Да, Фёдор, хотел ты искалечить судьбу Ганны, но дули уже в стране другие ветры. Наступал век машин, электричества, век станков, а не телячьих хвостов

А маленькая Ганна уже в том возрасте видела, что без учёбы она просто не сможет жить. Задохнётся и погибнет, как Наташа… Видела агрессивно настроенную родню, которая, кроме бабушки, стонала по старым порядкам и старому укладу быта, хотя все жили, если не богато, то и не бедно…

Но грянул 37 год… Страшный год гибели тысяч невинных людей. И не с неба эта погибель упала на людей, как на Украине. Тут было всё: приказы Москвы, расплата друг над другом, убрать конкурента, освободить себе дорогу; выползли враги, ненавидевшие советы и убиравшие преданных Советской власти людей. Стремились физически уничтожить элиту государства, чтобы ослабить мощь страны. Тысячи тысяч гибли от расстрелов, в камерах от истязаний, от голода и холода на Колыме, на самых тяжёлых стройках Сибири. Живущие потомки!! Вспоминайте порой этот кровавый сталинский год, год человеческой крови и страданий. Страна ослабла, упал её престиж в народе. Люди боялись ложиться спать, так как ночью подъезжал «чёрный ворон» и увозил людей навсегда… Забрали Тихона, Лука умер ещё в 32 году от голода. Умерла их мать на Дальнем Востоке.

Народ притих. У Тараса во дворе вечерами собирались сыновья, садились на завалинку и говорили о политике. Тарас, ненавидевший советы, теперь говорил: «Быть, мои дети, войне. Она будет страшной, люди захлебнутся кровью. Немцы, немцы стоят над Россией. Не поможет и наш хлеб, который отдаём немцам. А договор между нашими странами – это только временное затишье перед бойней. Сталин выигрывает время, а сам по своей тупости ослабляет страну. А может он и не всё знает, что делается у него под носом? Было же в писании, что к концу этого века вырежут людей, опустеют земли, брат брата никогда не увидит…» Страшный был прогноз, и он через четыре года сбылся…

Но не будем уходить в сторону. Вернёмся к жизни Ганьки… Так и допасла тогда она коров до глубокой осени. Пришла в школу в начале второй четверти. Ученики её встретили с криком: «Пастушка пришла в школу. Даже книги дура принесла в сумке…» Ганя стояла в коридоре, прижавшись спиной к стене, и молчала. Вышла учительница, подошла к ней: «Ну вот ты наконец и пришла! Раздевайся и заходи в класс…» И она погладила её по голове; Ганна заплакала… Первый раз в жизни её пожалели, «Галя, не плач, теперь всё будет хорошо», − сказала Анна Васильевна и указала ей её парту…

Учительница была роднее матери. Всё у той учительницы было прекрасным: костюм, косыночка на шее, красивые волосы, как у матери, только на висках седые… Поговаривали, что она бывшая дворянка. Мужа и отца её советы расстреляли, а она осталась и несла своё тепло людям…

Учительница назвала тогда девочку Галей, потому что Андрей, записывая её в школу, написал имя то, которое дал тогда при Савке. С тех пор и дома стали её звать не Ганькой, а Галькой. Похоже? Конечно! Так пусть и зовётся Галькой…

Не заступился тогда за Ганю и Тарас: «Вон сколько рождается внуков и внучек! Что ж, каждого учить? Где такое було?» В этом он был солидарен с Фёдором. Мол, подросла девчонка, так отдавай её в няньки, лишний рот вон со двора. А то попробуй такую ораву прокормить да ещё и в школе обучать? Мальчишки – батьку подмога, будущие кормильцы, а девчонки для чего? Ещё и приданное им готовь! Да у батька волосы на голове облезут!

Так и училась Ганя последние годы начальной школы без всяких пертурбаций, получая каждый год похвальные грамоты…

Но в 37 году люди боялись ночи. Подъезжали на машине, били прикладами в двери; «Открывай! Фёдор боялся – возьмут и его. Успокаивало одно, что за границу он не ходил, спокойно работал грузчиком. Какой из него враг? Но Тихона забрали: был на той стороне и не раз, продавал привезённое своё и чужое… Но Тараса и его сыновей не трогали. Хотя вся семья волновалась. Ложились с вечера, крестили окна и двери, но не знали – встанут утром дома или нет. Загребут… А за что? А кто его знает? У них своя мерка на человека. Танцуют под дудку Москвы или создают свой смертоносный танец, свой бердыш, своя берданка или пистолет. Беркуты стоят у власти и творят бесчинство над бессловесными свой произвол.

Но забирали не только мелкую рыбёшку, которая хотела что-то ухватить в своей жизни, вонзали ятаган (большой турецкий кинжал) в китов: командиров полков, руководителей заводов, талантливых инженеров… Пусть страна останется без кадров! Жди, когда подрастёт новое поколение, выучится, «набьёт» руку практикой… Кто-то специально ослаблял страну перед войной.

И ещё один гром грянул в 1939 году. Тараса Максимовича вызвали в прокуратуру: «Ты как же, кулацкая сволочь, оказался на Дальнем Востоке? Прижился тут недалеко от границы. Туда собирался махнуть или получаешь информацию с той стороны?»