Экономического развития 8 страница

ПРИЛОЖЕНИЕ

Нам осталось проследить, как соотносятся с нашей те­орией представления о капитале, бытующие в экономиче­ской практике, а также наиболее значительные теорети­ческие концепции. При этом мы хотим показать, что наши расхождения с ними меньше, чем кажутся на первый взгляд, и тот момент, который мы считаем главным в по­нятии капитала, на самом деле осознанно или неосознанно учитывается и в практической деятельности, и в других теориях в гораздо большей степени, чем это обычно по­лагают.

Что касается обыденного употребления слова «капи­тал», то мы вовсе не собираемся заниматься лингвистиче­ским анализом, тогда нам пришлось бы рассматривать курьезные случаи, как-то: «я застрелил капитального оле­ня» («Kapitalhirsch») или «это имеет капитальное значе­ние» [5] т. п. Нас будут интересовать только те случаи, в которых слово «капитал» употребляется как terminus technicus (технический термин). Рассмотрение их не столь полезно и не слишком интересно, но, увы, необходимо, чтобы обосновать сказанное выше.

Мы уже говорили о понятии капитала, заключенном в выражении «мой капитал». Добавим, что в ответ на воп­рос, чему равен его капитал, любой индивид назовет ка­кую-то сумму денег. Но какая это сумма? Весьма уверенно мы можем ответить: это сумма, которую он может выру­чить при продаже своих активов. Но, может быть, деньги служат здесь лишь средством измерения чего-то другого? Рассмотрим суть вопроса более внимательно. Если тот, кого мы спрашиваем, хотел сказать, что его капитал за­ключен в его имуществе, а деньги использует только как средство измерения, то названная им денежная сумма почти всегда должна отличаться от «продажной стоимо­сти» его имущества. Ведь отдельные части имущества лично для владельца могут стоить больше или меньше, чем величина «продажной стоимости». Конечно, редко бывает так, что человек владеет благами, которые он ценит меньше, чем деньги, вырученные от их продажи: наверня­ка он давным-давно продал бы их. Обратная же картина наблюдается довольно часто. Нам могут возразить, что это относится только к благам, удовлетворяющим личные вкусы, в то время как все блага, применяемые в рыночном хозяйстве, оцениваются по приносимым ими доходам, по доходам, которыми измеряется также и их продажная це­на. Ни в коем случае. Не говоря уж о том, что собствен­ник чувствует к унаследованной им фабрике личную при­вязанность и вследствие этого оценивает ее выше, чем кто-либо другой; не говоря также и о том, что в руках ны­нешнего владельца средства производства могут давать больший доход, чем в других руках. Однако даже при этих допущениях мы не можем утверждать, что средства про­изводства всегда продаются в соответствии с приносимым ими чистым доходом. Разумеется, тенденция к этому су­ществует, но многочисленные исключения на практике показывают, что денежная оценка «капитала» не сводится к простому измерению стоимости благ. Но почему наш со­беседник называет именно продажную цену? Да потому, что, отвечая на вопрос о величине своего капитала, он хо­чет сказать: «Такова величина моей покупательной силы, моя экономическая мощь». Именно в этом аспекте он воспринимает слово «капитал». Но как конкретно про­является эта экономическая мощь, на что он ее может

