Канцеляризмы

Канцеляризмы, как и предыдущие лексические разряды, входят в лексику ограниченного употребления (используются преимущественно в официально-деловом стиле) и поэтому совершенно неуместны, например, в живой разговорной речи, потому что омертвляют, обесцвечивают ее, делают шаблонной и скучной. Многие канцелярские слова и словосочетания давно потеряли выразительность своего первоначального смысла и стали штампами.

Задание. Выберите одно из определений штампа:

1. Штамп – свидетельство скудности мысли и бедности языка, лишающее высказывание простоты, яркости и самобытности.

2. (К вопросу об использовании иноязычных слов):

Штамп – атрибут дефектного интеллекта и дефицита лексикона, аннулирующий экспрессивность и индивидуальность фразы.

3. Штамп – утратившее характер необходимости, ясности и индивидуальности стиля изложения выражение, обнаруживающее отсутствие наличия активности по линии мыслительных процессов вследствие негативных показателей в вопросах освоения явлений лексического богатства языка и в деле укрепления эрудиции личности говорящего.

Примечательно, что в первом учебнике «Практическая стилистика современного русского языка» В.А. Мамонова и Д.Э. Розенталя, изданном в 1957 году, канцеляризмы определяются как «Слова и обороты, характерные для языка и стиля дореволюционных казенных учреждений» (с.32) – явно тенденциозная оценка языкового факта с идеологических позиций. Как бы опровергая это заблуждение, Б. Тимофеев замечает, что «подобный нежизненный, а порой и откровенно архаический язык проник в наше делопроизводство с первых лет революции», и вспоминает, как в те годы писали в удостоверениях и мандатах: «Дано сие такому-то в том, что он действительно является лицом, которым себя именует, что подписом и приложением печати удостоверяется» (см. 80, с.160).

К сожалению, это уродство нашей речи здравствует и даже прогрессирует и сегодня, так как борьбе с ним не уделяется достаточного внимания в школе и вузе.

Л.И. Скворцов выделяет 4 типа штампов:

1. Устойчивые словосочетания типа «включиться в борьбу (за что-нибудь)», «принять необходимые меры», «проявить инициативу», «достижения и успехи», «играть роль» и «иметь значение», «в этих условиях», «держать в поле зрения», «иметь место», «трудно переоценить», «нельзя не отметить», «в центре внимания», «на сегодняшний день» и т. п.

2. Постоянные определения, так называемые «слова-спутники», а еще лучше сказать, слова-паразиты. Мероприятия всегда бывают «практические», задачи – «конкретные», недостатки – «имеющиеся» (а могут ли быть «не имеющиеся» недостатки?), внимание – «постоянное» или «неослабное», забота – «настойчивая», размах – «широкий», поддержка – «активная», отклик – «горячий», сроки – «сжатые», критика – «резкая», массы – «широчайшие», почин – «ценный», вклад – «неоценимый» и т.п.

3. Так называемые «новые» предлоги, обороты типа «в деле», «в направлении», «по вопросу», «в связи» (с чем-нибудь) или «в этой связи», «в области», «в силу», «в целях», «по части», «по линии», «в свете», «в разрезе».

4. Нарочитое, чаще всего неуместное употребление таких книжных слов, как «труженик» и «труженица», «довелось», «иметься», «являться», «завоевания», «эпицентр», «форум», «увязать» и «согласовать», «инцидент», «данный», «осуществлять» и «осуществление» и многое другое (см. 76, с.29 – 30).

Штампы существуют как на уровне языковых единиц, так и на уровне текста. Подобный штампованный текст сатирически изобразили в романе «Двенадцать стульев» И. Ильф и Е. Петров при описании торжественного митинга в Старгороде по случаю открытия трамвайной линии:

Председатель Старкомхоза товарищ Гаврилин начал свою речь хорошо и просто.

– Трамвай построить, – сказал он, – это не ешака купить.

В толпе внезапно послышался громкий смех Остапа Бендера. Он оценил эту фразу. Одобренный приемом, Гаврилин, сам не понимая почему, вдруг заговорил о международном положении. Он несколько раз пытался пустить свой доклад по трамвайным рельсам, но с ужасом замечал, что не может этого сделать. Слова сами по себе, против воли оратора, получались какие-то международные. После Чемберлена, которому Гаврилин уделил полчаса, на международную арену вышел американский сенатор Бора. Толпа обмякла... Распалившийся Гаврилин нехорошо отозвался о румынских боярах и перешел на Муссолини. И только к концу речи он поборол свою вторую международную натуру и заговорил хорошими деловыми словами:

– И я так думаю, товарищи, что этот трамвай, который сейчас выйдет из депа, благодаря кого он выпущен? Конечно, товарищи, благодаря вот вам, благодаря всех рабочих, которые действительно поработали не за страх, а, товарищи, за совесть. А еще, товарищи, благодаря честного советского специалиста, главного инженера Треухова. Ему тоже спасибо!..

Стали искать Треухова, но не нашли. Представитель Маслоцентра, которого давно уже жгло, протиснулся к перилам трибуны, взмахнул рукой и громко заговорил... о международном положении!

