Предпринимательская прибыль или прибавочная стоимость

Первые три главы заложили фундамент, на котором основывается все последующее изложение. Прежде всего, мы можем теперь объяснить происхождение предпринима­тельской прибыли, причем так легко и естественно, что я предпочитаю обсудить некоторые связанные с этим, но бо­лее трудные для понимания проблемы в следующей главе, где мы и попытаемся разрешить их одним махом, а эту гла­ву сохранить простой и краткой. Предпринимательская прибыль — это часть средств, остающаяся свободной после покрытия всех издержек (KostenuberschuB), свободной прежде всего с точки зрения предпринимателя. Как утвер­ждают с давних пор политэкономы, предпринимательская прибыль представляет собой разницу между доходами и затратами предприятия. Подобное определение, конечно, поверхностно, но оно вполне может служить отправной точкой. Под «затратами» (Ausgang) мы понимаем здесь все расходы (Auslagen) предпринимателя, прямо или кос­венно связанные с производством. В них входит и соответ­ствующее вознаграждение предпринимателю за его труд, и рента с возможно принадлежащего ему земельного уча­стка, и, наконец, премия за риск. Я не настаиваю также на том, чтобы из этих издержек исключить процент на капи­тал. В реальной действительности процент либо на самом деле входит в издержки, либо — если капитал принадлежит самому предпринимателю — начисляется ему точно так же, как и вознаграждение за труд или рента с его земель­ного участка. Это нам тем более подходит, что многие тео­ретики принципиально ставят процент наравне с заработ­ной платой и рентой. Я предоставляю читателю этой главы полную свободу выбора: абстрагироваться ли ему от про­цента, как это делаем мы в отношении многих вещей, или, в духе любой теории процента, признать его одной из трех частей, на которые в статике распадается доход, и вклю­чить ёГо в издержки предприятия. Сущность процента й его источник нас здесь совершенно не интересуют.

При таком определении «затрат» вообще непонятно, откуда берется разница между выручкой и издержками. Доказать, что она существует — вот наша первая задача. Кратко наш вывод можно сформулировать следующим об­разом: в рамках кругооборота общий доход — мы оставля­ем в стороне монопольную прибыль — едва-едва покрывает все издержки. Имеются производители, которые не имеют ни прибылей, ни убытков, а их доход представляет собой плату за управление. Поскольку осуществляемые в про­цессе развития новые комбинации неизбежно должны быть выгоднее старых, то валовой доход здесь превышает общий доход (Gesamterlos), получаемый в условиях статичной экономики, и, следовательно, превышает издержки.

В знак уважения к Лодерделю, впервые затронувшему эту проблему², мы начнем, как и он, с того, что рассмотрим совершенствование процесса производства, приведя старо­давний пример с ткацким станком, который хорош еще и тем, что его подробно проанализировал Бём-Баверк³. Мно­гие деяния руководителей современной экономики, если не подавляющее большинство их, очень напоминают внедре­ние ткацкого станка. Наиболее типичными были такого рода события для периода на рубеже XVIII и XIX вв., когда они оказали существенное влияние на экономиче­скую теорию. В то время, разумеется, принципиально раз­личные функции изобретателя и человека, внедряющего изобретения, были на практике отделены друг от друга в меньшей степени, чем теперь, и люди типа Аркрайта были одновременно и изобретателями и практиками. К тому же в их распоряжении не было нашей современной кредитной системы. Однако я думаю, что читатель позволит мне не вдаваться в дальнейшие повторы и разъяснения и изло­жить подробную теоретическую схему процесса в его чистом виде.

Предположим, что в экономике, где текстильная про­мышленность целиком основана на ручном труде, некто видит возможность организовать предприятие, применяю­щее механические ткацкие станки. Допустим также, что он чувствует в себе силы преодолеть все бесчисленные пре­пятствия и принимает соответствующее решение. Тогда ему в первую очередь нужна покупательная сила. Он по­лучает ее в кредит у банка и учреждает предприятие, при­чем совершенно безразлично, сам он конструирует ткацкие станки или этим занимается по его распоряжению другое предприятие, а он ограничивается их применением. Если рабочий с помощью такого станка в состоянии ежедневно производить в шесть раз больше ткани, чем ткач, работаю­щий вручную, то очевидно, что наше предприятие полу­чит доход, превышающий издержки, при следующих трех условиях. Во-первых, достигнутое в результате этого уве­личение предложения продукта не должно снижать его цену вообще или, если понижение все же происходит, оно не должно быть таким, чтобы оказалась уравненной стои­мость дневного продукта рабочего до и после внедрения станка. Во-вторых, затраты на эксплуатацию станка в те­чение дня не должны превышать дневного заработка пяти рабочих или по крайней мере быть меньше той суммы, которая остается, если учесть вероятное понижение стои­мости продукта, и после исключения дневного заработка рабочего. Третье условие формулируется как дополнение к двум предыдущим. В них упоминается заработная плата рабочего, обслуживающего ткацкий станок, а также зара­ботная плата и рента, являющиеся составной частью сумм, пошедших на оплату станков. При этом я вначале имел в виду, что эта заработная плата и рента остались такими же, какими были до осуществления плана нашего пред­принимателя. Если его спрос сравнительно невелик, то это допущение нас вполне устраивает⁵. Если же это не так, то цены на услуги труда и земли возрастут соответственно новому спросу. Дело в том, что поначалу остальные тек­стильные предприятия спокойно продолжают работать и необходимые средства производства нужно изымать где-то в другом месте, что достигается предложением более вы­сокой цены. Наш человек должен предусмотреть и заранее определить, каким будет повышение цен на рынке средств производства, которое последует за его появлением на сцене. Ему предстоит не просто учитывать в своих расче­тах существовавшие до сих пор размеры заработной пла­ты и ренты, а заранее исходить из их увеличения на соот­ветствующую величину. Это также уменьшает доход пред­принимателя. Лишь с учетом всех этих трех обстоятельств мы можем сказать, превышает доход издержки или нет.

На практике эти условия удовлетворялись бесчисленное множество раз. Это свидетельствует о том, что они в прин­ципе выполнимы, и, следовательно, доход может превы­шать издержки⁶. Разумеется, случается и так, что ус­ловия не выполняются. И когда это имеет место, то, если прогноз всех обстоятельств был правильным, предприятие не возникает вообще, или, если он оказался ошибочным, предприятие не станет давать доход, а будет приносить убытки. Если же выполняются все три условия, то превы­шение поступлений (выручки) над издержками уже в силу самого факта является чистым доходом. Ткацкие станки физически производят большее количество продук­тов, чем заключенные в них услуги труда и земли в состоя­нии произвести при прежнем способе их использования, который в условиях неизменных цен на продукты и сред­ства лроизводства обеспечил бы дальнейшее безубыточное производство. Кроме того, эти станки достаются нашему хозяйственному субъекту — здесь мы абстрагируемся от возможности патентования станков, поскольку этот случай не нуждается в пояснениях, — очевидно, по существую­щим нормам затрат (zu Kostensatz). Отсюда возникает разница между выручкой, измеряемой посредством цен, которые сформировались как цены устойчивого равновесия спроса и предложения в условиях повсеместного примене­ния ручного труда, т. е. как стоимость издержек производ­ства, и затратами, которые в^расчете на единицу продук­ции у данного предприятия существенно ниже, чем у всех остальных. Эта разница вовсе не обязательно должна ис­чезнуть по той причине, что наш хозяйственный субъект своим спросом и предложением вызовет изменения цен. Последнее настолько очевидно, что в данном месте мы мо­жем воздержаться от дальнейших уточнений.

