Содержание темы. Определение сущности предмета исследования, выделение круга вопросов, которыми должна заниматься изучаемая дисциплина

Определение сущности предмета исследования, выделение круга вопросов, которыми должна заниматься изучаемая дисциплина, является одной из ее главных проблем. В языкознании решение этой проблемы является более сложной задачей в связи с тем, что взгляды учёных на сущность языка менялись и их мнения были часто взаимоисключающимися. Некоторые учёные, основываясь на том, что язык связан с другими явлениями жизни, пытаются определить его природу через отношение языка к внеязыковым сущностям, т.е. к предметам, изучаемым в других научных дисциплинах (мышлению, обществу, культуре, окружающей действительности, человеку и т.д.). Другие ученые делают попытку определить природу языка исходя из его внутренних ресурсов, его структурной организации, стараясь не принимать во внимание экстралингвистические факторы. Соотношение этих двух тенденций служит мощным внутренним стимулом развития научных исследований языка. Разные лингвистические направления, придерживающиеся каждой из указанных тенденций, не одинаковы в своем отношении к сущности языка. Например, древнегреческая философия видела сущность языка в его отношениях к мышлению и внешней действительности. Если в прошлом веке основатель натуралистического направления в языкознании немецкий учёный А.Шлейхер считал, что язык есть мышление, выраженное звуками, что язык – это самостоятельное независимое явление, которое рождается, развивается и умирает как естественный организм, то его соотечественник В. фон Гумбольдт рассматривает язык как дух народа. Он писал, что язык представляет собой беспрерывную деятельность духа, стремящуюся превратить звук в выражение мысли. Выдающийся швейцарский лингвист, автор Курса общей лингвистики (1916 г.) Ф. де Соссюр определил сущность языка, сказав, что естественным для человека является не речевая деятельность, а способность создавать язык, т.е. систему дифференциальных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям. Он также полагал, что предметом лингвистики служит язык “в самом себе и для себя”. Русский ученый с мировым именем И.А.Бодуэн де Куртенэ относил язык к одной из функций человеческого организма, т.е. не считал возможным раскрывать природу языка вне его связи с человеком.

Как представляется, определяя сущность языка, следует ответить, как минимум, на такие два вопроса, как: 1) является ли язык материальной или идеальной сущьностью? 2) что это за явление, язык – биологическое (природное), психическое (индивидуальное) или социальное (общественное)?

Уже в наше время язык рассматривается, с одной стороны, как самостоятельное системно-структурное образование, а с другой - как социальное явление. Поскольку язык есть общественное явление, его сущность раскрывается в первую очередь через его отношение к обществу. Это отношение состоит в том, что с одной стороны язык является продуктом общественных отношений, а с другой – служит для удовлетворения потребностей общества. В целом при теоретических исследованиях языка преобладает первая концепция, в непосредственных описаниях конкретного языка - вторая.

Сущность языка, его природа, назначение и социальная предназначенность проявляется в его функциях. В зависимости от того, на фоне какого внешнего фактора рассматривается природа языка, выделяются и выполняемые им функции. Можно говорить о таких функциях, как:

• коммуникативная (функция средства общения), осуществляемая в актах коммуникации между людьми, состоящая в передаче и получении сообщений в форме языковых / вербальных высказываний, в обмене информации между людьми - коммуникантами как участниками актов языковой коммуникации.

О коммуникативной предназначенности языка в общем плане догадывались, конечно, еще и в глубокой древности. В частности, древнегреческий философ Платон (ок. 428-348 г. до н.э.), описывая предельно общую модель речевого акта «кто-то кому-то о чем-то средствами языка» помещает в нее и язык, указывая при этом на его роль средства в передаче информации. Сама же потребность общения в социуме была объяснена в общем виде лишь в XIX веке, а разъяснена в деталях в конце 80-х годов XX века. Тогда считалось, что настоятельная необходимость в общении исторически вызывалась двумя обстоятельствами: а) достаточно сложной трудовой деятельностью (Людвиг Нуаре «Происхождение языка» — 1877 г.) и б) феноменом ученичества, предполагающим передачу опыта и знаний от одного существа к другому. Потребность общения рассматривается, таким образом, как фактор, вызвавший к жизни и ее техническое решение — язык. Обстоятельное изучение языка как средства общения в дальнейшем показало, что в принципе язык может удовлетворять и удовлетворяет са­мым разнообразным целям общения, обусловленных культурно-историческими факторами. Таким образом, коммуникативная функция языка имеет разветвленную систему, в которой реализует свои потребности.

• экспрессивная,заключающаяся в выражении мысли (по В.А. Аврорину). Иногда ее называют когнитивной, познавательной, гносеологической, заключающейся в обработке и хранении знаний в памяти индивида и общества, в формировании картины мира. Эта функция раскрывается как функция понятийная, или мыслеоформительная. Это значит, что язык определенным образом связан с сознанием и мышле­нием человека. В качестве основных единиц сознания и мышления выступают такие, как представления, понятия, суждения и умозаключения. Когнитивная функция напрямую связана с такой категорией со­знания, как понятие, и косвенно, имплицитно подразумевает его соотне­сенность и с другими формами мыслительных операций. Крупнейший языковед-мыслитель первой половины 19 в. Вильгельм фон Гумбольд (1767-1835) называл язык «образующим органом мысли». Поэтому в допол­нение к термину «когнитивная функция» существует еще и иной, а именно — «мыслеофор­мительная функция».

Тем не менее, существует полная определенность в определении когнитивной функции языка, которая рассматривает язык как орудие познания, как средство овладения знаниями и общественно-историческим опытом и как способ выражения деятельности сознания. Эта функция языка явно и непосредственно связана с исследованием, поиском истины.

• конструктивная, заключающаяся в формировании мысли.В самом общем виде конструктивную функцию языка можно представить себе как функцию мыслеформирующую: языковые единицы, языковые катего­рии, а также виды операций с ними, «предусмотренные» языковой систе­мой, являются той материей и той формой, в которой протекает сама человеческая мысль. Чтобы состоялась элементарная мысль о каком-то фрагменте действи­тельности, надо для начала сегментировать эту действительность по край­ней мере на две «части»: то, что будет служить предметом нашей мысли, и то, что мы об этом предмете помыслим (а потом и сообщим). При этом сегментирование действительности осуществляется параллельно с процес­сом ее именования, называния, номинирования.

• аккумулятивная, заключающаяся в отражении человеком окружающего мира, происходящего с помощью мышления, когда формируется, порождается и сохраняется информация. Весь багаж знаний человечества, как правило, фиксируется, хранится и распространяется в письмено-книжных формах: научных статьях, монографиях, диссер­тациях, энциклопедиях, справочниках, а также в учебно-методи­ческой литературе. Способность языка служить средством информирова­ния представляется как аккумулятивная его функция — функция на­копления и хранения информации. Без этой функции языка человече­ству всегда и во всем приходилось бы начинать с нуля, познавательная деятельность человечества не была бы столь стремительной, поскольку по­стижение мира и предполагает обязательную опору на уже открытое, уже познанное и испытанное. Без аккумулятивной функции языка оказалось бы невозможным накопление, хранение, а затем и транс­ляция социально важной информации: человечество не имело бы и не знало своей истории. Без накопительной функции языка не происходило бы формирование и развитие цивилизаций.