Наконец, уже к вечеру, нашли и вывели на трибуну Треухова:

– Слово предоставляется главному инженеру товарищу Треухову! – радостно возвестил Гаврилин. – Ну, говори, а то я совсем не то говорил, – добавил он шепотом.

Треухов хотел сказать многое. И про субботники, и про тяжелую работу, обо всем, что сделано и что можно еще сделать. А сделать можно многое: можно освободить город от заразного привозного рынка, построить крытые стеклянные корпуса, можно построить постоянный мост вместо временного, ежегодно сносимого ледоходом, можно, наконец, осуществить проект постройки огромной мясохладобойни.

Треухов открыл рот и, запинаясь, заговорил:

– Товарищи! Международное положение нашего государства...

И дальше замямлил такие прописные истины, что толпа, слушавшая уже шестую международную речь, похолодела. Только окончив, Треухов понял, что и он ни слова не сказал о трамвае.

Еще А.Ф. Писемский, А.И. Герцен, А.П. Чехов, а затем К.И. Чуковский резко критиковали злоупотребление канцелярско-бюрократическими оборотами. Например, А.Ф. Писемский высмеивает бюрократическое пристрастие к отглагольным существительным и творительному падежу субъекта действия в пародийной фразе Влетение и разбитие стекол вороною. Ему вторит А.И. Герцен, воспроизводя название «важной» казенной бумаги: «Дело о потере неизвестно куда дома волостного правления и об изгрызении плана оного мышами». Но в то же время сами писатели не исключали подобных языковых средств из литературных произведений – в том случае, если эти элементы выполняют известную нам функцию отрицательной речевой характеристики персонажа. Например, передавая в рассказе «Анна на шее» речь чиновника-бюрократа, А.П. Чехов делает такое авторское замечание: «И потянулись длинные периоды: по мере того, исходя из того положения, ввиду только что сказанного». К. Паустовский продолжил эту сатирическую традицию в рассказе «Колотый сахар» («Говорил он косноязыко, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава») и в статье «Живое и мертвое»:

В одном из среднерусских сел, где мне пришлось жить, председателем сельсовета был некий Петин – маленький, милый, всегда чем-то взволнованный человек. Разговор Петина в обыденной жизни был полон метких слов, сравнений, прибауток, юмора. Но стоило ему подняться на трибуну для очередного доклада и выпить при этом – по примеру больших ораторов – стакан желтоватой кипяченой воды, как он преображался и, держась за несвойственный ему галстук, как за якорь спасения, начинал речь примерно так:

– Что мы имеем на сегодняшний день в смысле дальнейшего развития товарной линии производства молочной продукции и ликвидации ее отставания по плану надоев молока?

И вот умный и веселый человек, вытянувшись и держа руки по швам, нес два часа убийственную околесицу на неизвестном варварском языке, потому что назвать этот язык русским мог бы только жесточайший наш враг.

В статье Паустовского частично затронуты психологические причины возникновения штампа, которых, по мнению Л.И. Скворцова, немало. «Это – и боязнь аудитории, и опасность сказать что-то «не так», неправильно, и внутренняя неуверенность от недостаточной подготовленности, и своеобразное стремление к «плавности» речи во что бы то ни стало» (76, с.28). Однако есть и собственно лингвистические причины шаблонности и клишированности речи. И главная из них в том, что невозможно постоянно говорить о новом и выражаться оригинально. Такая речь выглядела бы манерной, ее трудно было бы слушать и понимать. В нормальной ситуации общения мы всегда подготавливаем незнакомое через обращение к уже известному. В речи опытного и искусного оратора «известное» и «новое» для слушателя должны быть сбалансированы

К.И. Чуковский, выступая на Втором Всесоюзном съезде писателей, очень едко и категорично отозвался о власти трафаретов и шаблонов в литературоведческих трудах:

В силу какого-то печального заблуждения многие авторы литературоведческих книг и статей полагают, что чем чаще они будут употреблять … казенные фразы, тем наукообразнее будут их книги, диссертации, статьи… Если ты … написал «отражают», нужно прибавить «ярко»… Если «протест», то «резкий», если сатира, то «злая и острая». Десятка полтора таких готовеньких формул зачастую навязываются учащимся ещё на школьной скамье… Я, например, знаю учебник по литературе для 9-го класса, где говорилось, что такой-то писатель создаёт такие-то «яркие» образы, а такой-то «ярко» отражает такую-то психику, а у такого-то «ярко» сказались такие-то качества, а у такого-то «ярко» обрисован такой-то характер, а такой-то сам по себе есть «яркий» выразитель чего-то. Мудрено ли, что уже на пятой странице эта «яркость» начинает ощущаться как «тусклость», а на шестой окончательно гаснет, и мы остаёмся во тьме, ибо кто же не почувствует, что за этим механически повторяющимся и потому омертвелым эпитетом скрывается равнодушие ленивых умов, даже не пытающихся сказать о замечательных русских писателях своё собственное, свежее, от сердца идущее слово…

Писатель, всегда остававшийся истинным патриотом и знатоком языка, бьет в набат, призывая всех гонителей заимствований, жаргонизмов и варваризмов, всех явных и мнимых борцов за чистоту родной речи переключить внимание на более опасный недуг, которым давно и тяжело болен русский язык, и диагностирует эту патологию так:

Гораздо серьезнее тот тяжкий недуг, от которого, по наблюдению многих, еще до сих пор не избавилась наша разговорная и литературная речь. Недуг этот в тысячу раз зловреднее всяких жаргонов, так как он может привести – и приводит! – нашу современную речь к худосочию, склерозу и хилости.