Но теперь начинается второй акт драмы. Путь открыт, и, манимые прибылью, возникают все новые и новые пред­приятия, использующие механические ткацкие станки. Происходит полная реорганизация отрасли: увеличивается производство, развертывается конкурентная борьба, вытес­няются устаревшие предприятия, возможно, увольняется часть рабочих и т. д. Ниже мы подробнее рассмотрим дан­ный процесс. Сейчас же нас интересует только одно: конеч­ным результатом здесь должно стать новое равновесие, при котором цены вновь сравняются с издержками, но уже на другом уровне. Цена продукта теперь будет равна заработ­ной плате и ренте за те услуги труда и земли, которые за­ключены в ткацких станках, и за те, которые необходимо присоединить к станкам, чтобы произвести продукт. Лишь когда йастугШт такое равновесие, исчезнет стимул к рас­ширению производства и прекратится снижение цен, вы­зываемое ростом предложения.

Следовательно, избыток над издержками, получаемый нашим хозяйственным субъектом и его первыми последо­вателями, исчезает ⁷. Происходит это, как правило, не сра­зу, а по прошествии более или менее продолжительного пе­риода времепи, в течение которого этот излишек постепен­но уменьшается⁸. Тем не менее этот избыток реализуется: в конкретных условиях он образует хотя и временный, но все же чистый доход. Кому же он достается? Очевидно, тем хозяйственным субъектам, которые ввели ткацкие станки в хозяйственный кругооборот, а не просто изобрели, созда­ли или использовали их. Тот, кто изготовил станок на за­каз, получит лишь возмещение своих издержек. Тот, кто просто его использовал, поначалу заплатит за станок столь высокую цену, что едва ли получит какую-либо прибыль. Прибыль же достанется тем хозяйственным субъектам, усилиями которых ткацкие станки были внедрены; при этом неважно, занимались ли они только их производством, или только эксплуатацией, или и тем и другим сразу. В на­шем примере главную роль играет использование станков, но в общем это не существенно. Внедрение осуществляет­ся посредством учреждения новых предприятий, а уж про­изводится ли на этих предприятиях новый продукт, или по­требляется, или и то и другое — это не столь существенно. Каков же вклад наших хозяйственных субъектов в процесс внедрения? Это их воля и деятельность: не конкретные блага, потому что они куплены — у других или у самих себя, — и не покупательная сила, затраченная на приобре­тение этих благ, потому что она взята в долг — у других или, если мы вдруг захотим учесть результаты прошлых периодов, опять же у самих себя. А что же сделали наши хозяйственные субъекты? Они не накопили никаких опре­деленных благ, не создали никаких первичных средств производства, а только по-иному, более целесообразно и выгодно применили уже существующие. Они «осуществили новые комбинации». Они — предприниматели, и их при­быль, излишек над всеми обязательствами — это предпри­нимательская прибыль.

Внедрение ткацкого станка — частный случай внедре­ния машин. Внедрение машин в свою очередь — частный случай изменений в процессе производства в самом пшро- ком смысле, направленных на то, чтобы снизить издержки в расчете на единицу продукции и создать таким образом разницу между прежней ценой изделия и новыми удель­ными издержками. Сюда относятся также многочисленные новшества в организации предприятия и все усовершенст­вования в коммерческих комбинациях. Для всех этих слу­чаев можно слово в слово повторить все, сказанное выше. Как пример организационного нововведения назовем появ­ление в промышленности крупных производственных пред­приятий, каких до сих пор не знало народное хозяйство. На таком предприятии можно более рационально, чем на мелких, разместить и использовать элементы производства, а также лучше расположить само предприятие. Но возник­новение крупного предприятия связано с большими труд­ностями. При наших допущениях для этого вообще нет никаких условий: нет рабочих, квалифицированных слу­жащих, столь нужных рыночных отношений. К тому же существует много препятствий в социально-политической сфере. Да и само создание неизвестной доселе организации требует крупных талантов. Но если кто-нибудь обладает всем необходимым, чтобы добиться успеха в подобной си­туации, и может получить необходимый кредит, он сможет с меньшими затратами произвести и доставить на рынок единицу продукта, и, если выполнены три условия, о кото­рых мы говорили выше, он получит прибыль, которая останется в его руках. Но его успех проложил путь осталь­ным, создал образец, которому они будут следовать. Они могут последовать и последуют за ним, сначала поодиноч­ке, затем большими массами. Вновь начнется процесс ре­организации, в результате которого излишек, получаемый предпринимателем сверх издержек, должен быть ликвиди­рован в результате внедрения новой формы организации предприятия в практику кругооборота. Но перед этим бу­дет получена определенная прибыль. И здесь хозяйствен­ные субъекты всего лишь эффективнее использовали суще­ствующие блага, осуществили новые комбинации. Они — предприниматели в нашем понимании, а их прибыль — это предпринимательская прибыль.

В качестве примера коммерческих комбинаций назовем выбор нового, более дешевого источника получения средст­ва производства, скажем, источника сырья. Ранее этого ис­точника вовсе не существовало в народном хозяйстве. До­пустим, что со страной-экспортером, находящейся за океа­ном, не существовало прямых и регулярных связей; не было ни пароходной линии, ни почтового сообщения. Нов­шество всегда связано с риском, большинство продуцентов не отваживаются на него. Но если кто-нибудь учреждает предприятие, ориентирующееся на данный источник сырья, если ему улыбнется удача, он станет производить свои продукты с меньшими затратами, в то время как цены на первых порах в общем будут оставаться прежними. При таком раскладе он получит прибыль. При всем этом он вло­жит в дело лишь свою волю и свой труд и осуществит но­вую комбинацию из имеющихся элементов. Его опять мож­но назвать предпринимателем, а его прибыль — предпри­нимательской прибылью. И в данном примере предприни­мательская прибыль и сама предпринимательская функция исчезают в водовороте настигающей его конкуренции. То же самое можно сказать и о выборе новых транспортных путей.

Те же последствия, что и совершенствование производ­ственного процесса, имеет также замена одного производ­ственного блага или предмета наслаждения на аналогичное или близкое по свойствам, но менее дорогое. Назовем в качестве конкретных примеров частичную замену шерсти хлопком в последней четверти XVIII в., а также производ­ство всякого рода заменителей. На эти случаи распростра­няется все сказанное выше. Правда, здесь новые продукты, вне всякого сомнения, не будут продаваться по той же цене, что и ранее производившиеся товары, но очевидно, что отличие данного примера от предшествующих только ко­личественное. В остальном же наблюдается полное сходст­во. Здесь нас также не интересует, производят ли хозяйст­венные субъекты новые производственные блага или пред­меты наслаждения сами или же только используют их или продают, изымая их для этого из прежних областей приме­нения. Подчеркнем, что и здесь хозяйственные субъекты не вкладывают в дело никаких благ и никакой покупатель­ной силы; от осуществления новых комбинаций они полу­чают прибыль, которая столь же недолговечна, и мы вновь видим в них предпринимателей.

Несколько иной случай — создание нового блага, лучше удовлетворяющего потребности, которые до того уже суще­ствовали и удовлетворялись. Наглядной иллюстрацией ска­занному служит изготовление лучших музыкальных ин­струментов при наличии худших. Здесь можно получить прибыль, продав лучший товар по более высокой цене, пре­вышающей возросшие издержки; такая возможность вполне реальна. «Подогнать» наши три условия к данно­му случаю не представляет никакого труда, и мы можем спокойно предоставить это самому читателю. Если произ­водство новых инструментов оказывается прибыльным, оно начинает широко осваиваться, и в отрасли начинается процесс реорганизации, который в конечном счете вновь устанавливает господство закона издержек. Совершенно ясно, что и здесь налицо новая комбинация имеющихся элементов, предпринимательская деятельность и — прав­да, временно — предпринимательская прибыль. Примером сочетания лучшего удовлетворения потребностей с умень­шением издержек в расчете на единицу продукции при очень быстром росте спроса является строительство желез­ных дорог и каналов.