16 Заказ № 225 употребить? Только на приобретение благ, и это могут быть только средства производства, если он не хочет пона­прасну израсходовать свой канитал. ₍ Следовательно, он хотел бы проявить свою экономическую мощь через обла­дание средствами производства. До Сих пор ответы нашего собеседника соответствовали нашей точке зрения, и теперь нам было бы легко убедить его, что он не может приобре­сти средства производства путем непосредственного обме­на, а значит, то, что он называет капиталом, есть, в сущ­ности, не что иное, как вещи, за которые он может полу­чить капитал и уже с помощью последнего заполучить в свои руки средства производства, через которые проявля­ется его экономическая мощь. Считая свои блага капита­лом, он думает о деньгах, которые может выручить от их продажи, и имеет в виду не средство измерения, а агент для достижения дальнейших целей. Отсюда следует, что сами эти блага могут быть названы капиталом лишь ино­сказательно, в переносном смысле. На том же основании наш собеседник мог бы назвать капиталом свою физиче­скую силу, в том смысле, что, применив ее, он мог бы раз­добыть себе капитал. Вероятно, практичный хозяин вос­противится тому, чтобы считать капиталом в нашем по­нимании выставляемые им векселя. Однако, какими бы терминами он ни пользовался, наша логика заставит его признать, что у этих векселей есть нечто общее с другими частями его капитала. Мы предполагаем, что, рассматри­вая свои блага как капитал, он имеет в виду их покупа­тельную способность, которая означает лишь возможность обменять эти блага на деньги. Тогда, если мы учтем, что деньги выступают здесь только как средство установления власти над производственными благами², как фонд, из которого оплачивается их приобретение, становится оче­видным, что такой «капитал» увеличивается в результате выпуска кредитных платежных средств. Если наш собе­седник называет свое имущество капиталом лишь в пере­носном смысле, он должен причислить к капиталу и свою способность создавать пригодные к обращению кредитные платежные средства, поскольку эта способность увеличи­вает его покупательную силу и дает в его распоря­жение дополнительные средства производства. И если он станет возражать нам на том основании, что так не при­нято, мы сможем доказать, что, оставаясь на занятой им розиции, т. е. называя своим капиталом продажную стои­мость принадлежащих ему благ, он должен йрйзнать Й этот тезис, чтобы ке впасть в противоречие с самим собой.

Мы выяснили, по нашему мнению, основополагающее значение капитала для процессов рыночного хозяйства и установили, что наша концепция -капитала как покупа­тельной силы в принципе соответствует понятию капи­тала, принятому в деловом обиходе. Возможно, нам следовало бы точнее определить черты сходства и разли­чия между нашим понятием капитала и значением этого термина в экономической практике, а также рассмотреть все случаи косвенного, иносказательного, метафорического употребления этого последнего, чтобы отделить их от его собственного содержания. Но решение этой задачи не тре­бует большого труда: выделяемые нами отличительные черты капитала легко узнаются в каждом из этих случаев. Вот, например, выражение «рынок капитала». Что это та­кое? Не что иное, как рынок покупательной способности³, воплощение процессов, посредством которых платежные средства попадают в руки предпринимателя; какое бы конкретное определение мы ни давали рынку капитала, мы можем с полным основанием утверждать, что у любо- то делового человека с ним ассоциируются не блага вооб­ще и тем более не конкретные блага, а, скорее, кредитные документы, активные сальдо, деньги и т. п. — словом, сво­бодная, доступная покупательная способность. То же са­мое можно сказать и о понятии «привлечение капитала» (capital creation). Речь здесь идет не о непосредственном привлечении благ вообще или средств производства в част­ности, а о создании кредитных платежных средств. Нако­нец, выражение «капиталист». Ясно, что капиталист — это тот, у кого есть капитал. Но в практике капиталистом на­зывается еще и лицо, у которого можно получить капитал, т. е. покупательную способность в виде платежных средств, каких-либо благ — все равно каких, — денег и т. п.

16*

На первый взгляд иным представляется понятие ка­питала в обороте «первоначальный капитал» (Stammkapi- tal). Что такое основной капитал предприятия? Самое чет­кое, в высшей степени логически обоснованное определе­ние этого термина мы находим в бухгалтерском учете. Может показаться, что наша теория и бухгалтерская прак­тика называют первоначальным капиталом разные вещи. Для нас это сумма денег, идущая на учреждение и обеспе­чение нормального функционирования предприятия. Мы

хотим вначале пояснить это определение (пункт первый), затем сопоставить его с концепцией капитала как покупа­тельной силы (пункт второй) и, наконец, сравнить его с определением, принятым в бухгалтерском учете (пункт третий). При этом ради простоты изложения мы предпо­ложим, что весь производственный процесс совершается в течение одного хозяйственного периода, по окончании которого весь производственный потенциал предприятия оказывается исчерпанным и в наличии остаются только продукты или доход от них. Все продукты должны быть изготовлены и находиться в продаже, поэтому уже в на­чале его предпринимателю надлежит располагать всей не­обходимой для производства суммой «денег».

