Титульный лист второго издания первого тома «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля

У поэта, писателя особенное отношение к буквам и звукам родного языка. Они для него живые. Он их одухотворяет. Для него тот алфавит, который много веков назад создали первоучители славян братья Кирилл и Мефодий, не просто буквы. Однажды я выразил это так:

Сколько звонких и глухих,

Сколько радостных и грустных

Утешительниц моих,

Бескорыстных, безыскусных.

Не могу прожить и дня

Без ликующих, скорбящих,

Цыкающих на меня,

И свистящих, и шипящих.

Нет, не зря нарезан винт

Лестницы, по чьим перилам

С неба спущен алфавит

В дар Мефодию с Кириллом,

Населённый синевой,

Ослепительный, как детство,

Унаследованный мной,

Оставляемый в наследство.

Именно язык – главное, что объединяет людей одной культуры. Например, всех русских. Сейчас их раскидало по белу свету. Но всех, где бы они ни были, роднит общее начало – русская речь. Люди отличаются друг от друга по происхождению, способностям, профессиям, но если они помнят, чувствуют, думают, говорят по‑русски, значит, это люди русской культуры. В ней находят они свою опору и защиту, своё утешение и душевную радость. Никакие внешние обстоятельства не заставят человека культуры ощущать себя пасынком культуры, потому что она – в нём, как бы ни испытывала его судьба. Так вот В. И. Даль как раз и посвятил себя основному, самому главному, что есть в культуре, – слову и через толкования слов выразил саму культуру – те духовные и материальные богатства, что создавались поколениями русских людей на протяжении тысячи лет. Его «Толковый словарь живого великорусского языка» есть энциклопедия русской культуры – не только свод знаний, но и свод верований, обычаев, привычек, нравов русских людей в их каждодневной жизни. И всё это напрямую выражено в народном слове, пословице, поговорке, примете, загадке, скороговорке – во всех возможных образцах у с т н о г о творчества.

Но почему же устного, а не письменного? Потому что Даль опирался прежде всего на крестьянскую речь как основу языка в сельской стране, а крестьяне в большинстве своём тогда были неграмотные. Книги оставались для многих из них недоступными.

Кстати, а как ты думаешь, почему собиратель обратился именно к речи неграмотных крестьян, а, например, не к речи высокообразованного дворянства? Вспомни, на каком языке чаще говорила русская аристократия. На русском? Нет. Дворяне изъяснялись в основном по‑французски. Если бы Даль опирался на их речь, то ему пришлось бы собирать (составлять) «Толковый словарь французского языка».

Человек часто ищет чудеса там, где их нет, а настоящее чудо воспринимает как должное, как что‑то само собой разумеющееся. Явление Даля стало чудом русской культуры. Ещё при жизни его очень высоко оценили люди проницательные, а вот новым поколениям осознавать подвиг собирателя становилось всё трудней. Многим из нас только предстоит его воспринять. И может быть, эта книга послужит таким «введением в чудо». В ней ты услышишь голос Даля, когда он определяет понятия, объясняет их, подкрепляет примерами из разговорного языка. В ней ты почувствуешь любовь собирателя к слову, его неповторимый авторский стиль, его художественный вкус.

Мы не станем приводить целиком словарные статьи, но многое почерпнём из них об истории России, её природе, быте людей с тем, чтобы ты осознал, что русский язык – не просто средство общения, а х р а н и т е л ь т ы с я ч е л е т н е й м у д р о с т и н а р о д а, выразитель его самых заветных мыслей и переживаний, наше д у х о в н о е с о к р о в и щ е.

Эта книга о Дале призвана помочь тебе полюбить русское слово во всём его богатстве, во всём великолепии, во всей чистоте. И главным источником, главным дарителем слова будет для нас «Толковый словарь живого великорусского языка» – словарь В. И. Даля.

Однако исторически сложилось так, что одновременно с Далем в России жил человек, создавший с о в р е м е н н ы й л и т е р ат у р н ы й я з ы к. Этот человек – Александр Сергеевич Пушкин. У него был свой путь. Он не собрал и не составил словарь литературного языка, а создал ставшие классическими произведения в поэзии, прозе, драматургии. Мало того что Пушкин и Даль были знакомы друг с другом, их связывала дружба. Не достойно ли удивления, что два человека, два друга охватили своим творчеством и разговорный, и литературный язык стомиллионного народа?

Слову дар применительно к Далю я придаю два значения. Дар Владимира Даля – это отпущенная ему от природы любовь к слову, к живым речениям, к народному быту; умение слушать и слышать крестьянскую, купеческую, чиновничью речь; склонность к собиранию слов и пословиц, песен и лубков, то есть дар как талант. И дар Владимира Даля – это Словарь, завещанный им потомкам, в том числе и нам с тобой: дар как подарок.

Загадки старика‑годовика

Не скажу точно, когда услышал я впервые это имя: Владимир Иванович Даль. Конечно, ещё в школе. Однако тогда оно только мелькнуло, не задержавшись в памяти. Ну да, жил такой человек во времена Пушкина, общался с ним, издал словарь, где толковал смысл русских слов… Ну и что? К тому же говорят, что словарь этот сильно устарел. Словес, давным‑давно вышедших из употребления, в нём хоть отбавляй, а современных нет вовсе. Кроме того, непонятно: зачем толковать каждое словечко? Есть ведь слова совсем простые, всем известные. Взять, например, слово зима. Взгляни в окно, увидишь сугробы, голые ветки, птицы хохлятся на ветру – холод. Вот тебе и зима. Что тут особенного? Что тут ещё надо объяснять? И никакого интереса к словарю В. И. Даля в ту пору я не проявил.

Спустя годы меня пригласил в гости один поэт‑переводчик. Он переводил стихи с немецкого, французского, португальского языков, хорошо их знал, но особенно тонко чувствовал русскую речь. Его звали Вильгельм Вениаминович Л е в и к. Я познакомился с ним на вечере поэзии в Музее А. С. Пушкина, попросил разрешения показать свои стихи, и Вильгельм Вениаминович позвал меня к себе.

Мы сидели с хозяином в его кабинете за широким письменным столом, полным бумаг и книг, а на столе между нами, на толстом словарном томе пышно возлежал рыжий в белых подпалинах кот. Не мигая смотрел он на меня ясными зелёными глазами.

– Это он вас изучает, – сказал Левик.

Я отвёл взгляд от зеленоглазого кота и спросил:

– Вильгельм Вениаминович, а что делать, когда не пишется?