Нахождение новых рынков сбыта, на которых данное благо пока не укоренилось и на которых оно не произво­дится, всегда было чрезвычайно обильным, а в прошлом и весьма долговременным источником предприниматель­ской прибыли. Примером служит самая рядовая торговая прибыль, скажем, от продажи стеклянных бус негритян­скому племени. Суть дела в том, что здесь покупатель воспринимает новое благо как дар природы или как кар­тину старого мастера, т. е. ценообразование происходит без учета издержек производства. Мы не можем предска­зать, на какой высоте установится цена этого блага. Но именно поэтому вырванное из привычных производствен­ных и коммерческих взаимосвязей и пересаженное на чу­жеродную почву благо может продаваться по цене, кото­рая настолько превышает затрачиваемые на его производ­ство в обычных условиях издержки, что все трудности, связанные с поисками такого выгодного рынка, с лихвой окупаются.

Такую возможность вначале видят и используют лишь немногие. Здесь мы вновь имеем дело с предприни­мательской деятельностью, осуществлением новых комби­наций; эта деятельность тоже дает предпринимательскую прибыль, остающуюся в руках предпринимателя. Ра­зумеется, источник рано или поздно иссякает. В современ­ных условиях здесь очень быстро сложилась бы соответст­вующая организация, и торговля стеклянными бусами пе­рестала бы приносить прибыль.

Рассмотрев этот пример, мы одновременно объяснили и то, что происходит при производстве совершенно нового блага. Вначале его надо навязать потребителям хотя бы даром. Возникает множество препятствий. Но когда они преодолены и потребители начинают предъявлять спрос на это благо, цены на него некоторое время непосредст­венно формируются на основе потребительских оценок. Издержки, которые и здесь состоят из необходимых услуг труда и земли, учтенных по прежним цепам, не имеют в данном случае определяющего значения. Отсюда и полу­чается излишек, достающийся удачливым производителям. И опять это предприниматели, только своей волей и дея­тельностью осуществляющие новые комбинации из имею­щихся производственных элементов. Вновь мы имеем дело с предпринимательской прибылью, которая исчезает, ког­да новое благо внедряется в хозяйственный кругооборот и его цена приводится в нормальное соотношение с из­держками.

На этих примерах мы убедились в том, что по сути сво­ей предпринимательская прибыль — это результат осуще­ствления новых комбинаций. Они показали нам также, что весь процесс сводится к новому применению уже имеющихся производственных благ. Предприниматель не откладывает деньги, чтобы получить необходимые ему средства; он не запасает никаких благ, прежде чем при­ступить к производству. Суть дела не меняется от того, что учреждение предприятия не представляет собой четко оп­ределенный во времени акт, его становление может проис­ходить постепенно, предприятие в этом случае как бы развивается из самого себя. Если реализация первоначаль­ного плана не поглотила всей энергии предпринимателя без остатка и если последний к тому же продолжает руко­водить своим предприятием, он может заняться проведе­нием в жизнь новых изменений, которые по нашей терми­нологии будут считаться ндвым предприятием (делом), зачастую используя средства из предпринимательской при­были прошлых периодов. Процесс выглядит несколько иначе, но существо его остается прежним.

Сказанное выше имеет отношение и к случаю, когда производитель учреждает новое предприятие в своей от­расли, не отказываясь от использования старого производ­ства. Прежде всего отметим, что это скорее исключение, чем правило: новые предприятия основывают главным образом новички; что же касается старых предприятий, то они постепенно приходят в упадок. Может статься, что предпринимателем окажется хозяйственный субъект, про­изводивший прежде в рамках неизменного хозяйственного кругооборота. Данное обстоятельство никак не влияет на содержание процесса. То, что предприниматель в данном случае уже располагает нужными средствами производ­ства или определенной частью их или, наконец, может оплатить их из фондов своего предприятия, ничего нового не привносит в предпринимательскую функцию и не изме­няет ее. Конечно, к данному случаю наша схема подходит не во всех деталях: новое предприятие и здесь существует наряду с остальными, на первых порах работающими по старинке, но появление нового спроса на средства произ­водства и нового предложения продуктов уже отходит на второй план. Мы построили свою схему именно так пото­му, что этого требовали гораздо более важные случаи, а также потому, что она показывает нам принцип процесса и механизм того, как новое отнюдь не возникает прямо из старого. Соответствующая интерпретация позволяет приспособить ее и к данному случаю, поскольку здесь речь идет только о новых комбинациях и ни о чем другом.

Предприниматель практически никогда не несет рис­ков⁹. Это совершенно четко прослеживается в наших при­мерах. Если предприятие терпит крах, в накладе остается кредитор. И хотя предприниматель отвечает за успех дела своим имуществом, это, скорее, вызывает к нему доверие, чем реально обеспечивает заем. Но даже если предпри­ниматель финансирует себя сам из прошлой предпринима­тельской прибыли или использует средства производства своего прежнего «статичного» предприятия, он несет риск только как кредитор или владелец благ, но отнюдь не как предприниматель. Пусть даже он рискует своей репута­цией, но прямой экономической ответственности за не­удачу своего предприятия он не несет.

Нам остается вкратце отметить, что предприниматель­ская прибыль, как мы ее понимаем, является ядром так называемой учредительской прибыли; Что бы ни пред­ставляла из себя эта последняя, в ее основе всегда лежит временное превышение дохода над издержками производ­ства у нового предприятия. Как мы видим, учредителем нового предприятия может выступать наиболее типичный представитель рода предпринимателей. В этом случае он йвляеТся тем предпринимателем, который ограничивает свою деятельность осуществлением собственно предприни­мательской функции, т. е. реализацией новых комбинаций. Если бы учреждение нового предприятия происходило по всем правилам и все участвующие стороны обладали со­вершенным даром предвидения, то предпринимательской прибылью было бы как раз то, что в данном случае оста­валось бы в руках учредителя. Разумеется, на практике дело обстоит несколько иначе, но экономическая основа процесса именно такова. Конечно, все сказанное выше относится только к самому учредителю, а не к его агенту, который иногда выполняет техническую работу по учреж­дению акционерного общества и при этом официально называется его учредителем. Он получает только возна­граждение, которое носит характер заработной платы. На­конец, самым фактом основания акционерного общества созданные в нем новшества полностью не исчерпываются. Его руководители нередко организуют новое «дело», про­должая играть роль учредителей и становясь одновремен­но предпринимателями, причем независимо от того, какую должность занимало каждое из этих руководящих лиц. Если же в акционерном обществе с момента его учрежде­ния не осуществлялось никаких новшеств, то учредитель был единственным, кто занимался предпринимательской деятельностью применительно к данному обществу. Допу­стим, что стоимость принадлежащих акционерному обще­ству средств производства¹⁰ представлена в выпущенных им облигациях — как это часто делается в Америке, — а капитализированный доход от находящихся в его распоря­жении постоянных источников дохода — в акциях. Пред­положим далее, что имеются также учредительские акции, которые безвозмездно передаются в собственность учре­дителю. Эти последние не представляют собой постоянного источника дохода, а приносят учредителю временный до­ход до тех пор, пока предприятие окончательно не станет неотъемлемой частью экономического организма. После этого они обесцениваются. Здесь мы наблюдаем предпри­нимательскую прибыль в ее чистом виде.

