Литературный процесс

Глава XXI

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЛИТЕРАТУРЫ

СТАДИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ В НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУРАХ

В предыдущих главах пособия разъяснялись общие свойства художественной литературы, возникавшие в ней на протяжении всей ее исторической жизни. Теперь не­обходимо поставить вопрос о том, как исторически изменя­лась художественная литература социально более развитых народов мира, какие закономерности можно обна­ружить в ее исторических изменениях.

Прежде всего надо обратить внимание на то важное об­стоятельство, что в определенные эпохи у литературы раз­ных народов возникали некоторые общие свойства. Их мож­но назвать стадиальными общностями на­циональных литератур.

При решении этого вопроса надо, видимо, исходить из того, что разные народы проходят в своей социальной жизни хотя и не тождественные, но все же анало­гичные ступени исторического развития. И естествен­но, что на этих ступенях их социальная жизнь во всей ее противоречивости обнаруживает некоторые общие свойст­ва. Отсюда во взглядах, идеалах, идейных настроениях общественности разных народов также проявляются какие-то общие особенности. Когда же эти взгляды и идеалы оказываются «предпосылками» творчества писа­телей разных стран, тогда и в самом их творчестве, в содержании и форме произведений, также могут быть те или иные черты сходства. Так возникают стадиальные

общности в литературе разных народов. На их основе, в их пределах в разных литературах, конечно, проявляют­ся вместе с тем и национальные особенности литератур разных народов, их национальное своеобразие, вытекающее из своеобразия идейного и культурного раз­вития того или другого народа.

Такова основная закономерность мирового литератур­ного развития.

Яркий пример стадиальной общности словесно-худо­жественного творчества разных народов — античная евро­пейская литература. Она создавалась древними греками и римлянами, жившими в условиях рабовладельческого уклада, на протяжении большой исторической эпохи, охватившей целое тысячелетие, — с VII в. до н. э. по III в. н. э.

Временем наивысшего расцвета древнегреческой лите­ратуры были VI и V вв. до н. э., когда самый развитый греческий полис (город-государство) Афины переживал апогей развития своей рабовладельческой демократии. Тогда впервые получили литературную обработку и стали поэмами «Илиада» и «Одиссея» Гомера; тогда творили выдающиеся лирические поэты — Пиндар, Алкей, Сапфо, Анакреонт, а затем (в V — IV вв.) выступили один за другим знаменитые афинские драматурги — Эсхил, Со­фокл, Еврипид, Аристофан. В римской литературе подоб­ным периодом был I в. до н. э., когда в Риме рабовладель­ческая республика сменилась империей и при первом им­ператоре, Августе, выдвинулись крупнейшие поэты — Вер­гилий, Гораций, Овидий.

Несмотря на политические различия в общественной жизни Греции и Рима, в их литературе можно отметить существенные общие свойства. Античная литература была в основном мифологической по своей образности и почти всецело стихотворной по форме. С возник­новением рабовладельческого общества и государства гре­ко-римская мифология существенно перестраивалась в своем содержании. В представлениях античного общества боги, бывшие ранее олицетворенными силами природы, становились высшими духовными существами — по­кровителями и судьями людей в их общественной жизни.

Вместе с тем идеологическое миросозерцание древних греков и римлян было в основном общественным, граж­данским, хотя и не заключало в себе активного и развитого личного самосознания, противостоящего нормам

общественной жизни: Пафос гражданственности, мифо­логически осознанной, пронизывал их отношения и дея­тельность, их мышление и переживания. Люди того вре­мени рассматривали себя как представителей общества и его сословий, как личное воплощение прерогатив власти, собственности, права, как участников отношений и собы­тий национальной гражданской жизни. И они стреми­лись идейно утверждать в себе и других общественные достоинства и добродетели и порицать пороки. Образы богов и героев древности, события, изображенные в мифах и легендах, были не только предметом веры, но и средством возвеличения гражданской современнос­ти. Все это делало содержание античной литературы в основном возвышенным, героическим, трагическим, а ее форму — торжественной, патетической. И стихотворная поэтическая речь всецело господствовала в литературе античности не только по традиции, идущей от древних обрядовых песен, но по ее новой, гражданско-патетической функции.

