2015-05-30
584
Среди многочисленных и разнообразных средств борьбы с нарушениями социалистического правопорядка, как справедливо отмечают Н. С. Алексеев и 3. В. Макарова в своей новой книге «Ораторское искусство в суде» (изд-во ЛГУ, 1985, с. 173), немаловажное значение имеет судебная речь. Юрист должен произносить речи доходчиво, грамотно, со знанием дела, выразительно, т. е. уметь убеждать. Это является одним из его главных профессиональных качеств.
Судебная аудитория отдает предпочтение тем прокурорам и адвокатам, которые используют весь арсенал ораторских средств и владеют ораторскими приемами. На качество судебных речей влияют: иде'йность и высокий культурный уровень оратора, его общая эрудиция и профессиональное мастерство, умение публично выступать. Стилистическое совершенство и, образно говоря, изящество судебных речей складываются прежде всего из таких качеств, как точность, простота и выразительность. Именно на это и обращают главное внимание авторы рецензируемой книги, в которой они знакомят читателей с правилами публичного выступления, анализируют речь как средство аргументации, развертывания мысли,углубленного изучения психологии преступления. Вместе с тем в работе рассматриваются также другие проблемы, в том числе процессуальные.
Прежде всего о понятии и предмете судебной речи. Известно, что всякая форма публичного выступления отличается своими особенностями. Судебная речь определяется авторами в качестве вида публичной (ораторской) монологической речи, адресованной определенной аудитории и представляющей собой изложение выводов прокурора и адвоката по делу и их взаимные возражения.
Зместе с тем и об этом следовало бы сказать более определенно, в судебной речи главное не информация, не комментирование собьь тий. Это и не речь, которая сводится только к исследованию фактов. Специфика судебной речи в том, что в ее основе лежит функция воздействия, она относится к речам так называемого убеждающего типа. Имеет ли это какое-нибудь юридическое значение? Безусловно, ибо важнейшее предназначение судебных прений как самостоятельной, структурно выделенной части судебного разбирательства предполагает в качестве единственного и возможного, именно такой тип речи. Нельзя при этом забывать и о целевой направленности обвинительных и защитительных речей. В них с разных сторон оцениваются и освещаются все доказательства и обстоятельства по делу и тем самым они влияют на выводы суда, на его решение. Одновременно обвинители и защитники, выступая в суде, содействуют воспитанию граждан в духе коммунистической идеологии и морали, уважения к Конституции СССР и иным советским законам.
Небезынтересно отметить, что в отличие от традиционного взгляда на судебную речь как лишь на часть судебных прений авторы рассматривают ее значение и для рассмотрения дел судом кассационной инстанции. При этом отмечается следующее. Как необходимая часть судебных прений судебная речь не устанавливает новых фактов и доказательств; в ней дается только интерпретация фактов, их объяснение, освещение с точки зрения позиции судебного оратора. Участники судебных прений не вправе ссылаться на доказательства и обстоятельства, которые не были предметом обсуждения в суде (ст. 295 УПК РСФСР). Этим судебные прения отличаются от других видов судебной речи — выступлений в суде второй инстанции, где возможны новые данные в виде дополнительных материалов, представленных в кассационную инстанцию и анализируемых прокурором и адвокатом в речах (ст. 337 УПК).
Все это абсолютно правильно, хотя общественный резонанс получают прежде всего выступления прокурора и адвоката в судебных прениях. Именно здесь ставятся и рассматриваются волнующие всех вопросы серьезного социального значения: о чести и долге советского человека, о соотношении права и морал'л, о причинах преступности, о методах общественного воздействия на правонарушителя, приемах и средствах перевоспитания его в трудовых коллективах, о мудрости,, справедливости, гуманности социалистического правосудия и о многом другом.
Всякая судебная речь, независимо от характера рассматриваемого дела и его объема, может и должна нести воспитательную нагрузку. Насколько она решает воспитательную задачу —это зависит от многих факторов и обстоятельств, конкретных особенностей и ситуаций. Но чтобы глубоко воздействовать на сознание и волю слушателей, речь всегда должна отвечать таким требованиям социально-политического красноречия, Ікак актуальность, чуткость к реальной действительности, информативность, связь с практикой, логическая стройность и последовательность, дос-
тупность. Особое значение имеет аргументация. Одной формальной правильности высказываемых положений недостаточно, их истинность надо выявить, обосновать и доказать, чему и служит аргументация.
В судебной речи аргументация тем более необходима, что эта речь по самой своей природе полемична, она внутренне содержит много элементов дискуссконности. Вот почему, чем больше аргу-" ментирована судебная речь, тем, при прочих равных условиях, она убедительнее, тем выше ее качество, тем сильнее ее воздействие. Вот почему вопросам формы полемики в суде, доказыванию и опровержению в судебном споре, приемам полемики в рецензируемой работе по праву отведена специальная глава.
