2015-05-30
247
- Это их проблемы. Но то, что вспомнила – это действительно связано с их воздействием. Посмотри все переплетения, посмотри, как можно откорректировать так, чтоб это было идеально.
- А пока что, остановить обратный поток?
- Да, приостанови.
Крест на левой руке с внешней стороны ладони
Наташа… не хозяйка, а которая теперь снимала дом, вдруг ни с того ни с сего ополчилась на нее.
А Дружок покусал руку – левую, ту самую, которая распухла.
* * *
Она возвращалась из магазина – ходила покупать котикам еду – когда вдруг ощутила тоску, связанную с Джованни.
* * *
- О! Ну, как же я это пропустила, Ифген! Вот ведь, в чем моя тупость. Я ведь знала, что 11 ноября – важный космический день, а не связывала с тем, что до этого было. Смотри, ведь этот год вообще характерен числами 7, 11 и 19. Помнишь? 11 мая – я все вспомнила, пошла первая волна – сны, потом 11 июня – разрешенная встреча с Веней, наш второй день у Оли. Я запускала одну из волн. 11 июля – это, когда тебя Печник чуть не потрахал, а у меня был костер и встреча с Диффузором, активировался сдвиг времени. Потом 11 августа – это еще одна из волн, Дальше, 11 сентября – закончился период Котов, активировался КотоДжин. Потом 11 октября – волна, которая называется ударная любовь, плюс к этому, Ангел 666 окончательно вышел. А теперь – 11 ноября. Это будет вообще мощно. А пока что все затихли – размышляют. Готовятся.
Поизрезала ребро правой ладони… на камень-сердечко…
И еще много камней участвовало.
* * *
Джованни – милый добрый мальчишка.
Только погряз в мирском.
И она не может взять его, не потому, что он не хочет. А потому что он – не годен.
Видимо он гАден… (Джованни J)
* * *
Ночью седьмого – новый разрез: выше локтя, еще одна полоска, над той, но не параллельно, а чуть скошено.
А утром, еще перед восходом на небе облака – с одной стороны – как разрезы над локтем, а с другой стороны – как лапка. И они торчали на небе до четырех часов. Потом ветер их раздул, и небо стало ясным. Потому что ночью должно быть видно звезды.
Уже Луна… но еще не полнолуние…
Она вдруг поняла, что устаканивание пойдет качественнее и быстрее, если порисовать… и вытащила ручки, новый лист и принялась рисовать… просто то, что шло… может быть, себя… может быть, Море… и Луну… и излучение Звезд… и свои желания, как Существа
СЕЛЕНА
Кровь и Море…
Небольшой шторм
Разрез на ребре ладони…
Она написала кровью на камнях свое имя.
А потом имя, которое у нее будет, когда она встретит Фрэнка.
Веня
- Веня, это ты?
- Да, я.
- Я поняла, что кто-то рядом, - сказала она.
- И не узнала меня?
- Узнала, только ты сегодня немного другой. Почему?
- Какой, другой?
- Словно психованный.
- Так и есть. Знаешь, как бывает от перевозбуждения.
- Знаю, конечно. А от чего оно у тебя?
- А ты как думаешь?
-
- А ты не ждала меня?
- Хотела… но не думала, что ты придешь. Да – не ждала, - призналась она.
- А его?
- Сначала я и думала, что это он. Вы очень похожи.
- Да, мы почти одинаковые.
- Только ты тоньше… Ты – острее. Ты – режешь.
- А он?
- А он мягкий, он – как тайна… но ты… я тебя острее хочу, чем его. Это правда. Так всегда было. И тебе я всегда рада. А ему – нет.
Он легонько, но настойчиво подтолкнул ее в спину:
- Иди в Море, оно зовет тебя.
И она пошла, даже спорить не стала.
Холодная вода – объективно холодная – казалась теплой и ласковой, как его объятия… потому что сегодня так и было.
- Тебе хорошо? – спросил он.
- Да! Да-да-да! – крикнула она, поворачиваясь на спину, чтоб видеть берег. Ей нравится, ощущать, как волна накатывает и, на мгновение приподнявшись над берегом обрушивается на камни… и быть на вершине волны… словно она сама – волна.