Белинский так писал об этом: «Для своей драмы, точно так же как и для своей поэмы, выбирает он (древний грек. — Г. П.) из жизни одно высокое, благородное и выбрасывает все обыкновенное, повседневное, домашнее, ибо его жизнь на площади, на поле брани, во храме, в судилище (...); персонажи его трагедии должны говорить языком высоким, облагороженным, поэтическим, ибо они цари, полубоги, герои» (23, 264).

Образы богов и героев древности часто выражали у античных писателей современное им социальное содержание, имели нередко ярко выраженную идейно-гражданскую тенденцию, возбужденную противоречиями их общественной жизни. Так, сюжет трагедии Эсхила «Прометей прикованный» всецело основан на мифологи­ческом конфликте между титаном Прометеем, сделавшим много благодеяний людям, и верховным богом Зевсом, обрекшим его за это на тяжелые мучения. Но в протесте титана против тиранической власти нового бога, попираю­щего своим произволом старые божеские законы («Но­вый, новый правит, новый|| Властелин ладьей Олимпа! || Зевс преступно попирает||Наши древние законы!»), не­трудно разгадать недовольство самого драматурга все уси­ливавшейся в Афинах властью рабовладельческой демо­кратии, которой он был враждебен.

Так, римский поэт Вергилий, стремясь в национально-исторической поэме «Энеида» возвеличить римского импе-

ратора Августа и его великодержавную политику, обра­щенную и на Запад, и на Восток, делает предком импе­ратора и всего его рода Юлиев легендарного троянского героя Энея, бежавшего из разрушенной Трои. В основе сюжета поэмы — путешествие Энея через Карфаген и Сицилию в Италию, в чем ему содействуют боги Юпитер и Нептун, но чинит препятствия богиня Юнона. И здесь современная общественная направленность произведения выражается в образах легендарных и мифологических, к которым с доверием относятся и сам автор, и его чита­тели. Подобное раскрытие живой современной действи­тельности в отвлеченных мифологических образах свойст­венно и античной лирике.

Из этого вытекал господствующий в «высоких» жанрах античной литературы (в поэмах, трагедиях, одах) прин­цип отражения жизни. Стремление видеть в изобра­жаемых лицах неизменные родовые и сословные черты, а в борьбе этих лиц проявление вечных, сверхличных сил (воли богов, предназначений судьбы) приводило античных писателей к отвлеченности характеристик героев и к предрешенности развязок конфликтов; иначе говоря — к отсутствию реализма в их произведениях. Только в тех жанрах их творчества, которые выражали критическое отношение к жизни, — в комедиях, сатирах, баснях — можно найти иногда проблески реалистичес­кого отражения жизни.

Черты эпохальной общности нетрудно увидеть и в развитии европейских литератур раннего средневековья — времени с VI по XII в. н. э. В эту эпоху почти приостанав­ливается развитие древнегреческой и римской литератур. На авансцену исторической жизни выдвигаются народы, населяющие западную, а позднее и восточную Европу, говорящие на романских, германских, славянских языках. Все эти народы — одни раньше, другие позднее — пере­живали тогда в своей общественной жизни разложение родового строя, а затем зарождение и формирование фео­дального строя. И на всех них, тоже в разное время, оказала воздействие духовная культура поздней античнос­ти с ее христианской церковной религией — римской или византийской. Они переживали замену старой, «язычес­кой» мифологии с ее многобожием (политеизмом), хрис­тианским верованием в единого бога (монотеизмом), а вместе с тем возникновение и усиление власти и значения

церкви и духовенства. В связи с этим их литературными языками постепенно стали языки церковных богослуже­ний: у народов западной и средней Европы — латинский, у народов восточной Европы — церковнославянский (древ-неболгарский).

Но у каждого из этих народов хранились в памяти поверия и предания его прежней родо-племенной жизни, его «века героев», которые вступали в глубокие противо­речия с воззрениями христианской церкви. Эти воззрения отличались крайним дуализмом — резким противопостав­лением жизни физической, «плотской», всегда будто бы низменной и греховной, жизни духовной, идеальной, всег­да будто бы истинной и праведной. Для общественного сознания раннего средневековья характерно было выте­кавшее из этих противоречий «двоеверие». Крайне отвле­ченные моралистические представления, идущие от церкви, не способствовали развитию собственно художественного творчества. Наоборот, родо-племенные предания, с их живым, эмоциональным миросозерцанием, выражаясь в устном народном творчестве, могли служить богатым ис­точником для формирования собственно художественной литературы.

