Ведут к греховному наслаждению 21 страница

Груды тел росли, заливаемые кровью визжащих кромитов. Неплохой результат.

— Что ты пытаешься доказать? — потребовала Люсия.

Между ударами Гаррет прорычал:

— Ты не должна была оставлять меня!

— Но ты собирался убить его вместо меня — и не вздумай отрицать!

Когда ликан промолчал в ответ, она возмутилась:

— Тогда чем ты лучше меня? — Еще один залп стрел. — Что дает тебе особенное право рисковать собой?

Он отрывисто бросил:

— Ты сможешь жить дальше, если со мной что-то случится.

Затем бросился на последнего кромита.

«В этом ты ошибаешься», — подумала Люсия, наблюдая за тем, как МакРив расправляется с врагами.

Пока она пыталась отдышаться в сыром туннеле, он остановился над последним убитым, также судорожно дыша. Ликан сражался как сумасшедший, стольких истребив.

И теперь они могли уйти — немедленно должны уйти!

— Шотландец, еще раз послушай меня — ты не в состоянии противостоять Круаху! Ты заразишься.

— Лауша, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты знала кое-что.

— Разве ты не можешь сказать это снаружи?

Гаррет покачал головой.

— Мне необходимо, чтобы ты узнала о том, что я люблю тебя.

— И ты заявляешь об этом сейчас?

Она замерла, когда он снова оказался перед ней.

Его глаза были молочно-белыми.

— Нет, нет, нет.

Ее сердце, казалось, остановилось, она не могла вздохнуть. Он уже заразился и находился под влиянием Круаха, а значит, будет испытывать потребность губить тех, кого любит.

О боги, он любит меня.

— МакРив, борись с этим!

Люсия закинула лук за спину, протягивая к ликану обе руки.

— Пойдем со мной, давай уйдем из этого места — вместе.

— Лауша, я так чертовски сильно люблю тебя, что это причиняет мне боль. — Его речь стала отрывистой. — Хотел сказать тебе раньше.

МакРив был потерян…

Эхо вторило хохоту Круаха, отражаясь от сырых земляных стен. Он приказал:

— Приведи ко мне мою жену, оборотень.

Когда Гаррет послушно подчинился и, бросившись вперед, схватил Люсию за запястья, она взмолилась:

— Нет, не делай этого со мной!

Она отбивалась, пытаясь освободиться, однако он был слишком силен.

— МакРив, ты должен сопротивляться!

Но Гаррет, бесстрастно преодолевая сопротивление, потащил ее мимо убитых кромитов в логово Круаха.

Все как тогда. Словно она вновь стала испуганной девочкой. Теперь же она была испуганной женщиной, снова переживающей страх и к тому же осознающей, что обречена.

МакРив втолкнул ее в наводящий ужас главный ритуальный зал узилища Круаха: огромное помещение с высокими каменными сводами, заваленное телами. Извивающиеся черви усеивали трупы, сложенные штабелями вдоль склизких стен. Женщины, дети — никого не щадили. Ядовитое зловоние заставило Люсию подавиться, на глазах выступили слезы.

Сначала она разглядела четырех кромитов-хранителей, которые остались со своим богом. Затем ее взгляд упал на алтарь, все еще влажный после последней жертвы.

С оглушительно бьющимся сердцем она взмолилась:

— МакРив, забери меня отсюда! Пожалуйста…

Затем увидела Круаха. Ничто не изменилось: Кровавый Разрушитель, как и прежде, олицетворял собой тот же самый кошмар, преследовавший ее день ото дня в течение всей долгой жизни. Рога, уродливое тело, отвратительные желтые глаза. Разлагающаяся под чешуйчатой кожей плоть, местами прогнившая до самых костей, окровавленных и сломанных.

— Ах, жена, я мечтал о том дне, когда ты вернешься ко мне.

Он жестом приказал приблизиться к нему.

— Нет! Нет! — Она затрясла головой, упираясь пятками в землю, когда МакРив потащил ее вперед. — Отпусти меня!

— Если таково твое желание, Люсия, то так и быть, перейдем к следующему этапу, — произнес Круах.

Он приказал МакРиву:

— Закуй ее в цепи.

МакРив поднял Люсию, сминая безжалостной хваткой. Бог, управляя им, уже заставлял губить то, что ему дорого.

И хотя Люсия изворачивалась, борясь с ним, МакРив швырнул ее на алтарь с такой силой, что череп треснул, ударившись об камень. Зрение валькирии помутилось, а дыхание сбилось. Лук впился в кожу на спине. Однако она все еще сопротивлялась, когда один из одетых в мантию мужчин захватил железным кольцом ее запястье. МакРив с легкостью защелкнул оковы на другом.

— Пожалуйста, не делай этого! Гаррет!