- Ты и есть – волна, - заверил Веня.
- Люблю тебя, - прошептала она.
- А ощущаешь?
- Да… даже физически – через Море.
- Но долго тут тебе нельзя.
- Почему?
- Холодно, потому что.
- Ну и что. Мой организм привык.
Он ласково погладил ее пеной. Сообщил:
- Все равно, не нужно долго. А то потом трудно будет согреться. Ведь это ты в Море не мерзнешь, а, когда выйдешь, опять колотун начнется.
- Мне все равно.
Луна вышла из облака. Мерцающий сиял просто невероятными цветами…
Небо словно излучало волшебство… мягкое, нежное волшебство.
- Выходи, девочка милая. Выходи.
- Нееееет… не могу… хочу тебя… в Море хочу…
- Это еще будет. А пока нельзя в Море так много… и нам с тобой нельзя так долго в Море… ты же понимаешь, почему?
- Да, - согласилась она, - нельзя резонанс допускать пока… а так хочется…
- Хочется… очень-очень хочется… Но, пока я не имею тела, мне лучше, чем тебе видно, почему нельзя… и мне легче отсюда остановить его, как раз, потому что отсюда понимание яснее. Только, если ты еще дольше будешь в Море, я не смогу его остановить. А ты не захочешь… выходи… пожалуйста…
И она послушалась… Вышла.
И сразу заметила, что Луна стала полной… Конечно, это не так на самом деле – до полнолуния еще два дня. Но она была видна круглой – как в полнолуние. Потому что….
Ощущения почти непереносимые
Как шторм…
Любовь, как шторм…
И нежность, как волна, приподнимающая на своем гребне
С страсть, подобная той, с которой пена разбивает камни
Только физические ощущения совершенно не похожие на ощущения от секса – вообще никаких подобных позывов. А судороги, как от проходящего по телу электричества.
И желание – еще… еще и еще… и кажется, можно умереть от этого, если не остановиться. А остановиться невозможно и не хочется останавливаться.
Луна… Любовь и гармония
К
только Веня – псих, Диффузор -
* * *
Нельзя сказать, что она спала. Но встать не могла – тело просто до предела было измучено высокочастотными вибрациями и не могло встать.
А, когда все же встала – нужно ведь котиков покормить. И нужно ехать страховать Птица… и покупать теплые вещи – она же обещала бабе – солнце уже было высоко над горизонтом.
Первой мыслью было плюнуть и не ехать никуда, потому что слабость такая, что хочется валяться и просто купаться в отголосках ощущений, которые она испытывала всю ночь от Вени.
Но нужно. Пока она еще физическая – нужно делать дела.
А еще нужно на Море сходить.
С Бусей пошла.
Вернулась и включила комп – посмотрит, что будет играть, пока она пьет чай.
Веня! Пять песен подряд – причем все те, которые именно для нее. И, хотя не было той – самой главной, которая называется «Селена», все равно удивительно и приятно. А то, о чем эта песня – и так было… когда она купалась.
А потом собралась и поехала.
Было приятно побродить по Адлеру. Вспомнить, как жила тут в прошлом году. И вспомнить время, когда Джованни был еще с ней…
* * *
* * *
Ветер пришел еще позавчера – седьмого вечером. Весь вчерашний день и весь сегодняшний день все мерзли от его резких холодных порывов. Но то был просто Ветер…
А теперь начинался Ураган.
Селена надела свою новую жилетку – черную в цветные крапинки, похожую на звездное небо. У нее имелся замечательный капюшон – напялил на голову, и любой ветер и дождь ни по чем. И отаравилась Деять.
С собой она взяла сегодня настолько важные камни, что даже немного волновалась – ибо мощь по крайней мере одного из них вообще может быть непредсказуема: это Обелиск Хозяйки Медной Горы, полученный в позапрошлом году и бывший с ней долго. К тому же, соединив то, что вложила Хозяйка со своей Древней Кровью, она и рассчитывала на грандиозный эффект. Поэтому нужна снайперская точность… Собственно, в любых делах она нужна, даже в небольших. Но, если в каких-то мелочах еще простительны неточности, то тут неточность вызовет такие сбои, что может быть, их даже исправить не получится.
