Литературный энциклопедический словарь 114 Страница

==424 СТИХ

допускает и силлабич., и силлабо-тонич., и тонич. С., а развитие они получили очень неодинаковое и неодновременное. Иногда культу рно-историч. факторы оказываются сильнее даже языковых: так, тюрк. языки восприняли из араб. яз. метрич. систему С. (аруз), хотя долгота звуков в тюрк. яз. не фонологична. Точно так же культу рно-историч. причинами определяется предпочтительная разработка тех или иных стихотв. размеров (см. Размер стихотворный) в нац. С. Так, в европ. языках более длинные размеры (5- и 6-стопный ямб, Ю-, II12-сложный силлабич. стих) восходят к антич. образцу (“ямбич. триметру”), а более короткие (4-стопный ямб, 8-сложный силлабич. стих) сложились уже на новоязычной почве; поэтому в поэтич. культурах, где антич. влияние было непосредственным (итал., французская), общераспространенными стали более длинные размеры, а в культурах, где антич. традиция воздействовала лишь косвенно (герм., русская),— более короткие размеры.

История рус. С. насчитывает три больших периода: до утверждения силлабо-тоники (17—18 вв.), господство силлабо-тоники (18—19 вв.), господство силлабо-тоники и чистой тоники (20 в.). До становления письм. стихотворства в 17 в. рус. поэзия знала 3 системы С.: “свободный стих” церк. песнопений (иногда наз. “молитвословный стих”), промежуточный (насколько можно судить) между тоникой и силлабо-тоникой песенный стих (эпич. и лирический) и чисто-тонич. говорной стих (иногда наз. “скоморошьим”); последний и стал основным С. ранних (до 1660-х гг.) произв. рус. поэзии, а в низовой, лубочной литературе существовал и далее. В 17— нач. 18 вв. были сделаны три попытки усвоить иные системы С.: метрическую — по антич. образцу (Мелетий Смотрицкий), силлабическую — по польск. образцу (Симеон Полоцкий) и силлабо-тоническую — по нем. образцу; наибольшее распространение получает силлабич. стих, но к сер. 18 в. его вытесняет силлабо-тонический и он почти полностью исчезает из практики.

Основы рус. силлабо-тоники вырабатываются в 1735—43 В. К. Тредиаковским и М. В. Ломоносовым; после этого она господствует в рус. поэзии почти безраздельно до кон. 19 в., за ее пределы выходят лишь немногочисл. эксперименты с имитациями антич. и нар. стихотв. размеров (гекзаметр, стих “Песен западных славян” А. С. Пушкина и др.). Эволюция рус. силлабо-тоники на протяжении 18—19 вв. идет в направлении все более строгой нормализации — ритмич. тенденции стремятся стать доминантами, доминанты — константами: все шире распространяются 3-сложные размеры (дактиль, амфибрахий, анапест), сравнительно бедные ритмич. вариациями, а 2-сложные размеры (ямб, хорей) сокращают количество употребительных ранее ритмич. вариаций.

Как реакция на это на рубеже 19—20 вв. возникает противоположная тенденция к ослаблению и расшатыванию стиховой организации. Силлабо-тонич. С. сохраняет господств, положение, однако рядом с ним развиваются формы стиха, промежуточные между силлабо-тоникой и тоникой (дольник, тактовик), формы чисто-тонич. С. (акцентный стих) и свободный стих — явление, характерное и для совр. стихосложения. Насколько характерно такое чередование тенденций к строгости ритма (досиллабич. стих — силлабич. стих — силлабо-тоника 18 в.— силлабо-тоника 19 в.) и к расшатанности ритма (силлабо-тоника 19 в.— силлабо-тоника и тоника 20 в.) для внутр. законов эволюции всякого С.,— при нынешнем состоянии сравнит, стиховедения еще трудно сказать.