В национальных литературах раннего средневековья легко различались поэтому две идейно-творческие тради­ции. Одна из них — это церковная литература в которой господствующим жанром были «жития» святых, написан­ные в прозе и стихах, «агиографические» (от гр. agios — подвижник, святой и grapho — пишу) повести и поэмы. В них характеры изображались в религиозно-моралисти­ческом плане, а в деятельности персонажей преувеличи­вались отвлеченно-нравственные свойства — смирение, терпение, стойкость в борьбе с мирскими соблазнами. Все это лишало образы живых и красочных черт реаль­ности, делало их абстрактными и схематичными.

Так, в старофранцузской поэме «Житие св. Алексея» рассказывалось, как юноша из знатной семьи, решив посвятить свою жизнь богу, ушел из родного дома в чужую страну; 17 лет прожил там, истязая свою плоть, а потом, неузнанный, вернулся домой и еще столько же лет жил в конуре. Только по смерти он был узнан и воз­величен как святой. Так, в русской средневековой (древ­ней) литературе развитие получили прозаические житий­ные повести. Таково, например, «Сказание о Борисе и Глебе». В нем изображается, как князь Святополк, кото­рого «уловил в свои сети дьявол», злодейски убивает своих

,

младших братьев, принявших благочестивую и мученичес­кую смерть и ставших «святыми».

Резкий контраст церковным «житиям» являли собой в разных национальных литературах светские воинские повести и поэмы, в которых решающее значение имел не абстрактно-религиозный идеал автора, а живой интерес к реальной общественной жизни, прежде всего к националь­но-историческим событиям и их героям.

Такова, например, старофранцузская поэма «Песнь о Роланде» (XI в.), созданная на основе устного народ­ного творчества. В ней восхваляется король франков Карл Великий, воюющий с маврами за освобождение Испании, а еще более — его племянник, граф Роланд, воплощающий идеал рыцарской доблести и непоколебимой предан­ности интересам «Франции милой». Изображение действий и переживаний Роланда и его друга Оливье, их героической битвы с превосходящими силами врагов, их гибели на поле брани полно гиперболизма. Но этот гиперболизм выражает не отвлеченный от жизни религиозный идеал, а пафос реальных событий национально-исторической жизни. И сам сюжет поэмы очень близок к этим реальным собы­тиям. Такова же русская воинская повесть конца XII в. «Слово о полку Игореве», сюжет которой, даже во многих подробностях, совпадает с реальными событиями похода новгород-северского князя Игоря на половцев, описанными в Ипатьевской летописи. В «Слове», как и в «Песни о Роланде», во всем многокрасочном и эмоционально при­поднятом изображении событий автор стремится выра­зить идеал национальной целостности и независимости своей страны в борьбе с внешними врагами, кочев­никами.

Несмотря на большие различия между церковной ли­тературой и литературой «светской», связанной с тради­циями устного народного творчества, у них были и не­которые общие черты. Не только отвлеченные образы религиозных подвижников в «житиях», но и конкретные образы национальных героев в воинских повестях и поэ­мах соответствовали в большей мере идеалам их авторов, нежели «типическим обстоятельствам» реальной жизни то­го времени. Литература раннего средневековья, подоб­но античной литературе, еще не была реалисти­ческой.

Приведенные примеры показывают, что при всей стадиальной общности литературы отдельных народов не только отличаются национальным своеобразием, но

и, возникая в классовом обществе, заключают в себе внутренние и д е и н о-х удожественные раз­личия.

ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РАЗЛИЧИЯ В НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУРАХ

Различия в каждой национальной литературе, на той или иной стадии ее исторического развития, возникают потому, что писатели, создающие эту национальную лите­ратуру, принадлежат обычно к разным социальным слоям и общественным движениям. Вследствие этого у них воз­никают различные общественные взгляды, идеалы, идей­ные стремления, которые, становясь «предпосылками» их творчества, выражаются в разных художественных замыслах и приводят к созданию произведений, отличаю­щихся по содержанию и форме, по своему стилю. Это также закономерность исторического развития национальных литератур.