В этом понимании первоначальный капитал распадает­ся на основной (Griindungskapital) и оборотный. Первый расходуется на приобретение земельных участков, зданий, машин и т. д., второй — на оплату необходимых услуг тру­да, сырья и пр. Совокупную стоимость всех приобретенных благ, сумму всех производственных вложений, словом, денежную сумму, с которой начинается любое предприя­тие, мы называем первоначальным капиталом. При этом совершенно безразлично, принадлежит ли вся эта сумма предпринимателю или частично взята им взаймы; также не имеет значения, оплачиваются ли все эти блага «день­гами», векселями или другими кредитными платежными^; средствами. Это все, что мы можем сказать по первому пункту.

Переходя ко второму пункту, вначале отметим, что пер­воначальный капитал полностью отвечает данному нами определению капитала: он представляет собой определен­ное количество покупательной способности, дающей пред­принимателю возможность иметь в своем распоряжении средства производства. Но здесь мы должны отметить, что капитал имеет еще одну функцию, которую мы бы назвали бухгалтерской: величина капитала служит мерилом успеха или неудачи предприятия, является той отметкой, превы­шение которой означает, что предприятие работает успеш­но, представляет собой показатель, позволяющий сопоста­вить затраты производительных сил с результатами про­изводства. В рыночном хозяйстве предприятие получает право на существование, только если ему удается хотя бы возместить затраты капитала. Величина капитала — это критерий, по которому оценивается деятельность предпри­нимателя, этот тот талант, который он не зарывает в зем­лю, а пускает в оборот. Величина капитала — это основа его отчетности, касающейся деятельности в условиях ры­ночного хозяйства, основа, позволяющая представить об­щую картину деятельности предприятия и использования вверенных предпринимателю производительных сил. Кро­ме того, величина капитала измеряет совокупность исполь­зованных производственных благ, с которой затем соотно­сится доход от продажи продуктов. Принадлежность различных вещей к капиталу является основой их соизме­римости, а сам капитал — средством измерения. Здесь «выраженный в деньгах» капитал действительно является мерой стоимости производственных благ. Но это лишь вспомогательная функция капитала, совершенно не исчер­пывающая его сущности. Важно осознать, что капитал, выполняющий эту функцию, и капитал, представляющий собой фонд для приобретения производственных благ, по своим размерам идентичны. Капитал «добывает» предпри­нимателю на рынке средства производства, и именно сум­ма, затраченная на их приобретение, заносится на счета и используется для измерения результатов деятельности предприятия. Мы считаем, что такое совпадение, имеющее место только при нашем разграничении понятий капитала, является важным аргументом в ее пользу.

Впрочем, очевидно, что наше понятие капитала отлича­ется от того, которое принято в бухгалтерском учете. Итак, мы подошли к третьему, и последнему пункту, который должны здесь осветить. Но прежде мы хотим с удовлетво­рением отметить, что в некоторых важных моментах наша точка зрения вполне совместима с бухгалтерской практи­кой. Во-первых, важно, что и в бухгалтерском учете де­лается различие между благами и капиталом. Капитал здесь — просто сумма денег, а купленные блага заносятся в бухгалтерские книги лишь для того, чтобы показать, на что был израсходован капитал. Далее, вся сумма, с кото­рой предприятие начинает свою деятельность, считается в бухгалтерском учете капиталом независимо от того, на приобретение каких благ она была потрачена: орудий про­изводства или земельных участков. Кроме того, капиталом в бухгалтерской практике называется не разность между наличностью и долгами, не собственные активы предприя­тия, а нечто иное: сумма вложений в предприятие покупа­тельной способности. Наконец, величина капитала не ме- йяется вследствие нормального износа средств производст- ка. В известной мере мы вправе привлекать практику бухгалтерского учета для подтверждения правильности нашей точки зрения.