Ноль реакции.

Как Люсия ни вырывалась и как ни царапалась, они приковали ее к алтарю, к которому она клялась никогда больше не прикасаться. Она лежала, распятая и беззащитная, пока Круах хромал к ней.

— Посмотрим что у нас здесь?

С похотливым взглядом он щупал ее скрюченной рукой, двигаясь от колена и выше.

Люсия задрожала, давясь желчью, поднимающейся в горле.

Наткнувшись на набедренный колчан, Круах внезапно остановился.

— Охотница намеривалась сделать меня своей добычей еще раз? — спросил он, его мясистые пальцы сжались, обхватывая стрелу, принесенную ею, чтобы убить его. Неторопливо вынимая ее, он протянул:

— Ого, dieumort. Моя молодая жена пришла, чтобы сделать себя вдовой.

Он поднял над валькирией стрелу, но, несмотря на то, с какой силой Люсия рванулась, охваченная отчаянием, она не смогла сломать оковы.

— Гаррет! Помоги мне!

Однако вместо того, чтобы нанести ей удар, Круах разломил стрелу на две части и бросил на землю. Давя ногами, он растер ее в пыль:

— Что ты будешь делать теперь, Лучница? Попробуй, выстрели в меня этим.

— Нет, нет…

Только не dieumort. Не осталось даже маленького кусочка, который можно было бы вонзить ему в сердце. Вся проделанная работа, все эти жертвы в Амазонке…

Скоро двойное зло обрушится на мир.

— Прекрасная Люсия, не все потеряно. Ты угодила мне своим подношением, — сказал он, кивая в сторону МакРива, который неподвижно стоял, смотря прямо перед собой. — Заманила в мою тюрьму такого великолепного раба. Особенно учитывая, что мои последователи оказались настолько же бесполезными, насколько смертными. Приятно избавиться от них. — Он усмехнулся Люсии, обнажая покрытые нарывами десны и гниющие клыки. — Но готов поспорить, что мясо у них сочное.

Круах мог заставить МакРива служить ему вечно. Оставить в этом аду вместе с Люсией. Паника захлестывала валькирию, она чувствовала, что задыхается под ее удушливыми волнами.

— У тебя есть я. Отпусти его! Он ничего не значит для тебя!

— Ничего?

Омерзительное выражение одобрения на лице Круаха внезапно сменилось чрезвычайным гневом. Кровавая слюна свесилась с его нижней губы, когда он завопил:

— Он оскорбил меня! Лишил жены. — Его голос причинял боль ее ушам, эхом отражаясь от стен. — Ты так долго хранила мне верность, но теперь я чувствую его запах по всему твоему телу. Мне не нужна такая, как ты!

Люсия закричала в ответ:

— Тогда что тебе нужно?

Кажущийся внешне опять умиротворенным, Круах прошипел:

— Я хочу принести в жертву могущественную охотницу — и сделано это будет тем, кто любит ее. Такая жертва в мою честь способна наделить меня достаточной силой, чтобы навсегда вырваться на свободу, став бестелесным и непобедимым.

Он жестом подозвал МакРива, который без колебаний встал рядом с ним. Люсии Круах сказал:

— Пусть тот, кто осквернил твое тело… покарает тебя. И освободит меня навечно.

МакРив ничего не видел, его глаза были слепы к действительности. Когда Круах вручил ему меч кромита, он принял его. Мужчины в мантиях запели:

— Ему мы жертвуем, его мы превозносим… ему мы жертвуем…

— Забери ее голову, оборотень, — произнес нараспев Круах. — Мне ты жертвуешь, меня ты превозносишь.

— Нет, МакРив!

Валькирия рвалась из цепей, игнорируя боль, когда ржавый металл впивался в кожу.

— Борись с внушением! Я — Люсия, ты не хочешь навредить мне!

С пугающей улыбкой Круах добавил:

— Держу пари, мы найдем твое мясо нежным.

Кровь полилась из ее запястий. У нее почти… почти получилось вытащить одну руку из оков.

МакРив перешел к изголовью алтаря, заняв позицию на уровне ее плеч, собираясь отрубить ей голову.

— МакРив, ты никогда бы не поступил так со мной, не поддавайся обману!

— У ТЕБЯ ПОЛУЧИТСЯ, ТЫ ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ ЭТО РАДИ МЕНЯ!

Настойчиво вглядываясь в лицо Гаррета, Люсия умоляла его покончить с ее мучениями.

Силясь успокоить, Гаррет снова заверил ее:

— Я люблю тебя, Лауша.

Из ее наполнившихся страхом глаз, полились слезы.

— Если любишь меня, почему не прекратишь мои страдания?

Она боится, что он не сможет?

— Положи этому конец.