Так, в создании древнегреческой литературы класси­ческого периода ее развития принимали участие писатели с разным идейным миросозерцанием. Некоторые из них, живущие в городах основной, материковой части Греции, были связаны в своем творчестве с интересами социально-классовой борьбы, происходившей в их время в развитых греческих городах-государствах — Афинах, Спарте, Корин­фе, Фивах, — и откликались на нее в своих произведениях. Таковы были гражданские лирики конца VI — первой половины V в. до н. э. — Пиндар, Симонид, Вакхилид, а также драматурги V—IV вв. — Эсхил, Софокл, Аристофан. Другие же прославленные древнегреческие лирики — Ал­кей, Сапфо, Анакреонт, — жившие в VI в. на острове Лесбос, вдали от общественной борьбы, хотя и были сов­ременниками острых социальных конфликтов, но выступа­ли по преимуществу как поэты личных, эпикурейских переживаний.

Поэты материковых древнегреческих полисов и поэты острова Лесбос, обладавшие выдающимися творческими талантами, создавали в своей лирике различные жанры и стили. Первые были «хорическими» лириками, вторые — лириками «монодическими» («сольными»); первые созда­вали торжественные героические оды и дифирамбы, вос­хваляющие гражданские доблести людей, вторые по пре­имуществу были авторами сладкозвучных любовных пе­сен. Их произведения отличались, следовательно, по своей

идейной направленности, жанрам, по средствам изобрази­тельности и выразительности.

Различные художественные системы сложились также и в творчестве афинских драматургов. Если Эсхил, Со­фокл создавали по преимуществу гражданские героические трагедии на легендарные и мифологические сюжеты, то Еврипид также пользовался этими сюжетами, но создавал трагедии личных семейно-бытовых страстей. Таковы его «Медея» или «Ипполит». Это позволило Аристофану изобразить в своей комедии «Лягушки» спор между Эсхи­лом и Еврипидом о задачах трагедии.

Такие произведения русской средневековой литерату­ры, как «Слово о полку Игореве» и «Повесть о разорении Батыем Рязани», — лучшие образцы дружинного и церков­ного эпоса, при одном жанре имели большие различия в идейном содержании, стиле. Изображение близких по своей сущности событий было в них совершенно различ­ным. Так, в «Слове» князь Всеволод, «ярый тур», «забыл» в пылу битвы с половцами «честь и жизнь, и город Черни­гов, и отцовский престол золотой...». А в повести о Батые рязанский князь Юрий заранее готов со своей дружиной «испить чашу смертную за святые божий церкви...».

Еще более яркие примеры подобных различий внутри отдельных национальных литератур, обладающих некото­рой общностью, можно найти в произведениях, создан­ных в эпоху Возрождения.

Начало развития этой стадии в разных европейских странах связано с тем, что феодальная сословная иерар­хия перестала служить идейно-нравственным стимулом жизни для более вдумчивых и чутких людей из рыцарско-дворянской среды. Лучшие представители городских, тор-гово-ремесленных слоев также почувствовали в сословной иерархии преграду для своей личной инициативы в произ­водственно-профессиональной и гражданско-политической деятельности.

В связи с этим в обществе происходила переоценка ценностей — возникло недовольство старыми сословными традициями и поддерживающим их церковным миро­пониманием с его дуализмом и аскетическим идеалом. Получили развитие новые взгляды на человека, высоко оценивающие независимость личности и ее раскрепощение от старых религиозно-нравственных норм. Сложилась но­вая нравственная философия, видящая основу жизни не в «божественном промысле», а в человеческой мысли и воле. Она получила название «гуманизм» (лат. humanus — чело-

веческий, человечный). Возродился в связи с этим интерес к греко-римской античности, языческой духовной культу­ре, литературе и искусству, бывшим ранее под религиоз­ным запретом. Отсюда эту новую ступень стали называть эпохой Возрождения (Ренессанса).

Выражение гуманистического миросозерцания в лите­ратуре разных народов создавала стадиальная общность этих литератур. Но в разных странах гуманистическая по своему содержанию литература развивалась с различ­ной степенью идейно-художественной активности и хроно­логически в разное время.

В XIV в. страной классического Возрождения стано­вится Италия. Здесь раньше, чем в других странах, начала развиваться городская, буржуазная, духовная культура, глубоко прогрессивная для того времени, и хотя не имев­шая еще революционных тенденций, но уже социально противостоящая всему церковно-феодальному миру. Жизнь свободных торговых итальянских городов давала широкий простор для развития у людей личного само­сознания и самостоятельных идейно-культурных интересов в изобразительных искусствах, литературе и филологии, в мореплавании, в географических и технических откры­тиях.

