Трудно быть богоносцем

Во всемирной истории эллины и римляне как античные народы являются только первоносителями христианской идеи. Их задача – передать духовную эстафету новым народам, сформировавшимся уже в духе Христа и несущим его крест как свой. Такими народами выступают германские и славянские народы. Первые выражают идею восхождения человека к Богу (идею стяжания), вторые – идею нисхождения Бога к человеку (идею благодати). Поэтому у германцев главным христианским праздником считается Рождество, а у славян - Пасха. «От добровольного соединения Греции и Севера родилась Русь, - поясняет А.С. Хомяков, - от насильственного соединения Рима с Севером родились западные царства. Греция и Рим отжили. Русь одна наследница Греции; у Рима много было наследников». Известно, что сами славяне называли себя словенами, т.е. людьми, способными владеть понятной речью, словом-логосом, а после создания солунскими братьями – Кириллом и Мефодием - славянской письменности и перевода на «варварский» язык Св.Писания славянам уже на деле пришлось доказать, что их самоназвание не является случайным. Однако, следует заметить, что в первоначальный, так сказать, подготовительный период (для русских - в период Киевско-Новгородской Руси) христианская идея или Божие Слово начинает проникать в жизнь славянских народов и проявляться в ней не столько вербально, в виде сознательного усвоения вечного содержания Св.Писания и богословского размышления, сколько в особенных, непосредственно созерцаемых образах и прежде всего в образе святой Софии. Сакральный смысл этого образа, представляющего собой вечную Премудрость Божию, но не абстрактно, а в человеческом облике, как считает Е.Н. Трубецкой, заключается в том, чтобы выразить конечный «замысел Божий о мире» как о царстве «обóженного человечества». Важным моментом является само изображение Софии как символа божественной реальности и в то же время как символа человечности. «Уже самый факт повсеместного построения храмов святой Софии в Древней Руси тотчас по обращении её из язычества свидетельствует о том, что мы имеем здесь центральное религиозное представление, которое для русского религиозного сознания представляет совершенно исключительную ценность» - указывает Е.Н. Трубецкой. Несомненно, что большую роль в плане осознания религиозного призвания русского народа сыграли сложившиеся примерно в XV веке религиозно-поэтические сказания о бегстве святых и святынь из Рима и Византии в Московскую Русь, в частности, сказания о «путешествии» Св. Антония и о Тихвинской иконе Божьей Матери. В этих сказаниях христианская идея находит широкий отклик в душах простого народа и тем самым становится реально сущей основой его духовно-национального единства. По словам митрополита Иоанна, к ранним формам религиозного самовыражения русского духа следует отнести былины («старинушки») о «святорусских богатырях» и духовные стихи. Если в былинах отражается осмысление русским народом православной идеи державности, то в духовной поэзии, скорее всего, постижение религиозных вопросов, главным из которых является вопрос о спасении души. «Спасение души, - пишет митрополит Иоанн, – смысл жизни человеческой. Этой главной цели подчиняется, в идеале, вся народная жизнь. Русь не потому «святая», что живут на ней сплошные праведники, а потому, что стремление к святости, к сердечной чистоте и духовному совершенству составляет главное содержание и оправдание её существования. Это ощущение всенародного религиозного служения столь сильно, что понятие «Святая Русь» приобретает в русских духовных стихах вселенское, космическое звучание. Святая Русь есть место – понимаемое не узко географически, но духовно, - где совершается таинство домостроительства человеческого спасения. Такова её промыслительная роль, и народ русский есть народ-богоносец в той мере, в которой он соответствует этому высокому призванию».

В том факте, что христианское поклонение «Богу в духе и истине» в русском народном сознании имело форму культа святых и святынь, следует, на мой взгляд, усматривать не только общие закономерности развития религиозного сознания, для которого вера и не могла существовать в начальный период «без знамений и чудес». В этом способе поклонения следует видеть отмеченную Е.Н.Трубецким конечную цель христианства, уже изначально воспринятую русской душей – не абстрактное царство Божие, в котором человеку не нашлось бы должного места, а «обóженное человечество». Необходимой предпосылкой самостоятельного движения русского духа к этой цели, т.е. к своей истине, является созданный религиозными и государственными деятелями общерусский культовый центр, благодаря которому и начинается движение вселенской идеи в существенном плане – в форме соборности, абсолютизма и тоталитаризма. «Рим» приходит на Русь задолго до 1453 года. Поскольку этот момент формирования вышеуказанного духовного центра практически не раскрыт русской историософией как судьбоносный момент отечественной истории, остановимся на нем.

