Наиболее типичные нарушения статьи 6 со стороны РФ (на примере дел в ЕСПЧ)

Типичные нарушения:

Отсутствие подсудимого или его представителя в судебном заседании в надзорной инстанции

2) Проблема неисполнения решений национальных судов в Российской Федерации по гражданским делам

3) Проблема нарушения разумного срока судебного разбирательства

В постановлении по делу «Васильев и Ковтун против России», вступившим в силу 13.03.2012, Европейский Суд по правам человека констатировал нарушение властями Российской Федерации пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с несоблюдением права заявителей на доступ к правосудию.

По данному делу установлено, что национальными судами было отказано в рассмотрении по существу исков заявителей в отношении отдельных государственных органов о компенсации материального вреда согласно пункту 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ, причиненного в результате преждевременного исполнения постановлений о конфискации имущества (до рассмотрения кассационных жалоб заявителей на постановления суда первой инстанции), по причине непредставления заявителями обвинительного приговора в отношении соответствующего судьи.

Европейский Суд указал, что национальные суды в данном деле не учли толкование пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ, данное Конституционным Судом РФ в Постановлении от 25.01.2001 № 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова.

В указанном Постановлении Конституционного Суда РФ указано, что суды, рассматривая иски о возмещении государством вреда, причиненного лицу незаконными действиями (или бездействием) суда (судьи) в гражданском судопроизводстве, если они не относятся к принятию актов, разрешающих дело по существу, не должны увязывать конституционное право на возмещение государством вреда непременно с личной виной судьи, установленной приговором суда.

Уголовно ненаказуемые, но незаконные виновные действия (или бездействие) судьи в гражданском судопроизводстве должны, исходя из положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ и во взаимосвязи с положениями статей 6 и 41 Конвенции, рассматриваться как нарушение права на справедливое судебное разбирательство, что предполагает необходимость справедливой компенсации лицу, которому причинен вред нарушением этого права.

Также Европейский Суд отметил, что оставив соответствующие иски нерассмотренными по причине непредставления приговора суда по уголовному делу, национальные суды безосновательно отказали в рассмотрении исков заявителей в отношении других ответчиков (таможенных органов, службы судебных приставов), при том, что рассмотрение данных исков не требовало обвинительного приговора, вынесенного в отношении судьи.

Кроме того, Европейский Суд установил нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции в связи с конфискацией и последующей преждевременной продажей автомобилей заявителей.

При этом Европейский Суд указал, что поскольку власти РФ не смогли указать правовую норму, которая могла бы рассматриваться в качестве оснований для преждевременного исполнения постановлений о конфискации, то оспариваемое вмешательство не может рассматриваться в качестве правомерного в рамках значения статьи 1 Протокола № 1к Конвенции.

Суд по делу Vanyan v. Russia признал, что приговор, основанный на доказательствах, полученных в результате провокации, как и отсутствие подсудимого или его представителя в судебном заседании в надзорной инстанции, нарушает право на справедливое судебное разбирательство.

Суд также вынесит постановления о нарушении права на справедливое судебное разбирательство в связи с несоблюдением разумного срока рассмотрения дел: Skorobogatova v. Russia, Tusashvili v. Russia, Rybakov v. Russia. С учетом существа исков, длительности сроков разбирательства и поведения всех участников процесса, Суд присудил в первом случае 2000 евро компенсации, во втором - 1500 евро, а в третьем - 3300 евро.

Проблема неисполнения решений национальных судов в Российской Федерации по гражданским делам: нарушение статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство) и статьи 1 Протокола 1 к Конвенции (право на беспрепятственное пользование своим имуществом).

Признание нарушения статьи 6.1 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в аспекте неисполнения решений национальных судов - безусловный "лидер" среди решений Европейского суда, вынесенных против Российской Федерации. На данный момент [1] количество таких решений составляет более трети всех решений, вынесенных в отношении России.

Следует отметить, что данная проблема фигурировала уже в первом решении, вынесенном Европейским судом в отношении Российской Федерации - решении по делу Бурдов против России.

Жалоба заявителя касалась нарушения в отношении него со стороны Российской Федерации части 1 статьи 6 Европейской Конвенции и статьи 1 Протокола 1 к Конвенции в связи с длительным неисполнением решений национального суда о взыскании в его пользу компенсации за участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции. В данном деле Европейский суд установил нарушение в отношении заявителя части 1 статьи 6 Европейской Конвенции. При этом Суд указал, что "не принимая на протяжении нескольких лет необходимые меры по исполнению вступивших в законную силу судебных решений по данному делу, власти Российской Федерации лишили положения части 1 статьи 6 Конвенции какого-либо полезного смысла".