Дождь хлестал своими немилосердным струями. Ураган гнул деревья… срывал пену с гребешков волн и подбрасывал вверх, превращая в брызги, улетающие далеко на берег…
А ей действительно было нипочем. И даже не в капюшоне дело – а в том, что она – Селена и такое, что сейчас происходит для нее естественно: разгул Стихий – что может быть прекраснее!
Она разрезала ребро ладони – не потому, что крови нужно немного. Сегодня как раз требуется прилично крови. А потому что нужно именно отсюда добыть как можно больше – ведь эта ладонь передатчик, к тому же, проводник электричества. И нужно сделать хороший разрез с первого раза.
Поэтому она вопреки традиции сделала его не параллельно предыдущим, а почти перпендикулярно им – наискось. Кровь сразу же потекла такой хорошей густой струйкой.
Она даже не ожидала, что будет так. Привыкла уже, что несколько секунд Кровь тупит и за это время она как раз успевает приготовить камни.
Сейчас пришлось доставать их из кармана другой рукой – левой. А иначе заляпала бы кровью и сам карман и куртку возле кармана, а ей еще ходить в ней.
- Ты даже не представляешь, какой силы Угаган вы вызвали! – сообщил Келен.
- Это хорошо или плохо? – поинтересовалась она.
- А вот и посмотришь. Собственно, смотря для кого. Для некоторых – весьма плохо. Для тех, кто идет с тобой – отлично просто. Так что можешь радоваться. Ты уложилась и сделала все точно. Снайпер. Мастер.
- Ладно, Келен, не захваливай. Не люблю этого.
- Ну, тогда просто наслаждайся эффектом.
- Вот, это другое дело. Когда что-то получается – это для меня одно из самых приятных ощущений личного характера.
- Да? – усомнился он, - а любовь?
- Одно другому не мешает, - ответила она, понимая, почему он так спросил: из-за того, как она пообщалась с Веней – еще чуть-чуть и – резонанс, который пока что совершенно не нужен и вообще опасен. Поэтому она сказала, - мы же смогли его не допустить.
Келен улыбнулся – она прямо ощутила ласковую энергию его улыбки:
- Конечно. Я не против. Наслаждайтесь друг другом. Я только рад за тебя… и за него, естественно.
- Знаешь, сестренка. Будь готова в очень скором времени принимать очень много гостей.
Она догадалась:
- Тех, кто желает быть в Конструкции?
- Ага, - радостно смеясь, согласился он, - позволено!
* * *
Очень давно, года три назад, на том сайте, где познакомилась с Марией, Селена в ответ на вопрос какого-то чувака, кто она такая, написала, что она – Стрела, летящая к точке единиц. Тот посмеялся – сказал, что, мол, ему понятно – точка единиц, это – член. Она тоже посмеялась – над его примитивной тупостью и пояснила, что имела в виду другие единицы.
- Какие же? – с иронией спросил он.
Понимая, что объяснить не сможет – потому что даже сама себе-человеку не может правильно растолковать – ответила весьма уклончиво, но, при этом, весьма точно:
- Точка единиц, это тебе не хуй, а точка, где откроется прямой Путь туда, где я должна выполнить свое назначение.
Больше он ничего спрашивать не стал. Но она сама тогда все же размышляла, а что можно было ответить, если бы он спросил. И понимала, что пока, на этот момент – ничего конкретного. Потому что она не знает, что это за точка единиц. Да и назначение свое знает лишь расплывчато. Знает только, что всегда в нужный момент чует, что и как нужно делать.
А вот теперь, было яснее ясного, что именно она имела в виду тогда, когда сказала про точку единиц – это завтрашний день. До начала которого осталось всего два с половиной часа.