Важнейшим событием и этапом становления Москвы как духовного центра православного мира и политической столицы России было получение в 1339 году духовной санкции от Константинополя на общерусскую канонизацию Петра, митрополита «всея Руси». Решение Византийского патриарха было обязательным не только для всей русской церкви, поскольку последняя была составной частью Константинопольского патриархата, но и для всех удельных и великих князей. Поскольку сам митрополит Пётр незадолго до своей смерти в 1326 году наказал, чтобы его похороны совершились не во Владимире, а в строящемся в Москве Успенском соборе, постольку он «своими мощами […] и освятил столицу соперника тверских князей» (М.П. Покровский), заложив фундамент московского культового пантеона. С инициативой канонизационных мероприятий выступили новый глава русской церкви Феогност и великий князь Иван Данилович, которые подготовили соответствующий этой цели реестр «чудотворений», так и сам акт канонизации Петра. Москва, таким образом, задолго до известного послания Филофея, реально «превращается в общерусский культовый центр» - в город святого Петра. Ещё не став стольным городом великого княжества, Москва уже сделалась общерусским духовным центром, куда и была перенесена митрополия. После смерти митрополита Петра все остальные митрополиты сделали Москву своим постоянным местом пребывания. Напомним, что на Руси уже имелись культовые пантеоны, но они имели характер местных, ограниченных границами княжеств, святынь. У каждого князя фактически были свои объекты поклонения, свои святыни. Следует заметить, что после канонизации митрополита «всея Руси» общерусский пантеон пополняется уже не именами великих и удельных князей, а прежде всего известных религиозных деятелей того времени – таких, как митрополит Алексий, Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский, воплощавших в себе идею духовного единства всего народа. Только благодаря духовному единству народ поднимается над своим «кровным» способом существования и становится нацией. Опираясь на исторические исследования, в частности на монографию А.С. Хорошева «Политическая история русской канонизации (XI – XVI вв.)», можно сказать, что становление русского самодержавия было бы невозможным без централизации культов. Пётр, как свидетельствует отечественная история, - это не просто имя, а первый камень, на основе которого предстоит строиться России.

Напомним, что в Соборной уставной грамоте, узаконившей патриаршество на Руси в 1589 году, утверждалась и высказанная ранее идея Москвы как третьего Рима: что «ветхий Рим пал от ереси», что «новый Рим», Константинополь, находится в порабощении агарянами, поэтому третий Рим есть Москва. «Это осознание себя третьим Римом последних времен, - раскрывает смысл этого исторического события митрополит Иоанн, - через два года было подтверждено собором православных патриархов, и таким образом утвердилось в качестве канонически закрепленного воззрения Вселенской Православной Церкви». Русская идея, таким образом, осознается как вселенская идея.

В связи с этим хотелось бы сделать одно замечание в адрес русского религиозного философа С.Н. Булгакова, затронувшего очень важную проблему соотношения светского и духовного моментов жизни единого народа. Несмотря на то, что историософские проблемы рассматриваются русским мыслителем «исходя из предпосылок мистического реализма», им отвергается внутренняя связь между православной религией и самодержавием, а, значит, между святым и светским Петрами, как будто деятельность Петра Великого протекала вне христианского контекста и не вытекала из него. Мой замысел, наоборот, состоит в том, чтобы при дальнейшем рассмотрении истории России попытаться раскрыть эту мистическую связь. Более того, в качестве замыкающего «звена» этой невидимой линии русской истории, как мне представляется, выступает ещё один, третий Пётр - отечественный мыслитель и пророк – Петр Яковлевич Чаадаев. С трансцендентальной точки зрения феноменология русского духа представляет собой мистический персонифицированный переход христианской идеи внутри самой себя от непосредственной формы единства (соборности) к отрицательному в себе единству (абсолютизму), а затем к их предсказанному П.Я.Чаадаевым «апокалиптическому синтезу» в форме советского тоталитаризма. Таким образом, история нашего Отечества предстает как единое и в тоже время внутри себя делимое единство, каждый этап которого становится возможен только через неимоверное напряжение всех сил народа. Трудно быть богоносцем.