— Конечно. Обещаю.

Кром Круах, даруя ему силу, до краев наполнил решимостью выполнить то, что требовалось.

— Тогда действуй Гаррет! — поторопила валькирия, почти срываясь на крик.

Он высоко занес меч над головой. Лезвие обрушится точно поперек нежной шеи. И ее страдания закончатся.

— Я сделаю это для тебя.

Сжавшись в ожидании, широко распахнув глаза, Люсия закричала:

— Сейчас, МакРив! Ну пожалуйста!

— Люблю тебя.

Меч опустился, послушно рассекая плоть.

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

— МакРив! — завопила Люсия, беспомощно наблюдая за тем, как он вонзает меч себе в бок — меч, который был так четко нацелен ей в шею. В воздухе Гаррет изменил направление движения клинка, всаживая его в себя.

Пошатнувшись, он упал на колени с лезвием, вогнанным по самую рукоять. Содрогнувшись всем телом, ликан выдернул и отбросил меч в дальний конец пещеры. Затем, сжав руками голову с такой силой, что валькирия испугалась, как бы он не раздавил череп, заревел в агонии.

— Гаррет, не надо!

— Это просто… потрясающе, — заметил Круах, разглядывая МакРива. — Я управлял человеком, но не зверем внутри него — тот скорее умрет, чем причинит боль своей паре. Однако вред нанесен. Я уже внедрил в его разум воспоминание о твоей казни. Воспоминание, в котором он убивает тебя. — Злодей захохотал. — Прямо сейчас он считает, что качает на руках твой обезглавленный труп, ощущая собственным телом, как стынет кожа, пока из тебя вытекает кровь.

— Лауша, не оставляй меня, — прерывисто прохрипел Гаррет. Он перешел на гаэльский, с мукой бормоча:

— Как больно… люблю тебя… последую за тобой.

Голосом, полным скорби, он умолял ее вернуться к нему:

— Прошу тебя, любимая.

Захлебываясь от слез и давясь словами, Люсия попыталась убедить его:

— Гаррет, это не реально. Не реально.

Ничего не слыша, он зарылся когтями в землю, сгребая месиво вокруг себя.

— О, теперь твой ликан обращается, — злорадно усмехнулся Круах. — Зверь поднимается, вне себя от ужаса и смятения, пытается соединить… части твоего тела. Как это трогательно.

— Кром, я убью тебя за это! — Люсия приподнялась в цепях. — Ты никогда не выйдешь отсюда! Навечно останешься здесь.

Когда Круах приблизился к ней, она закричала:

— Ты не бог, ты презренный червь, паразит!

И плюнула ему в лицо.

Его длинный язык высунулся и слизнул плевок с подбородка. Не обращая внимания на ее слова, он задумчиво пробормотал:

— Что же сделать с тобой? Я бы мог снова воспользоваться тобой как женщиной или отобедать твоей плотью. — Монстр, прищурившись, плотоядно осмотрел ее желтыми глазами. — Знаю. Я сделаю и то и другое. Одновременно. Буду потреблять тебя, пока осуществляю свои права. — Он отступил, давая знак четырем хранителям приблизиться к алтарю. — И раз уж ты так запятнала себя, думаю, не будешь возражать, если я поделюсь.

Кромиты подошли ближе, ощупывая Люсию алчными взглядами, такие же похотливые, как их бог…

Внезапно черные когти точно посередине пробили горло Круаха, затем резким рывком в сторону рассекли его шею. Бог захлебнулся воплем, пытаясь удержать голову прямо. Люсия уставилась на него в полной растерянности, хотя его кровь, фонтаном выплескиваясь на нее, попадала в глаза.

МакРив нанес удар Круаху?

Узкие зрачки монстра расширились от шока, когда он спотыкаясь шагнул к алтарю. Оставшиеся кромиты заголосили и, выхватив мечи, бросились на ликана. Круах шатался, почти падая. Он был серьезно ранен, но этого недостаточно, чтобы убить его.

Если бы только она смогла освободить руки, то попыталась бы увести Гаррета. Взгляд Люсии метался в поисках какого-нибудь инструмента, чтобы с его помощью…

Стоп, что за… Пытаясь осмыслить увиденное, Люсия недоверчиво моргнула, уставившись на свой колчан. Из него торчала стрела со старомодным оперением, выглядящая точь-в-точь как dieumort. Валькирия сглотнула. Еще dieumort? Как… Почему?

О, Фрейя, никогда не пустеющий колчан! Неужели ей дается еще один шанс уничтожить Круаха? Стрела воспроизвелась. Но несет ли она в себе смертоносное могущество?