И она сидит пьяная, довольная и с Бусенипатией на руках – готовится к той самой «точке единиц». Собственно, готовится-то нечего. Все уже готово. Так что она просто ждет, когда наступит эта точка. И тогда она пойдет на Море, и будет делать то, что следует делать. Как обычно, заранее она понятия не имеет, что нужно будет делать. Знает только, что попадет точно – потому что: снайпер. А обдумывать заранее мозгом… или даже человечьим сознанием – это глупости: она сама – Селена никогда заранее не обдумывает, как поступать, потому что для нее правильнее всего действовать, а не думать. И она – никогда не ошибается, ибо ощущает точку нужных вибраций. Конечно, тут есть один важный фактор: смотря, какая точка нужна – какая нужна, в ту и попадет. Труднее всего не попасть, а увидеть мишень – куда нужно «выстрелить». А с другой стороны… что в этом сложного, если ощущать себя собой, как учил Великий Келен.
- Я не Великий Келен, - заметил он.
- Великий Хранитель, - согласилась она, - но я не о должности твоей, а о тебе. Потому что я действительно восхищаюсь тобой.
- Знаешь, ты ведь вызываешь не меньшее восхищение, - сказал он.
- Да ну! – усомнилась она, - пока что я ничего такого великого не сделала, чтоб восхищаться.
- Да ну! – иронично усомнился он.
- Пока что все, что я делаю, не дает таких результатов, чтоб все человеки их увидели.
- Все никогда не увидят! Ведь в этом и есть Суть Сетки, которую ты формируешь.
- Ну да, - согласилась она.
Она будет немного спать. Заведет будильник, проснется, покормит котиков, если они будут просить и пойдет на Море.
Нет! Она просто не может сделать так! Не может не сходить сейчас! Еще до того, как лечь спать – ей необходимо соприкоснуться с Морем… или, точнее будет сказать, с самой собой в другой ипостаси.
Она хотела пойти к Морю – чтоб добывать Кровь и готовить камни там. Но Келен остановил:
- Погоди, что ты всегда так торопишься?
- Зачем ждать? – нетерпеливо спросила она.
- Буквально через пару минут поймешь. Просто покури.
И
Салют –
Это были совершенно разные камни, взятые в разное время, некоторые долго лежали в Птице, некоторые появились у нее еще, когда она была тут с Сабакой и Наташей Гужаевой… а один – совсем недавний: осколок той самой шершавой глыбы с вкраплением мелких камешков, которую она бросила в Море, напитав кровью из четырехлистника, который резала для того, чтоб дать энергию Ангелу 666.
Четырнадцать камней – как так получилось?
До того, как идти заиграла песня – пожелание «Я тебя всегда буду ждать».
Затем песня – настроение «Бал-карнавал».
Глаз в Море.
Камень Времени Цветов и Фрактал…
Песня-объяснение «География».
Это была ночь – начало одиннадцатого числа…
Потом день…
А потом вечер.
Камень-крест.
Поехала на Птице, встала рядом с тем местом, где стояла летом палатка. Сняла с себя все, надела лишь махровый халат с капюшоном и сапожки – чтоб не тратить время на раздевание на берегу, чтобы сразу – в море.
Сейчас она сделает такой разрез, который хочет больше всего – большой крест на правой руке – такой, какой сделает в тот день, когда будет Уходить. Пока что он будет не такой длинный и глубокий, но почти… можно… позволено – она ощущала, что позволено…
Выпила и, взяв только один камень – пошла. Это был камень-распятие.
Сегодня Море было объективно очень холодным – так и должно быть. Но она вошла так, словно это было лето и тепло.
Мерцающий, как обычно, наблюдал за ней, проглянув сквозь облака… и лил дождь… не накрапывал, а прямо лил – тяжелыми струями…
И это было здорово – холодно, ливень и Мерцающий, сияющий на небе!
И распятие – в руке… и Крик! Крик! Пронзительный Крик, разрывающий
Суть его – пусть будет то, что должно быть. Пусть живет все живое и пусть свершится справедливое возмездие.
Камень-распятие стал холодным-холодным, прямо ледяным. Она прижала его к голове, потом, к шее – ощутить этот холод, не бояться его… принять все, что он несет… потому что это Море передает через камень ей то, что должно передать той, кто есть его разум.
А потом, когда она вернулась в автомобиль, ее ждал небольшой сюрприз – возможность получить ответы на несколько вопросов через волшебный плеер.
Разумеется, она не будет спрашивать всякую чушь. Это будут нормальные вопросы по существу.
Первым был вопрос: Кто я для Системы? Ответом была песня «Королевское утро».