В итальянской гуманистической литературе выс­тупают писатели с разным миросозерцанием и создают произведения разных стилей. Так, были очень близки друг другу такие выдающиеся поэты, как Данте Алигьери и Франческо Петрарка. Первый прославился книгой соне­тов «Новая жизнь», обращенных к Беатриче, позднее поэмой «Божественная комедия»; второй — своими соне­тами, обращенными к Лауре. Мировоззрение обоих поэтов формировалось в стране воинствующего католицизма, поэтому общий склад их мышления, особенно у Данте, был абстрактно-религиозным.

Отсюда и возникла сложная концепция «Божественной комедии» Данте. Это монументальная по своей форме поэма художественно развивает в трех своих частях средне­вековое учение католической церкви о существовании в потустороннем мире трех сфер: «ада», где мучаются души людей, тяжело согрешивших в жизни, «чистилища», где души, легко согрешившие, очищаются от грехов, и «рая», где блаженствуют праведники. Все это является абстракт­но-религиозной основой проблематики поэмы Данте, но в ее разработке проявилось, однако, и новое, гумани­стическое миросозерцание поэта. Оно сказалось и в

романическом интересе к судьбам отдельных грешников, и в изображении им самого себя как рассказчика, про­ходящего в сопровождении римского языческого поэта Вергилия по всем трем потусторонним сферам и глубоко переживающего все увиденное, и в выражении романти­ческой любви к умершей возлюбленной Беатриче, которую он стремится найти в божественной, светоносной сфере

В лирике творческие интересы Данте и Петрарки в еще большей мере питались романтикой их личных пере­живаний. Любовь поэтов к избранницам сердца была оду­хотворенной, целомудренной и при этом чувствительной и грустной. Данте преклоняется перед Беатриче издали, скрывая от нее свою любовь. Это преклонение ведет его к нравственному совершенству. Образ возлюбленной вдох­новляет его на всю жизнь и после ее смерти. Петрарка тоже не ищет сближения с Лаурой. Его любовь живет только мечтою, он стыдится чувственных влечений и подавляет их в себе. Умершая возлюбленная для него, как и для Данте, становится как бы святой.

По своей форме лирика поэтов была очень утонченной. Данте завершил своей поэзией создание «нового сладост­ного стиля» на итальянском языке, а Петрарка следовал в этом за ним.

Иначе складывалось творчество поэтов позднего италь­янского Возрождения, живших во второй половине XV и в XVI в., — М. Боярдо, Л. Ариосто. Они были свободны от религиозных идеалов и выражали иные, более трезвые умонастроения. Они выступали с поэмами, пародирующи­ми выспреннюю, романтическую любовь к женщине и вообще идеалы рыцарства, наиболее значительным выра­жением которых была старофранцузская «Песнь о Ролан­де». Во «Влюбленном Роланде» Боярдо изображен рыцарь, совершающий из любви к прекрасной Анжелике, которая к нему равнодушна, невероятные и волшебные подвиги: он сражается с колдунами, великанами, драконами, по­падает в волшебный грот феи. Ариосто в поэме «Неистовый Роланд» идет еще дальше: его герой совсем потерял рас­судок от любви и, изнемогая от ревности, преследует Анжелику, скрывающуюся от него со своим возлюблен­ным, юношей-сарацином. Самая знаменитая поэма италь­янского Ренессанса — «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо, представляющая собой идейную антитезу поэмам Боярдо и Ариосто. Захваченный волной католичес­кой реакции своего времени, Тассо пытался дать религиоз-

ное утверждение завоевательной борьбы христианского рыцарства против турок. Это снизило значение основного конфликта поэмы, и творческой удачей поэта оказа­лись любовные истории рыдарей, тоже изображенные слегка иронически и вплетенные в основной, воинский конфликт сюжета.

Большой заслугой всех этих поэтов, образовавших «феррарскую школу», было то, что, опираясь на достижения Данте в его «новом сладостном стиле», они создали соответствующие приемы лиро-эпического повествования, выражающего легкую жизнеутверждающую иронию и изящное пародирование.