ЛЭС к двум базовым функциям языка - коммуникативной и когнитивной (экспрессивной – В.Х.) – добавляет эмоциональную и метаязыковую, относимые многими, как и другие рассматриваемые ниже, к вторичным функциям языка.

• эмоциональная или эмотивная (экспрессивная) функция. Языковые средства (морфологические, лексические и интонационные) могут являться и являются той формой, в которой находят свое выражение самые разные эмоциональные состояния человека — радость, восторг, гнев, удивление, досада, разочарование, страх, раздражение и т.д. Так, во многих языках сложился особый класс слов — класс междо­метий, — специализирующийся на выражении эмоций - выражение сожаления, разочарования, усталости, удивления, сомнения, недоверия, а также слов с эмоционально-экспрессивной коннотацией. Следует заметить что, выражение эмоций в языке имеет исторически и этнически обусловленный характер. Сама культура и сами «сценарии» вербальных переживаний эмоций у разных народов различны (на что в одном из своих исследований обращает внимание польская исследователь­ница Анна Вежбицка). Поэтому и арсенал языковых средств, предназна­ченный для выражения чувств, у различных народов неодинаков как по своему объему, так и по своему качеству. Отдельные этносы переживают те или иные эмоции в вербально сдержанных формах (японцы, корейцы, китайцы, скандинавы), другие — в более «раскованных» (американцы, русские, испанцы, итальянцы). Например, у русских наблюдается гипер­трофия бранности как средства выражения эмоций — причем даже не всегда отрицательных. Такая «традиция», естественно, не может укра­шать речь и язык. Особенно остро эта проблема ощущается в наши дни. Не случайно пишут о пейора­тивной доминанте русской эмоциональности как о серьезной социолинг­вистической проблеме.

Существуют и собственно лексические средства, ориентированные на представление эмоций в речи. Например, пейоративная, или бранная лек­сика является одним из способов выражения отрицательных эмоций; бенефактивная, или комплиментарно-восторженная лексика передает ши­рокий спектр положительных переживаний человека.

Наимощнейшим средством экспликации эмоциональных состояний выступает интонация. Исследования показали, что фонопросодические (интонационно-акцентологические) об­разцы того или иного языка позволяют человеку даже в раннем детском возрасте распознавать эмотивный тип обращенной к нему речи.

Эмотивная функция языка (к которой отчасти «примешивается» и функция воздействия) реализует себя в таких речевых жанрах, как брань, проклятие, порицание, восхищение, похвала, вербальное благода­рение, передразнивание.

• метаязыковая функция (экспланаторная), которую считают также вторичной от коммуникативной функции, имеет своим основным содержани­ем речевой комментарий речи ― объяснение, истолкование, описания чего-либо в самом языке или во внеязыковом мире средствами самого языка. Метаязык — это язык, на котором описывается некоторый другой язык, называемый в этом случае предметным языком или языком-объектом. Так, если грамматика английского языка написана по-русски, то языком-объектом в таком описании будет английский, а метаязыком — русский. Разумеется, язык-объект и метаязык могут совпадать (например, английская грамматика на английском языке).

По-видимому, языки могут различаться характером и разно­образием своих метаязыковых средств. Возможность мысли и речи о языке с помощью его же лексико-грамматических средств (т.е. рефлективность языка) ― это одна из характеристик развитости языка, отличающая язык людей от языка животных. В онтогенезе совре­менного человека факты метаязыковой рефлексии возможны на третьем-четвертом году жизни и обычны начиная с пятого-шестого. Это внимание к языку проявляется в сопоставлении слов, исправлении чужой и своей речи, в языковых играх, в комментировании речи.

Использование языка в метаязыковой функции обычно связано с какими-то трудностями речевого общения — например, при разговоре с ребенком, иностранцем, не вполне владеющим данным языком или стилем. Услышав незнакомое слово модем, человек может спросить: Что значит модем? Допустим, его собеседник отвечает: Это такая приставка к компьютеру, которая может отсылать сообщения. В данном случае вопрос о слове модем и объяснение в ответ — это конкретные проявления метаязыковой функции языка.

Как средство истолкования язык проявляет себя в таких речевых жанрах, как словарное определение, коммента­рий к какому-либо документу или произведению художественной лите­ратуры. Эту функцию языка демонстрирует также литературная кри­тика и жанр объяснения нового материала в учебных коммуникаци­ях. В СМИ существуют особые программы, занимающиеся истолкова­нием, разъяснением и уточнением тех или иных политических шагов, решений, деклараций, заявлений и т.д. самых разнообразных политических деятелей, партий, организаций или правительств. Такие программы называются аналитическими или информационно-аналитичес­кими.

• эпистемическая функция языка — это одна из разновиднос­тей его базовой экспрессивной (когнитивной) функции. Когда говорят о том, что язык выполняет эпистемическую функцию, то, прежде всего, имеют в виду то, что содержание его единиц, катего­рий и внутриязыковых делений имеет отражательную природу, поскольку мышление, т.е. отражение человеком окружающего мира, осуществляется в основном в языковой форме.

Так, словные единицы языка в своем содержании отражают все сто­роны предметного мира, в котором живет человек, а также самые разнооб­разные стороны его социального и внутреннего, духовного бытия:

· это и пространство его обитания (ср.: континен­ты, материки, страны, равнины, горы, реки, озёра, моря, океаны, города, сёла, деревня, аулы, дворцы, дома, избы, хаты, чумы, юрты, сакли, квар­тиры, комнаты, кухни и т.д.);

· это и временные срезы человеческого бытия (ср.: античность, сред­невековье, Возрождение, современность, вчера, сегодня, завтра, прошлое, будущее, настоящее и т.д.), каждый из которых тянет за собой ряд слов, имеющих псторико-временную помеченность (ср.: смута, бояре, опричнина; или: продналог, продразверстка, коллективизация, электрификация, индустриализация и т.д.);

· это и социально-сословные, кастовые, этнические, религиозные и т.д. деления в обществе (ср.: элита — плебс; президенты, правительства—народ, граждане, подданные; бояре — дворяне — мещане; христиане—мусульмане и т.д.; африканцы — европейцы — азиаты—американцы и т.д);

· это и формы организации общества (тирания, деспотия, монархия, демократия, анархия, теократия и т.д.);

― это и мир всего живого, в котором существует человек (все номинации, связанные с флорой и фауной);

— это и мир материального быта и духовного бытия человека (ср.: названия пищи, питья, предметов обихода; название духовных ценностей и страстей, которыми живет человек; название его кровных и духовных связей с другими членами сообщества и т.д).

