2015-05-30
481
Еще один забавный и остроумный документальный фильм "Кризис на колесах" ("Crisis on Wheels") снят Стюардом Худом. Это рассказ об автомобиле й его месте в системе ценностей. Принимая во внимание саму тему, Худ рисковал попасть во все типичные ловушки и сделать обычный фильм о массовом производстве, экономике, дизайне автомобилей, безопасности на дорогах и маркетинге. Но Худ аккуратно обошел все избитые места и выстроил фильм на пяти-шести необычных автомобильных сюжетах. В первой части автомобиль рассматривается как идол:
| Видеоряд | Аудиоряд |
| Крупный план автомобильного приемника. | Предмет благоговения на пригородных улицах в воскресное утро. |
| Автомобиль моют. | Музыка: Да святится! |
| Человек становится на колени и моет колесо. | Предмет первой необходимости для всех, кроме самых бедных. Объект для обожания и член семьи. Хороший автомобиль, нежно любимый всеми. |
| Автосалон: шоу с участием красивых девушек, сидящих на капотах. | Эта религия имеет своих священников и служительниц. Ее золотые идолы требуют ежедневных человеческих жертвоприношений. |
| Реклама автомобиля установлена на вершине горы. | Объект преклонения установлен на возвышенностях и вершинах. |
Одна из наиболее забавных сцен называется "Автомобиль в качестве Второго дома". Эта часть фильма рассказывает об многочасовых автомобильных пробках, которые все чаще приходится наблюдать в лондонских пригородах. Чтобы подчеркнуть нашу растущую еспомощность перед транспортной перегруженностью магистралей, Худ РИдумал ситуацию, в которой автомобильная пробка становится "солютом, люди привыкают жить в своих машинах по много недель. Этот был инсценирован в Слафе, небольшом городке возле Виндзорского Замка. Текст я привожу ниже. Видеоряд отражен только в общих чертах, но его не так трудно представить.
| Видеоряд | Текст |
| Инсценированная автомобильная пробка огромных размеров. | Точка насыщения все еще находится на улице Клифтон в Хапендоне, сразу при выезде из Лондона. Нет никакого смысла предлагать кому-либо здесь буксировку до дома. |
| Между машинами разносят чай. | Эта пробка образовалась три недели назад и до сих пор не сдвинулась ни на сантиметр. Теперь, когда все покинутые машины подвергаются немедленному уничтожению, водители решили остаться в своих автомобилях. Большинство из них действительно предпочитает дом на колесах. Женщины-добровольцы прекрасно поддерживают общий настрой, а утренний чай является самым приятным событием дня. |
| Разносчик газет. | Пробка устраивает не каждого, но разносчик газет очень доволен. Все находятся так близко друг от друга, что он справляется со своей работой за считанные минуты. |
| Почтальон разносит почту. | Почтальону сначала приходилось несладко, было трудно ориентироваться по номерным знакам вместо привычных имен и фамилий, но сейчас члены общины, живущих в пробке, стараются облегчить его задачу. |
| Машина миссис Стаей. | Миссис Стаей возвращается после выходных. Теперь ее домик в пятнадцать лошадиных сил самый уютный на улице. Кухня находится на заднем сиденье, есть телефон, телевизор работает от аккумулятора. Когда наступает время чаепития, миссис Стаей подсоединяется к выхлопной трубе, включает зажигание и кипятит чайник. |
Это прекрасная сцена дает нам еще один шанс убедиться, какую роль играет юмор и творческий подход к делу.
"Беркли 60-х" не просто очень хороший фильм. Он вызывает во мне ностальгические воспоминания молодости, когда я был студентом последнего курса в Стенфорде. Это было как раз в те бурные годы. Работая над вторым изданием книги, я случайно встретил Стива Моста, одного из авторов сценария "Беркли". Стив писал дикторский текст к фильму. За обедом он рассказал мне о том, как трудно структурировать практически готовый материал. Поскольку проблемы формы и структуры фильма являются основной темой моей книги, я попросил его записать свои мысли по этому поводу и переслать мне письмом. Вот отрывки из его заметок:
"Беркли 60-х" стал семилетней одиссеей режиссера Марка Китчела. Он собирал архивные материалы и беседовал с участниками событий, ставших поворотными для тех, чье совершеннолетие пришлось на шестидесятые. Все материалы объединяла одна тема. Марк придерживался хронологической последовательности. Однако сами события - движение за свободу слова, антивоенное движение, Черные Пантеры, появление хиппи, возвышение Рейгана, Народный Парк - сильно отличались друг от друга.
Марк пригласил меня писать комментарий и показал рабочую копию смонтированного фильма. Я сразу увидел, что в нем отсутствуют герои, без которых фильм представлял собой только последовательность отдельных эпизодов. Не было сюжета и единой темы. К сожалению, эмоционально последовательность эпизодов производила депрессивное впечатление: от восторга победы движения за свободу слова действие двигалось к разгрому Народного Парка, приведшего к гибели человека и взлету популярности губернатора Рейгана. Почему зритель должен думать, что "шестидесятые" закончились поражением (хотя поражения были) и что "шестидесятники" за целое десятилетие активной жизни не добились ничего, кроме иллюзий, разбившихся о реальность? Кто будет смотреть такой фильм? Что зритель должен из него понять?
Я высказал свои замечания Марку, продюсеру Кевину Пену и монтажеру Веронике Зельбер. Они внимательно выслушали, в конце концов, согласились. И поскольку я знал выход из ситуации, то получил заказ.
