Полистилистика

(от греч. polus - многий и стиль) - термин, возникший в недавнее время в сов. музыковедческой литературе, но не получивший всеобщего признания, т.к. он недостаточно чётко отражает сущность тех явлений музыки, к к-рым его обычно относят. Под определением П. подразумевается намеренное соединение в одном произведении разл. стилистич. явлений, стилистич. разнородность, возникающая в результате применения ряда технич. приёмов (один из частных случаев - коллаж). Однако подобный приём может с к.-л. художеств. целью применяться в произведениях, принадлежащих разным стилистич. направлениям, - в зависимости от главенствующих признаков творчества композитора.

21. ЛИТЕРАТУ́РНЫЙ ПРОЦЕ́СС — историч. существование литературы, ее функционирование и эволюция как в определенную эпоху, так и на протяжении всей истории нации, страны, региона, мира.

Л. п. в каждый историч. момент включает в себя как сами словесно-худож. произв., социально, идеологически и эстетически разнокачественные (от высоких образцов до эпигонской, бульварной или массовой литературы, т. 9), так и формы их обществ. бытования (публикации, переиздания, лит. критика, читательские реакции, запечатлеваемые в эпистолярной и мемуарной

лит-ре — см. Социология литературы; Читатель и писатель, т. 9). Порой значит. произв. становятся достоянием Л. п. лишь через большой промежуток времени после момента их создания или первой публикации (многие стих. Ф. И. Тютчева, роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»). С др. стороны, важным фактором Л. п. эпохи иногда становятся явления, к-рые в масштабах истории нац. лит-ры малозначительны; таковы полосы увлечений целыми жанрами (мелодрама во франц. драматургии 1-й пол. 19 в.) или отд. писателями (С. Я. Надсон, И. Северянин). В классово-антагонистич. обществе диспропорция между популярностью и культурно-эстетич. значимостью произв. способна достигать максимума (см. Народность литературы; Бестселлер, т. 9).

Важная сторона Л. п. — постоянное взаимодействие худож. лит-ры с др. видами иск-ва (см. Литература и другие виды искусства), а также с общекультурными, языковыми, идеологич., науч. явлениями. Нередко (особенно в последние столетия) наличествует прямая связь творчества писателей и их групп с общественно-политич. движениями [см. Парижской коммуны (1871) литература, Декабристская поэзия ]. Л. п. способен непосредственно преломлять в себе и филос. концепции (фихтеанство и шеллингианство в худож. мире нем. романтиков). Неотъемлемыми компонентами Л. п. последних столетий стали как факты лит. «самопознания» эпохи (программы лит. творчества и манифесты литературные, создаваемые писателями, критиками, теоретиками — нередко от имени целых школ и направлений), так и лит. борьба разл. идейно-худож. течений (романтиков — с классицистами, реалистов — с эпигонами романтизма, славянофилов — с западниками, символистов — с широко трактуемым ими натурализмом).

Понятие Л. п. формировалось на протяжении 19—20 вв. по мере постижения лит-ры как исторически меняющейся целостности (уже в 19 в. использовались терминологич. выражения «литературная эволюция» и «литературная жизнь эпохи»). Термин «Л. п.» возник на рубеже 20—30-х гг. 20 в. и стал широко употребительным в 60-е гг. Первоначально Л. п. (применительно к конкретной совр. эпохе) осознается критикой и прежде всего — в жанре обозрения; так, обозрение в рус. критике 20—30-х гг. 19 в. обладало своего рода энциклопедичностью, в нем обсуждались все появившиеся за определ. отрезок времени произв. (в т. ч. переводы, науч. и критич. сочинения, мемуары) и характеризовались мнения публики. Впоследствии (в поздних обзорах В. Г. Белинского) в силу количеств. обогащения Л. п. это оказалось невозможным. Но жанр обозрения сохранился и доныне. В 20 в. актуальной формой осмысления Л. п. становятся писательские съезды, конференции, симпозиумы.