Исследуя предмет судебной речи по уголовным делам, авторы отмечают, что это те, по существу, вопросы, которые разрешает суд при постановлении приговора или определения. Для суда первой инстанции оня содержатся в ст. ст. 303, 314, 321 УПК РСФСР, для суда второй инстанции —в ст. ст. 339, 351 УПК. Кроме того, предмет судебной речи определяют и иные обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовным делам (ст. ст. 68, 392, 404 УПК). Высказанное на странице 32 предложение о дополнении УПК союзных республик нормой, устанавливающей предмет судебной речи, заслуживает, по нашему мнению, серьезного обсуждения. Главная трудность, которую мы здесь видим, это качественное разнообразие видов судебных речей. Можно ли одной нормой определить предмет речи прокурора и речи адвоката, защищающего подсудимого, или адвоката — представителя потерпевшего, речи подсудимого и речи потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика, реплики, речи представителей общественности, речи прокурора и адвоката в суде кассационной инстанции и т. д.? Вопрос непростой и нуждается в теоретической проработке. Что же касается возражений авторов на возможные опасения, не приведет ли появление в уголовно-процессуальном законе нормы, устанавливающей предмет судебной речи, к одинаковым и стандартным речам, то они звучат весьма убедительно: на содержание и форму судебной речи огромное влияние оказывают характер и объем дела, личность оратора, судебная аудитория. В зависимости от характера и объема конкретного дела одним элементам предмета судебной речи будет уделено больше внимания, другим — меньше, о третьих достаточно только упомянуть.
Наряду с задачей идеологического, правового и нравственного воспитания граждан перед судебным оратором стоит и другая важнейшая цель — содействовать суду в установлении ист'ины по делу, способствовать правильному формированию внутреннего судейского убеждения. В судебных прениях стороны подводят итог проверки и исследования доказательств, с разных точек зрения (обвинения и защиты) в обстановке живой дискуссии излагают свои заключительные соображения и суждения, обосновывают свои требования и предложения, одновременно с этим возражая против
отдельных доводов или позиции в целом противной стороны. Участники судебных прений, справедливо подчеркивают авторы, оказывают тем самым существенную помощь суду в более полном и всестороннем уяснении фактических и юридических особенностей уголовного дела, в оценке с различных позиций обстоятельств преступления и личности подсудимого.
В работе мы находим много интересных и поучительных замечаний и рекомендаций по поводу того, что речь должна быть обращена не только к разуму, но и к чувству судей, что умело этим пользуясь, оратору следует привлекать их внимание к тем фактам и обстоятельствам дела, которые необходимы ему. Оратор завоевывает внимание аудитории не категоричностью своих суждений, а таким их построением, которое бы привело слушателей к его выводу. Нужно быть убедительным, но не категоричным. Преувеличенное навязывание своего мнения вызывает отрицательное отношение. Следует, верно подчеркивают авторы, проявлять сдержанность и доверие к пониманию судей (с. 47).
Вопрос о роли и значении судебных прений в советском уголовном процессе тесно связан с вопросом о предварительной и окончательной оценке судом доказательств, о характере «промежуточного» знания судей и условиях его трансформации в достоверное. В работе можно было бы больше сказать о том, что к моменту окончания судебного следствия у судей имеется определенное суждение о доказанности тех или иных фактов, хотя оно может быть охарактеризовано лишь как предварительное по отношению к тому убеждению, которое сложится в совещательной комнате при коллегиальном обсуждении вопросов, перечисленных в ст. 303 УПК РСФСР, т. е. при постановлении" приговора всем составом суда. Но это из области пожеланий, и только. Главное, что и делают авторы, это акцентировать внимание на том, что если окончательная оценка судей не совпадает с мнением, сложившимся несколько ранее, то совершенно очевидно, что это результат судебных прений. Во время судебных прений судьи сопоставляют свои оценки, соотносят свои выводы с обоснованностью и правомерностью того, что утверждают представители обвинения и защиты. Разумеется, утверждения должны носить характер доводов или аргументов в пользу отстаиваемого тезиса, а не голословного утверждения о ви-ности или невиновности подсудимого, о большей или меньшей степени его виновности и т. п. Только при этом условии судебная речь будет способствовать более глубокому проникновению в сущность информации, заключенной в доказательствах, ее анализу, рациональному познанию причинно-следственных и иных связей между фактами объективной действительности.
Уголовно-процессуальный закон, регламентируя содержание и порядок судебных прений, обеспечивает предствителям обвинения и защиты все необходимые условия для наиболее успешного осуществления ими своих процессуальных функций. Так, согласно закону, суд не может ограничивать продолжительность судебных прений определенным временем и предоставляет право участникам
судебных прений вносить свои предложения относительно последовательности их выступлений.
Однако, предостерегают авторы, ни в коем случае нельзя забывать, что суд не связан этими требованиями, для него не обязательны ни оценки фактических обстоятельств, рассматриваемого уголовного дела, ни предложения по квалификации преступления или о мере наказан'ия подсудимым. При обсуждении в совещательной комнате вопросов, подлежащих разрешению в приговоре, суд обязан проверить законность и обоснованность мнения и утверждения сторон, и постановить то решение, которое по внутреннему убеждению судей является единственно верным и справедливым.
Приговор не может быть признан законным и обоснованным, если он основан на убеждении не самих судей, а кого-либо из участников процесса- Вывод о наличии событ'ия преступления и виновности подсудимого должен быть категоричным, а это значит в первую очередь, что он содержит мнение самого суда, что судьи не отошли от собственной оценки доказательств. Так называемое интерсубъективное убеждение, т. е. убеждение на основе ничем не подтвержденных данных или выводов, не вытекающих из совокупности собранных по делу доказательств, зачастую формируется под влиян'ием личностной авторитетности прокурора или адвоката, чувства симпатии или антипатии, доверия или недоверия к н!им и другим участникам прений со стороны судей.
Этими выводами, сделанными авторами или вытекающими из интересной и полезной книги о судебной реч!и, нам хочется и закончить.