Кроме того, Европейский суд по правам человека установил нарушение права собственности, защищаемого статьей 1 Протокола 1 к Конвенции, поскольку "… невозможность для заявителя добиться исполнения указанных судебных решений…, является нарушением его права на уважение своей собственности, как оно изложено в первом предложении первого абзаца статьи 1 Протокола 1 к Конвенции. Не исполнив решения Шахтинского городского суда, власти государства-ответчика лишили заявителя возможности взыскать денежные средства, которые он разумно рассчитывал получить. Власти государства-ответчика не выдвинули никаких оснований для такого вмешательства в реализацию права заявителя; при этом Суд полагает, что нехватка средств не может служить тому оправданием…"

Вслед за решением по делу Бурдова было принято решение по делу Тимофеев против России [5], в котором также установлено нарушение части 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола 1 к Конвенции в связи с неисполнением решения национального суда о взыскании с государственных органов денежной компенсации ущерба, причиненного неправомерной конфискацией имущества.

Кроме двух указанных решений имеется еще 33 постановления Европейского суда о нарушении сроков исполнения национальных решений:

Вассерман против России 18.11.2004, Гиззатова против России от 13.01.2005, Петрушко против России от 24.02.2005 г., Кольцов против России от 24.02.2005 г., Гасан против России от 24.02.2005 г., Плотниковы против России от 24.02.2005 г., Макарова и другие против России от 24.02.2005 г., Познахирина против России от 24.02.2005 г., Горохов и Русяев против России от 17.03.2005 г., Русатоммет против России от 14.06.2005, Тетерины против России от 30.06.2005 г., Шпаковский против России от 07.07.2005, Малиновский против России от 07.07.2005 г., Яворивская против России от 21.07.2005, Наталья Герасимова против России от 21.07.2005 г., Денисенков против России от 22.09.2005, Шиляев против России от 6.10.2005 г., Герасимова против России от 13.10.2005, Баженов против России от 20.10.2005 г., Пархомов против России от 20.10.2005 г., Шведов против России от 20.10.2005 г., Федотов против России от 25.10.2005, Кукало против России от 3.11.2005, Корчагина и другие против России от 17.11. 2005 г., Герасименко против России от 17.11. 2005 г., Боброва против России от 17.11. 2005 г., Толоконникова против России от 17.11.2005 г., Валентина Васильева против России от 17.11. 2005 г., Шестопалова и другие против России от 17.11.2005 г., Казарцева и другие против России от 17.11.2005 г., Братчикова против России от 17.11.2005 г., Сунцова против России от 17.11.2005 г., Микрюков против России от 8.12.2005 г

Как видно из приведенного перечня, большинство заявителей по таким жалобам - физические лица. Поводами для обращения в Европейский суд по правам человека с жалобами по этим делам стали

• невыплаты денежных сумм, присужденных решениями национальных судов "чернобыльцам" (Бурдов против России, Баженов против России, Пархомов против России, Кукало против России);

• непредоставление заявителям иных подтвержденных судебным решением льгот (как в деле Микрюков против России - неисполнение решения национального суда о предоставлении квартиры);

• неисполнение судебных решений о взыскании денежных компенсаций за ущерб, причиненный неправомерными действиями государственных органов (Тимофеев против России, Шведов против России).

Кроме того, целый ряд недавних решений Европейского суда связан с жалобами групп заявительниц из Воронежа в связи с неисполнением решений национальных судов о взыскании в их пользу невыплаченных сумм детских пособий (Корчагина и другие против России, Герасименко против России, Боброва против России, Толоконникова против России, Шестопалова и другие против России, Казарцева и другие против России, Братчикова против России, Валентина Васильева против России).

Решение по жалобе юридического лица - Русатоммет против России - касается невыплаты в трехлетний период суммы, эквивалентной 100 000 долларов США, присужденной предприятию-заявителю решением арбитражного суда и подлежащей взысканию с Министерства финансов РФ.

Основные прецедентные нормы, которыми Европейский суд по правам человека руководствовался в данных делах, сводятся к уже процитированным правовым принципам из дела Бурдов против России:

-не исполняя решений национального суда, власти лишают пользование правом на судебную защиту какого-либо полезного смысла;
-неисполнение решений о присуждении сумм или имущества влечет за собой нарушение права собственности;
-государство не вправе ссылаться на недостаток средств в оправдание неисполнения решения суда.