Имя недуга – канцелярит (я даю этой болезни такое название по образцу колита, дифтерита, менингита).

На борьбу с этим затяжным, изнурительным и трудноизлечимым недугом мы должны подняться сплоченными силами – мы все, кому дорого величайшее достояние русской народной культуры, наш мудрый, выразительный, геиально живописный язык (97, с.152).

Автор книги «Живой как жизнь» приводит множество примеров неуместного употребления канцеляризмов, в том числе заштампованные фразы типа «Какие мероприятия предпринимаете вы для активизации клёва?» (в обращении рыбака к соседу), «Не засоряйте тротуаров общественного пользования отходами курительного процесса», «Позор срывщикам кампании за борьбу по выполнению плана организации кампании борьбы за подметание улиц!»; псевдонаучные формулировки «Погребение принадлежало субъекту, ориентированному черепом на восток» (так в погоне за мнимой научностью изложил эту мысль археолог, вместо того чтобы написать: «В раскопанном мною кургане лежал покойник головой к востоку») или «По поводу характера изменения батиса эрозии и геоморфологической структуры района возможной Хорско-Анюйской бифуркации» (вместо простого и ясного заголовка научной статьи «Форма поверхности верховьев реки Анюй»); затертые трафареты «Желаем вам новых достижений в труде», «Желаем вам творческих удач и успехов…», «Смерть вырвала из наших рядов…», шаблонных названий, в которых конкретное понятие часто подменяется общим или сложносоставным: «Палочные изделия» (вместо палки), «Чулочно-носочные изделия», «Сувенирные изделия», «Мыломоющие средства», «зеленый массив» (вместо лес).

Чуковский уместно цитирует В.Г. Костомарова, который изобличает плеонастичность некоторых затасканных эпитетов:

У нас часто поздравляют с достигнутыми успехами, исправляют имеющиеся ошибки, рассматривают полученные предложения, овладевают настоящим мастерством, обсуждают результаты проведенных выборов, горячо аплодируют приглашенным гостям и т.д., хотя никому не пришло бы в голову поздравить с успехами, которых не достигли, исправлять ошибки, которых нет, рассматривать неполученные предложения, овладевать ненастоящим мастерством, обсуждать результаты несостоявшихся выборов или аплодировать гостям, которых забыли пригласить.

Справедливое негодование К.И. Чуковского вызывают штампы и грубые речевые ошибки, возникающие в результате канцеляризации языкового сознания и нередко встречающиеся в литературоведческих работах: «Обстановку, в которой протекало детство поэта, нельзя не признать весьма неблагоприятной», «Полоса застоя и упадка отнюдь не шла по линии отсутствия талантливых исполнителей», «Необходимо ликвидировать отставание на фронте недопонимания сатиры», «Вслед за этим пунктом следовал пункт следующего содержания, впоследствии изъятый» (очевидная многократная тавтология), «Мы убедились, что знания динамики образа Андрея Болконского учащихся экспериментального класса оказались…» (нагромождение существительных в Р.п.; ср.: дом племянника жены кучера брата доктора) и п.

Как бы дополняя наблюдения Чуковского, Б. Тимофеев иронизирует по поводу заштампованности речи некоторых ораторов:

…он скажет не «сегодня», а «на сегодняшний день», не «надо», а «надлежит», не «также», а «равно», не «в отношении», а «по линии», не «спросить», а «заострить вопрос» или «поставить вопрос со всей остротой».

Этот бюрократический язык любит громоздкие, составные, искусственные слова, такие, как «грузонаполняемость», «крысонепроницаемость», «недоразукрупнение», слова «обеспечить», «за счет», «согласовать», … «уложиться», «настоящие» и т.д. И уж истинные его любимцы – глагольные формы «имеется» и «является» и выражение «спустить директиву» (80, с.160).

В современном языке можно выделить некоторые слова, семантические поля которых провоцируют появление штампов, например: «вопрос – по вопросу…» (часто там, где нет никакого вопроса); «линия – по линии…» отсюда «линия» школьная, учебная, физкультурная, использования, обслуживания» и т.д.; ср. «дело» (в самых разных значениях), «момент» или «фронт» (по отношению к длительному процессу). Нужно быть предельно осторожными при употреблении в своей речи подобных штампоопасных слов и стараться избегать шаблонности при конструировании высказывания, хотя это порой очень трудно, так как все мы мыслим и говорим преимущественно готовыми формами. Следовательно, речь может идти только о том, чтобы эта форма не оценивалась вами и окружающими, как избитая и бесцветная (т.е. как штамп).