Как же добраться до нее? Идея… Ее запястье рассечено о железное кольцо цепи. Глубоко вздохнув, валькирия со всей силой рванула кисть назад. И закричала от дикой боли, когда начисто, словно перчатку, сняла кожу до самых кончиков пальцев.

Но она освободила руку.

МакРив продолжал сражаться с кромитами. Люсия стиснула зубы и заставила изуродованные пальцы сжаться вокруг новой dieumort. Как только валькирия вытянула оружие, та же самая сила, что она ощущала в первой стреле, пронеслась сквозь нее.

Круах рухнул на колени возле алтаря, и Люсия выбросила руку вперед, вбивая наконечник точно в его черное сердце.

Бог в неверии уставился на свою грудь. Расходясь в стороны от стрелы, тлен поглощал его чешуйчатую кожу, расползаясь по уродливому телу, словно яд.

Кром Круах умирал… действительно умирал.

Созерцая конец своего кошмара, Люсия съязвила:

— Как ощущения, муженек?

Монстр поднял на нее взгляд и на последнем издыхании просипел:

— Зверь… спас его от меня, — кровь пузырилась на его губах, — и будет вечно удерживать… от тебя.

К тому времени как МакРив покончил с последним кромитом, глаза Круаха стали такими же безжизненными, как и у трупов вокруг, его массивное тело рассыпалось, превратившись в груду праха поверх пролитой на полу крови.

Нет больше Кровавого Разрушителя.

С его смертью МакРив должен освободиться от заражения. Он может быть спасен — от этого. Но прав ли Круах насчет зверя?

— Гаррет, я здесь! — крикнула Люсия, пытаясь выдернуть другую руку. — Шотландец, вернись ко мне!

МакРив говорил ей: «Если зверь поднимется слишком сильно, то навсегда сведет своего хозяина-ликана с ума». Сейчас глаза Гаррета переливались от молочно-белого к светло-голубому и обратно. Он ни разу не посмотрел в ее сторону.

Неужели слишком поздно?

— МакРив, я жива! Ты должен вернуться ко мне!

Голос Люсии сорвался, она зарыдала умоляя:

— Гаррет, ты нужен мне.

Ликан обернулся туда, где, как он думал, лежало ее обезглавленное тело. Слеза покатилась по его залитому кровью лицу, он вонзил когти в грудь, разрывая собственную плоть.

Несмотря на то что валькирия вопила, выкрикивая его имя, он, душераздирающе вскрикнув, бросился прочь из этого страшного места, оглушенный взрывом мучительного страдания.

Когда Лаклейн и Боуэн наконец обнаружили Гаррета в холодных лесах, он безумствовал, в слепой ярости раздирая когтями собственное тело. Они подобрались к нему ближе, и Лаклейн в ужасе уставился на брата. Кровь покрывала Гаррета и его изодранную в клочья одежду. Грудь изувечивала страшная рана. В его глазах, затянутых мутной белой пеленой, блестела влага. Слезы?

— Хватай его за руки! — приказал Лаклейн Боуэну. — Гаррет, прекрати это! Что случилось?

Гаррет прорычал грубым звериным голосом:

— Умоляла меня… уйти… говорила, что я недостаточно силен, чтобы сопротивляться… ее голова, — проревел он с болью, отбиваясь от их захвата.

— Где твоя подруга?

Он зарычал:

— Мертва!

Боуэн с шипением выдохнул:

— О, Иисусе. Мне это хорошо знакомо. Мы должны увести его отсюда.

— Нет, здесь что-то не то, — не поверил Лаклейн. — Он сошел с ума. Посмотри на его глаза. Гаррет, почему ты думаешь, что она мертва?

Гаррет задыхался:

— Обрушил лезвие… на ее шею. О-о-о боги, ее голова!

— Кто это сделал с ней?

Собственный зверь Лаклейна разъяренно вскинулся, готовый отомстить за пару своего брата.

Глаза Боуэна тоже засверкали синевой:

— Скажи нам — кто!

— Я! Я снес ее чертову голову!

— Нет, Гаррет, нет! — Страх за брата, словно железной рукой, сдавил горло Лаклейна. — Ты не мог причинить ей вред.

— Я убил… мою Лаушу.

С воплем он вывернулся, освобождаясь из их рук, снова раздирая когтями свою грудь.

— Чтоб тебя, Гаррет, прекрати это!

Но он не остановился.

Зверь хотел вырвать свое страдающее сердце.

Когда они вцепились в него, Лаклейн увидел, что молочная белизна глаз Гаррета изменяется, приобретая самый бледный голубой цвет.

Зверь берет над ним верх.

— Борись с этим, Гаррет! Ты должен бороться.

Прежде чем Гаррет безвозвратно обратился, прежде чем зверь забрал его навсегда, он, пристально посмотрев на Лаклейна, прохрипел:

— Брат… со мной все кончено.