В самих текстах своих решений в отношении России по делам о неисполнении решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов ЕСПЧ ссылается на предыдущие вынесенные по данному вопросу решения, постоянно указывает на неоднократность обращения к проблеме неисполнения решений. Так, в решении по делу Герасимова против России Европейский суд указывает: "Суд часто устанавливал нарушения части 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола 1 в делах, поднимающих аналогичные данному делу проблемы (см. дело Бурдова; Вассерман против России, Познарихина против России)".

Мотивируя свои выводы о нарушении прав заявителей на справедливое судебное разбирательство и на беспрепятственное пользование своим имуществом, ЕСПЧ не установил противоречия российского законодательства принципам Конвенции. Однако следует заметить, что Европейский суд детально исследовал национальное регулирование в сфере исполнительного производства и, в частности, по делам, где взыскание производится с государственного органа за счет казны Российской Федерации, особенно в недавних решениях по делам Шиляев против России, Шведов против России и других.

Вывод: анализируя многочисленные решения Европейского суда по правам человека по делам о неисполнении решений национальных судов в Российской Федерации, можно установить два основных источника неэффективности исполнительного производства в государстве:

• несоответствие законодательства европейским стандартам защиты прав взыскателя, в пользу которого состоялось судебное решение;

• неэффективная организация системы принудительного взыскания, включая порядок формирования государственного бюджета без учета расходов на выплаты лицам, перед которыми государство имеет обязательства по исполнительным документам.

Проблема нарушения разумного срока судебного разбирательства - нарушение статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство в разумный срок).

По количеству так называемых "клоновых" дел - дел, по которым из решения в решение ЕСПЧ устанавливает одни и те же нарушения Конвенции, - дела о нарушении в России сроков судебного разбирательства вполне могут соперничать с рассмотренными выше делами о неисполнении решений национальных судов.

Первым делом, в котором суд установил нарушение разумных сроков судебного разбирательства - было дело Калашников против России.
В данном деле Суд привел основные принципы, ранее установленные в деле Кудла против Польши, которыми он руководствуется в каждом случае, когда рассматривает длительность судебного разбирательства на соответствие требованиям разумности срока. Так, в п. 125 решения по делу Калашникова Европейский суд указывает: " Суд напоминает, что разумность длительности судебного разбирательства должна оцениваться в свете конкретных обстоятельств дела, внимание должно уделяться критериям, выработанным прецедентным правом Суда, в частности, сложности дела, поведению заявителя и поведению компетентных органов. Кроме того, также должно приниматься во внимание, каков был характер процесса и какое значение он имел для заявителя ".

В деле Калашников против России рассматривался вопрос нарушения сроков судебного разбирательства в уголовном процессе. Суд, следуя приведенному принципу исследования всех факторов, влияющих на срок рассмотрения дела, установил, что дело по обвинению заявителя в хищении в форме присвоения имущества не представляло особой сложности.

Вопреки аргументам российских властей о затягивании заявителем дела в связи с большим количеством жалоб на нарушение сроков судебного разбирательства, Европейский суд по правам человека оценил подачу таких жалоб как попытку заявителя защитить свое право с помощью внутренних средств правовой защиты, а вот действия властей - как игнорирование жалоб заявителя и необоснованное бездействие судебных органов в течение длительных периодов. Кроме того, Европейский суд учитывал тот факт, что во время разбирательства дела заявитель находился под стражей, что требовало от российских властей особенно строго соблюдать разумные сроки судебного разбирательства.

Самым важным моментом в практике ЕСПЧ по нарушению разумного срока судебного разбирательства является отсутствие четко установленного срока для разбирательства уголовных или гражданских дел, превышение которого, безусловно, будет считаться нарушением требования статьи 6. Однако, как уже отмечалось, есть ориентиры, позволяющие оценивать наличие или отсутствие нарушения разумного срока в конкретном деле. В деле Калашникова период, который относился к юрисдикции суда (то есть период разбирательства дела после ратификации Россией Конвенции 5 мая 1998 года) составил около полутора лет. Однако Суд, безусловно, принял во внимание тот факт, что с учетом периода до ратификации Конвенции дело рассматривалось в суде первой инстанции более 4 лет, что является нарушением принципа разумного срока.

