Равенна. Италия

тинопольской черни, в то время как мудрые государственные установ­ления Юстиниана и незаурядный ум Феодоры стали предметом внима­ния историков. Однако ни намёка на личные качества изображённых нельзя усмотреть в отрешённом вы­ражении большеглазых лиц, в засты­лых позах венценосцев. Мантии скрывают очертания фигур, пре­вращая их в плоские, наложенные на стену силуэты. Всё плотское, сиюми­нутное, недостаточно пристойное для храма словно осталось за его пределами: Юстиниан и Феодора яв­ляются зрителям как идеальные об­разы идеальных правителей, осиян­ные отблеском Божественной славы. Юстиниан предоставил визан­тийской церкви новые экономиче­ские и юридические льготы, даровал ей земли и имущество. По его сло­вам, «источником всех богатств церк­вей является щедрость императора».

Поэтому в равеннской мозаике им­ператорская чета представлена как дарители (донаторы) — оба супру­га держат в руках золотые чаши.

Помимо центрических зданий в Равенне построили две базилики. Этот второй тип ранневизантийских храмов также берёт своё начало в ан­тичности. Базилики служили общест­венными постройками и представля­ли собой прямоугольные в плане здания. Большие базилики внутри делились столбами или колоннами на три продольных прохода- нефа (от греч. «неус» — «корабль»). Иногда таких нефов-кораблей было пять, реже — семь или девять. Центральная часть в многонефных базиликах обычно делалась высокой и перекры­валась двускатной кровлей; к ней примыкали более низкие боковые, образуя ступенчатый силуэт. Окна в верхней, возвышающейся части сред­него нефа обеспечивали хорошую и