• Жирмунский В., Теория стиха, Л., 1975; Т о м а ш е вский Б., О стихе. Л., 1929; его же, Стих и язык, М.—Л., 1959; Якобсон Р., О чеш. стихе преимущественно в сопоставлении с русским, [Берлин], 1923; Тимофеев Л. И., Очерки теории и истории рус. стиха. М., 1958; Холщевников В., Основы стиховедения. Рус. стихосложение, 2 изд., Л., 1972; Теория стиха. Сб. ст., под ред. В. Жирмунского и др., Л., 1968; Гончаров Б., Звуковая организация стиха и проблемы рифмы, М., 1973; Гаспаров М., Современный рус. стих. Метрика и ритмика, М., 1974.

Денисов Я., Основания метрики у древних греков и римлян, М., 1888; Штокмар М,, Библиография работ по стихосложению, М-, 1933 (дополнение в журн. “Лит. критик”, 1936, № 8—9); его же, Исследования в области рус. нар. стихосложения, М., 1952; Хамраев М., Основы тюрк. стихосложения, А.-А., 1963; Проблемы вост. стихосложения. Сб. ст., под ред. И. Брагинского и др., М., 1973; Гиндин С. И., Общее и рус. стиховедение. Систематич. указатель лит-ры...с 1958 по 1974 гг., в сб.: Исследования по теории стиха, Л., 1978;? а паян P.A., Сравнит, типология нац. стиха, Ер., 1980. М. Л. Гаспаров.

СТИХОТВОРЕНИЕ, написанное стихами произв., преим. небольшого объема (в отличие от поэмы), преим. лирическое. В традиц. культурах (фольклор, древность, средневековье, европ. Возрождение и классицизм) С. четко делились по жанрам (ода, элегия, песня и т. д.); в европ. культуре 19—20 вв. это деление стирается и слово “С.” становится как бы универсальным жанровым обозначением для всей лирики (отсюда термин стихотворение в прозе в значении “лирическая проза”). Это определяет особое внимание к графич. оформлению С., подчеркивающему их стихотв. форму (каждый стих — отд. строкой, каждая строфа — с отбивки), т. к. она здесь является сигналом лирич. содержания в целом.м. л. Гаспаров. СТИХОТВОРЕНИЕ В ПРОЗЕ, лирич. произв. в прозаич. форме; обладает такими признаками лирич. стихотворения, как небольшой объем, повыш. эмоциональность, обычно бессюжетная композиция, общая установка на выражение субъективного впечатления или переживания, но не такими, как метр, ритм, рифма. Поэтому не следует путать С. в п. с формами, промежуточными между поэзией и прозой именно по метрич. признакам,— с ритмической прозой и свободным стихом. Форма С. в п. в европ. поэзии сложилась в эпоху романтизма, опираясь на библейскую традицию религ. лирики в прозе и на франц. обычай прозаич. перевода иноязычных стихов; первым образцом С. в п. принято считать книгу А. Бертрана “Гаспар из тьмы” (изд. 1842); термин “С. в п.” введен Ш. Бодлером в -“Цветах зла”; в рус. лит-ру вошел у И. С. Тургенева в цикле произв. 1878—82. Широкого распространения жанр не получил.А?, л. Гаспаров. “СТО НОВЫХ НОВЕЛЛ”, памятник франц. повествоват. прозы. Созданный при дворе бургундского герцога Филиппа Доброго в Жемапе, сб. датирован 1462. Авторство точно не установлено; вероятнее всего, это плод коллективного творчества. В сб. реалистически обрисована гор. жизнь на исходе средневековья. Чувствуется зависимость от ср.-век. жанров — фаблио и др.; сюжеты близки к анекдоту. Вместе с тем ощущаются веяния эпохи Возрождения — интерес к земным ^делам человека, четко выраженный антиаскетизм.

И з д. в рус. пер: Сто новых новелл, СПБ. 1906.

А. Д. Михайлов.

СТОПА, повторяющееся сочетание метрически сильного места (арсис, икт) и метрически слабого места (тезис, междуиктовый промежуток; см. Арсис и тезис). С. является единицей соизмеримости строк, обладающих метром. Именно в качестве такой условной единицы и используется понятие С. применительно к метрич. и силлабо-тонич. стихосложениям; иное употребление слова “С.” (“слова-стопы” и пр.) неточно и выходит из употребления. В метрич. стихосложении С. в стихе, как правило, должны быть равны по длительности, но могут быть неодинаковы по числу слогов (дактиль и спондей в гекзаметре); в силлаботонич. стихосложении С., как правило, должны быть равны по числу слогов, но могут быть неодинаковы по числу и расположению ударений (ямб и спондей в рус. ямбе). В силлабич. стихосложении стоп нет, единицей соизмеримости строк служит слог; в тонич. стихосложении также С. нет, единицей соизмеримости служит полноударное слово. Для размеров, промежуточных между силлабо-тоникой и чистой тоникой (дольник, тактовик), сочетания сильных и слабых мест, аналогичные С., назывались “долями”, “тактами”, “кратами”, но устойчивой терминологии нет.

