Вопрос о «поэтическом языке»

Некоторые ученые, рассматривающие язык художественной литературы как явление более широкое, чем литературный язык, выделяют еще и «поэтический язык», по составу представляющийся им еще более широким, чем язык художественной литературы. Так, например, трактует «объемные отношения» между поэтическим языком, языком художественной литературы и литературным языком В. П. Григорьев²¹. Однако главное не в «широте», не в «объеме» используемых языковых единиц, а в особенностях их организации и той роли, которую они играют в тексте. Поэтому во многих специальных работах различие между поэтическим языком и языком художественной литературы не проводится.

Собственно, термин «поэтический язык» отражает то давнее деление произведений словесности на прозу и поэзию, о котором мы говорили в начале этой главы. А поскольку под поэзией подразумевалась художественная словесность, художественная литература, то не видно веских оснований, чтобы обязательно различать поэтический язык и язык художественной литературы.

Но о поэтическом языке всё же стоит поговорить особо в связи с тем, что в нашей филологии оставило заметный след развивавшееся в начале XX в. (главным образом учеными, объединившимися в известное «Общество изучения поэтического языка» — ОНОЯЗ) учение о противопоставлении «поэтического» и «практического» языка. В. В. Виноградов писал об этом так:

«В конце 10-х и в начале 20-х годов текущего столетия у русских лингвистов и филологов возникло стремление, отчасти подсказанное влиянием эстетики футуризма, преодолеть отвлеченную метафизичность и узость учения о поэтической речи как речи образной по преимуществу и использовать достижения сравнительно-исторического индоевропейского языкознания, применив основные его принципы к изучению языка художественной литературы (в статьях проф. Л. П. Якубинского, проф. Е. Д. Поливанова, отчасти О. Брика, Р. О. Якобсона, Б. М. Эйхенбаума и др.). Была сделана попытка развить учение о поэтической речи как об антитезе речи практической, как о «самоценной речи», направленной «на актуализацию», на «воскрешение слова», на выведение его из бытового автоматизма. Основные импульсы к теоретическим построениям в этой области исходили из поэтической практики и ее осмысления в кругах писателей-модернистов (символистов, футуристов, акмеистов)»²².

Само по себе своеобразие поэтического языка, или языка художественной литературы, конечно, не подлежит сомнению. Но ученые ОПОЯЗа толковали, собственно, не о своеобразии, а об обособлении «поэтического» языка от «практического». «Потебня, — продолжал Виноградов, — учил о поэтичности языка и о поэтическом языке как особой форме мышления и выражения. Теперь встает вопрос о системе поэтического языка — в ее противопоставлении системе языка практического. <...> Поэтическая речь признается специфической, независимой, свободною от законов практического языка»²³.

Теория, отрывающая поэтический язык от общенародного, не могла, конечно, долго существовать в науке. Не могла она и плодотворно сказаться в художественном словесном творчестве. Поэтому уже к середине 20-х годов XX в. ее несостоятельность, по свидетельству В. 13. Виноградова, стала очевидна²⁴.

В литературоведении семиотического толка в 60—70-х годах XX в. декларировалось понимание искусства, в том числе и словесного искусства, как «вторичной моделирующей системы» («вторичного языка»). Ю. М. Лотман писал, что «словесное искусство хотя и основывается на естественном языке, но лишь с тем, чтобы преобразовать его в свой — вторичный - язык, язык искусства»²⁵. С позиций семиотики как особой науки это сформулировано, конечно, должным образом. Но с позиций филологии ничего не прибавляет к осмыслению языка «как материала словесности», а с позиций практики словесного художественного творчества слишком абстрактно, чтобы быть полезным.

Разумеется, русский (как и всякий другой) «естественный» язык и язык русского словесного искусства («поэтический язык») — один и тот же язык. Всё дело — в особенностях употребления языка. Это — очевидная истина. Г. О. Винокур со всей определенностью утверждал, что «можно говорить о поэтическом языке как об известной обособленной области языкового употребления, характеризующейся возможным присутствием в ней таких форм, слов, оборотов речи, которые в других областях употребления не встречаются»²⁶.

Решительно отрицал существование особой системы поэтического языка (поэтической речи) В. В. Виноградов. Он писал: «Особой общей системы поэтической речи, имеющей свои специфические структурно-языковые качества и реализующей их в разных видах своей актуализации (тем более в универсальном, внеисторическом плане), не существует. Любое языковое явление при специальных функционально-творческих условиях может стать поэтическим»²⁷.

В заключение о языке художественной литературы (поэтическом языке) скажем следующее. Язык художественной литературы (поэтический язык) не существует как некая абстракция, не существует «отдельно» от художественных (поэтических) произведений словесности. Есть художественное (поэтическое) произведение словесности — есть и язык художественного произведения (поэтический язык).