Лишь по одному пункту создается видимость опреде­ленных расхождений: реальные бухгалтерские балансы, как нам представляется, не полностью согласуются с тре­бованиями нашей теории. То, что в активной части балан­са мы, например, не находим статьи «услуги труда», не столь уж и важно: эта позиция проведена по статьям «на­личные средства» и «товарные запасы». Очевидно также, что наша предпосылка, ограничивающая продолжитель­ность существования предприятия одним производствен­ным периодом, порождает расхождения с реальными ба­лансами, приспособленными к другому положению дел. Именно этим, а не различиями в понимании существа по­рождено то обстоятельство, что мы не видим в балансе «услуг труда», но зато встречаем там такие статьи, как «земельная собственность», «здания» и т. п. Дело в том,что земельные участки, здания, сооружения и другие вещи бу­дут использоваться и в следующих хозяйственных перио­дах, причем только одна часть их стоимости переносится на запасы готовой продукции, тогда как другая продолжа­ет существовать самостоятельно.

Важнее следующее: не всегда вся израсходованная предпринимателем сумма отражается в балансе как его «капитал». Самостоятельно существуют, например, такие статьи, как «привилегированные облигации» и «векселя, предъявленные к уплате». Подобное разделение покоится на двух обстоятельствах: на различии между долговремен­ными (bleibende Aufwendungen) и кратковременными (zeitweilige Aufwendungen) вложениями и на различия между «капиталом» и «долгами». Что касается первого обстоятельства, то оно теряет свое значение при условии, что предприятие существует лишь в течение одного хозяй­ственного периода и все его продукты поступают на рынок исключительно по окончании этого периода. Тогда векселя представляют собой столь же «долговременные» вложения, как и сам капитал в узком, бухгалтерском смысле слова. Но даже если наша предпосылка не «срабатывает», то и в этом случае здесь не возникает никакого существенного различия. Даже тот, кто называет капиталом только неиз­менную сумму, постоянно служащую предприятию, дол­жен будет согласиться, что в нашем контексте она играет ту же самую роль, что и другая, не столь постоянная, из­меняющаяся сумма. Ig praxi (на деле) последняя часто называется переменным капиталом, и мы без риска выз­вать возражения можем утверждать, что капиталу в узком смысле слова можно дать более точное определение: «ка­питал, вложенный в предприятие на долгий срок» или «по­стоянный элемент капитала предприятия». Отзвуком по­добной манеры выражения является проведение различия между капитальными затратами (capital expenditures) и всеми прочими издержками. Отличительным признаком капитальных затрат вновь является долгосрочный, одно­кратный характер вложений. Следовательно, слово «капи­тальный» и здесь употребляется не в собственном, а в пе­реносном смысле. Даже то обстоятельство, что «некапи­тальные затраты» осуществляются из прежних доходов, как бы оно ни было важно само по себе, не имеет в нашем контексте большого значения. Для нас — и не только для нас, но и для предпринимателей или акционеров — оно имело бы более важное значение, если бы рассматривалось под углом зрения возрастания капитала. Существенно то, что новая сумма денег расходуется именно на покупку средств производства. Если же эти деньги берутся из прош­лого дохода, то это, конечно, замечательно, но в существе дела ничего не меняет: скорее всего, произошло увеличе­ние капитала в общепринятом смысле. И в самом деле, сумма, фактически затраченная на приобретение средств производства, каково бы ни было ее происхождение, вно­сится в баланс и в конечном счете суммируется со статьей «капитал». Когда капиталом называют только фигуриро­вавшую в балансе до приращения сумму, то на самом деле имеют в виду «первоначальный капитал». Различный пра­вовой статус «капитальных» и прочих затрат не должен затушевать их одинаковую экономическую сущность.

