С вашей семьей как он познакомился?

Через деда. Константин Павлович все время хотел его взять к себе, а ему не давали. Он уговаривал Борового читать курс источниковедения, поскольку тот был архивистом, классическим еврейским историком, а также видным пушкинистом и специалистом по экономической истории России. Функционеры воспринимали это стремление деда, как дикость. Во-первых, Константин Павлович был старше Борового. Мало того, дед не защищал докторскую диссертацию, ему присвоили докторскую степень за монографию «Экономическая политика Термидорианской реакции». Такое можно было делать до конца советских времен. Скажем, Станко защищался так же – подал текст монографии, к ней прилагался автореферат. Другое дело, что этого не любят советы по защите. Во времена деда к этой процедуре относились более либерально. Ведь правила великого ВАКа динамично меняются в зависимости от демографической ситуации в науке. Когда в стране много докторов, они усложняют процедуру защиты. Когда становится мало – упрощают. То же самое с кандидатами. Когда старые кадры вымирают, идет послабление в процедуре защиты. Обычная бюрократическая регуляция. Тем не менее, Боровой казался кому-то из функционеров от науки социально-опасным человеком...

Расскажите еще о преподавателях истфака.

Довольно колоритным и симпатичным дядечкой был Леонид Андреевич Сичкарев. Читал латинский язык. Ему было в то время девяносто два года, без преувеличения. Сухонький, маленький старичок. У него было крутое большевистское прошлое. Он вспоминал время от времени, как танцевал до Октябрьской революции на балах, кажется, с Комиссаржевской. Сичкареву нельзя было сдать зачет в принципе...