Чтобы дополнить наше представление о предпринима­тельской прибыли, проследим, что соответствует этому яв­лению в других, некапиталистических экономических ук­ладах. Никаких сложностей не представляет для нас про­стое рыночное хозяйство, где хотя и существует обмен продуктов, на капиталистические методы йе практикуются, не говоря уж о натуральном продуктообмене замкнутых хозяйственных единиц. В данных хозяйственных единицах власть производителя над средствами производства носит иной, нежели в капиталистической экономике, характер, как и в том случае, который мы рассмотрим ниже. В ос­тальном же все сказанное о капиталистической экономике сохраняет силу. Чтобы избежать повторений, мы ограни­чимся рассмотрением замкнутого хозяйства (geschlossene Wirtschaft).

Здесь возможны два типа организации. Первый в своем наиболее ярком проявлении — это нечто вроде обособлен­ного помещичьего хозяйства, где все материальные блага принадлежат помещику, а все люди — его крепостные. Второй — это обособленное коммунистическое хозяйство, в котором всеми материальными благами и услугами тру­да распоряжается центральный орган, который также оп­ределяет все стоимостные соотношения. Обе формы можно вначале рассматривать совместно: в обоих случаях речь идет о субъектах хозяйства, внешне различных и, по всей видимости, преследующих разные цели, но обладающих абсолютной властью над своим хозяйством и не ожидаю­щих от других хозяйств ни кооперации усилий в производ­стве, ни предоставления возможностей получения прибы­ли. В этом главное отличие этих укладов от капиталисти­ческого: здесь существуют мир стоимостей, а мира цен нет. Переходя от рассмотрения наших примеров к иссле­дованию замкнутой экономики, мы тем самым вступаем в сферу углубленного анализа стоимостных явлений, лежа­щих в основе предпринимательской прибыли.

Мы знаем, что и в замкнутом хозяйстве существует кругооборот, в котором действует закон издержек, соглас­но которому стоимость продуктов всегда равна стоимости затраченных средств производства, и что здесь экономи­ческое развитие в нашем понимании свершается в форме осуществления новых комбинаций существующих благ. Можно было бы полагать, что в этих условиях якобы не­обходимо накопление определенного запаса благ, выпол­няющего особую функцию. Первая часть этого предпо­ложения в какой-то мере справедлива: не всегда, но до­вольно часто создание запасов является шагом к осущест­влению новой комбинации. Но никакой самостоятельной функции, с которой были бы связаны специфические

стоимостные явления, этот процесс не выполняет. Решейиё об ином способе применения благ в хозяйстве принимает сам руководитель или руководящий орган. Приводит ли такое решение непосредственно к желаемым результатам или для этого необходима подготовительная стадия накоп­ления запасов, для нас совершенно безразлично. Нас не интересует также, одобряют ли все участники процесса поставленные перед ними новые цели и готовы ли они в случае необходимости к накоплению запасов. Сами руко­водители не испытывают при этом никаких лишений — пока они твердо держат бразды правления, — не обращают внимания на возможные временные потери, тех, кем они руководят. Что же касается руководимых, они всегда бу­дут по мере возможности сопротивляться осуществлению любых далеко идущих планов, если — что не является аб­солютной необходимостью, но вполне вероятно — эти пла­ны ограничат их текущее потребление ^и. Несмотря на это, они не оказывают никакого прямого или косвенного эко­номического влияния. Самое большее, что должно здесь произойти, — это ограничение потребления и накопление запасов, впрочем, также не по их доброй воле. Последнее означает, что налицо нет никакой самостоятельной функ­ции, которая отвечала бы нашей картине процесса разви­тия. Если руководитель предоставляет руководимым воз­можность получить премию, то он тем самым уподобляет­ся военачальнику, обещающему своим солдатам особое вознаграждение в случае победы: этот подарок должен сделать подчиненных более покладистыми, но никакого отношения к сущности процесса он не имеет и особой эко- ' номической категории не образует. При этом отличие «по­мещика» от руководителя коммунистического хозяйства чисто количественное. То обстоятельство, что последний не преследует целей личного обогащения и стремится при­умножить общее благо, а «помещик», возможно, пресле­дует лишь свои собственные интересы, не делает между ними существенной разницы по той простой причине, что до тех пор, пока сами массы не испробуют плодов нового, оно будет им так же чуждо, как и в случае, если бы нов­шество служило только интересам «помещика».

Из сказанного следует, что фактор времени не имеет в замкнутой экономике никакого самостоятельного значе­ния. Руководители могут сравнить результат планируемой комбинации не просто с тем результатом — в то время как

19 Заказ № 225 «помещик», по-видимому, руководствуется своими собст­венными интересами, — который был достигнут с использо­ванием тех же производительных элементов при прежнем способе их применения, но и с результатами тех новых комбинаций, которые осуществляются с помощью тех же самых средств. Если же эти последние требуют меньших затрат времени, то результат планируемой комбинации надо сопоставить с суммой результатов всех комбинаций, которые можно осуществить за то же время. Поэтому фак­тор времени учитывается в замкнутой экономике при со­ставлении хозяйственных планов, в то время как в капи­талистической экономике его влияние, как мы увидим далее, проявляется через процент. Это различие, и только оно, действительно очевидно. Что касается таких факто­ров, как необходимость ожидания (Wartenmussen) или более низкая оценка будущих наслаждений, то они и в ка­питалистической, и в замкнутой экономике не играют са­мостоятельной роли. Хуже всего «ждать и догонять», ведь в это время можно было бы заняться полезным делом. Бу­дущие наслаждения привлекают нас в меньшей степени потому, что чем дольше нам приходится их ждать, тем больше «альтернативных наслаждений» мы при этом ли­шаемся.

Итак, руководитель подобного сообщества, каково бы ни было его конкретное положение, извлекает из прежних областей применения некоторое количество средств про­изводства и осуществляет с их помощью новую комбина­цию, например производит новое благо, а может быть, старое благо, но лучшего качества или посредством при­менения иных методов. В последнем случае совершенно безразлично, извлекает ли он нужные средства производ­ства из той самой отрасли, что ранее производила данное благо, или позволяет ей и дальше работать по старинке и основывает новое производство рядом с ней, с помощью средств производства, взятых из других.отраслей. Ex hypo- thes (предположительно) новые продукты должны — не­зависимо от того, какая шкала ценностей принята в дан­ном обществе — стоить больше, чем те, которые раньше производились с помощью тех же самых средств произ­водства. Как же происходит процесс вменения стоимости новых продуктов? Каким образом оценивается вклад от­дельных факторов в тот момент, когда удачно осуществлен­ная комбинация завершается получением продукта, ведь стоимость его тогда уже определена? Еще лучше выбрать тот момент, когда принимается решение об осуществле­нии новой комбинации, и предположить, что все происхо­дит в дальнейшем так, как было запланировано.

Первое, что должно сделать действующее лицо, — это сравнить стоимость новых продуктов со стоимостью тех, которые производились прежде и которые могли бы про­изводиться теперь в рамках нормального кругооборота с помощью тех же самых средств производства. Понятно, что без такОго сравнения нельзя оценить выгоду новой комбинации и приступить к активным действиям. Нам надо решить, по какой из этих стоимостей оценивается при этом вклад средств производства. Ясно одно: до того как принято решение осуществить новую комбинацию — только по прежней стоимости производившихся ими про­дуктов. Если заранее включить в расходы на средства про­изводства сверхстоимость, которую даст новая комбина­ция, то ее осуществление не принесло бы вообще никаких выгод и сравнение стоимостей прежних и новых продук­тов потеряло бы всякий смысл. Но вот решение принято. Что тогда? Не следует ли в духе Визера¹² вменить средст­вам производства всю величину их производственного вклада так, как это произойдет в будущем кругообороте, в котором эти средства производства будут реализовывать большую стоимость? Не должна ли вся стоимость новых продуктов при условии, что все функционирует идеально, быть отнесена на счет использованных средств производ­ства?