Л. п. является важнейшим предметом историко-лит. рассмотрения. Если сторонники биографич. метода вслед за классицистич. и романтич. эстетикой обращались исключительно к образцам, шедеврам, творениям гениев, то академич. лит-ведение 2-й пол. 19 в. (в т. ч. русское) преодолело избирательность в изучении Л. п. и сделало своим предметом все созданное писателями, независимо от степени художественности, идеологич. репрезентативности и сферы социального бытования.

Важным этапом науч. освоения Л. п. определ. эпохи явились работы литературоведов 20—30-х гг. 20 в. (В. М. Жирмунский, В. В. Виноградов и Ю. Н. Тынянов о пушкинской эпохе). Показательны исследования, посв. малозначительным или забытым писателям (А. П. Скафтымов о рус. драме «между» А. Н. Островским и А. П. Чеховым), характерным представителям «низовой» или массовой лит-ры (В. Б. Шкловский — о Матвее Комарове), бытованию отечественных или иностранных

произв. в последующие эпохи (Г. Шторм — о А. Н. Радищеве, Жирмунский — о Гёте в рус. лит-ре).

Разрабатывая принципы изучения Л. п., Тынянов акцентировал важность «исследования эволюции литературного ряда» и нежелательность «обособления» отд. произведения от контекста его возникновения, необходимость его соотнесения с движением самой лит. эпохи — с эволюцией жанров, склонных перемещаться «из мелочей литературы, из ее задворков и низин» в центр Л. п. и обратно («Поэтика. История литературы. Кино», 1977, с. 271, 257—58). Изучение Л. п. в его целостности важно и потому, что большие художники вступают в творч. «диалог» не только с признанными предшественниками, но также и с авторами не столь значительными, даже с массовой лит-рой (воздействие на Достоевского современных ему детективных и бульварных романов, на Чехова — газетной юмористики). Совр. лит-ведение сознательно избегает превращения истории лит-ры как в историю «генералов», так и во «всеядный» обзор лит. явлений — в историю лит-ры «без имен» (идея нем. теоретика иск-ва Г. Вёльфлина, предваренная культурно-историч. школой 19 в.).

Л. п. в масштабе всемирном, являясь частью общественно-историч. процесса, зависит от него, что было осознано уже Дж. Вико и И. Г. Гердером, впоследствии — представителями романтизма и Гегелем (учение о стадиях иск-ва), в дальнейшем — рус. демократами 40—60-х гг. (идея активного воздействия на лит-ру реальной, в т. ч. социальной действительности) и культурно-историч. школой (историч. момент как один из факторов лит. творчества). Эти традиции наследует сов. лит-ведение, рассматривающее Л. п. как обусловленный целостностью культурно-историч. жизни общества, подчеркивающее активную роль эпохального «контекста» лит. творчества (см. Методология литературоведения, т. 9). При этом весь ход лит. эволюции соотносится со стадиями общественно-историч. развития человечества (мифологич. архаика, древность, средневековье, новое время, эпоха социалистич. преобразований).

Л. п. стимулируется прежде всего потребностью писателей, не всегда, однако, осознанной, откликаться на сдвиги в историч. жизни, участвовать в ней, влиять на обществ. сознание. Т. о., лит-ра меняется в историч. времени прежде всего под воздействием «толчков» извне. Вместе с тем огромное значение имеют имманентные начала эволюции лит-ры — наследование традиций, что и дает основания говорить о Л. п. как таковом: развитие лит-ры обладает относит. самостоятельностью. «В отличие от общего движения „гражданской“ истории, процесс истории культуры есть не только процесс изменения, но и процесс сохранения прошлого, процесс открытия нового в старом, накопления культурных ценностей» (Лихачев Д. С., Об эстетическом изучении памятников культуры прошлого, «ВЛ», 1963, № 3, с. 100). Наследование худож. форм и идей является избирательным, производным от миросозерцат. позиций писателя и выступает, при всей его важности, в качестве вторичного момента лит. развития. Исходя из этого, совр. лит-ведение критически переосмысливает опыт формальной школы, к-рая в качестве фактора Л. п. абсолютизировала «...таинственную жизнь и рост формы» (Вёльфлин Г., Истолкование искусства, М., 1922, с. 22) либо полемику последователей с предшественниками в сфере формальных приемов (суждения В. Шкловского об «автоматизации» и «остранении» приема).