В деле Смирнова против России ЕСПЧ наряду с иными вопросами рассматривал вопрос о нарушении разумного срока судебного разбирательства в ситуации, когда в отношении одной заявительницы период рассмотрения дела, относящийся к юрисдикции Суда, составил 3 года 4 месяца и 19 дней (а всего дело рассматривалось 9 лет 2 месяца и 4 дня), в отношении второй заявительницы процесс судебного разбирательства занял 2 года 5 месяцев и 27 дней, принимая во внимание, что дело рассматривалось в национальном суде в общей сложности 6 лет 7 месяцев и 23 дня. Данные сроки рассмотрения уголовного дела Европейский суд также признал несопоставимыми с требованиями статьи 6.1 Конвенции.

Впоследствии нарушение разумного срока в уголовном процессе было установлено и в делах Федоров и Федорова против России, и в деле Худоёров против России, в котором срок рассмотрения уголовного дела составил 6 лет и 2 месяца. Примечательно, что в деле Худоёрова ЕСПЧ поставил вопрос о нарушении разумного срока судебного разбирательства по своей собственной инициативе.

Рассмотрение несоблюдения разумного срока судебного разбирательства в гражданском процессе началось с дела Кормачевой против России. В данном деле Европейский суд установил, что срок рассмотрения гражданского дела более шести лет, из которых более пяти лет он рассматривал как период, подпадающий под его юрисдикцию, является нарушением статьи 6.1 Конвенции. Однако самым важным моментом в деле Кормачева против России является установление нарушения статьи 13 в связи с нарушением статьи 6 - нарушение права на эффективные средства внутренней правовой защиты. Европейский суд пришел к выводу, что России нет эффективных средств правовой защиты против чрезмерной длительности судебного разбирательства: жалобы в квалификационные коллегии судей различного уровня, жалобы в прокуратуру на длительность судебного разбирательства, а также подача иска к судебным органам о возмещении ущерба, причиненного чрезмерно длительным рассмотрением дела, никаким образ! ом не помогли заявительнице защитить свое право на рассмотрение ее дела в разумный срок.
За решением по делу Кормачевой последовали аналогичные решения по делам Плаксин против России от 29.04.2004 г., Еманакова против России от 23.09.2004 г., Левшины против России от 9.11.2004 г., Ярославцев против России от 2.12.2004 г., Раш против России от 13.01.2005 г., Вохмина против России от 9.06.2005 г., Кузин против России 9.06.2005 г., Зименко против России от 23.06.2005 г., Соколов против России от 22.09.2005 г., Федоров и Федорова против России от 13.10.2005 г. Скоробогатова против России от 01.12.2005 г., в которых повторились выводы о нарушении разумного срока в отношении заявителей и отсутствии в России эффективной системы защиты против такого нарушения.

Вывод:
Очевидно, что причинами нарушений, установленных в данной группе решений, стали отсутствие в России законодательства, реально позволяющего привлекать к ответственности судей, виновных в нарушении права сторон на рассмотрение дела в разумный срок, а также отсутствие эффективно действующего органа, который мог бы предоставить заявителям возможность потенциально успешно решить проблему нарушения их права на разумный срок судебного разбирательства с помощью внутренних средств правовой защиты. В качестве организационных причин нарушения права на рассмотрение дела в разумный срок можно назвать перегруженность судов, вызванную, в свою очередь, недостаточным числом судей, недостаточным количеством и недостаточной квалификацией вспомогательного персонала - помощников судей, секретарей.

37) Ст. 8 Конвенции гарантирует право на уважение личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции. Российские дела, по которым к настоящему времени были вынесены решения в связи со ст. 8, в основном касались понятий «жилища» и «личной жизни». В тех случаях, когда устанавливается, что вмешательство в право, гарантированное данной статьей, имело место, Суд исследует, было ли данное вмешательство оправданным в соответствии со вторым пунктом ст. 8.

Право на уважение жилища Суд рассматривал в связи с делом Прокопович против России. Заявительница и ее партнер проживали в квартире совместно как муж и жена, однако заявительница была зарегистрирована по месту жительства по своему старому адресу. Партнер заявительницы умер в квартире, когда она находилась в их загородном доме. Заявительница узнала о его смерти только через два дня, когда он уже был похоронен в присутствии своего сына и двух