Но может быть, более существенно различие между «капиталом» и «долгами»? Ведь мой капитал — это актив, а мои долги — пассив, не так ли? Очевидно, нас можно упрекнуть здесь с бухгалтерской точки зрения. Ведь капи­тал никогда не показывается в активной части баланса. С точки зрения предпринимателя капитал всегда является пассивом, даже если он принадлежит самому предприни­мателю. В этом случае предприниматель Шмид оказывает­ся в должниках у «капиталиста» Шмида. Разумеется, в праве господствует другая точка зрения, согласно кото­рой никто не может предъявлять требования к самому себе. Однако на практике это означает только то, что само­му себе нельзя предъявить судебный иск, а различия меж­ду нашей и правовой точкой зрения не так велики, как ка­жется па первый взгляд. Если предприниматель добивает­ся успеха, он удовлетворяет требования к себе самому так же, как и другие его кредиторы. Если его постигает неуда­ча, то и другие люди, строго говоря, не могут реализовать свои требования к нему как к предпринимателю. Право предоставляет им просто возможность обратить свои требо­вания на другие части имущества предпринимателя или, если неудача носит частичный характер, на первоочеред­ное удовлетворение своих требований, в то время как пред­приниматель такой возможности не имеет. Но совокуп­ность отношений и фактов из правовой сферы — это нечто иное, и ее следует четко отграничивать от экономической стороны дела. Можно было бы сказать, что капитал пред­приятия предназначен для создания резервов на случай покрытия долгов. Последнее соответствовало бы истине, если бы этот капитал находился в ликвидной форме, на­пример в виде денег в кассе. Во всех прочих случаях сум­мы, составляющие «капитал», расходуются таким же обра­зом, как и суммы, называемые «долгами», и погасить дол­говые обязательства из своего капитала предприятие не может. Независимо от величины капитала кредитор может рассчитывать только на остатки производственных благ и продукты. Если, несмотря на обстоятельства, предприя­тию с крупным капиталом охотнее предоставляют кредит, то только потому, что величина капитала — своего рода показатель мощи предприятия; кроме того, хорошо извест­но, что в суде этот капитал не может конкурировать с дру­гими долгами⁴ предприятия, с долгами в юридическом смысле слова. Верить в то, что с помощью капитала как такового можно погасить долговые обязательства, было бы столь же наивно, как и полагать, что банковским активам соответствуют платежи в звонкой монете, а каждый век­сель где-то ожидает денежная сумма, предназначенная для его погашения.

«Капитал» предприятия с экономической точки зрения относится к его пассивам, как и все остальные долги, на­чиная с привилегированных облигаций и кончая одноднев­ными банковскими ссудами. Роль ссужаемых денежных сумм аналогична роли «капитала» и заключается в при­влечении средств производства. Итак, впредь мы будем называть капиталом сумму всех статей пассива. К этому выводу приводит нас сама практика бухгалтерского учета. Практика бухгалтерского дела подводит нас к тому и пока­зывает, что принятое в бухгалтерском учете определение капитала слишком узко, ибо оно из соображений удобства отделяет капитал от денежных сумм, в сущности ему по­добных и выполняющих ту же самую функцию. Эта про­цедура позволяет разбить вложенные в предприятие сред­ства на позиции, выделение которых имеет большое прак­тическое значение, в особенности для оценки финансового состояния предприятия, но с нашей точки зрения второ­степенно. Чтобы сохранить в понятии капитала важный момент, заключающий в себе суть явления капитализма, момент, объяснить который осознанно или неосознанно стремятся все теории капитала, необходимо описанным выше образом расширить объем понятия, принятый в бух­галтерском учете.

Экскурс в экономическую практику подтверждает пра­вильность нашей концепции: мы видим, что для акционер­ного общества, например, вопрос о том, как ему раздобыть нужную сумму денег — путем выпуска новых акций и при­вилегированных облигаций или посредством получения краткосрочного кредита, — решается исходя из сравни­тельной выгоды этих вариантов. Все эти возможности име­ют множество промежуточных форм, часто переходят одна ^в другую и все служат единой цели — привлечению денег для покупки производственных благ, для осуществления «новых комбинаций». И практика для всех этих возмож­ностей имеет одно общее обозначение — это все методы «привлечения капитала». Различаются они только юриди­ческой формой, которая зависит от конкретных условий, в то время как суть дела остается неизменной. Для руко­водителей предприятия все эти правовые формы являются различными техническими средствами достижения одной и той же цели. Для владельца капитала — это различные виды вложения капитала, которые отличаются друг от дру­га просто юридической формой и вытекающими из нее эко­номическими преимуществами и недостатками.