Грамматические категории также имеют отражательную природу: они отражают отношения, существующие в предметном мире. К примеру, грам­матическая категория числа отражает отношения единичности и множе­ственности в мире вещей (ср.: стол — столы, дерево — деревья, озеро — озёра и т.д.), категория степеней сравнения отражает отношения градуальности, существующие в мире признаков (ср.: сладкий — слаще — са­мый сладкий) и т.д.

Итак, можно убедиться в том, что содержа­ние языковых знаков, категорий и различных внутриязыковых делений имеет отражательную природу. Иначе говоря, языковая система берет на себя функцию отражения.

Однако это не прямое, не бесстрастное отражение действительно­сти. Все языковые отражения «прокручены» в сознании человека под его углом зрения. И когда хотят сказать, что язык не просто отражает в своем содержании мир, определенную точку зрения на мир, то говорят, что язык выполняет эпистемическую функцию. Само отражение, «прикрепленное» к тем или иным язы­ковым формам, сформировано под тем или иным углом зрения. «Угол зрения» в лингвистике обозначают термином эпистема. Интерпретированный человеком мир отражается им уже осмысленным и истолкованным. Он моделирует внешний мир, отражая его средствами своей психики. То, что человек отражает интерпретированный им мир, находит объяснения в том, что языковые отражения антропоцентричны: человек осваивает и осмысливает этот мир с человеческой точки зрения и интерпретирует его с точки зрения своего времени, своей культуры, своих знаний. В онтогенезе, т. е. индивидуальном развитии, человек овладевает знаниями о мире, о внешней действительности — отображает внешнюю действи­тельность в очень большой степени не непосредственно, а «через» язык. Приведем хрестоматийный пример: спектр излучения и поглощения световых волн, определяющий цвет, разумеется, повсюду одинаков, не отличаются и физиологические способности представителей разных этносов к цветовосприятию; однако известно, что у одних народов различаются, например, три цвета, в то время как у других — семь и т. д. Естественно задать вопрос: почему, скажем, каждый африканец санго (убангийская груп­па языков семьи Нигер-Конго) научается различать именно четыре основных цвета, не больше и не меньше? Очевидно, потому, что в его язы­ке существуют названия именно для этих четырех цветов. Здесь, следовательно, язык выступает в качестве готового орудия для того или иного структурирования действительности при ее отоб­ражении человеком. Таким образом, когда возникает вопрос, почему вообще в данном языке существует столько-то названий цветов, видов снега и т. п., то ответ на него состоит в том, что русским, французам, индейцам, ненцам и т. д. для их практической деятельности в течение предшествовавших столетий (возможно, тыся­челетий), грубо говоря, «нужно» было различать именно разновидности соответствующих объектов, что и отразилось в языке. Другой вопрос заключается в следующем: почему каждый пред­ставитель языкового коллектива различает столько-то цветов? Здесь ответ состоит в том, что тот или иной спо­соб восприятия внешней действительности в определенной сте­пени «навязывается» конкретному индивидууму его языком, ко­торый представляет собой в этом отношении не что иное, как кристаллизованный социальный опыт данного на­рода. С этой точки зрения гипотеза Сепира — Уорфа, согласно которой мышление человека определяется тем языком, на котором он говорит, и выйти за рамки этого языка не может, вполне разумна. Еще один пример. Например, такое животное, как лошадь не было известно аборигенам Меланезии, и когда европейцы завезли туда лошадь, увидев ее, они назвали ее «свиньей, на которой ездят верхом». В разных этносах осмысление той же свиньи оказывается разным. Для русского – это животное, содержащееся для получения мяса, а для татарина, турка, узбека – это нечистое животное и есть его мясо нельзя.

Сказанное выше, безусловно, никак не означает, что чело­век вообще не способен познать то, чему нет обозначения в его языке, к чему склонялся Б.Уорф. Весь опыт развития различных народов и их языков показывает, что когда производственная и познавательная эво­люция общества создает необходимость введения нового поня­тия, то язык никогда не препятствует этому — для обозначения нового понятия либо используется уже существующее слово с определенным изменением семантики, либо образуется новое по законам данного языка. Без этого, в частности, нельзя было бы представить себе развитие науки. Так и произошло со словом «лошадь» в неомеланезийском языке ток-писин: оно было заимствовано из английского языка и вошло в словарь тoк-писин как “ hos ” (англ. horse).

• контактоустанавливаюшая или фатическая функция (<лат. fateri «выказывать»), заключающаяся в установлении и поддержании коммуникативного взаимодействия.

Иногда общение как бы бесцельно: коммуникантам не важна та информация, которую они сообщают друг другу, они не стремятся выразить свои эмоции или воздействовать друг на друга. Пока им важен только контакт, который подготовит дальнейшее более содержательное общение. В таких случаях язык выступает в своей фатической функции (ассоциативная функция, функция контакта), как например, англичане в разговоре о погоде. Фатическая функция является основной в приветствиях, поздравлениях, в дежурных разговорах о городском транспорте и других общеизвестных вещах. При этом собеседники как бы чувствуют своего рода нормы допустимой глубины или остроты таких разговоров: например, упоминание о вчерашней телевизионной передаче не перерастает в разговор по существу содержания или художественного решения программы. Иными словами, общение идет ради общения, оно сознательно или обычно неосознанно направлено на установление или поддержание контакта.

Содержание и форма контактоустанавливающего общения варьируются в зависимости от пола, возраста, социального положения, взаимоотношений говорящих, однако в целом такие речи стандартны и минимально информативны. Ср. клишированность поздравлений, начальных и конечных фраз в письмах, избыточность обращений по имени при разговоре двоих и вообще высокую предсказуемость текстов, выполняющих фатическую функцию.

Однако информативная недостаточность таких разговоров отнюдь не означает, что эти разговоры не нужны или не важны людям и обществу в целом. Сама стандартность, поверхностность, легкость фатических разговоров помогает устанавливать контакты между людьми, преодолевать разобщенность и некоммуникабельность. Характерно, что детская речь в общении и с родителями и с ровесниками выполняет вначале именно фатическую функцию, т.к. дети стремятся к контакту, не зная еще что бы такое им сказать или услышать друг от друга.

• магическая или "заклинательная" функция языка используется в религиозном ритуале, в практике заклинателей, экстрасенсов и т.п. К проявлениям магической функции относятся табу, табуистические замены, а также обеты молчания в некоторых религиозных традициях; заговоры, молитвы, клятвы, в том числе божба и присяга; в религиях Писания — священные тексты, т. е. тексты, которым приписывается божественное происхождение: может считаться, например, что они были внушены, продиктованы или написаны высшей силой. Общей чертой отношения к слову как к магической силе является неконвенциональная трактовка языкового знака, т. е. представление о том, что слово — это не условное обозначение некоторого предмета, а его часть, поэтому, например, произнесение ритуального имени может вызывать присутствие того, кто им назван, а ошибиться в словесном ритуале — это обидеть, прогневать или навредить высшим силам. Нередко имя выступало как oберег, т.е. как амулет или заклинание, оберегающее от несчастья. В древности, выбирая имя родившемуся ребенку, человек нередко как бы играл с духами в прятки: то он хранил в тайне "настоящее" имя (и ребенок вырастал под другим, не "секретным" именем); то нарекали детей названиями животных, рыб, растений; то давали "худое имя" — чтобы злые духи не видели в его носителе ценной добычи. Такое имя-оберег получил при рождении будущий пророк, основатель зороастризма Заратуштра (Заратустра): на авестийском языке слово Заратуштра означало «староверблюдный».