Исторически повторяющиеся виды идейно-эмоц. отношения к жизни (героическое, романтика, трагическое, юмор, сатира и т. п.), главное же — «вечные темы» иск-ва и художественно претворенные «общечеловеческие» нравственные и филос. проблемы, а также накопленные

веками худож. формы составляют «фонд преемственности», без к-рого Л. п. невозможен. Лит-ра любого периода является «сплавом» компонентов разного временно́го происхождения и историко-худож. качества: одно присуще только ей, другое роднит ее с ближайшими «предшественницами», третье сближает с давними эпохами или с архаико-мифологич. стариной. При этом культурные традиции «...приходят в произведения литературы, иногда почти вовсе минуя субъективную индивидуальную память творцов» (Бахтин М. М., Вопросы лит-ры и эстетики, 1975, с. 397, прим.). В значимости «надэпохальных» общностей Л. п. убеждают работы А. Н. Веселовского, Бахтина, Лихачева, С. С. Аверинцева, в к-рых лит. факты рассматриваются как подготовляемые веками и бытующие в большом историч. времени.

Л. п. (как в рамках нац. лит-р, так и в масштабе всемирном) складывается из лит. эпох, одновременно сходных и не сходных между собой; каждая из них заключает в себе как усвоенное старое, так и созданное новое, являя собой вместилище худож. богатств, обретенных человечеством за многие века и существенно пополненных данной эпохой. И чем более ярко выражены в определ. культуре традиции и новаторство, тем она богаче и плодоноснее; такова, напр., эпоха зап.-европ. Возрождения, ставшая символом всемирно-значимого творчества. Не случайно лит. движения, воспринимавшие себя исключительно как хранителей прошлого (напр., музейно-филологич. культура Александрии эпохи эллинизма — см. Эллинистическая литература) или в качестве «чистых» новаторов, пренебрегающих традицией (напр., футуризм), не обрели всемирно-историч. значимости.

Др. сторона Л. п. связана с диалектикой сходств и различий между лит-рами разных народов и наций, географич. зон и регионов. Совр. лит-ведение, преодолевая традиц. европоцентризм, выявляет как черты типологического (в основе — стадиально-исторического) сходства Л. п. у всех народов и наций, так и его сущностную разнокачественность: общие, всемирно-историч. тенденции Л. п. проявляются в отд. лит-рах по-разному. Сопоставляя лит. эпохи разных регионов, Н. И. Конрад констатировал общность Л. п. на Западе и Востоке и при этом утверждал, что выявленные первоначально в зап.-европ. лит-ре Возрождение, барокко, Просвещение имели место также в вост. странах. Эта гипотеза получила поддержку (Лихачев, И. Г. Неупокоева), но вызвала возражения (как искусственно «выпрямляющая» всемирную лит-ру) ученых, акцентирующих разнокачественность культур (В. И. Рутенберг, Аверинцев, Л. М. Баткин).

Как ни проблематичны соотношения между «повторяющимся» и «неповторимым» в Л. п., методологически бесспорно, что начала общности между лит-рами разных народов и наций, зон и регионов составляют не тождество, а типологич. аналогии, к-рые знаменуют сходства весьма относительные. Разнокачественность лит-р — это неоценимое богатство мировой культуры, единство к-рой не имеет ничего общего с унылой монотонностью. «Путь» всемирной литературы (т. 9) — это своего рода равнодействующая разных «дорог», к-рыми перемещаются в историч. времени лит-ры национальные, зональные, региональные. Вместе с тем существуют глобальные тенденции Л. п.: выделение словесного иск-ва из синкретического мифологич. и фольклорного творчества, утрата анонимности и авторитарности худож. мышления, формирование личного, индивидуального авторства (см. Автор, т. 9), ослабление канонич. начала в жанрообразовании (эволюция от эпоса к роману), становление психологической, социальной и историч. конкретности (реалистичности) худож. освоения жизни. Рассмотрение типологич. схождений

