Решительный путь к ОВПБ – разрушение или континуум?

Анализ ОВПБ иллюстрирует противоречивость ее развития. Если рассматривать ОВПБ по отношению к соседним странам и новым странам кандидатам, то совершенно очевидно, что после расширения 2004 года ЕС находится в фазе замедления этого процесса и поиска стратегии сбалансирования различных интересов участников ЕС. Что касается вопроса безопасности в ОВПБ, трансатлантический кризис по вопросу войны в Ираке подтолкнул министров ЕС к согласованным действиям и принятию важных решений по Европейской политике безопасности и обороны, демонстрируя тем самым способность ЕС к управлению кризисами. Что касается развития ОВПБ, то необходимо взглянуть на 1990-е годы для того, чтобы сделать правильные выводы относительно ее дальнейших перспектив.

В 1980-е годы стало очевидным противоречие, на которое указывает Хилл, что ЕС был «экономическим гигантом и политическим карликом» [586]. Экономическая роль не была соотнесена с соответствующей ролью в мировой политике. Христофер Паттен, член Еврокомиссии, ответственный за внешнеполитические связи с 1999 по 2004 годы, утверждал, что ЕС в те годы «публиковал время от времени громкие декларации, как правило, несколько недель спустя упоминаемых в них международных событий, оставаясь скорее комментатором, чем актором» [587].

В Маастрихтстском договоре (подписанном в 1991 году и вступившем в силу в 1993 году) была предпринята попытка ответить на глобальные вызовы и разработать более эффективную европейскую политику, приведя различные позиции стран-членов ЕС к общему знаменателю. Для достижения этих целей, внешняя политика стала частью институциональной структуры ЕС: Договора о Европейском Союзе, подписанного в Маастрихте и базирующегося на трех опорах (по аналогии с греческим храмом) [588]. Второй опорой стала как раз ОВПБ. Желание интегрировать ОВПБ более тесно в Союз отразилось, с одной стороны, в повышении значимости Комиссии, а, с другой стороны, в наделении Совета ротацией председательства в ЕС, а также функцией принятия решений. Таким образом, происходит «брюсселизация»[589].

Амстердамский договор (подписанный в 1997 и вступивший в силу в 1999 году) должен был улучшить взаимодействие между Сообществом и ОВПБ.[590] Договор установил пост верховного представителя ОВПБ, и ЕС во внешних отношениях стал выступать как единый представитель. Эта реформа была рассмотрена как наиболее значимое изменение в ОВПБ[591]. Очевидным был контраст в политике ЕС между способностью устанавливать широкие стратегические направления развития, и достижением позитивных результатов в конкретных областях[592].

Наиболее значительными событиями, повлиявшими на развитие внешних отношений и создание ОВПБ, стали политические перевороты 1989-1991 годов, а также война в Бывшей Югославии. Перевороты отразились в европейской политике разработкой ответов внешним вызовам: приоритетом стала региональная стабильность в Европе посредством переговоров со странами Восточной Европы о вступлении в ЕС. Это было так называемым «возвращением к истокам», так как процесс европейской интеграции в самом начале был проектом мира, забываемом из-за значительного успеха экономической истории ЕС. Последующее расширение было ответом ЕС на потребность стран Восточной Европы в стабильности, процветании и защиты от России. «Отношения были не только экономическими, но также и политическими по своему характеру»[593]. ЕС начал с ассоциативных договоров со странами ЦВЕ, которые привели к принятию 10 новых членов 1 Мая 2004 года. ЕС, следуя теории концентрических кругов, заключил соглашения о партнерстве и сотрудничестве с республиками бывшего Советского Союза. Этими соглашениями устанавливались политические, экономические и торговые отношения; ЕС также оказывал значительную финансовую, инвестиционную и техническую поддержку через программы ФАРЕ и ТАСИС[594]. Тот факт, что ЕС стал значительным актором, тесно связан с его расширением на Восток: ЕС не только организует основную экономическую поддержку странам ЦВЕ и бывшего Советского Союза, но также реализует в этих странах комплекс соглашений политического, социального и экономического характера[595]. Эти отношения, экспортирующие основные европейские нормы и институты, отличают ЕС от других акторов, акцентирующих внимание, в основном, на торговых отношениях (в частности, США).

Гражданская война в бывшей Югославии стала проверкой для ОВПБ ЕС. Война стала катализатором для развития Европейской политики безопасности и обороны: канцлер ФРГ Гельмут Коль охарактеризовал ее как «Позор Европы». ЕС не имело ни политических, ни военных возможностей отреагировать на проблему такого масштаба. Из-за культурных и исторических различий страны-члены ЕС разделились на различные блоки по вопросу реагирования. Неспособность продемонстрировать политическую волю исходила также из того, что институциональная машина ЕС была слишком слаба, чтобы выдать согласованное решение[596].

Уже в 1990-х годах региональная близость стала приоритетом. Соседние страны Восточной Европы, Средиземноморского региона, Россия и, из-за особенных отношений, бывшие колонии по Ломской Конвенции, легли в основу внешней политики. Несмотря на тот факт, что ЕС сконцентрировался на соседних странах (особенно на десяти странах-кандидатах) для стабилизации ситуации в регионе, он искал также другие сферы деятельности. В 1996 году ЕС начал тесное взаимодействие с Азиатскими странами, а также со странами Латиноамериканского и Карибского региона.

Важно отметить, что успешная внешняя политика ЕС 1990-х годов сочетала в себе политические и экономические аспекты. 1990-й год был отмечен появлением других экономических акторов и относительным снижением традиционных, таких как США, что Мессерлин назвал «синдромом снижения гиганта»[597]. В тоже время трансатлантические отношения с США характеризовались амбивалентностью сотрудничества и соперничества, что побудило президента США Клинтонона утверждать, что «мы движемся от эры гео-политики к эре гео-экономики»[598]. Стратегия европейской внешней политики, направленная на постепенное становление ЕС как глобального актора, должна рассматриваться, соответственно, как ответ на региональные и глобальные изменения, а также как отражение внутреннего развития.