• эстетическая функция языка – это функция эстетического воздействия, эстетического отношения к языку. Это означает, что речь (именно сама речь, а не то, о чем сообщается) может восприниматься как прекрасное или безобразное, т.е. как эстетический объект. Эстетическая функция языка заметнее всего в художествен­ных текстах, однако область ее проявлений шире. Эстетическое отношение к языку возможно в разговорной речи, дружеских письмах, в публицистической, ораторской, научно-популярной речи — в той мере, в какой для говорящих речь перестает быть только формой, только оболочкой содержания, но получает самостоятельную эстетическую ценность. В рассказе Чехова "Мужики" женщина каждый день читает Евангелие и многого не понимает, "но святые слова трогали ее до слез, и такие слова, как "аще" и "дондеже", она произносила со сладким замиранием сердца". Эстетическая функция языка обычно связана с такой органи­зацией текста, которая в чем-то обновляет, преобразует привыч­ное словоупотребление и тем самым нарушает автоматизм повседневной речи (разговорной, деловой, газетной). Преобразо­вание может затрагивать лексическую и грамматическую семан­тику (метафора, метонимия и другие виды переносного употреб­ления слов и форм); далее, обновленной может быть синтакси­ческая структура высказываний.

Эстетическая функция языка расширяет мир эстетических отношений человека. Вместе с тем преобразования речи, способ­ные сделать текст эстетически значимым, нарушают автоматизм и стертость речи, обновляют ее и тем самым открывают новые выразительные возможности в языке.

Иногда функции языка делят на общественные функции и внутриструктурные, представляющие собой проявление сущности и природы языка. К последним относят номинативную функцию, определяемую способностью слова служить средством наименования предметов и явлений. Имя вещи становится ее знаком, что позволяет оперировать мыслью о вещи: выводить понятия о предметах, отражать существенные их свойства, строить суждения и умозаключения. Существует также деление функций языка на две ведущие – коммуникативную с ее частными репрезентациями и сигнификативную, или когнитивную также с ее частными репрезентациями (Н.В. Солоник).

Как видно из характеристики функций языка, многие из них так или иначе связаны с мышлением. Например, когнитивная функция связывает язык с мыслительной деятельностью человека, в единицах языка материализуется структура и динамика мысли. Ф. де Соссюр сравнивает язык с листом бумаги, где мысль является его лицевой стороной, а звук – оборотной. Нельзя разрезать лицевую сторону, чтобы не разрезать оборотную. Точно также и в языке нельзя отделить мысль от звуков речи, являющихся естественной материальной стороной языка. Исследование проблемы соотношения языка и мышления в науке проходит с разных точек зрения и решается эта проблема по-разному. Общепринятым в той или иной степени можно считать лишь положение о том, что язык и мышление образуют не тождество и не единство, а представляют собой относительно самостоятельные явления, которые связаны сложными диалектическими отношениями. Эти отношения проявляются при рассмотрении данной проблемы с генетической, психофизиологической и гносеологической точек зрения.

Так, ведущая функция языка – коммуникативная (функция общения) - вытекает из социальной природы языка, когнитивная, конструктивная и аккумулятивная - из связи языка с мышлением, номинативная - из связи языка с окружающей действительностью и т.д. и др. и др.

Оба эти явления (язык и отвлечённое мышление) возникли в один исторический период, когда созрели определённые биологические и социальные предпосылки. Развитие человека, его сознания и языка осуществлялось как один сложный физиологический (например, прямохождение) и социальный (например, применение орудий труда в коллективе) процесс. При таких условиях назрела необходимость в общении, что привело к возникновению сначала устной речи, появившейся стихийно, а затем и письменной речи, появившейся уже в достигшем определенного уровня умственного развития коллективе. Вряд ли можно считать язык явлением индивидуальным (психическим), так как в этом случае мы бы имели множество индивидуальных языков. С генетической точки зрения диалектичность соотношения языка и мышления проявляется в противоречивых функциях этих сущностей: мышление постоянно стремится разнообразить язык, или формы своего выражения, а язык стремиться придать мышлению единые для человеческого коллектива формы выражения, т.е. однообразить его.

Связь между языком и мышлением с физиологической точки зрения базируется на том, что они управляемы единым органом - головным мозгом человека. Но в то время как мыслительные процессы осуществляются во всей коре головного мозга, речевая деятельность локализована и связана с работой лишь отдельных участков коры мозга. Этим объясняется, с одной стороны, наличие специфически речевого мышления, представляющего часть человеческого мышления в целом, с другой стороны, формирование невербальных форм отвлечённого мышления, а также трудности, возникающие при словесном выражении сложных мыслей. При некоторых видах речевых расстройств, связанных с повреждением коры головного мозга, человек может сохранять мыслительные способности, что свидетельствует о нежёсткой связи языка и мышления в целом. Наличие у мыслящего человека внутренней речи, служащей промежуточным звеном между мышлением и внешней речью, также свидетельствует о непрямом характере связи языка и мышления.

Язык и мышление изучаются в разных дисциплинах - логике и психологии, с одной стороны, и в лингвистике - с другой. Это также указывает на их относительно самостоятельное существование. Это привело к вычленению в данных науках соответственно мыслительных и языковых категорий, между которыми наблюдаются такие же сложные отношения, как между языком и мышлением в целом. Так, слово - центральная категория языка - и понятие – центральная категория мышления хотя и связаны между собой, но не идентичны как количественно, так и качественно. Причём некоторые результаты мыслительной деятельности человека естественнее воплощаются не в словах, а в других формах выражения (ср.: музыкальное, шахматное, конструкторское и иные виды мышления) а часть слов может не выражать понятий (многие имена, местоимения, междометия и др.). По мнению некоторых ученых, можно говорить о таких 4 типах мышления, как: словесном, практическом, образном, редуцированном. Рассмотрев язык и мышление, мы определили идеальность и материальность языка, его социальность и не индивидуальность.

Выше уже говорилось, что соотношение двух тенденций рассмотрения сущности языка, как а) только через его отношения к внеязыковым сущностям (экстралингвистические факторы) и б) только исходя из его материальной стороны, структурной организации, системе членораздельных звуковых знаков, служащей для целей коммуникации … (Н.Д. Арутюнова), является мощным внутренним стимулом развития научных исследований языка. Так что же такое эти «знаки» и что такое структурная организация языка? Структурное определение языка мыслится так: Язык есть система условных знаков особого рода.