Второй вопрос: Кто я для Своих? Ответ – «Ты нужна мне».
И третий: Что я для этого Дня – «Три солнца в голове».
После этого она открыла окно и, выставив вперед пальцы обеих рук – так, как она делала всегда: словно пистолет – направила луч энергии к Луне, скрытой за облаками. Как обычно, миг удивления (и радости оттого, что удалось) вызвал довольный смех – Смех Селены.
Она смеялась, пританцовывая под песню Грегори Лемаршаля, и ощущала, как по всему ее Существу протекает чистая космическая Энергия, предназначенная для ее дальнейших Деяний… позволенных и одобренных Хранителями Замысла.
- Спасибо, милые! – крикнула она, - спасибо! Я сделаю все правильно! Потому что люблю эту Землю… потому что люблю живое и подарю ему эту Любовь!
И ей пришел ответ в виде ощущения, которое можно перевести, как:
- Сила на твоей стороне.
- А теперь можешь задать еще один вопрос своему волшебному плееру, - посоветовал Келен.
- Хорошо. Мне есть, что спросить. Хотя, я знаю ответ. Но интересно, как этот ответ выразится в музыке.
- Да, интересно. Мне тоже интересно, - сказал Келен.
- А ты еще не знаешь?
- Так же, как и ты – знаю Суть, а конкретную песню, конечно, не знаю. Давай вместе послушаем.
- Давай. Мой вопрос: что получилось в результате, как это оценивается?
Она была приятно удивлена ответу. Потому что запел Майкл – «Песню Земли».
- Отлично, детка. Просто здорово, - похвалил Великий Хранитель.
- Келен, - удивилась она, - как получается, что даже ты не знаешь, какая песня будет. Кто тогда знает… или нет. Как же получается, что Птиц и плеер выдают нужную песню? Как получается, что именно она играет… или нет, не так: кто отвечает за то, какая песня будет ответом?
- А разве ты не знаешь ответ? – засмеялся Келен, - ведь ты же сама настроила их на прямой прием…
- «Из таких серьезных источников»? – спросила она его словами.
- Да, из весьма серьезных. Серьезнее некуда.
- И что же это за источники?
- Как будто ты сама не знаешь, - усмехнулся Великий Хранитель.
- Судьба? – скорее утвердила, чем спросила Селена.
- Судьба, - согласился он, и пояснил, - это, если можно так выразиться, прямая связь с Судьбой.
- Хуясе, - пошутила она одним из своих смешных слов.
А, когда она зашла в свой Шанхай и посмотрела время на компе, было 1:11. И играла песня «Сила на ее стороне».
* * *
И снова пришел Веня.
Выгнулась в спине и по всему телу прошла электрическая судорога, только не такая, как от электричества Диффузора. Другая – тонкая, резкая…
* * *
Гавненыш наконец-то позвонил. На самом деле, вряд ли бы позвонил, если бы она не написала, что уедет без него.
Обещал позвонить до пяти часов… Разумеется, не позвонил. Написал, что некогда и сможет позвонить ночью. Но ни ночью, ни следующим днем, ни следующей ночью, ни еще два дня, конечно же, не позвонил. И даже не взял трубку, когда ему звонили Ифген и баба.
В общем, как бы ей ни хотелось ехать с ним… хотя бы, просто потому что вдвоем удобнее… а, видимо, придется все-таки ехать одной.
И уже окончательно попрощаться с Джованни. Потому что после такого уже никто не захочет видеть в нем только лишь доброго мальчишку. Все поймут, что это – телка, предатель и эгоист. И вся его доброта и благость просто меркнут в сравнении с тем, что он наделал. И даже его превеликое желание идти дальше вместе с теми, кто для него раньше были Своими, никуда он не пойдет. Во-первых, потому что – ушел совсем в другую сторону и просто не сможет догнать тех, кто шел правильно, а во-вторых – она не возьмет его обратно в Конструкцию, потому что Джованни – не годен.
Котики почти постоянно сидят в хате – особенно, когда она там. Им хорошо.
Зеновей уходит ненадолго, а возвращается мокрый и ложится перед обогревателем.
