивал свои расовые убеждения и идею расового превосходства как определяющего фактора в истории и политике”. Аналогичным образом Гобино объяснял всю историю человечества в расовых терминах. Хотя, вопреки распространенному мнению, его влияние на национал-социализм было равно нулю, подобные взгляды были популярны в Германии в 1930-х - 40-х годах. для Эдварда Мангольда расовые различия “дают ключ к пониманию всех главных событий мировой истории”. В разной степени эту тему расы как определяющего фактора можно найти у таких авторов, как Ньютон, Монтескье, Огюст Тьерри, Камилл Жюлиан, Вирей, Бюффон и даже у Гизо.
В настоящем расиализме расовый фактор рассматривается как первичный, а не как один из множества других. Более того, подлинный расиализм исходит из причинной, почти механистической взаимосвязи между расой и социально-культурной областью, причем первая определяет вторую. Расиализм отрицает неравенство рас и это принципиально отличает его от расизма. На первый взгляд расизм в его крайней форме представляется результатом слияния расиализма с верой в расовое неравенство. Например, для Вольтера негры даже не принадлежали к человеческой расе. Он считал, что они столь же отличны от нас, “как спаниель от борзой”. Кювье утверждал, что морфологические и краниологические особенности негров доказывают их близость к обезьяне. Гегель не находил в неграх “ничего человеческого”. Более умеренных взглядов придерживались Вирхов, Брока и Катрфаж. Более того, понятно, как это произошло: если раса - главная детерминанта в человеческих делах, возникает соблазн объяснить установившийся в мире баланс сил “расовыми особенностями”. Да, расиализм и расизм не всегда пересекаются. В расиализме нет иерархической системы ценностей. Он ограничивается установлением различий между расами, их классификацией и определением их роли в общественной жизни. Но различение или классификация это не то же самое, что создание иерархии. Перечисление сходств и различий позволяет определить родственные связи между расами. Иерархия же включает в себя парадигму и эта парадигма является отличительной чертой расистской идеологии. Эта парадигма почти всегда этноцентрична. Поэтому расиализм может быть расофильским, а расистская идеология - всегда расофобская. Расиализм добавляет к центральному значению расы простую идею о связи между физическими особенностями отдельных людей и групп и их духовными особенностями, между биологическим и социальным. Расистская идеология добавляет к расиализму дискриминационные оценки. Расы располагаются по иерархии. Но расистская идеология не обязательно включает в себя расиализм. Можно верить, что всегда были высшие и низшие расы, но не верить, что все социальные явления можно свести к расовым факторам. Вера в расовое неравенство и идея, согласно которой раса - главный фактор человеческой истории, это не два разных варианта одной и той же идеи.
Расовая иерархия, нарисованная расистской идеологи- ей, всегда линейна - одна раса неизменно оказывается наверху вместе со своей цивилизацией. Вся схема отличается своей “упорядоченностью” на основе этноцентризма. В то время как расиализм делает упор на решающем значении расы, расистская идеология - на значении определенной расы. Например, Гобино видел в “арийцах”, а Виктор Курте - в “германцах” цвет нации. Как писал Чемберлен:
“Вся наша цивилизация и вся наша нынешняя культура является творением одной единственной расы - германской” (Чемберлен включал в нее кельтов и славян). Для Гитлера “арийцы заложили основы всех человеческих достижений. Все великие цивилизации прошлого пали по той простой причине, что раса, которая первоначально была творческой, позже умерла от заражения крови”.
“Очерк о неравенстве человеческих рас” Гобино содержит в себе элементы как расиализма, так и расизма. Название книги говорит само за себя и оно повторяется в заголовке главы ХIII. В этой работе была сделана попытка объяснить всю человеческую историю через природные явления. Несмотря на презрение, которое его современник Токвиль питал к арабской культуре, Гобино восхищался исламской цивилизацией. Не был он и антисемитом.
