Глава 15. Том стоял у заднего входа в школу, вальяжно прислонившись к стене, и курил

Том стоял у заднего входа в школу, вальяжно прислонившись к стене, и курил. Припасенная на всякий случай пачка сигарет действительно оказалась не лишней. Сегодня ему, как еще ни разу за эти полгода, захотелось почувствовать и вдохнуть в себя никотиновый дым. Тело было расслабленным, а сознание не затуманенным какими-либо тяжёлыми мыслями. Пожалуй, впервые. Парень часто прикрывал веки, то от сильных порывов ветра, который со свистом проносился мимо, поднимая с земли мелкий мусор, то просто от усталости. Выспаться сегодня ночью так и не удалось. В Кае как будто просыпалась особая мозговая активность в это время суток. Его так и тянуло поговорить. Неважно о чём, лишь бы не слушать тишину, как он сам сказал. К великому удивлению опекуна, брюнет с тех самых пор больше не проявлял явных попыток домогаться при каждом удобном случае. Оказывается, ему это вовсе не было нужно. Поцелуи, объятия, лёгкие ласки – вот что вполне устраивало мальчишку. Всё это его раннее вызывающее поведение было показным. Лишь для того, чтобы привлечь внимание, показать, что он достоин взрослой любви и серьёзного отношения к себе. Том подумал, что из него вышел хреновый психолог, и, пожалуй, ярый эгоист. Ведь, по сути, всё это время он действовал только в своих интересах, а в глазах был дым, за пеленой которого он не видел или не хотел видеть истинных решений проблем, которые оказались такими простыми.

Они так и уснули с Каем в обнимку. Тот, кажется, рассказывал про свою идею нарисовать его простым карандашом и клянчил, чтобы парень попозировал ему. Ранним утром разбудить брюнета всё-таки пришлось, чтобы он перебрался обратно к себе в комнату. Естественно глаза открыл уже Билл, и, обнаружив себя в объятиях опекуна и поняв, что на его месте ещё совсем недавно был Кай, заметно напрягся, но быстро взял себя в руки и робко улыбнулся Тому, прижимаясь к нему ещё сильнее. Такая реакция мальчишки позволила ему мысленно вздохнуть с облегчением. Он всё ещё не знал, насколько хороша была его идея совместить отношения с Биллом и Каем, но подумал, что кто не рискует, тот не пьёт шампанского, и решил всё же попробовать этот вариант. А вдруг?

- Мистер Каулитц!

Том дёрнулся от неожиданности, уронив почти докуренную сигарету на землю и прикрыв глаза, приводя сердцебиение и вмиг сбившееся дыхание в норму. Чуть успокоившись, вскинул взгляд на зовущего. Им оказался Майки, который явно спешил к нему, размахивая руками. Странно, что мальчику вообще удалось его найти. На территории школы курить запрещалось, поэтому пришлось идти в самое, на первый взгляд, безопасное место. Но, видимо, кто ищет, тот всегда найдёт.

- Чего тебе, Майки? Кто разрешил выходить на улицу, да ещё и в таком виде? – опекун оглядел взволнованного подростка. На нем была лишь домашняя одежда, а на босых ногах красовались явно наспех натянутые кроссовки, шнурки от которых были просто запихнуты внутрь.

- Вас…вас миссис Степплз зовёт. Срочно! – пытался отдышаться Майки, как-то испуганно косясь на парня. - Она зла и чем-то очень расстроена. Билл плачет. Она приказала не выпускать его из комнаты. Я не знаю, что случилось, но всё началось после того, как она начала разбирать его вещи в ящике. Мы никак не можем его успокоить!

- Так, стоп. Зачем она вообще полезла к нему в личные вещи?

- У нас сегодня проверка комиссии, вас, наверно, ещё не успели предупредить. Билла не было, а времени в обрез, убираться надо срочно, вот и получилось…

- И он так расстроился, потому что она трогала его личные вещи? Меня поэтому вызывают?

- Говорю же, не знаю! Вроде какие-то листки в руках держала и трясла ими перед его носом, говорила что-то, кричала. Билл пытался отобрать, но она не позволила. Никогда не видел её настолько злой!

Том пытался вслушиваться в слова Майки, но в голове с каждой секундой нарастал гул, заглушающий все посторонние звуки. Страх от плохого предчувствия мгновенно сковал всё нутро, заставляя застыть на месте и даже перестать моргать, уставившись в одну точку. Стало ещё холоднее, а ярко светившее солнце почему-то уже совсем не грело.