Тема о знаковой природе языка в языкознании появилась с возникновением семиотики – общей теории знака, изучающей общее в строении и функционировании различных знаковых (семиотических) систем, хранящих и передающих информацию, будь то системы в человеческом обществе (главным образом язык, а также некоторые явления культуры, обычаи, обряды, кино и т.д.), в природе (коммуникация в мире животных) или в самом человеке (например, зрительное, слуховое восприятие предметов, логическое рассуждение). Она рассматривает природу знаков и знаковую ситуацию, основные операции над знаками. В соответствии с этим в семиотике выделяются три раздела: а) синтактика (синтаксические правила), которая изучает отношение знаков друг к другу в пределах данной заданной системы (или знаковой ситуации); б) семантика (семантические правила), изучающая отношение знаков к обозначаемым предметам; в) прагматика (прагматические правила), которая изучает отношение использующих знаки к знакам. Семиотические системы бывают детерминированные и вероятностные, определяемые по жесткому или вероятностному порядку следования элементов (жесткий порядок включения света в трехцветном светофоре и вероятностный характер естественного языка). По другому основанию деления различают многомерные (естественные языки) и одномерные, входящие в многомерные (система фонем) семиотические системы. Семиотические системы разделяются также на динамические, подвижные (естественные языки) и статические, неподвижные (дорожные знаки). В семиотике специфика отдельных знаковых систем, особенно языка, не учитывается в достаточной степени. Более того, подчеркивается общность знаковых систем (знаковых ситуаций) человека, животного мира (например, пчелы) и машины. Нетрудно заметить, что «знаки» природы и знаки людей существенно отличаются друг от друга. Поэтому в семиотике все знаки делятся на условные и безусловные или искусственные (знаки-информаторы) и естественные (знаки-признаки).

Характеристика знаков следующая: 1) Все знаки в системах обозначают нечто отличное от самого знака. Например, дорожный знак с изображением зигзага – это не сам зигзаг на дороге, а только представитель действительного зигзага; 2) Все знаки обладают материальной формой, которую иногда называют «означающим», например красный или зеленый свет светофора, гудок на заводе, извещающий о конце смены или о времени – полдень; 3) Материальный, чувственно воспринимаемый объект только в том случае является «означающим», если с этим объектом или событием связывается в сознании участников общения то или иное «означаемое» или «содержание знака». Например, сознательно оставленный портфель на стуле – знак того, что это место занято (означаемое), а случайно забытый портфель – не знак, признак того, что там кто-то был; 4) Важным свойством знака является его противопоставленность другому знаку в пределах данной системы, например в системе дорожных знаков. Это предполагает чувственную различимость «означающих» - поднятое/опущенное плечо светофора. Есть знаки с нулевым означающим – невключение указателя поворота машины означает, что машина едет прямо; 5) Для знака связь между означающим и содержанием является условной, основанной на сознательной договоренности или распоряжении, например связь между зеленым светом светофора и идеей «путь свободен». Она может быть мотивированной – изображение велосипеда на дорожном знаке. 6) Содержание знака – отражение в сознании людей, использующих этот знак, предметов действительности, причем отражение обобщенное и схематическое. Знак извилистой дороги потенциально относится к любой извилистой дороге. В целом же знаки служат для обработки, хранения и передачи информации. Знаком считается любой материальный факт в знаковой ситуации, преднамеренно используемый человеком вместо другого факта для его наименования и передачи о нём информации другому человеку. Все условные знаки – это знаки общения. Основными видами информативных знаков являются сигнал, символ, знак (языковой) и знак-субститут. Среди всех знаков лингвистов интересуют главным образом знаки общения и в первую очередь – языковые знаки.

Если попытаться определить природу языковых единиц, то она тоже окажется знаковой. Знаками в языке выступают прежде всего морфемы и слова. Действительно, слова – это знаки (заместители, представители) каких-либо предметов. Предложения – это тоже знаки, только знаки не отдельных предметов, а целых ситуаций. Текст также имеет знаковую природу. Например, текст-описание есть знак фрагмента, вырезанного из действительности. Знаку присущи материальные и идеальные свойства. К материальным относятся: воспринимаемость знака нашими органами чувств, воспроизводимость или повторяемость знака, протяжённость его в пространстве или во времени, построение из ограниченного количества элементов стабильность формы и др. К идеальным свойствам знака относятся, мотивированная или условная связь с замещаемым фактом, способность к обобщению, коммуникативность, преднамеренность употребления, способность замещать другой факт.

Согласно Ф. де Соссюру языковой знак - это не связь вещи и ее названия, а совокупность понятия и акустического образа.

Понятие - это обобщенный, схематичный образ предмета в нашем сознании, наиболее важные и характерные черты данного объекта - это как бы определение предмета. Например, стул - это сидение с опорой (ножками или ножкой) и спинкой.

Акустический образ - это звуковой идеальный эквивалент звука в нашем сознании. Когда мы произносим слово про себя, не двигая губами и языком, мы воспроизводим акустический образ реального звука. Обе эти стороны знака (понятие и акустический образ) имеют психическую сущность, т.е. идеальны и существуют только в нашем сознании. Акустический образ по отношению к понятию в некоторой степени материален, так как он связан с реальным звуком. Доводом в пользу идеальности знака служит то, что мы можем говорить сами с собой не двигая ни губами, ни языком, произносить звуки про себя.

Таким образом, знак - двусторонняя (билатеральная) психическая сущность, состоящая из означаемого и означающего. Понятие - означаемое (фр. signifie), а акустический образ - означающее (фр. signifiant).

Аспект, связанный со структурой и свойствами означающих называется планом выражения. В свою очередь, аспект связанный со структурой и свойствами означаемых - планом содержания (сигнификат)). Противопоставление выражения (у Ф. Соссюра) или плана выражения (у Л. Ельмслева) и значения – план содержания как 2-х сторон языкового знака сопоставимо с противопоставлением означающего и означаемого.

Единицы плана содержания и единицы плана выражения односторонни и знаками они не являются. Их сопряжение происходит в двусторонних, знаковых единицах языка, а именно в словах и фразеологизмах как единицах словаря, грамматических простых и комплексных единицах (а именно в морфемах, в формообразующих основах, в словоообразующих основах, в словоформах, в граммемах, в словосочетаниях и предложениях, в текстах.

Итак, в языке выделяются единицы трёх родов:

1 односторонние смысловые единицы (это семантические и прагматические значения),

2 односторонние звуковые единицы (фонемы неслоговых языков и силлабемы слоговых языков, просодемы) и

3 двусторонние, знаковые единицы, которыми оперируют система словаря (номинативный компонент языка) и грамматическая система (синтаксический и морфологический компоненты языка).