Я отвечаю на эти вопросы отрицательно и утверждаю, что услуги труда и земли сохранят свою прежнюю стои­мость. Тому есть две причины: во-первых, прежние стои­мости привычны, они сложились на основе длительного опыта и укоренились в сознании хозяйственных субъек­тов. Их изменяют только с течением времени и под дав­лением нового опыта. Кроме того, сами услуги труда и земли не меняются в связи с осуществлением новых ком­бинаций, что тоже способствует неизменности их стоимо­стей. Напротив, стоимости новых продуктов, так же как и их цены в капиталистической экономике, находятся вне сложившейся системы стоимостей; переход от старых стои­мостей к новым совершается не постепенно, а скачкооб­разно. Здесь справедлива точка зрения, согласно которой каждое производственное благо оценивается в соответст-

19*

вии со стоимостью, которую оно может реализовать не там, где в настоящее время применяется, а в других об­ластях использования ¹³. Дело в том, что именно эта стои­мость — в нашем случае прежняя стоимость средств про­изводства — зависит от конкретных средств производства. Если бы данные средства производства исчезли из одной области применения, потерю возместили бы аналогичные средства производства из других отраслей. Ни одна еди­ница блага не может оцениваться дороже, чем другая, ана­логичная, пока они существуют одновременно. Услуги труда и земли, участвующие в новой комбинации, ничем не отличаются от тех, что одновременно применяются преж­ним образом — если это не так, то они отличаются по стои­мости, но этот случай понятен без всяких объяснений и не относится к сути дела, — и поэтому не могут иметь иной стоимости, чем эта. Даже в исключительном случае, когда все производительные силы народного хозяйства заняты в новой комбинации, на данной стадии они должны были бы оцениваться по своим прежним стоимостям, которые могли бы быть реализованы в случае неудачи предприя­тия или дали бы нам величину потерь, если бы пол­ностью уничтожили. Поэтому успешное осуществление новой комбинации дает излишек стоимости не только в капиталистической, но и в замкнутой экономике, причем этот излишек означает не просто лучшее удовлетворение потребностей по сравнению с прежним уровнем, но и при­рост чистого дохода, который не расходуется на оплату средств производства. Иными словами, прибавочная стои­мость ¹⁴ в условиях развивающейся экономики представ­ляет собой не только частнохозяйственное, но и народно­хозяйственное явление. Этот народнохозяйственный изли­шек в принципе то же самое, что и капиталистическая предпринимательская прибыль, с которой мы познакоми­лись раньше.

Во-вторых, мы можем прийти к аналогичному резуль­тату и другим путем. Предпринимательскую деятельность руководителя, необходимую для осуществления новой комбинации, можно рассматривать в качестве средства производства. Я не делаю этого в других случаях только - потому, что в противопоставлении предпринимателя сред­ствам производства заключается нечто большее. Но здесь их отождествление сослужит нам добрую службу. Итак, представим себе на некоторое время, что функция руко-

водителя — это третий первичный фактор производства. Тогда, очевидно, ему должна быть вменена часть стоимо­сти новых продуктов. Но какая? Сами по себе способности руководителя и средства производства равно необходимы для производственного процесса, и если бы встал вопрос о потере одного из этих факторов, то руководитель должен был бы не только затратить всю стоимость своих продук­тов,. чтобы предотвратить потерю средств производства за исключением какого-то минимума, но и отдать весь изли­шек стоимости (Oberwert), полученный от реализации но­вых продуктов — опять-таки за вычетом некоторого мини­мума, — чтобы предотвратить потерю своей творческой силы. Здесь нет никакого противоречия с тем, что мы гово­рили «во-первых». Все категории стоимости получают количественную определенность только благодаря нали­чию момента конкуренции, будь то конкуренция стоимо­стей или хозяйственных субъектов. Поскольку в замкну­той экономике второй вид конкуренции отсутствует, а воп­рос о том, что является предпринимательской прибылью, а что нет, имеет, как мы увидим далее, гораздо меньшее значение, чем для рыночного хозяйства, то стоимостная величина предпринимательской прибыли не всегда опре­деляется здесь так однозначно и ясно, как в той экономи­ке, где этот вопрос более важен, а общая ситуация не пре­терпевает существенных изменений. Впрочем, и для замк­нутой экономики мы в большинстве случаев можем опре­делить, какая часть стоимости вменяется исполнителю предпринимательской функции. Как отмечалось, отдель­ным средствам производства, как правило, можно найти замену, а руководителю нет ¹⁵. Поэтому средствам произ­водства вменяется стоимость, от реализации которой при­шлось бы отказаться, если бы возникла необходимость заменить их, а на предпринимательскую функцию прихо­дится все Остальное: стоимость новых продуктов за выче­том стоимости, которую можно было бы реализовать без ее участия. Таким образом, полученный излишек здесь должен быть вменен особому фактору, существование ко­торого не увеличивает доли стоимости, приходящейся на средства производства.

При этом нельзя забывать, что говорить о вменении прежней стоимости продукта средствам производства мож­но только с известными оговорками. Дело в том, что пре­дельная стоимость средств производства в прежних обла­стях применения возрастает вследствие изъятия из них какой-то части этих средств производства. То же самое явление мы наблюдали и в капиталистической экономике. Повышение цен на средства производства в капиталисти­ческом хозяйстве под влиянием нового спроса со сторо­ны предпринимателей как раз соответствует данному про-. цессу определения стоимости. Поэтому нам следует еде-. лать соответствующую оговорку, но существа нашей проб-. лемы она не затронет. Это повышение стоимости нельзя, разумеется, путать с вменением стоимости продукта сред­ствам производства в процессе развития.

Никто не может утверждать, что изображаемый нами процесс определения стоимости нереалистичен и предпри­нимательская прибыль не представляет собой в замкнутой экономике особую стоимостную величину. В замкнутой экономике также необходимо оценивать свои поступки, оценивать выгоды от осуществления новой комбинации и определять источник этих выгод. Правильнее было бы ска­зать, что в условиях замкнутой экономики предпринима­тельская прибыль не имеет значения как категория рас­пределения; в известном смысле это верно. Разумеется, при отношениях господства и подчинения «помещик» сво­бодно распоряжается количеством продукта, соответст­вующим его заслугам, но он одновременно располагает по своему усмотрению и чужими доходами. Он может пла­тить рабочим больше или меньше той суммы, которая оп­ределяется их предельной производительностью. В ком­мунистическом хозяйстве предпринимательская прибыль— по крайней мере теоретически — должна доставаться об­ществу в целом. Само по себе данное обстоятельство нас не интересует. Но не следует ли отсюда, что предпринима­тельская прибыль, особенно в хозяйстве коммунистическо­го типа, растворяется в заработной плате, что в этом слу­чае теория стоимости не действует и весь продукт идеТ на заработную плату? Нет, не следует. Надо отличать эконо­мическую сущность дохода от того, что с этим доходом происходит. Экономическая сущность любого дохода со­стоит в том, что он порождается той или иной производ­ственной услугой. В этом смысле заработная плата — это доход, порождаемый услугой труда. В рыночном хозяйстве в условиях свободной конкуренции этот доход достается рабочему, но только потому, что здесь господствует прин­цип вознаграждения в соответствии с предельной произ-