* * *
Ну вот, автомобиль готов к поездке, вещи собраны… Селена сама готова, котики – тоже готовы. Баба ждет… а этот хрен, Джованни снова как в воду канул – молчит и снова не берет трубку, даже, когда баба звонит.
Вот, хочешь, не хочешь – придется Селене завтра ехать к нему на работу, выцеплять его там. От этого ее снова охватывала злость. И еще в этой злости присутствовала жалость – самое паскудное ощущение, которое она никогда не испытывала к нормальным Существам, это ощущение, которое возможно по отношению к жалким людям, не понимающим, почему они такие несчастные.
Ох, нелегкая это работа – из болота тащить бегемота…
Еще более задача трудна – тащить из болота слона.
* * *
Утром – на работу к Джованни
Днем – куча звонков… разговор с бабой, когда в машине находились Зеновей, Миса и Потанька
Два разговора с дедом – его условия – не брать котиков… хуй ему по всей морде
Вечер – позвонил Славян…
Потом еще раз позвонил – когда его жена притащилась домой бухая
Опять разговор с бабой.
С Меркусом…
Наливала рюмочку, когда заиграла песня «Мама, я не могу больше пить»
* * *
Опять сама себе противна, потому что видела Джованни, обнаружила следующую ложь, к тому же, был гнев за то, как он с бабой поступает.
И била его – очень сильно, в грудь. Так, чтоб ему было больно, а не только обидно.
Опять тянучка. Джованни… или теперь – Катя… остается с мужем.
8908 950 8388 папа
8908 950 8387 мама
Вот, ты говоришь:
- Что ты сгущаешь краски?
Я не сгущаю их. Их без меня сгустили. Кто? Катенька… Джованни… Вот кто! Своим многокилометровым враньем.
Ты говоришь:
- Отпусти ее, пусть живет своей жизнью.
А разве я держу? Уже давно отпустила. А поехала и стала звонить, и потом ругала вовсе не потому, что держу. А опять – из-за вранья этой Катеньки. И из-за того, что она тебя довела до того, что ты два дня не могла уснуть. Разве не справедливо, чтоб тот, кто так сделал выслушал даже ругать и обзывательства, вызванные гневом на его поступок?
Ты говоришь:
- Тебя боятся, потому что ты на людей кидаешься.
Это вообще просто оскорбление. Зачем ты так? Я не кидаюсь на людей. Я весьма вежливо разговариваю с людьми, улыбаюсь и так далее. НО! Это до тех пор, пока они нормально себя ведут. И даже терпеливо слушаю их бред, до тех пор, пока они не перегнут палку. А, если они начинают меня оскорблять или врать, или предавать, или делать то, где я должна за себя постоять – разумеется, я буду это делать. А так же, когда мне приписывают то, чего нет – всегда буду объяснять КАК ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.
А если меня довели, издевались, словно плевали в лицо, что нужно делать? Слизывать эти харчки и говорить спасибо? Или все же, ответить? Чтоб тот, кто это сделал, на своей шкуре испытал то, что он заставил испытывать меня?
Когда я ругала ее такими словами – она это заслужила.
Ты говоришь:
- Она боится приезжать.
А ПОЧЕМУ она боится приезжать, ты забываешь. А причина в том, что она сама сделала плохо. Не нужно было делать того, из-за чего ругают. А, если сделала – изволь принять то, что заслужила.
Ты говоришь:
- Прости ее.
Я вообще не умею прощать или не прощать. Не знаю, что это такое. Я лишь – провод, по которому проходит то, что должно пройти. То, что проходит к ней – она заслужила.
А, что касается всего остального, скажу так: я люблю Джованни, мне горько, что он теперь – такой. Мне досадно, что Иерофант – волшебное Существо отказалось от Сути себя и променяло ВСЕ, на лишь эпизод небольшой части всего одной жизни в этом теле. Жаль, что Иерофант стал человеком, ведь это Существо несоизмеримо больше человека, и их вообще очень мало.
А еще мне странно, что ты оправдываешь лгуна и предателя, а меня упрекаешь, что я его ругала. Зачем? Если потакать ему – он еще сильнее обнаглеет. Потому что так уже было.
«Еще не время»
Причем, два раза – через одну песню. И было сказано, что это касается Джованни.