Неразрывность связи плана выражения и плана содержания не отрицает их относительной автономности, выражающейся в произвольности и ассиметричности связи между означающим и означаемым. Тезис о произвольности связи означающего и означаемого констатирует, что исходя из характера звучания и типа означающего, например, /stul/, нельзя сделать вывод относительно типа означаемого. Тезис об ассиметричности связи между означающим и означаемым указывает на то, что не существует регулярных соответствий между этими 2-мя сторонами. Одно и то же означающее может соответствовать разным рзначаемым, что имеет место при омонимии, полисемии, нейтрализации (ср. /rok/ - рог и рок). Одно и то же означаемое может выражаться разными означающими при синонимии (негодяй – подлец). Особый аспект представляет отношение знака к тому предмету (свойству, отношению), который он обозначает, т.е. к денотату или референту. Знак, как правило, относится не к конкретному предмету, а к целому классу предметов, например, денотатом знака «стол» выступает все множество столов. Одному и тому же денотату могут соотвествовать разные знаки с разными десигнатами. Например, у знаков «автор Кандида», «Франсуа-Мари Аруэ» и «Вольтер» один и тот же денотат. Принимая во внимание все вышесказанное, о плане выражения и плане содержания можно сказать следующее.

План выражение или означающее словесного знака — это не что иное, как само матери­альное тело слова, определенный звукоряд, звукокомплекс, составлен­ный из определенной последовательности звуков. Речь идет о звуковых последовательностях типа: [кот], [стол], [б'и^эр'оза] и т.п. Сами эти звуко-комплексы (или, говорят, фонетические слова) существуют в двух ипос­тасях — материальной (в момент непосредственного их произнесения в каком-либо речевом акте) и идеальной (поскольку идеальные слепки, иде­альные акустические, а в письменных языках — и графические контуры этих слов хранятся в человеческой памяти и служат теми устойчивыми эталонами, с которыми соотносятся и идентифицируются все слышимые и произносимые нами слова). Для таких материальных тел знаков (реализуемых в конкретных ре­чевых актах и одновременно хранимых в памяти, в сознании человека) в лингвистике существует, как уже упоминалось, особый термин — экспонент знака, т.е. его ма­териальный представитель. Таким образом, план выражения словесного языка — это его звуковая оболочка, его материальное представительство, или экспонент знака. План выражения - это совокупность всех материальных средств языка, предназначенных для передачи тех или иных значений. Эта совокупность в значительной степени одинакова для всех языков: каждый язык располагает одними и теми же произносительными возможностями, обладает одним и тем же артикуляторным пространством. Множество звуков, которые может артикулировать носитель любого языка, практически бесконечно. Так, например, пространство гласных (вокалическое пространство) одинаково простирается от самого закрытого переднего гласного звука типа [i] до самого закрытого заднего гласного звука типа [u] и имеет своим нижним пределом самый открытый гласный звук типа [a]. Но каждый язык членит это пространство по-своему. Русский язык разбивает вокалическую область на 6 "зон", различая фонемы /i/, /e/, /u/, /o/, /a/, /ы/. Английский же язык, используя большее количество дифференциальных признаков, членит ту же вокалическую область примерно на 20 "зон" (учитывая только простые гласные, так называемые монофтонги). Количество различимых тем или иным языком звуковых единиц в принципе конечно. Но даже при совпадении их числа в двух разных языках звуковые системы редко оказываются изоморфными, т.е. структурированными совершенно одинаково. Акустическая или артикуляторная близость того или иного русского и английского гласных (например, рус. /o/ и анг. /o/) ничего не говорит об их системной значимости в сопоставляемых языках (это единицы разных систем фонем; англ. [o] отличается своей краткостью от анг. [o:], рус. [o] безразлично по отношению к дифференциальному признаку краткость-долгота.

План содержания или означаемое,благодаря организующей его форме, выделяет смысловые единицы языка, а именно значения. Они различаются между собой и характеризуются каждое своим местом в языковой системе. В каждом из них кристаллизуется остающееся за пределами собственно языковой системы бесконечное множество элементов опыта, представлений и понятий (концептов). При этом экспонент знака относится к предмету как его обозначение, как имя, или номинация. Связь экспо­нента знака с предметом называется в лингвистике обозначением. Вместе с тем сам обозначенный предмет действительности получает в сознании человека более или менее адекватное отражение: это некое иде­альное представление о сущности предмета, т.е. понятие о предмете, или, как говорят в лингвистике, сигнификат. Сигнификат знака по отношению к его экспоненту и выступает означаемым. При этом отношение экспонента знака к сигнификату представляется отношением формы знака к его содержанию. В какой-то степени смысловые пространства разных языков (из-за различий в культурах соответствующих этносоциальных коллективов) неодинаковы. Тем более изоморфизм разноязычных систем смысловых элементов почти исключается. Можно лишь говорить о большей близости смысловых систем языков с близкой этносоциокультурной историей и о значительных различиях в системах значений языков, история которых связана с непохожей культурной историей. Многие лингвисты охотно иллюстрируют отсутствие изоморфизма планов содержания разных языков сопоставлением диаграмм распределения наименований основных цветов, выделяемых, по сути дела, на одной субстанциальной основе - физического спектра. Так, русский язык различает 7 основных цветов: фиолетовый, синий, голубой, зелёный, жёлтый, оранжевый, красный. В английском языке в качестве основных называются только 6 цветов: purple «фиолетовый, пурпурный, багровый», blue «синий», green «зелёный», yellow «жёлтый», orange « оранжевый», red « красный». Англ. blue покрывает рус. сегменты «синий и голубой». Границы остальных сегментов совпадают. В языке шона (один из бантуских языков, Зимбабве) различаются только три основных цвета: cips^wuka, citema, cicena. Цвет cips^wuka (n) покрывает англ. сегмент «purple», половину сегмента «blue», большую часть сегмента «orange» и сегмент «red». К тому же, слова citema и cicena дополнительно обозначают, сответственно, цвета черный и белый. В языке басса (один из кру языков нигеро-конголезской семьи, Либерия и Кот-д'Ивуар) различаются лишь два основных цвета: hui холодные цвета; англ. purple, blue, green) и ziza (тёплые цвета; англ. yellow, orange, red), в Центральноафриканском языке санго различают три основных цвета: vuk¿ «черный», vuru «белый», bengbā «красный».

Знаковая теория предполагает 4 компонента процесса обозначения. В нижеследующем примере обозначения «дерево» участвуют следующие компоненты:

1. Само реальное, материальное, настоящее дерево, которое мы
хотим обозначить знаком;

2. Идеальное (психическое) понятие как часть знака (означаемое);

3. Идеальный (психический) акустический образ как часть знака
(означающее);

4. Материальное воплощение идеального знака: звуки
произнесенного слова дерево, буквы, обозначающие слово дерево.

1. Денотат 2. Понятие 3. Акустический 4. Воплощения

(референт) образ [djέr\v\] знака Дерево

Деревья бывают разными, поскольку нет

абсолютно одинаковых берез или тополей.

Слово дерево каждый произносит по-своему,

т.е. с разным тоном и с разным тембром. Мо-

жно произносить его и громко и шепотом и

писать по-разному: карандашом или ручкой.