сестер. Заявительница обратилась в жилищно-эксплуатационное управление с просьбой выдать ордер на проживание в этой квартире. В просьбе было отказано, потому что накануне ордер уже был выдан начальнику местного отделения милиции, который также был начальником сына покойного партнера заявительницы. По возвращении в квартиру заявительница обнаружила, что дверь выломана, а ее имущество загружается в грузовик. Заявительнице было велено немедленно освободить помещение и, когда она отказалась подчиниться, ее выселили силой. Заявительница пыталась начать уголовное и гражданское разбирательство, в том числе против нового жильца квартиры и Владивостокского городского совета. Разбирательство не увенчалось успехом. Европейский Суд постановил, что жизнь заявительницы в достаточной степени и на протяжении продолжительного времени была связана с квартирой ее партнера, чтобы последняя могла считаться ее жилищем в целях ст. 8. Выселение заявительницы должностными лицами представляло собой вмешательство в ее право на уважение этого жилища. Для того чтобы такое вмешательство было дозволенным согласно ст. 8(2), оно, в том числе, должно было быть «предусмотрено законом». Однако действовавший в то время Жилищный кодекс разрешал осуществлять выселение только на основаниях, установленных законом, а также на основании судебного решения, и

его формулировки не допускали исключений. Кроме того, правительство согласилось с тем, что в деле заявительницы должна была быть соблюдена процедура, предусмотренная Жилищным кодексом, несмотря на то, что ее проживание в квартире не было оформлено по закону. Суд не мог усмотреть в этом деле обстоятельств, которые могли бы оправдать отступление от обычной процедуры выдворения и удивительно поспешную передачу квартиры сотруднику милиции всего через семь дней после смерти предыдущего жильца. Соответственно, было установлено, что имело место нарушение ст. 8.

Дело Смирновой против России касалось двух сестер близнецов, в отношении которых было возбуждено уголовное дело по подозрению в банковском мошенничестве. Они были осуждены за мошенничество в особо крупных размерах и приговорены к восьми и шести годам заключения соответственно с конфискацией имущества. Через три месяца Московский городской суд отменил приговор и освободил их от отбывания срока, поскольку срок давности привлечения к уголовной ответственности истек. При аресте у Елены Смирновой был отобран внутренний паспорт и не возвращался более четырех лет. В течение этого времени московская служба социальной защиты и юридическая фирма отказались принять ее на работу, поскольку у нее не было внутреннего паспорта. В одной из московских поликлиник ей сказали, что бесплатное медицинское обслуживание может быть предоставлено только при представлении страхового полиса и внутреннего паспорта. По той же причине Московская телефонная сеть отказалась проводить

телефонную линию в ее дом, а Московская городская нотариальная палата уведомила ее, что для получения нотариальных свидетельств она должна удостоверить свою личность. Ей было отказано в регистрации брака, а также ее останавливал милицейский патруль для установления личности. Поскольку она не могла предъявить паспорт, ее препроводили в отделение милиции, где она была вынуждена заплатить административный штраф. Суд отметил, что вмешательство в частную жизнь Елены Смирновой было необычным в том смысле, что оно предположительно было вызвано не единичным действием, но проистекало из ряда повседневных неудобств, которые в совокупности продолжались более четырех лет. Суд счел установленным, что в повседневной жизни граждане России часто вынуждены удостоверять свою личность даже при выполнении определенных вполне обыденных задач. Более того, внутренний паспорт необходим и для более существенных нужд — таких как устройство на работу и получение медицинского обслуживания. Поэтому имело место продолжающееся вмешательство в право Елены Смирновой на уважение ее частной жизни. Внутреннее законодательство предусматривает, что паспорт должен возвращаться владельцу при освобождении его из-под стражи. Правительство не смогло доказать, что невозвращение паспорта Елене Смирновой имело какое-либо законное основание, и потому Суд постановил, что было допущено нарушение ст. 8.

Суд также рассматривал вопрос, относящийся к личной жизни в деле Знаменской против России. Заявительница по этому делу родила мертворожденного мальчика и решила его похоронить. Мертворожденный был зарегистрирован под именем ее бывшего мужа, с которым она развелась пять месяцев назад. Заявительница отказалась помещать фамилию бывшего мужа на могиле мертворожденного ребенка, сообщив, что биологическим отцом этого ребенка был г-н Г., с которым они жили совместно как муж и жена в течение трех лет. Однако, поскольку г-н Г. умер ранее в тот же год, они не могли подать совместное заявление об установлении отцовства. Заявительница обратилась в Чертановский районный суд Москвы с просьбой об установлении отцовства г-на Г. и соответствующем исправлении фамилии и отчества ребенка. Районный суд отказал в удовлетворении ее просьбы, поскольку мертворожденный ребенок не приобрел гражданских прав, а соответствующие положения Семейного кодекса относятся только к живым детям. Приняв во внимание, что у заявительницы должна была развиться сильная связь с эмбрионом, которого она практически доносила до полного срока, а также то, что она выразила желание дать ему имя и похоронить его, Европейский Суд постановил, что установление отцовства ребенка несомненно затрагивало ее «личную жизнь». Существование отношений между заявительницей и г-ном Г. не оспаривалось, как не оспаривалось и отцовство г-на Г. Поскольку ребенок родился мертвым, установление отцовства не накладывало ни на кого из вовлеченных в ситуацию лиц продолжительного обязательства по его поддержанию. Поэтому представлялось, что в данном деле отсутствовали чьи-либо интересы, которые бы вступали в конфликт с интересами заявительницы. Отказывая в иске заявительницы, национальные суды не сослались на какие-либо законные или убедительные причины для сохранения статус-кво. Более того, правительство признало, что национальные суды допустили ошибку при рассмотрении иска в отношении гражданских прав ребенка, не учтя должным образом права заявительницы. Ситуация, где юридической презумпции было позволено возобладать над биологической и социальной действительностью, без внимания к