М. Л. Гаспаров.

“СТРЕКОЗА”, рус. “худож.-юмористич.”· еженед. журнал. Изд. в Петербурге в 1875—1908. Ред. (с 1879) и самый активный сотрудник — И. Ф. Василевский (Буква). Печатались бывшие сотрудники “Искры”·, в т. ч. Г. Н. Жулев, Н. А. Лейкин, А. Н. Плещеев, а также А. П. Чехов, дебютировавший в “С.” (1879); изредка — Н. С. Лесков, Я. П. Полонский, Д. В. Григорович. В либеральном духе высмеивались идеологи реакции, биржевики, поэтыдекаденты. Сменился журналом “Сатирикон”. СТРОКА, см. в ст. Стих. СТРОФА (от греч. strophe, букв.— поворот), в стихосложении — группа стихов, объединенных к.-л. формальным признаком, периодически повторяющимся из строфы в строфу. В антич. поэзии С. организовывалась преим. упорядоченным чередованием стихов разл. метра (алкеева строфа, сапфическая строфа), в новоевропейской — упорядоченным чередованием стихов с разл. окончаниями (см. Клаузула) и рифмами. Длина С. обычно достаточно невелика: она должна быть непосредственно ощутимой (от 2 до 16 стихов, редко — больше); внутри С. могут выделяться повторяющиеся стиховые группы меньшего объема (напр., три 4-стишия и 2-стишие в онегинской строфе), а иногда, наоборот, С. объединяются в повторяющиеся стиховые группы большего объема (запев и припев в песнях, С., антистрофа и эпод в антич. хоровой лирике). Роль С. в ритмич. строении текста аналогична роли предложения в синтаксич. строении текста; поэтому обычно С. тяготеет к синтаксич. законченности, начальная часть С. приобретает повышающуюся интонац. антикаденцию, а конечная — понижающуюся каденцию (т. н. Aufgesang и Abgesang — нем.); построение С. стремится к разл. формам симметрич. параллелизма. Конец С. часто отмечается облегчением ритма: укороченным стихом, укороченным (мужским) окончанием, неполноударными строками. Нек-рые виды С., будучи разработаны в нар. или лит. поэзии на материале устойчивого жанра, тематики и стиля, сохраняют связь с ними и в дальнейшем употреблении: так, 2-стишия элегического дистиха служат знаком традиции антич. поэзии, 2-стишия александрийского стиха — классицизма, 3-стишия терцин — “Божественной комедии” Данте, 4-стишия 4—3—4—3-стопного ямба — герм. баллад, 8-стишия октав — Возрождения, 10-стишия одических строф — классицизма и т. д. Такие “твердые” строфы смыкаются с т. н. твердыми формами, в к-рых заданы не только строфика, но и объем стихотворения. Строфически организов. тексты противопоставляются “астрофическим”, в к-рых группировка строк определяется не формальными признаками, а только синтаксисом и смыслом (напр., “Илиада” или рус. былины). Между строфич. и астрофич. текстами возможны промежуточные формы — напр., тексты со строфами непостоянной длины (“Кому на Руси жить хорошо” H.A. Некрасова, где “строфоиды” состоят из неопредел, количества строк с дактилич. окончанием, замыкаемых строкой с муж. окончанием) или непостоянной рифмовки (“Во глубине сибирских руд...” А. С. Пушкина, где “вольные стансы” представляют собой 4-стишия, но с разл.

ПОРЯДКОМ рифм). М. Л. Гаспаров.