Однако двусторонний знак в нашем сознании

у всех одинаков, т.к. он идеален. Английские

лингвисты Чарльз Огден (1889-1957) и Ай-

ворРичардс (1893-1979) в 1923 году в книге

«Значение значения» (The Meaning of Mean -

ing) наглядно представили знаковое отно-

шение в виде семантического треугольника (треугольника референции), в котором знак (Symbol) – это слово в естественном языке; референт (Referent) - это предмет, к которому относится знак; отношение, или референция (Reference) - это мысль как посредник между символом и референтом, между словом и предметом.

МЫСЛЬ

СЛОВО ПРЕДМЕТ

Основание треугольника изображено прерывистой линией. Это означает, что связь между словом и предметом не обязательна, условна, но она невозможна без связи с мыслью и понятием.

Однако знаковое отношение можно выразить и в виде квадрата, если учесть, что второй член треугольника – мысль - можетсостоять из понятия и коннотата (Б. Т. Ганеев). Понятие - общее для всех носителей данного языка, а коннотат, или коннотация (лат. connotatio - «созначение») - индивидуальное у каждого человека.

ПОНЯТИЕ КОННОТАТ

СЛОВО ПРЕДМЕТ (ДЕНОТАТ)

Значение ближе всего стоит к понятию и его часто ассоциируют с понятием, говоря, что значение слова стремится к понятию как к своему пределу. Известно, что у слова есть основное лексическое значение и коннотативный компонент, дополняющий его основное понятийное содержание (коннотат словесного знака), например слово сборище реализует разные коннотации: отрицательную, шутливую и шутливо-фамильярную. Если принять понятие и коннотат за значение, то семантический треугольник можно построить следующим образом:

Фонетическое слово

h

называет имеет смысл

h

отражается

Предмет, Смысл, или

или денотат, сигнификат

или референт

Вершину треугольника представляет связный звуковой ряд, обра­зующий слово с его внешней стороны,— звуковую, фонетическую оболочку слова, или фонетическое слово (экспонент знака); левый нижний угол семантического треугольника – это пред­мет, называемый словом, а смысл, который слово вызы­вает в нашем сознании, представлен в правом нижнем углу треугольника. Все три элемента связаны между собой, и эти связи также имеют в лингвистике особые названия: слово на­зывает или обозначает предмет; слово имеет смысл; смысл от­ражает свойства предмета в сознании человека. Весь этот ком­плекс — три элемента и связи между ними и есть слово языка. Лингвисты поль­зуются также международными терминами, которые соответствуют выделенным русским терминам:

предмет — то же самое, что денотат или референт; англ, referent; франц. refere, referend; смысл — то же самое, что сигнификат; англ, significati­on; франц. signification; называние, или обозначение,— то же самое, что номинация; англ, denomination; франц. denomination, designation, signifiance; отношение фонетического слова (или фонетического слова вместе со смыслом, сигнификатом) к предмету, денотату, референту,— то же самое, что референтная соотнесенность, референция; англ, reference; франц. reference.

Нужно отметить, что предмет может быть не только отдельной вещью, но и процессом (например, видеть, видение; изучать, изучение) или пред­метом лишь мыслимым как предмет или как процесс (например, бесконечность, абстрагировать, абстракция). Понимается это так, что во-первых, фонетическое слово выступает знаком смысла (сигнификата). Во-вторых, фонетическое слово со своим смыслом (сигнификатом) выступает знаком предмета (денотата, референта). В-третьих, в конкретном высказывании, в речи, весь семантический треугольник может выступать знаком иного, нового предмета.

Суммируя вышесказанное относительно языкового знака, можно сказать, что язык отличается от других знаковых систем прежде всего тем, что:

1 он первичен по отношению к другим знакам;

2 он является средством рождения и оформления самой мысли («мысль совершается в слове» - Л. Выготский), а другие знаковые системы лишь перекодируют информацию, уже выраженную с помощью языковых знаков;

3 это универсальная знаковая система, используемая во всех сферах жизни, и поэтому способная выразить новое содержание; в искусственных системах количество содержаний ограничено, а новое содержание может появиться только на основании договора;

4 содержание у языковых знаков безгранично, т.к. знаки могут взаимно комбинироваться и получать новые значения не утрачивая старых;

5 целостное сообщение редко передается одним целостным языковым знаком, т.к. языковой знак – это компонент высказывания;

6 в языке существует ярус выше и ниже знакового; ниже морфемного уровня при членении речевого потока находятся односторонние единицы – фоны (конкретные экземпляры фонем, строительный материал для знаков, «фигура плана выражения» по Л. Ельмслеву);

7 язык – система, складывавшаяся в течение тысячелетий, и поэтому там много нечеткого, нерационального, противоречивого, допускающего разное осмысление знаков (ср. Я знал его еще ребенком; Flying planes may be dangerous);

8 в значение языкового знака входит эмоциональный момент (ругательства, ласковые слова); знаки искусственных знаковых систем эмоциональной окраски лишены;

9 языковой знак отличается своим стихийным саморазвитием (признак синергетичности), совершенствованием;

10 асимметричным соотношением формы и содержания;;;;;%;

11 условностью;;

12 линейностью;

13 способностью сочетаться с другим языковым знаком того же уровня, что называется валентностью;

14 изменчивостью;;;

Таким образом, в языке наряду со свойствами, объединяющими его с другими знаками, есть и черты, отличающие его от остальных знаков. Если связь между означающим и означаемым называют значением, системообразующим свойством языкового знака, то содержание знака, определяющееся по его положению в системе, называют значимостью ( valeur Ф. Де Соссюра). Значение и значимость связаны друг с другом, но значимость - это не значение. Значение – отражательная категория, т.е. оно отражает то, что существует в природе и поэтому оно мотивировано внеязыковой реальностью и зависит от нее. Значимость же зависит от значения. Это системоприобретенное (в отличие от системообразующего) свойство языкового знака, сообщаемое ему языковой системой и способное проявляться (актуализироваться) в речи. Значимость раскрывает взаимоотношения лексических единиц не в актуальной последовательности (в отличие от валентности), а в системе противопоставлений, хранящейся в сознании говорящих на данном языке. Парадигмати­ческие отношения единиц не даны непосредственно в тексте: они извлекаются из него в результате специального анализа путем противопоставления другим однородным единицам и установления их сходства и различия. Значимость лексических единиц устанавли­вается на основе дифференциальных (различительных) признаков, например, интенсивности проявления признака (температуры), как в следующем примере: холодный: рохладный: нормальный: теплый: горячий -2 -1 0 +1 +2

Каждая единица, обозначающая оценку температуры, занимает в парадигме вполне определенное место, обладает своей значимо­стью: так, прохладный занимает промежуточное положение между холодный и нормальный и характеризуется соответствующей интен­сивностью признака (условное обозначение такой оценки темпера­туры: —1). У слов отец и мать больше сходства, чем у отец и внучка. Первые по своим значимостям в системе терминов родства стоят ближе друг к другу (их единственное различие: 'мужской пол' — 'женский пол'), вторые — дальше: 'мужской пол' — 'жен­ский пол', 'родитель' — 'рожденный', 'первое поколение (роди­теля)' — 'второе поколение (рожденного)'.