ВоДйтёЯьностью. Это означает, что в капиталистической экономике именно данная заработная плата порождает данную услугу. Если услуги труда были бы мобилизова­ны другим путем — с помощью принуждения или апелля­ции к чувству долга перед обществом, — то рабочий, воз­можно, получил бы меньшую сумму, но и в этом случае его заработная плата определялась бы предельной произ­водительностью труда, а то, что он недополучил бы, сле­довало бы рассматривать как вычет из заработной платы. Этот вычет также представлял бы собой часть заработной платы, но часть, не доставшуюся рабочему. В коммунисти­ческом хозяйстве руководитель, очевидно, не будет полу­чать предпринимательской прибыли. Но отсюда нельзя делать поспешного вывода, что развитие в таких условиях было бы невозможно. Скорее всего, при подобной органи­зации люди со временем настолько изменились бы, что им так же не приходило бы в голову требовать предпринима­тельскую прибыль, как государственному деятелю или военачальнику — требовать всю военную добычу или ка­кую-то ее часть. Но предпринимательская прибыль, вне всякого сомнения, продолжала бы оставаться таковой. То, что ее нельзя характеризовать как экономическую зара­ботную плату рабочих, можно доказать, слегка видоизме­нив ход рассуждений Бём-Баверка в его классическом анализе категории процента¹⁶. Этот анализ вполне подхо­дит и для исследования ренты, в котором необходимо от­личать сущность производственного вклада земли от вы­платы основанного на нем дохода определенным хозяйст­венным субъектам ¹⁷.

В таком случае с заработной платой каких рабочих следовало бы отождествлять предпринимательскую при­быль? На этот вопрос возможны два ответа. Проще всего сказать, что предпринимательская прибыль — это часть заработной платы тех рабочих, которые принимали уча­стие в производстве новых продуктов. От вклада земли мы здесь абстрагируемся. Но этого не может быть, потому что тогда заработная плата этих рабочих ex hypothesi (предположительно) была бы больше, чем у их коллег, работающих в других Отраслях по старинке. Эти послед­ние совершают одинаковый — и по количеству и по каче­ству — труд. Поэтому данная гипотеза приводит нас К противоречию с основополагающим принципом экономи­ческой жизни, согласно которому одинаковые блага не

могут иметь различные стоимости. Нельзя не признать не­справедливости подобного положения. Более того, возник­ла бы группа привилегированных рабочих. В принципе это возможно, но тогда излишек, который получала бы привилегированная группа, не являлся бы частью зара­ботной платы.

Второй возможный ответ таков: стоимостная величи-- на, называемая нами предпринимательской прибылью, и соответствующее ей количество продуктов просто обра­зуют часть национальных дивидендов и должны равно­мерно распределяться между всеми услугами труда дан­ного периода, причем предполагается, что все они равны между собой, а неравенство по квалификации учитыва­ется известным способом: в квалифицированный труд включается и труд, затраченный на приобретение квалифи­кации. В этом случае рабочие, не занятые в производстве новых благ, получают больше, чем продукт своего труда. Заработную плату, превышающую стоимость произведен­ного рабочим продукта, невозможно объяснить с экономи­ческой точки зрения. Очевидно, что здесь рабочие полу­чают часть своей заработной платы на основаниях, не имеющих ничего общего с экономикой. Этот вариант так же возможен, как и многие другие. Общество так или иначе должно распоряжаться предпринимательской прибылью, равно как и всеми прочими доходами. Более того, оно должно распоряжаться ими в интересах рабочих, потому что других претендентов здесь не существует. При этом общество может руководствоваться какими угодно прин­ципами: распределять блага по потребности в них или стремиться к достижению каких-либо общих целей, не прибегая к индивидуальному распределению. Но все это ничего не меняет в экономических категориях. В нормаль­ном кругообороте рабочие не могут ни прямо, ни косвенно получить больше, чем продукт своего труда плюс продукт земли, поскольку больше ничего просто не существует. В нашем случае это возможно тОлько потому, что один из агентов производства лишается своего продукта добро­вольно или принудительно. Если в своем определении многозначного понятия «эксплуатация» мы будем руковод­ствоваться тем, что она имеет место только там, где на долю одной из движущих сил производства и, соответст­венно, ее владельца приходится сумма меньшая, чем его продукт в экономическом смысле слова, то мы вправе ут­верждать, что повышение заработной платы рабочих в на­шем случае можно объяснить лишь эксплуатацией руково­дителя. Однако такое определение включает и эксплуата­цию пользователя земли и поэтому неприменимо к коммунистической экономике, где нет земельных собствен­ников. Мы можем дать более узкое определение эксплуата­ции как положения, при котором личный вклад агентов производства вознаграждается не созданным ими продук­том, а меньшей суммой. Но и тогда будет иметь место эксплуатация руководителя. Разумеется, мы не можем и не собираемся давать моральную оценку этому явле­нию.

Поэтому с экономической точки зрений предпринима­тельскую прибыль нельзя отождествлять с заработной платой даже тогда, когда она целиком достается рабочим. Для коммунистической экономики осознание этого факта имеет большое практическое значение. Оно не только дает возможность правильно понимать экономику данного об­щества, но и позволяет решать некоторые конкретные воп­росы. Нам же рассмотрение замкнутой экономики позво­лило глубже проникнуть в сущность предпринимательской прибыли. Мы выяснили, что это явление не зависит от конкретной формы организации народного хозяйства. Для всех этих форм предпринимательская прибыль — это стои­мостное явление, связанное, в сущности, с функцией хозяй­ственного руководства. Если бы в процессе развития не возникало необходимости в руководстве и принуждении, величина предпринимательской прибыли входила бы в заработную плату и ренту и она не существовала бы как самостоятельное явление. Поскольку же этого нет и по­скольку любая масса людей хотя бы немного похожа на все те народы, которые известны нам из всеобщей исто­рии, постольку при идеальном совершенстве организации экономических процессов и их совершенно гладком и вне­временном протекании отнюдь не весь доход следовало бы вменять услугам труда и земли¹⁸.

Я перехожу ко второму акту драмы, связанной с лю­бым новшеством не только в рыночной, но и в замкнутой экономике. И в последнем предпринимательская прибыль существует не вечно; и здесь происходят изменения, веду­щие к ее исчезновению. Допустим, что новая комбинация осуществлена, ее результат налицо, успех очевиден и скеп­тики замолкли. Способ добиться этого результата теперь

известен: достаточно простого управляющего, который следил бы за тем, чтобы все шло по плану. Необходимость в творческих способностях и административной власти ру­ководителя отпадает. Чтобы добиться прежнего успеха, достаточно просто повторить все, что было сделано, а при этом вполне можно обойтись без руководителя. Конечно, возможно появление тех или иных осложнений и трудно-' стей, но в принципе дело существенно упростилось. Вы­годы новой комбинации стали реальностью для всех чле­нов общества, а новые продукты, поступление которых равномерно распределено во времени, постоянно находят­ся у них перед глазами. Поэтому они не ощущают ника­ких лишений и не следует долго ожидать изготовления следующей партии продуктов в том смысле, в каком мы об этом писали в главе первой. От народного хозяйства уже не требуется дальнейшего прогресса, ну а поддержи­вать поток благ на неизменном уровне она, как мы пола­гаем, в состоянии.