установленным фактам и пожеланиям заинтересованных лиц и без какой-либо пользы для кого бы то ни было, была несовместима, даже с учетом предоставленной государству свободы усмотрения, с обязательством обеспечить эффективное «уважение» к личной и семейной жизни. Поэтому Суд постановил, что имело место нарушение ст. 8.

Дело Фадеевой против России было связано с воздействием загрязнения окружающей среды на здоровье и благополучие человека. Заявительница проживает в Череповце — крупном металлургическом центре, расположенном приблизительно в 300 км к северо-востоку от Москвы. Завод, на котором работает около 60 тыс. человек, является крупнейшим сталеплавильным предприятием в России и главным работодателем города. Власти установили буферную зону в 1000

метров вокруг территории завода «Северсталь». Несмотря на то, что эта зона предназначена для того, чтобы отделять завод от жилых районов города, в ней проживают тысячи людей. Заявительница проживает в муниципальной квартире на территории зоны вместе с семьей с 1982 г.

В санитарно-защитной зоне официально измерялся уровень загрязнения и, по утверждению заявительницы, в 1990-1999 годах средняя концентрация пыли, дисульфида углерода и формальдегида во много раз превышала предельно допустимый уровень. Также была зарегистрирована избыточная концентрация токсичных веществ. Заявительница и другие жители зоны обратились в суд с иском против металлургического завода, требуя переселения за пределы

зоны в экологически безопасный район. Городской суд постановил, что заявительница в принципе имеет право на переселение за счет местной администрации. Суд не отдал конкретного распоряжения о переселении, однако потребовал от местных властей поставить ее в приоритетную очередь на получение нового жилья. Однако процедура исполнения решения была прекращена на том основании, что для людей, проживающих в санитарно-защитной зоне, не существовало «приоритетной очереди» на получение жилья. Заявительницу поставили в общую очередь на новое жилье под № 6820 в списке. Было очевидно, что место жительства заявительницы подверглось

воздействию промышленного загрязнения от металлургического завода, однако степень причиненного неудобства и воздействие загрязнения на заявительницу оспаривались сторонами. На протяжении значительного времени концентрация различных токсичных веществ в воздухе значительно превышала пределы, установленные российским законодательством в качестве безопасных. Следовательно, загрязнение было потенциально вредным для здоровья и благополучия людей, подвергающихся его воздействию. Кроме того, в соответствии с российским законодательством зона, в которой проживает заявительница, непригодна для проживания людей. Было установлено, что здоровью заявительницы был нанесен ущерб, и загрязнение оказало неблагоприятное воздействие на качество ее жизни дома. При исследовании оснований для вмешательства в права заявительницы, Суд согласился с правительством в том, что работа данного металлургического завода вносит вклад в экономику Вологодской области и в этом отношении служит законной цели в значении ст. 8(2). Суд отметил, что российские власти допустили, чтобы предприятие, загрязняющее окружающую среду, действовало в пределах густонаселенного города. Хотя ситуация в связи с заводом требовала особого обращения с проживающими внутри зоны, государство не предложило заявительнице никакого эффективного решения, с тем, чтобы помочь ей переехать из опасного района. Более того, не были разработаны и осуществлены какие-либо эффективные меры, которые бы учитывали интересы местного населения и были бы способны снизить промышленное загрязнение окружающей среды до приемлемого уровня. Государство не сумело достичь справедливого равновесия между интересами общества и эффективным пользованием заявительницей своими правами и тем самым допустило нарушение ст. 8.