Разительным идейно-художественным контрастом ли­рике Данте и Петрарки, а также поэмам Боярдо и Ариосто в литературе итальянского Возрождения стало творчество прозаиков-новеллистов. Крупнейшим представителем его был Джованни Боккаччо. Его прославленный «Декаме­рон» — сборник, составленный из 100 новелл, различных по содержанию, но вместе с тем обладающих некоторым единством «ренессансной» идейной направленности. В одних новеллах выражена острая критика дурных нравов старого феодального общества: семейного деспотизма в аристократической среде, приводящего к тяжелым, траги­ческим развязкам, или же развращенности монахов, разо­блачаемой с веселой насмешливостью. Другие посвящены восхвалению куртуазной рыцарской любви и утверждению прав женщины на свободу ее сердечных привязанностей. В третьих сочувственно изображены невероятные приклю­чения на море и суше или забавные проделки веселых гуляк и шутников, разрушающих старые моральные пред­ставления. Новеллы Боккаччо отличаются заостренностью построения сюжетов, богатством и красочностью худо­жественной речи. В них есть иногда доля натурализма, но в основном — это реалистические произведения, верно отражающие характеры в их эпохальном и национальном своеобразии.

Ярким примером глубокого различия идейно-литератур­ных позиций писателей, а отсюда их жанров и стилей, может быть также творчество писателей испанского Возрождения, которое, по сравнению с итальянским, хро­нологически возникло позднее. Одни из этих писателей прославили себя произведениями романтического эпоса, другие — разными жанрами драматургии.

Крупнейшим эпическим писателем позднего испанского Возрождения был Мигель Сервантес с его реалисти-

ческим романом «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламан-чский» (начало XVII в.). Роман, в соответствии с про­грессивно-демократическими взглядами автора, был заду­ман как пародия на уже устаревшие тогда рыцарские романы, на тип рыцаря, совершавшего во имя своей «да­мы» невероятные и даже смешные подвиги. Но в обстанов­ке господствующих в Испании реакционно-бюрократичес­ких нравов и погони за наживой попытки Дон Кихота в одиночку возродить идеал чести и благородства, мужест­ва и отваги, с одной стороны, выглядят очень комическими, а с другой — все более по ходу действия прев­ращаются под пером романиста в вызов всему низменному состоянию общества. И в самом герое романа обнаружи­вается все большая нравственная сила, вызывающая к нему сочувствие читателей. Писатель создал очень противо­речивый, но верно осознанный литературный тип, изоб­ражение которого принесло ему мировую известность.

Иными особенностями содержания и формы отличают­ся драматургические произведения Лопе де Беги и других примыкавших к нему писателей. Стихийный демократизм их взглядов противоречиво сочетался с признанием нацио­нального значения королевской власти.

У Лопе де Беги такие взгляды проявлялись в пьесах на исторические сюжеты, в особенности в его социальной драме «Овечий источник» («Фуенте Овехуна»). В ней изоб­ражаются бесчинства и насилия командора Гомеса над крестьянами, восстание крестьян во главе с оскорбленной Лауренсией, убийство ими командора, дружное и смелое поведение обвиняемых на следствии и под пыткой, вме­шательство короля, берущего крестьян под свою защиту. Пьеса раскрывает огромные нравственные силы народного движения, но создает иллюзию, будто королевская власть стоит не только над народом, но и над угнетателями.

В многочисленных пьесах с современной тематикой, получивших название «комедий плаща и шпаги», Лопе де Бега с большим сочувствием изображал частную жизнь испанского дворянства. Посредством острых конфликтов любви, ревности, соперничества, в запутанных интригах, внешне драматических, но обычно завершающихся счаст­ливой развязкой, он гуманистически раскрывал полноту и силу чувств человеческих личностей, самоут­верждающих себя в преодолении обветшалых норм старого, феодального общества. Лучшие из этих пьес — «Собака на сене», «Валенсианская вдова».

Приведенные примеры показывают, что национальные

литературы античности, средних веков, эпохи Возрождения, обладая стадиальными общностями, заключали в себе и большие художественные различия. Однако на всех этих стадиях литературного развития писатели разных стран еще не смогли проявить более высокой творческой сознательности и принципиальности. Они еще не умели возвыситься до создания творческих программ, имеющих обобщающее значение и соответствующих их идейно-художественным стремлениям. Иначе говоря, в национальных литературах этих эпох еще не складыва­лись с полной отчетливостью литературные на­правления.