- Что за листки? – тихо, откашливаясь от неизвестно откуда взявшейся хрипоты в голосе.

- Билл писал иногда, но никогда не показывал. Никто не знает, что там такое, - подросток поёжился от нового порыва ветра, с надеждой поглядывая на входную дверь. Хотелось поскорее оказаться в тепле. Неожиданно опекун широко улыбнулся, задрав голову вверх, щурясь от ярких лучей, и горько рассмеялся. Затем перевёл взгляд на ничего не понимающего Майки, и медленно покачал головой. Уголки губ парня нервно подергивались. Он только сейчас понял, что именно нашла директор.

- А ведь я просил его… - шёпотом, на грани слышимости, глядя на мальчика так, словно тот мог понять.

- Что? Кто?

- Я же просил его уничтожить. Я же просил… Билл, что же ты наделал, малыш…

- Мистер Каулитц?.. Том? – Майки несмело дотронулся до его плеча, поджав губы. Такое обращение к его другу немного смутило подростка.

Опекун обессилено сполз по стенке вниз, закрывая руками лицо. Мыслей не было никаких вообще, полнейший вакуум в сознании. Его всего трясло, причем уже далеко не от холода…

- Извините, но нам нужно идти. Иначе миссис Степплз будет ещё сильнее ругаться, - извиняющимся тоном сказал мальчик, пытаясь поднять словно окаменевшего парня за локоть. - Мистер Каулитц, ну пожалуйста, идёмте же!

Пока Том шёл по коридору, постоянно встряхивая головой, словно пытаясь там снова расставить всё по своим местам, он думал и молил Бога лишь об одном. Только бы все его самые страшные догадки не оправдались. А даже если директор действительно нашла те самые записки, то, возможно, они вполне безобидны и с ним никак не связаны, тогда ещё можно было бы как-то выкрутиться. Ведь Билл обещал выкинуть. Он обещал… Но парень прекрасно понимал, что миссис Степплз не стала бы рвать и метать из-за какой-нибудь ерунды.

Набрав в лёгкие воздуха, как перед прыжком в воду, Том одеревеневшей рукой постучал в директорскую дверь и тут же толкнул ее, заходя, не дожидаясь ответа. И в ту же секунду встретился взглядом с директором, которая не сидела в кресле, как обычно бывало, а, прислонившись боком к стеллажу, листала какую-то тонкую книжицу, нацепив на нос свои очки на цепочке. Опекун подумал, что либо Майки преувеличил степень её гнева, либо она уже успокоилась. И только то, какими глазами она на него посмотрела, не оставило сомнений. Второй вариант. Миссис Степплз отложила книгу и отошла к окну.

- Вы в курсе, зачем я вас позвала? – хоть голос и звучал спокойно, но слышались в нём какие-то стальные, угрожающие нотки, заставляющие сердце пропускать удары.

- Даже не догадываюсь, - получилось слишком тихо, но уверенно. Губы пересохли, будто с этими словами его покинула и без того небольшая уверенность.

- Том! – послышалось снаружи, прежде чем дверь распахнулась от мощного удара и стукнулась о стену. Билл вбежал в кабинет, тут же пытаясь запереть за собой дверь, словно его преследовали. Том словно сквозь туман видел, как дрожащие пальцы мальчишки возятся с замком, пытаясь справиться. Но Билл не успел. За ним вошли двое мужчин, работники школы, и крепко схватили за руки, пытаясь увести обратно. – Пустите меня!! Я не хочу! Том! – мальчишка поднял своё заплаканное лицо, слёзы на котором уже почти высохли, оставив лишь разводы на розовых щеках, и молящими глазами посмотрел на парня. - Прости меня! Прости! Я забыл сделать так, как ты мне говорил. Я забыл!!

Опекун не мог вымолвить и слова. Он зажмурил глаза так сильно, как только мог, до мельтешащих разноцветных пятен. Только сейчас, увидев брюнета, пришло осознание всей серьёзности ситуации, которое прибило его к полу. Молодой парень стоял, не в силах шевельнуть хотя бы пальцем.

- Пустите его, - к всеобщему изумлению приказала директор, очевидно, решив выяснить всё и со всеми сразу. Брюнет тут же вырвался вперёд, чуть не упав, хватаясь от боли за плечо, которое сжимали слишком сильно. - Вы можете идти, - женщина махнула рукой мужчинам, еще пару секунд назад крепко державшим напуганного до смерти Билла, и подошла ближе. - Мы сами справимся.