СТРОФИКА, раздел стиховедения: учение о сочетании стихов. Обычно включает обзор стихотв. размеров, тяготеющих к неупорядоченной (астрофич.) и упорядоченной (строфической) группировке стихов, обзор тенденций, соблюдаемых при сочетании стихов в строфы (объем, членение, синтаксич. законченность, ритмич. композиция), обзор наиболее употребит. строф, обзор твердых форм. М. л. Гаспаров.

СТИХ — СТРО

==425

СТРУКТУРА литературного произведения (лат. structura—строение,расположение), особая организация, взаимоотношение элементов лит. текста, при к-ром изменение одного из них влечет за собой изменение остальных. Понимание худож. произведения как С. сформировалось еще в античности, эстетика к-рой уделяла особое внимание соразмерности, симметрии, ритму, количеств, соотношениям частей. Пифагорейцы учили, что “успех [произведения искусства] зависит от многих числовых отношений, причем [всякая] мелочь имеет значение” (Антич. мыслители об искусстве, М., 1938, с. 5). Лит-ведение 20 в. часто понимает под С. произв. его композицию, построение и взаимоотношение образов персонажей и др. худож. образов, соотношение идейно-тематич. пластов, способы развития действия, организацию языковых масс и элементов стихотв. речи (Композиция, Тема, Идея художественная, Сюжет и Фабула, Стихосложение). “Анализ в единстве формы и содержания”, “целостный анализ”, “системный анализ” по-разному ставят задачу изучения С. произв. как органического единства всех его аспектов (см. Форма и содержание). С. стала одним из широко обсуждаемых понятий лит-ведения после 2-й мировой войны с возникновением структурализма. В системе взглядов этого науч. движения С. лит. произв. рассматривается как взаимосвязь особых эстетич. знаков, как сообщение на особом языке. По аналогии с естеств. языком рассматривается иерархия разл. уровней; на каждом уровне выделяются наборы единиц С. и правила их соединения между собой (см. Структурная поэтика).

В отличие от естеств. языка элементы С. лит. произв. приобретают собств. значения. Так, ночь в поэзии Ф. И. Тютчева, вечер в лирике А. А. Блока — не только время суток (языковое значение), но и, соответственно, время открытого проявления страшных сил хаоса и указания на таинств, лирич. ситуацию встречи героя и героини. Эти собств. значения создаются не только в результате индивидуальноавторского осмысления к.-л. темы, реалии и т. д., но и за счет лит. памяти автора и читателя: онегинская строфа в творчестве поэтов послепушкинского времени всегда рассчитана на ассоциации с “Евгением Онегиным”; стихотв, размер “Думы про Опанаса” Э. Г. Багрицкого сам по себе указывает на связь с поэзией Т. Г. Шевченко и через нее с укр. фольклором. Т.о., в С. лит. произв^ могут семантизироваться любые, казалось бы, самые формальные элементы.

От понятия С. неотделимо понятие функции (см. Теория литературы), к-рую выполняет каждая данная С. в целом и каждый элемент в пределах данной С. Кибернетика и теория информации различают С. простые (механич.), в к-рых все элементы однозначно детерминированы друг другом; сложные (органич.), в к-рых сочетаются детерминированные и вероятностные связи; сверхсложные (социальные), в к-рых преобладают вероятностные связи. С ростом сложности возрастает объем и сложность передаваемой С. информации. Эстетические С., в частности лит. Произв., принадлежат к сверхсложным. Наряду со структурными элементами в лит. произв. могут быть выделены внеструктурные элементы, к-рые не находятся в нерасторжимой связи со всеми др. элементами, но играют важную роль в эволюции и развитии С. (напр., социальный пафос пушкинских “Цыган” с т. з. С. романтич. поэмы).