Следовательно, новый производственный процесс будет повторяться вновь и вновь ¹⁹. Для этого вовсе не нужна предпринимательская деятельность. Если же опять счи­тать ее третьим фактором производства, то можно сказать, что при простом повторении ставших привычными новых комбинаций один из факторов производства, необходимый для их осуществления, оказывается лишним. При этом, разумеется, данный фактор перестает претендовать на долю стоимости продукта и соответственно расширяются аналогичные претензии услуг труда и земли. Теперь эти факторы более важны: они создают всю стоимость про­дукта; им она целиком и вменяется, и в первую очередь услугам труда и земли, непосредственно занятым в новом производстве, а затем в соответствии с известными прин­ципами всем остальным услугам этих факторов. Следова­тельно, в начале возрастают стоимости непосредственно ие польз о ванных в новой комбинации услуг труда и земли, а затем этот процесс охватывает стоимости всех встиль- ных услуг данных факторов.

Итак, стоимости всех услуг труда и земли возрастают, но это возрастание ни по размеру, ни по характеру не по­хоже на то, что происходит во время осуществления но­вой комбинации. В последнем случае растет не сама ве­личина стоимости услуг труда и земли, а их предельная полезность. Причина этого в том, что из отраслей, рабо.-

ТамЩиХ по-прежйеМу, изымается часть Средств производ­ства, вследствие чего удовлетворяются потребности, более интенсивные, чем те, что удовлетворялись прежде. После осуществления новой комбинации происходит нечто со­вершенно иное: стоимость новых продуктов начинает учи­тываться в стоимости средств производства. Это увеличи­вает предельную полезность производственных благ, но не только ее, растет также и совокупная их стоимость. Раз­личие, существующее между этими двумя явлениями, имеет большое практическое значение, например, для то­го, кто собирается увеличить применяемую им массу средств производства. В удорожании средств производ­ства находит отражение тот факт, что продукт труда и земли увеличился, а более полное удовлетворение потреб­ностей зависит теперь от производственных благ и только от них. Средствам производства придается уже не та стои­мость, которую они имели в кругообороте прошлого года, а та, что реализуется ими в новом кругообороте. Оцени­вать их в момент перехода выше тогдашней стоимости за­мещения было просто бессмысленным. Теперь же стои­мость замещения средств производства включает в себя и стоимость, которой они обладают в новой сфере примене­ния. Как в старом, так и в новом кругообороте стоимость средств производства определяется регулярно реализуемой стоимостью их продукта, только величина ее теперь иная. Увеличение стоимости социального продукта влечет за собой удорожание средств производства. В новой ситуа­ции прежняя, привычная, подтвержденная опытом вели­чина стоимости заменяется новой, основанной на новой предельной производительности величиной, которая в ко­нечном счете тоже станет привычной и будет подтверж­дена опытом. Именно так должна была бы устанавливать­ся связь между продуктом и средствами производства, которая обеспечивала «полноводный» поток стоимостей, уничтожающий на своем пути всякую «прибыль». Разры­ва между стоимостью продуктов и средств производства прежде не было — не будет его и теперь. И если бы все функционировало идеально, то коммунистическое народ­ное хозяйство могло бы с полным правом рассматривать весь результат производства как продукт своего труда и своей земли и направлять его на потребление своих чле­нов ²⁰. Такая практика с экономической точки зрения вполне допустима.

В известной степени процесс элиминирования предпри­нимательской прибыли протекает в замкнутой экономике точно так же, как и в капиталистической. Но характерное для капиталистического хозяйства снижение цен на но­вые продукты из-за конкуренции других хозяйственных субъектов здесь должно отсутствовать. Конечно, и в зам­кнутой экономике новые продукты должны быть включе­ны в кругооборот, а их стоимости приведены в соответст­вие со стоимостями всех других продуктов. Мысленно мы и здесь можем выделить два различных момента: осущест­вление новшеств и их внедрение в кругооборот. Но, как легко заметить, на практике большое значение имеет тот факт, происходят ли оба эти процесса ипо actu (одновре­менно) или нет. В замкнутой экономике вполне достаточно выявить излишек стоимости, обусловливаемый предприни­мательской деятельностью, чтобы решить нашу проблему. В капиталистическом хозяйстве эта величина стоимости может найти дорогу к предпринимателю только с помощью механизма рыночных процессов, и опять же только при посредстве этого механизма она может быть уничтожена или же изъята у данного предпринимателя. Поэтому по существу простая проблема стоимости дополняется вопро­сом, а каким же образом предпринимательская прибыль достается именно предпринимателю? Механизм данного процесса обнаруживает некоторые черты, которых нет и не может быть в замкнутой экономике.

И тем не менее не только экономическая суть предпри­нимательской прибыли, но и природа процесса, ее элими­нирующего, одинакова при любой организационной форме экономики. В любом случае дело сводится к устранению препятствий, мешающих тому, чтобы вся стоимость про­дукта вменялась услугам труда и земли или чтобы их це­ны сравнялись с ценой продукта. Господствующие прин­ципы рассматриваемого процесса заключаются в том, что свободная экономика, во-первых, не допускает избытка стоимости по отдельным продуктам, а во-вторых, систе­матически подтягивает стоимость средств производства к стоимости продукта. Эти принципы осуществляются в замкнутой экономике непосредственно, а в капиталисти­ческой — через механизм свободной конкуренции: при капитализме цены на средства производства должны уста­навливаться с таким расчетом, чтобы они полностью ис­черпывали цену произведенного с их помощью продукта.

Если Это невозможно, то соответственно надлежит пони­зить цену продукта. Существование в подобных условиях предпринимательской прибыли объясняется исключи­тельно тем, что переход от одного состояния, в котором нет никакого излишка стоимости, к другому, в котором также не наблюдается подобного излишка, не может про­исходить без помощи предпринимателя. В капиталистиче­ском хозяйстве необходимо, кроме того, соблюсти важное условие: даже конкуренция не должна сразу же лишать предпринимателя его предпринимательской прибыли.

Предпринимательская прибыль имеет к средствам про­изводства такое же непосредственное отношение, как ре­зультаты творчества поэта — к его черновой рукописи. Ни малейшая часть этой прибыли не вменяется средствам производства. Но это еще не все. Предоставление средств производства или владение ими не составляет содержания предпринимательской функции. Но самое важное — это то, что длительный рост стоимости первичных средств произ­водства, вызванный открытием новых областей их при­менения, нельзя, как мы видели, считать источником пред­принимательской прибыли. Рассмотрим пример с рабо­владельческим хозяйством, в котором земля и рабочие (т. е. рабы. — Прим. ред.) принадлежат предпринимателю (читай: рабовладельцу. — Прим. ред.), который купил их для осуществления новой комбинации. Здесь скорее, чем где-либо еще, можно было бы утверждать, что земля и труд покупаются по цене, соответствующей их прежнему применению, а предпринимательская прибыль равняется той сумме, на которую увеличилась их выработка. Но это было бы неверно по двум причинам. Во-первых, выручка от продажи нового продукта возрастет лишь вначале, а затем уменьшится под воздействием конкуренции. Не учитывать данного обстоятельства означало бы упускать из виду важный аспект предпринимательской прибыли. Во-вторых, постоянный дополнительный доход — если это не квазирента — с экономической точки зрения всегда представляет собой прирост заработной платы, который в нашем примере достается «владельцу труда», а не самому рабочему, и земельной ренты. Разумеется, рабы и земля обладают отныне для хозяина и вообще большей стоимо­стью, чем прежде, и потому он становится богаче, но не как предприниматель, а как собственник, если абстраги­роваться от разовой, или временной, прибыли. Не иначе обстоит дело и тогда, когда сила природа становится fl новой комбинации средством производства (например, ис­пользуется гидроэнергия ручья). Правда, прибыль в этом последнем случае приносит не гидроэнергия, а земельная рента в нашем понимании.