На мой взгляд это была история не столько Беркли шестидесятых, сколько поколения "шестидесятников" - тех, кому в те годы исполнилось восемнадцать. Дикторский текст должен был читать человек, который участвовал в событиях, чей голос мог стать представителем поколения. Двойная роль Сьюзан Гриффит как диктора фильма и участника движения за свободу слова решила финал картины. Ведь политический опыт, накопленный в шестидесятые, имел положительные и долгосрочные последствия. Некоторые из них проявились только к концу 70-х: рост женского движения, ощущение свободы и силы, которое эти люди пронесли через всю жизнь, уверенность в том, что мир может измениться к лучшему и любой человек принять в этом участие.
Таким образом возникла тема диалога между нашим поколением и следующим. Мы попытались (и до сих пор пытаемся) изменить мир к лучшему. Мы сделали для этого все, что было в наших силах, так и не завершив начатого. Ни одно поколение не может сделать это самостоятельно. Другие должны учиться на нашем опыте и продолжать наше дело...
В общем, работая над фильмом, я применил принципы драматургии, то есть драматического повествования, к документалистике. Драматурги привыкли начинать действие "здесь и сейчас". Марк Китчел хотел начать фильм с иллюстративного рассказа о 50-х или с лекции Кларка Керра о мультиуниверситете. Я предложил что-нибудь более эффектное, например, разгон демонстрантов у городской ратуши Сан-Франциско в 1969 году. Это первое "политическое крещение" поколения шестидесятых. КитчеЛ проверил свой вариант на зрителях и, к его чести, признал необходимость драматического начала, согласившись с моей версией.
Три человека писали комментарий. Некоторые части первого варианта созадвал продюсер. По крайней мере, он всегда критиковал мой текст. Диктор, Сьюзан Гриффин, присоединилась к нам после закрепления видеоряда: она подбирала фразы, которые лучше всего представляли ее как поэта и как участника событий. Монтажер тоже
принимал участие в обсуждении и подавал интересные идеи. Мне кажется, что результат понравился всем нам.
У меня тоже возникли трудности со структурой фильма, который я снимал за несколько месяцев до встречи со Стивом. В декабре 1992 года Министерство иностранных дел Израиля объявило конкурс на документальный фильм о Ближнем Востоке после заключения мира. Это было задолго до заключения договора между Израилем и ПЛА в Осло и возвращения Иерихона и Газы, поэтому темой фильма стала оптимистичная вера в будущее. Я решил послать свою заявку. По условиям конкурса она должна была включать подробную информацию о подходе к решению темы и структуре фильма.
Главная проблема состояла в том, что фильм должен быть о событиях, которые еще не произошли. Я начал исследовать несколько возможных вопросов: экономическое развитие, сельское хозяйство, туризм, водные ресурсы, контроль за вооружением, беженцы и так далее. Это было просто. Сложности начались, когда я стал обдумывать образную структуру фильма. Она не зависела от умных рассуждений экспертов.
Я решил перенести действие фильма в будущее, скажем, 2004 год. Журналист делает репортаж из пустыни о десяти годах мирной жизни страны. Он должен рассказать о юбилейной церемонии, посвященной десятилетию заключения мирного договора. В ожидании начала церемонии он вспоминает события прошедших лет. Для этого мы используем прием реконструкции: совмещаем документальные кадры, постановочные сцены и реконструированную хронику. Вот отрывки из первого синопсиса.
| Видеоряд | Текст |
| Мы находимся в пустыне. Журналист готовится к эфиру. За его спиной происходит бурная деятельность. Подходит ассистент с хлопушкой, произносит: "Дубль первый". Репортер обращается к зрителям, как будто Во время прямой трансляции. | |
| Репортер (примерный текст комментария): | Сегодня мы отмечаем десятую годовщину мира между Израилем и соседними государствами. Церемония проводится здесь, в пустыне, так как первый мирный договор был подписан десять лет назад именно в этом месте. Зрители, конечно, помнят, какая титаническая работа предшествовала этому событию. И что это был за день... |
| Праздничная атмосфера в мечетях, христианских храмах, у стены плача. | Сегодня делегации Ливана, Сирии, Иордана, Саудовской Аравии и Израиля собрались здесь, в пустыне, чтобы возобновить и продлить мирный договор, заключенный десятилетие назад. |
| В кадре сквозь марево пустыни проезжают автомобили с дипломатическими флажками. | |
| Из машин выходят фигуры. | Оглядываясь назад, мы не можем не поразиться происшедшим переменам. Социальный, культурный и экономический прогресс последнего десятилетия заставляет нас задать только один вопрос: неужели мы были так неразумны, чтобы так долго оттягивать мирный процесс? |
| Подбегает ассистент и щелкает хлопушкой. Конец съемки. Мы наблюдали репетицию сцены фильма. Мы все еще в пустыне. Репортер протирает очки, небрежно садится на стол, снова обращается к аудитории, теперь уже неформально, по-приятельски. | |
| Да, это только кино. Постановочная сцена. А может утопия? Нет! То, что вы сейчас увидели, может вполне стать реальностью через несколько лет. Для мира, перемены к лучшему есть все предпосылки. Но мы столько говорили о войне, что забыли, как может выглядеть мир и что он может дать нам. | |
| Видны дипломатические машины. Крупный план флажков. | В нашем фильме мы хотим немного дать волю воображению. Как Жюль Берн или Герберт Уэллс отправиться в недалекое будущее и постараться представить, каким будет наш беспокойный Восток, если там воцарится настоящий мир, году, скажем, в 1998 или 2000 или 2004. |
Далее фильм рассказывает об истории войн на Ближнем Востоке (на основе архивных материалов). Я с увлечением работал над синопсисом, и его приняли доброжелательно. Однако заказчик вскоре испугался: тема была слишком противоречива. Хороший сценарий, но может быть снимем в "будущем" году. Вот так всегда и бывает.