Не достигнуто единство в выделении структурных уровней лит. произв. (см. Поэтика). В плоскости образной системы различаются тропы; образы, охватывающие большую или меньшую часть текста (литературный герой, образ персонажа, пейзаж, портрет и т. п.); целый текст (напр., образ России в “Мертвых душах” Н. В. Гоголя, в “Обрыве” И. А. Гончарова);

==426 СТРУ -- СТРУ

совокупность текстов (“лишние люди”, “тургеневские женщины” и др.); “вечные образы” (Гамлет, Дон Кихот, Фауст). В плоскости тематики и сюжетнофабульного строения от знаменат. “ключевого” слова как минимальной темы (мотива) восходят к сюжету текста как к совокупности мотивов и далее — к “странствующим” сюжетам (см. Миграционная теория) и вечным темам (природы, любви, смерти и др.). В плоскости стихотв. речи выделяют уровни стиха (строки), строфич. единства, целого текста, сверхтекстовых общностей (“драматич. белый стих”). В плоскости языка исследование С. лит. произв. ведется на уровнях фонологическом (см. Фоника), морфологии, синтаксиса, сверхфразовых единств, целого текста, совокупностей текстов (“язык прозы Пушкина”). Взаимосвязь элементов всех уровней каждой плоскости и всех плоскостей между собой и создает С. лит. произведения. Повторяемость, устойчивость элементов высших структурных уровней всех плоскостей позволяет ставить вопрос об архетипах худож. мышления. Устойчивость элементов сверхтекстовых структурных уровней дает возможность говорить о С. историко-лит. ситуации (ср. анализы историко-лит. ситуации пушкинского времени в трудах Ю. Н. Тынянова). Одна из существ. характеристик устойчивости С.—“память жанра” (М. М. Бахтин). Д. С. Лихачев поставил вопрос о

структуре лит-ведения как науч. области.

• Шкловский В., О теории прозы, М.—Л., 1925; Тома шевский Б. В.. Теория лит-ры, 6 изд., М.—Л., 1931; Античные мыслители об иск-ве, 2 изд., М., 1938; Тынянов Ю. Н., Пушкин и его современники, [М., 1968]; Содружество наук и тайны творчества, М., 1968; Новое в заруб, лингвистике, в. 8— Лингвистика текста, М., 1978; Структура текста, (Сб. ст.], М., 1980; Лихачев Д. С., Лит-ра ~ реальность — лит-ра, Л., 1981; Bodkin М., Archetypal patterns in poetry, L., 1963; Barthes R., Le plaisir du texte, P., 1973]; Se?iotyka i struktura tekstu, Warsz., 1973; Schmidt S. J., Texttheorie, 2 Aufl., Munch., 1976; Riffaterre M., La production du texte. P., 1979. См. также лит. при ст. Структурализм.

В, С. Баевский.

СТРУКТУРАЛИЗМ (франц. structuralisme, от структура), направление в литературоведении, один из методов гуманитарных наук, разработанный с целью обнаружить, описать и объяснить структуры мышления, лежащие в Основе культуры прошлого и настоящего.

С. возник во 2-й пол. 1940-х —1-й пол. 1950-х гг. в трудах франц. этнолога К. Леви-Строса.

Исследование мифологии племен Южной в Центр. Америки привело Леви-Строса к противопоставлению уровня наблюдений (поверхностных структур, вариантов текстов) и уровня конструктов (глубинных структур, инвариантов, <языка> мифа). Миф рассматривается как коллективно-бессознательная (в духе К. Г. Юнга) инвариантная структура, проявляющаяся в ряде вариантов в разных сказках, обрядах, песнях и др. жанрах, изучение к-рых и позволяет воссоздать структуру мифа. Отсюда — содержательные параллели с вариационной техникой и формой фуги в музыке. Один из центр. разделов работы Леви-Строса “Сырое и вареное” назван <Тема и вариации”: инвариант мифа — тема, его реализации в фольклоре — вариации. С. исследует коды, с помощью к-рых передается сообщение: один и тот же миф в своих существ, частях может быть рассказан, изображен в драматич. действе, <спет> в ритуальных песнях, •“съеден” в ритуальном пире и т. д., может быть истолкован через социальные (отношения родства), экономич. (распределение пищи и др. благ), космологич. (взаимные отношения Земли, Неба, Солнца, звезд) реалии и структуры.