Итак, часть того, что первоначально является предпри­нимательской прибылью, переходит в ренту. При этом меняется экономическая природа соответствующего пока­зателя. Допустим, что владелец плантации сахарного трост­ника переходит к возделыванию хлопка, которое до последнего времени²¹ было значительно более выгодным занятием. Это уже новая комбинация. Поэтому владелец плантации становится предпринимателем и начинает по­лучать предпринимательскую прибыль. На первых порах в состав его издержек входит та же самая величина зе­мельной ренты, которая существовала при производстве сахарного тростника. Далее мы предположим, что возник­шая конкуренция рано или поздно снизит его доход, как оно и произошло на самом деле. Но если и после этого останется излишек, как следует объяснить это явление и что оно представляет собой с экономической точки зрения? Мы не будем брать в расчет возможные помехи в функ­ционировании экономического механизма. Тогда появле­ние подобного излишка можно объяснить либо тем, что данный участок имеет наиболее благоприятные условия для возделывания хлопка, либо тем, что из-за этого нов­шества земельная рента повсеместно выросла. Как пра­вило, оба этих фактора действуют одновременно. Уже одно это позволяет нам отнести постоянный дополнительный доход целиком к земельной ренте. К тому же, если владе­лец плантации будет продолжать выращивать хлопок, его предпринимательская функция сойдет на нет, и с этого момента весь доход надлежит вменять первичным средст­вам производства.

Теперь несколько слов о том, как соотносятся между собой предпринимательская и монопольная прибыль. По­скольку предприниматель, впервые появляясь на рынке с новыми продуктами, не имеет конкурентов, то цены на эти продукты полностью или частично определяются прин­ципами монопольного ценообразования. Следовательно, в условиях капиталистического хозяйства в предпринима тельской прибыли содержится элемент монопольной при­были. Допустим, что новая комбинация сводится как раз к созданию длительного монопольного положения, скажем, например, к образованию треста, которому вряд ли стоит опасаться конкуренции со стороны аутсайдеров. Казалось бы, есть все основания рассматривать предприниматель­скую прибыль как постоянную монопольную прибыль, а монопольную прибыль просто как предпринимательскую. И все-таки здесь мы имеем дело с двумя совершенно раз­личными экономическими явлениями. Учреждение моно­полистической организации есть функция предпринима­теля, а ее «продукт» находит свое выражение в предпри­нимательской прибыли. Функционируя, организация по­лучает избыточный доход, но теперь он вменяется тем естественным и социальным факторам, которые образуют фундамент монополии, отныне он становится монопольной прибылью. С практической точки зрения, учредительская прибыль и постоянный доход также различные вещи: уч­редительская прибыль — это стоимость монополии, а по­стоянный избыточный доход — продукт монополистиче­ских отношений рынка.

Рамки настоящей работы не позволяют мне продол­жить это, вероятно, и без того затянувшееся изложение. Возможно, что я чрезвычайно утомил читателя. Тем не менее я не могу не сказать, что даже это затянутое изло­жение не претендует на полное освещение всех аспектов рассматриваемой проблемы и устранение всех возможных недопониманий. Надеюсь, однако, что мне удалось осве­тить существенные моменты. Но до того, как перейдем к рассмотрению другой темы, мне хотелось бы сделать еще несколько замечаний.

Предпринимательская прибыль — это не рента, т. е. не доход, порождаемый особыми преимуществами постоян­ных элементов данного предприятия. Она не является также прибылью на вложенный капитал (Kapitalgewinn), как бы мы ни определяли последний, так что нет никаких оснований говорить о тенденции к выравниванию уровней предпринимательской прибыли. В реальной действитель­ности такой тенденции просто не существует. Только сва­ливанием в одну кучу процента и предпринимательской прибыли объясняется тот факт, что некоторые авторы до­казывают наличие подобной тенденции²², хотя мы имеем возможность наблюдать в одном и том же месте, в одно и то же время, наконец, в одной и той же отрасли громад­ные различия в размерах получаемых прибылей. Мы хо­тим, далее, констатировать, что предпринимательская при­быль не равнозначна заработной плате. Само по себе это можно было бы легко допустить. Совершенно ясно, что предпринимательская прибыль — это не просто то, что остается в руках предпринимателя. Она — стоимостное, вы­ражение того, что создает предприниматель, подобно тому как заработная плата есть стоимостное выражение того, что создает рабочий. Как одно, так и другое нельзя назвать прибылью, полученной от эксплуатации. Правда, заработ­ная плата определяется предельной производительностью труда, а предпринимательская прибыль — вполне очевид­ное исключение из общего закона. Проблема последней заключается как раз в том, что закон равенства цен из­держкам (Kostengesetz) и закон предельной производи­тельности как бы исключают ее существование. То, что получает «предельный предприниматель», совершенно безразлично для успеха всех остальных предпринимате­лей. Любое повышение заработной платы распространя­ется на всех рабочих. Но если кто-то как предприниматель добился успеха, то он сначала пользуется им один. Зара­ботная плата является одним из элементов цены, пред­принимательская прибыль тоже, но не в том смысле: если выплата заработной платы представляет собой тормоз производства, то этого нельзя сказать о предприниматель­ской прибыли. О ней можно с полным правом сказать то же самое, что говорили классики политэкономии о земель­ной ренте, а именно то, что она не входит в цены продук­тов. Заработная плата — постоянный источник дохода; предпринимательская же прибыль таковым не является вообще, если считать одной из характерных черт дохода регулярность его поступления. Предприниматель лишает­ся этой прибыли, едва только он полностью осуществит свою функцию. Предпринимательская функция неразрыв­но связана с новшествами, реализацией параметров разви­тия, созданием новой системы стоимостей. Она одновре­менно дитя и жертва развития ²³.

Без развития нет предпринимательской прибыли, а без последней не бывает развития. Скажем только, что в ка­питалистической экономике без предпринимательской прибыли не могло бы быть образования собственности и имущества. Во всяком случае, этот процесс без нее не стал бы тем значительным социальным явлением, которое мы наблюдаем сегодня. Если абстрагироваться от «капитали­зации» различных видов ренты — сущность этого процес­са, также порождаемого развитием, мы рассмотрим в сле­дующей главе, — от помещения населением денег на вкла­ды в сберегательные кассы — этому мы не придаем боль­шого значения — и, наконец, от тех сумм, которые дарят отдельным хозяйственным субъектам развитие и случай — в последнем случае такие суммы поступают нерегулярно, но и они, если не потребляются, участвуют в образовании собственности и имущества, — то остается один, по суще­ству, важнейший источник формирования имущества. Непотребление предпринимательской прибыли не являет­ся сбережением в собственном смысле этого слова,, не яв­ляется оно и воздержанием в удовлетворении потребно­стей. Такйм образом, мы можем сказать, что именно деятельность предпринимателя создала большую часть собственности и имущества. Действительность, как нам кажется, убедительно подтверждает наше заключение.

Хотя в данной' главе я предоставил читателю возмож­ность наряду с заработной платой и рентой издержками производства считать также и процент на капитал, тем не менее я строил свой анализ так, как если бы в руках пред­принимателя оставался весь излишек, за вычетом, разу­меется, заработной платы и рентных платежей. Фактиче­ски же ему приходится выплачивать еще и процент на капитал, на величину которого, естественно, уменьшается этот излишек. Чтобы меня не упрекнули в том, что я одну и ту же величину вначале называю предпринимательской прибылью, а затем процентом, особо подчеркну, что этот аспект еще будет подробно рассматриваться мною.

Размер предпринимательской прибыли не определяется столь же твердо и однозначно, как величина дохода, полу­чаемого в рамках кругооборота. Об этом размере нельзя, например, в отличие от элементов издержек в кругообо­роте сказать, что он вполне достаточен, чтобы породить — зафиксированное факторами равновесия системы — «коли­чество предложен