В качестве примеров парадигм (классов единиц) могут быть наз­ваны синонимические ряды, антонимические пары, лексико-семан-тические группы, семантические поля, «слова-понятия», группирую­щиеся в многозначное слово.

Необходимо иметь в виду, что знак и значение получают в каж­дом языке вполне определенную соотнесенность, поэтому значи­мости соотносительных слов в различных языках могут оказаться различными. Значение французского слова mouton 'баран', 'ба­ранина' может совпадать с английским sheep и русским баран, не имея с ними, однако, одинаковой значимости потому что о куске бараньего мяса англичанин скажет mutton, а не sheep, а русский— баранина, а не баран. В английском и русском языках наряду с sheep, баран есть другие парадигматически близкие слова, которых нет во французском:

	sheep	баран
mutton	баранина

Одно и то же содержание по-разному распределяется между зна­ками во французском языке, с одной стороны, и в английском и рус­ском, с другой. Французское mouton оказывается равным по объему сумме двух слов другого языка, например, русского, в соответствии с чем его дистрибуция (распределение в контексте) оказывается эквивалентной также сумме их сочетаемостей:

faire rentrer le mouton — загонять барана (в хлев)

abattre le mouton — заколоть барана to slaughter the sheep

aimer le mouton — любить баранину to like mutton

manger du mouton — есть баранину to eat mutton

Различная значимость соотносительных лексических единиц в разных языках может быть причиной отрицательной языковой ин­терференции: Он любит *барана (вместо: баранину).

Как и значимость, валентность (от лат. valentia – сила), которая бывает синтаксическая и семантическая, представляет собой важнейшую структурную характеристику словесного знака. В языкознании это потенциальная сочетаемость языковых элементов (фонемы, морфемы, слова и т.д.), определяющая способность вступать в комбинации с другими языковыми элементами, преимущественно того же уровня.

Она фикси­рует его типовую сочетаемость с другими словами, т.е. знаками того же уровня, и дает наглядное представление о совокупности всех окружений (контекстов), в ко­торых употребляется данная лексическая единица. Лексические единицы обладают различной валентностью: у гла­гола дремать одна обязательная валентность (Дедушка дремлет), у слушать — две (Они слушают музыку), у накрывать — три (Мать накрыла ребенка одеялом), у глагола белить их три: человек белит печь кистью – человек белит, белит печь, белит кистью. Они являются соответственно одно-, двух-, трехвалентными.

Теоретически все типы валентностей могли бы встретиться при одной лексеме – ведь число валентностей при слове, в принципе, не ограничено. Одну валентность имеет, например, прилагательное красивый, требующее указать лишь носителя признака(кто красивый). Между тем среднее число валентностей слова – скорее 3–4, ср. выше глагол просить,а также резать (кто, что, чем, на чем), сердитый (кто, на кого, за что) и др. «Многовалентным» считается шестиместный глагол командировать (кто, кого, откуда, куда, с какой целью, на какой срок) и другие глаголы каузации перемещения, ср. отвозить (кто, кого/что, на чем, откуда, куда, по какому маршруту, зачем), однако число выделяемых при них обязательных семантических валентностей не превышает 7.

Сочетаемость лексических единиц регулируется не только син­таксическими правилами, но и законом семантического согласования, в соответствии с которым слова регулярно сочетаются в том случае, если в их значениях есть общие (повторяю­щиеся) семантические элементы. Глагол ехать сочетается с наречиями типа быстро или медленно, поскольку в содержании всех этих слов есть общий семантический элемент 'скорость': ехать « двигаться при помощи каких-либо транспортных средств с определенной скоро­стью», быстро — «с большой скоростью», медленно — «с небольшой скоростью». В сочетаниях ехать быстро и ехать медленно этот семан­тический элемент повторяется, как бы связывая слова друг с дру­гом; сочетание же быстро (медленно) стоять оказывается невоз­можным, так как в содержании глагола стоять нет указанного семантического элемента 'скорость', так как он обозначает статическое по­ложение.

В отличие от синтаксических, семантические валентности оказываются семантически наполненными и различаются уже не просто по номерам, а по типу выражаемого смыслового отношения и, тем самым, представляются аналогом семантических ролей. В то же время число семантических ролей варьируется в пределах десятка – тогда как в ставшей классической книге Ю.Д.Апресяна книге Лексическая семантика различается 25 типов семантических валентностей, среди которых валентности субъекта (поезд движется), контрагента (защищаться от спаниеля), реципиента (давать детям), адресата (информировать президента), результата (превращаться в воду), периода (отпуск на два месяца), количества (больше на метр) и др. Подобный список может содержать и более дробную классификацию типов валентностей – степень дробности в данном случае ограничена следующим условием: близкие по смыслу валентности считаются различными, если они встречаются в составе валентной структуры одного слова. Таковы, например, валентность инструмента и средства (писать гусиным пером черной тушью), контрагента и посредника (покупать у фирмы через агента) и др.

Знаки, на основании общности выполняемых функций, объединяются в различные системы, которые служат для выполнения тех или иных коммуникативных и номинативных функций. Язык представляет собой сложную, многоуровневую систему, элементы которой подчиняются определенным правилам функционирования и связаны между собой различными отношениями. Эти отношения между языковыми единицами обнаруживаются на всех уровнях языка, представляющего собой иерархическое устройство с семиотической точки зрения.

Посвоему назначению единицы языка делятся на номинативные (слово), коммуникативные (предложение) и строевые (средства построения номинативных и коммуникативных единиц). Инвентарь единиц языка, объединенных в категории и ярусы по типовым отношениям, составляют его систему (см.с.76).Язык - очень сложная функциональная система, имеющая, в свою очередь, подсистемы, например, система фонем, система морфологических категорий. Если мы извлечем общие элементы текста и выведем общие правила путем изучения текстов, то получим систему языка. Когда мы говорим «система языка» или «структура языка», то подчеркиваем, что язык имеет внутренний порядок. Однако мы говорим система склонения, сируктура слова. Следовательно системность и структурность характеризуют язык и его единицы как единое целое, но с разных сторон. Структуру языка образуют отношения между уровнями и частями единиц. Следовательно, структура языка – лишь один из признаков системы языка. Между элементами структуры имеют место синтагматические отношения, а между элементами системы, которые не принадлежат одной и той же «линейной» структуре, существуют парадигматические отношения.

Однородные единицы языка могут быть объединены в группы, называемые категориями языка. Объединяются единицы в категории на основании общего категориального признака. Например, категория собирательности включает в себя слова со значением собирательности (детвора, белье и т. д.).

Совокупность однотипных единиц и категорий языка образует языковые уровни или ярусы, характеризующиеся иерархичностью, понимаемой как отношение интегративности, с одной стороны, и разложимости – с другой. Уровень языка это та часть системы (подсистема), которая имеет соответствующую одноименную единицу. Например, система фонем – это фонологический уровен