При построении определ. варианта мифа на каждом этапе избирается один из синонимичных элементов (ось выбора, вертикальная ось, парадигматика) и соединяется с предшествующим и последующим элементами (ось сочетания, горизонтальная ось, синтагматика). Важную роль в структуральном исследовании играет трансформационный анализ — установление “грамматик”, т. е. совокупностей правил перехода от инварианта к вариантам, от одних вариантов к другим, от одного кода к другому (ср. Генеративная поэтика). Конечной конкретной задачей становилось нахождение механизма порождения текста. Вообще С. уделяет больше внимания отношениям между элементами структуры, чем самим элементам. “Структурный анализ исходит из того, что художественный прием — не материальный элемент текста, а отношение” (Л о т м а н Ю. М., Анализ поэтич. текста, Л., 1972, с. 24). Выявление внутритекстовых связей, выделение уровней структуры произв. и установление иерархия, связей между ними, наконец,

моделирование как отд. текста, так и худож. структуры целых групп произв., лит. направлений и даже эпох — все эти неотъемлемые от С. приемы и задачи предполагают анализ системы отношений элементов, составляющих худож. целостность (см. Структурная поэтика). При структурном анализе в изучаемой структуре обычно выделяются две альтернативы — бинарная оппозиция. В мифе это жизнь <— смерть, свой " чужой, мужское <— женское, сырое <-“ вареное и т. д., вплоть до важнейшей: природа '— культура. В мифологии Леви-Строс видит сложнейшую систему бессознат. логич. операций, разрешающих противоречия бинарных оппозиций с помощью ряда приемов: 1) бриколаж (“увертки”) позволяет обходить противоречия, напр. запрет произносить священное имя; 2) метафоризация приводит к замене запретных имен названиями по к.-л. ассоциации и к снятию оппозиции; 3) медиация (прогрессирующее посредничество) заменяет бинарную оппозицию другой, менее сильной, эту — новой, еще менее сильной и т. д. до ее преодоления: жизнь — смерть заменяется оппозицией бодрствование —· сон и пр. Бинарным оппозициям С. придает универсальное значение.

С- вырос на почве науч. движения 20 в. В лингвистике ему предшествовали труды основоположника структурной лингвистики швейц. ученого Ф. де Соссюра и рус.-польск. языковеда И. А. Бодуэна де Куртенэ, а также пражской (см. Пражский лингвистический кружок}, копенгагенской, амер., англ. лингвистич. школ (расцвет к-рых приходится на 1930-е гг.); в семиотике — труды амер. ученых Ч. Пирса и Ч. Морриса (последняя треть 19— первая пол. 20 вв.); в логике — исследования философов-позитивистов Б. Рассела, Р. Карнапа, X. Рейхенбаха (первая пол. 20 в.).

Структурные методики и приемы исследования проникли в лит-ведение (см., напр., Синхрония Диахрония), лингвистич. поэтику, искусствоведение, социологию, историю, дали ощутимые результаты при дешифровке древних систем письменности, атрибуции и датировке анонимных текстов, в решении задач автоматич. перевода, реферирования и поиска информации. Со С. связаны острый интерес совр. лит-ведения к мифол. структурам (ощутимым в творчестве писателей нового времени — Дж. Джойса, Т. Манна, Ф. Кафки, А. Белого, Г. Гарсии Маркеса и др.) и, шире,— проблема архетипов; изучение соотнесенности фрагмента с текстом, текста с системой текстов, новый подход к понятиям контекста и подтекста.

Методологии и методич. приемы структурного анализа в каждой стране встречаются с особенностями нац. науч. традиции. Франц. структуралисты Ролан Барт, Ц. Тодоров, Ю. Кристева, А. Греймас сосредоточили внимание на теоретич. проблемах и на имманентном анализе поэтич. текстов. А. Греймас одно из осн. свойств текста видит в его <изотопии>— свойстве образовать свой смысл как совокупность множества равноправных прочтений (ср. Интерпретация, Герменевтика). Барт и Кристева, как и нек-рые др. франц. структуралисты, склонны видеть в С. общефилос. теорию — гносеологию и онтологию — послеэкзистенциалист. периода, против чего решительно возражают ученые-марксисты в СССР и странах социализма.