Такое положение вещей говорит в пользу того, чтобы едино рассматривать все эти суммы. Все они с точки зре­ния предприятия являются его капиталом. По этой Же причине рекомендуется рассматривать всех хозяйственник субъектов, предоставивших капитал предприятию, в каче­стве его кредиторов в экономическом смысле этого слова Даже если эти последние являются одновременно руково* дителями предприятий, целесообразно в интересах обеспе­чения терминологической точности проводить различие между их функциями руководителя и капиталиста. Но по­давляющее большинство акционеров, коммандитистов, уча­стников негласных товариществ и т. д. не играют такой руководящей роли и не могут оказывать существенного влияния на деятельность предприятия. Их положение юри­дических совладельцев (компаньонов) не имеет реального значение и зачастую ограничивается функциями контроля, фактически весьма незначительно выходящими за рамки того контроля, который может осуществлять любой другой кредитор. По моему мнению, правильнее будет называть акционеров, участников товариществ и т. д. инвесторами (Kapitalgeber), чьи права удовлетворяются в последнюю очередь, но которые зато непосредственно направляют, обеспечивают деятельность предприятия и имеют право на получение большей части прибыли в качестве вознаграж­дения, чем в том случае, если бы они были только предпри­нимателями. Точно так же консорциум лиц, кредитующих государство, не становится носителем верховной власти, хотя и осуществляет широкий контроль и даже Прямое влияние на политику государства. И кредитор не становит­ся предпринимателем в собственном смысле слова, даже если возможность получения большей прибыли побудит его взять на себя часть рисков.

Эта концепция не раз выдвигалась экономической тео­рией. Можно даже сказать, что юридическая концепция имела важное значение для политэкономии лишь там, где в принципе речь шла о рассматриваемой проблеме вообще, и что всегда, когда разговор заходил о конкретных част­ных вопросах, в большей или меньшей степени учитыва­лась — по крайней мере косвенно — представленная нами точка зрения. Для практика она вполне привычна. Это, в частности, выяснилось в ходе дискуссии относительно того, можно ли считать, что дивиденды уже обложены на­логом, поскольку взимается налог на корпорации, или что их следует облагать налогом на требования (Steuer auf Forderungen). Как известно, ответы на этот вопрос дава­лись разные. И хотя оценка данного вопроса зависит от прочих обстоятельств больше, чем от взглядов на экономи­ческую природу акции, тем не менее аргументы одной сто­роны в данной дискуссии свидетельствуют о том, что наша точка зрения совсем не нова. Значение нашей концепции капитала заключается в том — и только в том, — что она утверждает нас в нашем мнении о необходимости рассмат­ривать как единое целое все без исключения денежные суммы, служащие целям предприятия.

Это разумеется, не означает, как было сказано выше, что мы хотим совершенно стереть грань между суммами, которые в широком обиходе обычно называют «капита­лом», и «долгами» предприятия. Только в «капитальном аспекте», выполняя функцию капитала, они играют одина­ковую роль и поэтому их следует суммировать. Для пред­приятия обе суммы функционируют сообща, одновременно способствуют достижению им своих целей. Но если мы за­хотим узнать, каково было бы положение каждого пред­приятия в случае их ликвидации, чего достигло каждое предприятие к моменту ликвидации, то тогда окажется, что «капитал» и «долги» превращаются в противоположности и нас будет интересовать не сумма их, а разность. Это именно тот аспект, который воплощает в себе для нас по­нятие «имущество» (Vermogen). Различие между термина­ми «капитал» и «имущество» определяется, следователь­но, тем, под каким углом зрения мы рассматриваем положение предприятия. Это различие поможет нам опро­вергнуть очевидные возражения самого различного ха­рактера.