Расистская идеология имеет две разные перспективы, пессимистическую и оптимистическую. Многие расистские идеологии использовали расовые явления для объяснения со ссылками на прошлое того упадка, в котором находится белая раса. Это состояние описывается либо как необратимое (Гобино), либо как угроза, которая уже начала материализоваться. другие авторы смотрят на борьбу между расами с “оптимистической” точки зрения, находись под влиянием социал-дарвинизма. Таков был взгляд Чемберлена, который писал: “даже если будет доказано, что арийская раса в прошлом никогда не существовала, мы хотим, чтобы она возникла в будущем”. “Расы не нисходят с неба, они развиваются во времени и лишь медленно обретают расовую чистоту” (в этом, как и во многих других пунктах Чемберлен расходился с Гобино). Любопытно, что Гитлер разделял этот оптимизм. Его расистский проект был сродни евгенической точке зрения в смысле “расовой гигиены”. Раса для него это не столько благоприобретенные свойства, которые нужно сохранить, сколько цель, которую нужно достичь. Раса это не “голос прошлого”, а “зон будущего”. Вера в биологически-социальный континуум позволяет верить в то, что естественный отбор продолжает действовать и в человеческом обществе, так что история развивается “правильно”: побеждает самый сильный, самый приспособленный и т. д.
В социал-дарвинизме есть два очень разных течения. Одни верят, что естественный отбор действует в человеческом обществе, как и в природе (англосаксонские писатели и Гитлер). Другие, наоборот, считают, что естественный отбор в социальной сфере сталкивается с “анти-отбором” (Ваше де Лапуж) и для исправления положения требуется вмешательство государства. Связь между первым течением и либеральной идеологией ясна: та же “невидимая рука”, которая якобы автоматически восстанавливает “оптимальное” экономическое состояние, устанавливает и “оптимальные” общественные отношения. “Свободная конкуренция” и “естественный отбор” работают по одному и тому же принципу. Второе течение противоречит своему собственному изначальному постулату (почему естественный отбор не может действовать естественно и в человеческом обществе?).
Жозеф Габель утверждает, что социал-дарвинизм породил расизм. Здесь необходимы пояснения. да, с помощью социал-дарвинизма идеи Дарвина усилили в ХIХ веке расистские идеи. Соблазнительно было представить белую расу самой развитой ветвью человечества. Но расизм, включая его теоретические формулировки, существовал до Дарвина, и многие расисты враждебно относились к Дарвину и теории эволюции (считая ее аватарой теории прогресса). И наоборот, не все социал-дарвинисты были расистами. Социал-дарвинизм отличается от расизма своей элитарностью. Он не связан соображениями, тогда как по строго расистской логике белый должен чувствовать себя ближе к подметальщику улиц, если тот - его расы, чем к китайцу - лауреату Нобелевской премии.
Кроме очевидной тенденции к биологизации общественных отношений расизм и социал-дарвинизм объединяет идея “войны между расами”. С их точки зрения этот конфликт становится одним из элементов отбора во всемирном масштабе. Здесь сразу же приходит на ум имена Ваше де Лапужа и его немецкого двойника Отто Аммона. Но главным теоретиком борьбы между расами был поляк Людвиг Гумплович. Его идеи, а также идеи немецкого социолога Густава Ратценхофера популяризировал в США Альбион Смолл. Для Гумпловича борьба это изначальное и неизбежное отношение между разными расовыми группами, а государство - политическое орудие, созданное победоносной расой для обеспечения своего господства над побежденной.
В свете всего этого ясно, что нелегко дать определение расистской идеологии. Большинство определений вызывает серьезные вопросы и допускает слишком много исключений. Определение расизма в терминах идеологии должно быть применимо во всех случаях. Однако тщательное изучение расистских сочинений выявляет лишь одну постоянную составляющую: веру в неравенство человеческих рас, логическим следствием чего является неравенство культур и цивилизаций. За исключением этого расистская идеология:
1. Может искать, а может и не искать в биологии объяснение причин неравенства;
2. Может примыкать, а может и не примыкать к расиализму, т. е. к теории, согласно которой раса - главная движущая сила истории;
3. Может оправдывать, а может и не оправдывать господство или, наоборот, исключительность и изоляцию;
4. Может отвергать, а может и не отвергать смешанные браки;
5. Может считать, а может и не считать неравенство неизменным или, наоборот, что можно устранить неравенство, приобщив “других” к культуре, образец которой имеет этноцентрический характер.