В России предпосылки С. были заложены трудами ОПОЯЗа и Московского лингвистического кружка, работами В. Я. Проппа (“Морфология сказки”, 1928, 2 изд., 1969), теоретиков иск-ва С. М. Эйзенштейна, Вс. Э. Мейерхольда, Б. Л. Яворского, психол. исследованиями Л. С: Выготского. Систематич. разработка структуралист, идей в СССР началась в 1962 симпозиумом по структурному изучению знаковых систем и координировалась Науч. советом по комплексной проблеме “кибернетика” АН СССР. Уже здесь структуральные методики были применены к лингвистике, лит-ведению, семиотике, связаны с использованием идей кибернетики, теории информации, теории вероятностей. С. особенно тесно связан с семиотикой, поскольку знаки функционируют только как элементы системы, или структуры (единообразное разграничение этих терминов и понятий не достигнуто); получил широкое распространение термин “структурно-семиотические исследования*·. Осн. центрами С. в СССР стали кафедра рус. лит-ры Тартуского ун-та (Ю. М. Лотман) и сектор структурной типологии

языков Ин-та славяноведения и балканистики АН СССР (Москва — Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, И. И. Ревзин). Со структурно-семиотич. проблематикой связана концепция стихотв. речи изв. математика А. Н. Колмогорова, в к-рой разновидности ритма выступают как варианты устойчивого метра — инварианта; широкая картина пространства и времени в “Поэтике древнерус. лит-ры” Д. С. Лихачева и в трудах нек-рых др. исследователей; с нею соотносятся нек-рые положения М. М. Бахтина (полифонич. роман как “диалог” сознаний, знаковая природа ряда ситуаций в мениппее, оппозиция духовного “верха” и “материально-телесного низа” и др.).

С. до сих пор остается полем оживленной полемики и за границей, и в СССР. Основной пафос его сторонников: борьба за точное знание в гуманитарных науках эпохи НТР. Основная направленность его критиков: борьба против дегуманизации гуманитарных наук.

В более узком смысле С,— науч.-филос. течение, получившее наиб. распространение в 60-х гг. во Франции. Нек-рые представители С. абсолютизируют конкретно-науч. принципы структурного метода либо превращают его в социально-филос. доктрину.

• Симпозиум по структурному изучению знаковых систем, М., 1962; Структурно-типологич. исследования, М., 1962; Осн. направления структурализма, М., 1964; Труды по знаковым системам, в, 1—15, Тарту, 1964—82; Летняя школа по вторичным моделирующим системам. Программа, тезисы докладов, [в. 1—4], Тарту, 1964—70; БарабашЮ., <3а” и <против>, М., 1965; его же, Алгебра и гармония. О методологии литературовед ч. анализа, М., 1977; его же. Вопросы эстетики и поэтики, 3 изд., М., 1978; Иванов В. В., Топоров В, Н., Слав. языковые моделирующие семиотич. системы, (Древний период), М., 1965; и? ж е, Исследования в области слав. древностей, М., 1974; Мелетииский Е <Эдда> и ранние формы эпоса, М., 1968; его же. Поэтика мифа, М., 1976; его же, Палеоазиатский мифологич. эпос. Цикл Ворона, М,, 1979; ЛотманЮ.М., Структура худож. текста, М., 1970; его же. Статьи по типологии культуры, [в.] 1—2, Тарту, 1970—73; Успенский Б. А., Поэтика композиции, М., 1970; Богатырев П. Г., Вопросы теории нар. иск-ва, М., 1971; Структурализм: <за> и <против>, М., 1975; Миф — фольклор — лит-ра, Л., 1978; Храпченко М-Б., Худож. творчество, действительность, человек, 2 изд., М.. 1978; Григорьев В. П., Поэтика слова, М 1979; Палиевский П. В., Лит-ра и теория, 3 изд., М., 1979, Рус. стихосложение XIX в., М., 1979; BarthesR., 1-е degre zйro de l'йcriture, P., 1953; его же, “S/Z>, Р., 1970; LeviStrauss С., Les structures elйmentaires de la parentй,? 1949; его же, Anthropologie structurale, P., 1958; Style in languag, N. Y.—L., I960]; Poetics. Poetyka. Поэтика, t. 1—2, Warsz., 1961—66; Mathematik und Dichtung, Munch., 1965; Poetyka i matematyka. Warsz., 1965; f toll L., 0 tvar a structuru v slovesnem umйni, Praha, 1966; Teorie ver se, О, Brno,?966; Levin S. R., Linguistic structures in poetry, The Hague—Ρ,, 1969; Todorov T., Poetique de la prose, P., 1971]; Ouinquagenario, Tartu, 1972; Glucksmann M., Structuralist analysis in contemporary social thought, L.—Boston, 1974; Shukman A., Literature and semiotics: a study of the writings f Ju. М. Lotman, Amst., 1977; Kristeva!.. Recherches pour une semanalyse. P., 1978: Mayenowa M P. Poetyka teoretyczna, 2 wyd. Wroclaw-(е. a.], 1979; С u lier J., Structuralist poetics Structuralism, linquistics and the study of literature, L., 1980 (есть библ.). См. также лит. при ст. Семиотика. В. С. Баевский.