Надеемся, что мы в достаточной степени охарактеризо­вали феномен капитала. Надо полагать, что мы раскрыли также сущность широко распространенного в повседнев­ном обиходе понятия «капитал», ничего лишнего к нему не добавив. Мы только углубили и расширили это понятие на базе внутренне присущего ему момента. Итак, совер­шенно очевидно, что деловой человек никогда не рассмат­ривает конкретное благо как таковое в качестве своего ка­питала, любое благо рассматривается им всегда под углом зрения его покупательной силы. Поскольку мы убедились, что эта покупательная сила может действовать только с помощью платежных средств, то мы назвали капиталом именно их, и мы беремся убедить каждого практика в том, что он считает капиталом конкретные блага лишь в пере­носном смысле, имея в виду деньги, которые он может за них получить. Далее, поскольку мы выяснили, что единст­венное предназначение покупательной силы заключается в том, чтобы обеспечивать предпринимателя материальны­ми средствами, и что кредитные платежные средства также в состоянии осуществлять данную функцию, мы и их от­несли к капиталу. При этом очевидно, что если новое пред­приятие должно быть создано в экономике, которая до это­го момента оставалась полностью статичной и в которой все денежные средства были связаны, то капитал может состоять только из кредитных платежных средств. Это по­ложение лишь потому кажется нам таким странным, что мы из опыта знаем только процесс полного жизни разви­тия и что капиталистическое развитие опирается на дока­питалистическое развитие — а не полностью статичное состояние, — развитие, в процессе которого сформирова­лись значительные денежные резервы. Но как мы убеди­лись, этого запаса явно недостаточно для капиталистиче­ского развития, где «настоящие» деньги играют всего-на­всего роль «мелочи». Следовательно, факты подтверждают нашу теорию даже в большей степени, чем необходимо, для простого признания ее практической пригодности. Наша концепция капитала соответствует той, что принята в практике, только в логически развитом, очищенном от внутренних противоречий виде. Она свободна и от наив­ных предрассудков простолюдина, который объясняет по­купательную силу чека наличием соответствующей суммы денег в банке.

Сложнее достигнуть согласия с теоретическими концеп­циями капитала. Пожалуй, теоретики создали в этом во­просе такую путаницу, что трудно добраться до его суще­ства. Поэтому мы ограничим свою задачу, чтобы только показать, что наш взгляд на проблему капитала находит параллели в экономической теории, а противоречия между различными концепциями не столь значительны, как это могло бы показаться⁵. Спор по данному вопросу вопреки распространенному мнению носит отнюдь не чисто терми­нологический характер⁶. На карту поставлена теория, объясняющая существо важных процессов капиталистиче­ской экономики, а не термин. Поэтому попытка К. Менге- ра добраться до сути проблемы была большим шагом впе­ред и внесла в дискуссию свежую струю. Надо сказать, что сам Менгер обосновывал свою задачу не так, как хотели бы сделать это мы. Он утверждал, что нельзя свободно изобретать дефиниции там, где практика уже создала их. Правильно ли это утверждение или нет, для нас неважно. Как бы вольно мы ни обращались с терминологией, все равно перед нами встанут вопросы, которые должны рас­сматриваться в рамках так называемой «теории капитала» («Kapitaltheorie»), вопросы, которые в состоянии разре­шить не выбор дефиниции, а анализ факторов. И в самом деле: авторы, недвусмысленно утверждающие, что речь идет о чисто терминологических вопросах, пользуются для доказательства своей правоты и другими аргументами, помимо терминологической целесообразности или нецеле­сообразности. Бём-Баверк, принципиально придерживаю­щийся данной точки зрения, вначале исследует сущность капиталистического процесса производства, и его опреде­ление капитала находится в тесной зависимости от резуль­татов данного исследования⁷. Следовательно, речь идет не о слове «капитал», но о группе реальных фактов, существо которых является объектом научных споров и субстрат которых от этого не меняется. Дискуссия имеет не произ­вольный, а вполне определенный предмет, который все бо­лее или менее отчетливо представляют, но совершенно по- разному истолковывают.

Разумеется, в этом споре есть и чисто терминологиче­ский аспект, и совсем непросто отделить произвольные терминологические констатации от тенденции в использо­вании понятий, базирующейся на определенном подходе к явлениям действительности. В одних случаях на передний план выступают первые, в других — вторые. Отдельные авторы фактически игнорируют материальную сторону дела, что, конечно, развязывает им руки. В конечном счете они приходят к выводу, что формирование единого поня­тия капитала не имеет существенного значения (например, Маршалл, Филиппович ⁸, Шмоллер). Важно отличать этот вид определения капитала от всех прочих. Он способство­вал умножению общего числа имеющихся дефиниций, но не усложнял этим нашу задачу, поскольку за ними не стоит никакой теории. Мы можем согласиться с мнениями сторонников этих определений, как и эти последние — с нашим мнением. То же самое можно сказать и о концеп­циях авторов, признающих необходимость единого понятия капитала, но употребляющих сам термин, как им заблаго­рассудится (Вальрас, Косса). Как и первые, они не пред­ставляют для нас никакого интереса.