Как только ни остались втроем, в кабинете повисло давящее на уши молчание. Напряжение слишком явственно ощущалось в воздухе и заставляло Тома мысленно съеживаться до микроскопических размеров. И только по взгляду директора можно было прочитать очень многое. Билл стоял в стороне, часто дыша, словно ему отчаянно не хватало кислорода, и огромными глазами следил за женщиной, которая, казалось, не обращала на него никакого внимания, будто бы его тут и вовсе не было. Она подошла к своему столу, сгребла кучи листков разного размера и подняла их вверх, вертя в руках.

- Знаете, что это? – взгляд на парня с косичками, прожигая презрением насквозь.

В горле застрял предательский комок, не позволяющий даже вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы произнести хоть какой-то звук, поэтому Том лишь отрицательно покачал головой.

- О, а вот я думаю, что вы всё прекрасно знаете и понимаете.

- Что бы там ни было, это не стоило того, чтобы доводить ребёнка до слёз, - парень положил ладонь на плечо брюнета, слегка сжимая пальцы, давая понять, что он рядом. Тот немедленно обернулся, виновато заглядывая в глаза, и попытался растянуть дрожащие губы в благодарной улыбке.

- Не сметь! – словно гром раздался оглушающий крик директора. Том тут же непроизвольно отшатнулся назад и убрал руку. - Слышите? Не смейте трогать его! Даже пальцем к нему не прикасайтесь!

- Послушайте…

- Нет, это вы меня послушайте! – миссис Степплз небрежно бросила пачку бумажек, отчего те беспорядочно разлетелись по всей поверхности стола, и подошла ближе. Всё её деланное спокойствие испарилось в одночасье. - Я доверилась вам! Думала, что все те слухи, ходившие о вас – не более, чем клевета. Даже предположить не могла, что такой перспективный молодой человек из уважаемой семьи окажется просто…извращенцем!

Том мотнул головой в сторону, разрывая зрительный контакт. Последние слова ударили плетью по лицу. И самое печальное заключалось в том, что любые объяснения она уже точно и слушать не станет. Просто не поймёт. Где-то внутри начинал разгораться огонь сильнейшей обиды и раздражения.

- Шесть месяцев… Целых шесть месяцев вы постоянно находились рядом с детьми. Боже мой… С Биллом. Он больной ребёнок, психически нездоровый человек, а вы просто взяли и воспользовались его наивностью и беспомощностью! Принудили делать такие вещи, о которых даже говорить стыдно! Уму непостижимо!

- Это не правда! Том не заставлял меня! – горячо воскликнул Билл, встревая.

- Пожалуйста, помолчи, иначе мне придётся выпроводить тебя за дверь, - сквозь зубы произнесла директор, резким жестом указав на выход. Брюнет тут же замолк и опустил голову. Ему очень не хотелось сейчас оставлять опекуна одного.

- Миссис Степплз, я не знаю, откуда такие мысли, но вам не кажется, что все эти записи могли быть лишь выдумкой, фантазией подростка? Я ведь не могу запретить ему воображать что-либо, - Том решил идти ва-банк. Всё же пока никаких конкретных обвинений и доказательств предъявлено не было. Быть может в тех записках, что она нашла, действительно лишь часть их отношений? Если так, то парень надеялся, что эта часть не очень интимная.

- Фантазии? Да как четырнадцатилетний ребёнок мог выдумать такое?! Вы в своём уме вообще?! Вы кого хотите обмануть???

- Современные дети очень продвинуты в плане…

- Вот, полюбуйтесь! – бесцеремонно перебила его женщина, и, взяв со стола несколько листков, швырнула их в парня. - Читайте, читайте!

Том бросил краткий взгляд на мальчишку, у которого, кажется, снова начинался приступ истерики. Учащенное дыхание с короткими паузами выдавало его состояние. Как только бумажки оказались у опекуна, Билл и вовсе прикрыл рот рукой, чтобы заглушить нарастающие шумные всхлипы. Глядя на него, парень, даже ещё не успев прочитать, понял, что это именно те самые злосчастные записки. Руки тряслись, а строчки расплывались перед глазами от напряжения.

«…Ты многое пропустил, Билли. Он был так нежен со мной. Раздевал медленно и смотрел так жадно, что я мгновенно возбудился. Том такой красивый без одежды… Ты когда-нибудь видел?..»