СТРУКТУРНАЯ ПОЭТИКА, область теории лит-ры, в центре внимания к-рой — проблемы организации всех текстовых элементов в худож. целостность (см. Структурализм).

Основой методологии С. п. является принцип имманентного исследования произв.: худож. текст рассматривается как нек-рая данность, к-рая подвергается анализу как самостоятельное целое. Изучение текста на уровне С. п. не предполагает “выхода” к историч. обстановке, в к-рой создавалось произв., его сопоставлению с др. худож. явлениями, к биографии самого писателя. Находясь в рамках текстовой данности, ограничиваясь чисто “внутренним анализом”, исследователь выявляет элементы худож. текста и рассматривает связи между ними. Т. о., каждая часть худож. структуры соотносится с др. компонентами той же структуры, франц. структуралист Ролан Барт называет такой способ анализа произвольно закрытым. Для С. п. характерны следующие операции: — выделение в развивающемся предмете или явлении определ. уровня или, иначе говоря, “среза”; — изолированное рассмотрение этого “среза” от соседних, предыдущих или последующих; — анализ внутр. структуры произв. с точки зрения иерархически организов. уровней.

СТРУ

==427

Рассматривая лит. произв. как органически саморазвивающуюся структуру, С. п. анализирует его как систему элементов, выделяя существенные, определяющие взаимоотношения между ними, т. к. только при включении в структурное целое можно установить их реальное значение и функции.

В отличие от традиционно-интерпретационного подхода, стремящегося к выяснению индивидуально неповторимого смысла отд. произв., С. п. ориентирована на познание тех общих законов, к-рые управляют появлением лит. текста. Методы С. п. формировались в связи с методологич. поисками структурной лингвистики, акцентирующей внимание на понимании языка как знаковой системы, к-рая представляет собой сеть отношений (противопоставлений) между четко выделяемыми структурными элементами — единицами языка, их классами и пр. На их становление оказали влияние приемы ^формальной школы^ в лит-ведении. Отд. элементы методов С. п. выкристаллизовывались в рамках психологии, социологии, логики, математики, философии.

Объектом С. п. являются свойства того особого типа высказывания, каким является лит. текст. Всякое худож. произв. рассматривается как реализация нек-рой гораздо более универсальной структуры, причем только как одна из возможных ее реализации. Именно в этом смысле можно говорить о том, что С. п. интересуется уже не столько реальными, сколько возможными лит. произведениями. Ее интересует свойство, к-рое является отличит, признаком именно лит. факта,— свойство литературности. Задача исследований такого рода — построение теории структуры и функционирования лит. текста, теории, предусматривающей целый свод лит. возможностей, в к-рой реальные лит. произв. заняли бы место определ. частных случаев, реализовавшихся возможностей универсальных “моделей”. Конечно, формализация худож. произв. способна выявить нек-рые общие типологич. структуры, характерные для лит. мышления, однако в тех вариантах, где абсолютизируется такой подход, определение уровней и компонентов структуры произв. оказывается простым статичным описанием, семантически не значимым, содержательно не обусловленным. В этом отношении показательны поиски и исследования Тартуской школы семиотики, в к-рых требование четкого разграничения структурных и внеструктурных элементов, несущественных для анализа лит. произв. в рамках С. п., не исключает рассмотрения последнего в культурно-историч. контексте (учет т. н. внетекстовых связей — Ю. М. Лотман).