Пробовала – словно от его лица… от своего… и так и так подходит… и грустно… и тоскливо… и в то же время – ясно, что так и должно быть…
Странная пустота… словно она смотрит сама на себя откуда-то издалека, откуда все видно намного яснее, чем из физического уровня…
Попробуй спасти упавшую с неба…
Тень и некто прямо возле берега…
Несколько камней…
Для Мерцающего который – упал на камни, а не в воду…
А потом – летящий метеорит… очень медленно летящий… как раз, когда пелось «упавшую с неба»
Шелест камней. Но никого нет.
- Твои фантомы останутся на Море, когда ты уедешь. Они всегда будут тут. Это – твои Глаза. И твои руки… через них ты сможешь делать все, что нужно. Это – самая лучшая связь. Но это – опасная связь.
Когда пришла – песня «Сирин, Алконост, Гамаюн», песня – знак того, что сейчас сюда явятся те, «кому нечем и незачем пить».
А следующей песней была «Блюз диких людей».
* * *
И вот, баба в Шанхае.
И нельзя сказать, что ей тут не понравилось.
Почему-то вот именно так – правильно.
Да – не нравится. Но – правильно.
Жаль… очень-очень жаль, что Джованни теперь – такой. Потому что это означает – все!
* * *
Джованни не приехал. И даже не позвонил.
Почему?
Ну и ладно.
А все равно, больно. Только уже и это привычно.
А с бабой было хорошо. Ей понравилось гулять по Южным Культурам. Правда, в конце она устала – но это объяснимо: ведь они очень долго ходили.
Баба постепенно привыкала к крови.
Она шла и с руки капала кровь.
Она отпихнула его руку с медальончиком:
- Не хочу забывать! – и заплакала… и подумала, что за несколько коротких встреч с ним плакала больше, чем за всю жизнь в этом теле.
Он погладил ее по волосам, поцеловал в лоб, прошептал:
- Надо, моя милая девочка. Ты же знаешь, что – надо.
- Знаю… но ведь ты… ты же не забываешь? Ты помнишь. А я…
- Не хочууууууу… не наааааадооооо… пусть у меня будет эта память… пожалуйста… не…
- Люблю тебя, мой Бог…
- Почему ты меня называешь этим именем?
- Разве тебе не нравится?
- Котики – это не истинное имя. Это ведь только часть меня – Котики. Мне нравится оно, но, когда ты так называешь меня, когда мы просто гуляем, или… ну… как это сказать… в быту, что ли…
Он грустно рассмеялся:
- У нас нет быта. Просто нет времени на него.
- Ну, ты ведь понял, о чем я говорю. Просто не могу правильно выразить…
- Да, я понял, конечно. В такие моменты, как сейчас, ты хочешь, чтоб я называл тебя Селеной.
- Да.
Он вздохнул… И в этом вздохе она уловила так много всего: и горечь, и боль, и вечную о ней заботу, и его невыносимую тоску о том, что невозможно так, как хотелось бы…
* * *
Просто ощущения… в чистом виде… Такие, что после них ничего не хочется делать: окна эти мыть, выполнять дедову просьбу, разузнать, где можно купить запчасти на его корейский автомобиль… даже с Ифгеном разговаривать не очень хочется… вообще ничего не хочется… только одно – снова лечь на диван, отрешиться от всего окружающего и снова окунуться в то, что возможно с Ним… пусть даже и нет в этом физического… да и не хочется физического…
9 – сильно общалась с Веней… после поеще с Меркусом…
Меркус становится хороший.
10 декабря – лунное затмение
Меркус сказал, что спас маленького мальчика из реки
11 декабря – месяц с момента, как она сделала разрез-крест. И он прямо замучил… то тянет, то ноет… то вообще что-то непонятное с ним творится – словно гудит и пульсирует… Разумеется, он непростой, этот разрез. Так же, как все буквы УКНО. И даже еще серьезнее – потому что он: во-первых, разрез по тому самому месту, где она разрежет в Тот День, а во-вторых – Крест, который соответствует Кресту Розы – как она назвала Портал (или Коридор), через который пойдут энергии для 21 декабря.