между нац. лит-рами и специфич. особенностей каждой из них — равнозначные и равноправные науч. цели. В соответствии с этим в изучении Л. п. взаимодействуют две разнонаправленные познават. установки. Во-первых, лит-ведение идет от постижения отдельных нац. лит-р и худож.-культурных эпох как целостных систем к уяснению моментов общности между ними. Во-вторых, наука движется от рассмотрения самых общих закономерностей и глобальных проблем лит-ры к постепенной конкретизации их в пределах определ. времени и места. Синтезирование этих двух подходов (дедуктивного и индуктивного) открывает путь познанию Л. п. в единстве общего (повторяющегося) и индивидуального (неповторимого) и позволяет «...пройти между Сциллой и Харибдой чрезмерной генерализации материала и фетишизации его национальной специфики» (Неупокоева И. Г., История всемирной лит-ры, 1976, с. 276).

Неотъемлемым слагаемым Л. п. являются междунар. литературные связи и влияния (см. также Сравнительно-исторический метод). Усвоение инонационального опыта — это прежде всего фактор становления оригинальных, не похожих одна на другую лит-р, принадлежащих отд. народам. Факты же вненационального уподобления лит-р, их космополитич. «усреднения» являются преим. спутниками влияний поверхностных, знаменующих простое «подражание» и следование моде (см. Эпигонство).

В сфере междунар. лит. связей воспринимающая сторона всегда является активной. Притом лит. влияние — не просто адаптация к местным условиям воспринятого извне, но и познание (интерпретация) заимствованного; его нельзя понимать ни как пассивный перенос духовных ценностей, ни как произвол воспринимающего: «активностью» обладают не только воспринимающая, но и влияющая (дающая) сторона. Объект лит. связей и влияний совр. наука понимает широко: это не только темы, образы, мотивы и сюжетные схемы, но и худож. идеи, принципы формообразования, жанры и их системы, творч. программы и т. п. (концепция Лихачева о трансплантации визант. худож. культуры на вост.-слав. почву).

Междунар. лит. связи относительно самостоятельны; не принадлежа к гл. стимулам Л. п., они вместе с тем активно воздействуют на лит. творчество: «...В каждую большую эпоху толчок вперед создается в каком-нибудь одном районе мира и под влиянием этого толчка возникает соответствующее движение и в других районах... Тем самым создается и общая история литератур всего мира» (Конрад Н. И., Запад и Восток, 1972, с. 427). Подобными «толчками» были античность для итал. Возрождения, франц. классицизм для русского, творчество Шекспира и Кальдерона для нем. романтиков, европ. лит-ра «потока сознания» для У. Фолкнера. Воля к постижению культуры, к-рая не тождественна собственной, является исторически универсальной: междунар. связи возможны не только при стадиальной общности лит-р, нередко сильное влияние исходит от инонациональной лит-ры, соответствующей др. стадии историч. развития (воздействие Достоевского на европ. лит-ру 20 в.).

Итак, Л. п. в его «имманентном» аспекте направляем двумя равнозначными и взаимодействующими факторами: нац.-культурной традицией и воздействием инонациональной культуры — т. е. он синтезирует «местное», «почвенное» и заимствованное извне. «Всемирная отзывчивость» (Достоевский) и одновременно приверженность к собственной культурной традиции — непременные условия богатства и гармоничности развития каждой нац. лит-ры. Особую актуальность они приобретают для лит-ры социалистического реализма в последнюю треть 20 в.

Одна из сложнейших проблем изучения Л. п. — установление самих принципов выделения и терминологич. обозначения историч. общностей лит. творчества (см. Течение и направление). Многослойность, незамкнутость и изменчивость этих общностей побуждает ученых к сложным, динамичным, развивающимся науч. определениям (Жирмунский, Неупокоева). Подобная установка, приводящая к описанию многочисл. взаимосвязанных и меняющихся качеств лит. общности, вызывает, однако, у ряда специалистов неудовлетворенность, и они настаивают на выделении первичного, исходного, идеологически доминирующегопризнака как решающего для определенной общности (Г. Н. Поспелов, Баткин).