«…Он целовал меня так глубоко и страстно, что тебе и не снилось. А его язык в ту ночь побывал, кажется, во всех моих интимных местах…»

«…Он любит только меня! А ты как бесплатное приложение, которое вроде бы и даром не сдалось, и выкинуть жалко! Ты можешь обманом затащить его в постель и получить его тело, но сердце ты никогда не получишь! И у нас будет секс! Посмотрим, что тогда ты скажешь…»

«Глупый Билл… Мне жаль тебя. Правда. Ты настолько наивен, что даже смешно становится, ну правда. Том даже не смог отличить нас… Любит…любит… Может и любит тебя, только вот почему-то тр*хает он меня!..»

Обречённо застонав, парень провёл ладонью по лицу, больше не в состоянии это читать. Он был шокирован не только тем, какие откровенные разговоры они вели между собой, но и тем, как можно было хранить такое в своей комнате, там, куда любой мог залезть.

«Это конец», - подумал Том, медленно поднимая уже смиренный взгляд на директора. Глупо было отрицать все и дальше. Он попался, его взяли с поличным, и не было средств, чтобы оправдаться. - «Это финиш. У меня нет шансов».

Миссис Степплз, глядя на состояние опекуна, близкое к предобморочному, закивала, окончательно убеждаясь в том, что она всё правильно поняла.

- Вы признаёте свою вину?

- Бросьте это, мы не на суде.

- Пока не на суде! – жёстко прервала, смерив напоследок тяжёлым взглядом. - Признаётесь, что домогались и совратили своего несовершеннолетнего подопечного?

Том ещё раз посмотрел на мальчишку, который, оказывается, всё это время не сводил с него глаз. Он уже просто протяжно поскуливал, всё ещё не убирая руки от лица, словно чувствуя, что сейчас будет.

- Да, - на выдохе, обессилено прикрыв веки.

«Я попал в лабиринт, из которого изначально не было выхода».

- Хотя бы хватило ума не отрицать после всего этого. И то хорошо, - кинув презрительный взгляд, директриса гордо расправила плечи и высоко подняла подбородок. Видимо, ей казалось, что так она выглядит солиднее. - Я надеюсь, вы понимаете, какие последствия вас ожидают? – не получив ответа, который, в общем-то и не требовался, продолжила. - Стены этой школы вы уже покинете под конвоем английской полиции. На вас будет написано заявление и предъявлено обвинение по соответствующей статье. Доказательств у меня предостаточно.

- Нет! Вы не можете! Так нельзя! – выкрикнул брюнет, задыхаясь от поднимающихся волн рыданий, которые уже вот-вот должны были прорваться наружу. Он всё ещё не мог поверить в то, что это происходит на самом деле, что это не сон. Но директор не слушала его и продолжала свою страшную речь, каждое слово которой отдавалось внутри глухими ударами сердца.

- Вы будете уволены из школы с позором. Министерство лишит вас права заниматься педагогической деятельностью навсегда, и, конечно же…об этом вопиющем случае узнают родители Билла. И молитесь, чтобы вас определили в психлечебницу, как невменяемого, а не в тюрьму, где вы, возможно, и проведёте остаток своей жизни.

Билл, не выдержав и наплевав на доносившиеся вслед угрозы директора, вихрем кинулся к парню, судорожно обвивая его шею руками, прижимаясь так тесно, как только мог, что-то невнятно говоря или объясняя, уткнувшись мокрым носом и губами в основание шеи. То, что он говорил, было похоже не на речь, а скорее на отчаянный вой. Больше сдерживаться не было сил. Подросток стоял так, схватив опекуна в охапку, и плакал, с каждой секундой лишь усиливая свои объятия, буквально сдавливая в руках и без того напряжённого, парня.

Том машинально положил руку ему на затылок, по привычке зарываясь пальцами в волосы. Он смотрел куда-то сквозь, не испытывая при этом никаких эмоций. Их просто не было. Лишь концентрированное чувство обречённости долбило в висках.

- Пожалуйста, я очень вас прошу, не надо ничего говорить родителям. Его мать с ума сойдёт, - Том прикрыл глаза, вспоминая улыбчивое лицо стройной красивой женщины, её спокойный мелодичный голос, и слова, что её сыну достался самый лучший опекун. Она так верила ему.

- Они бы в любом случае узнали. Нужен Билл, чтобы провести медицинскую экспертизу. Однажды вам уже спустили всё с рук. Дважды, Том, повезти не может. Вы будете наказаны, как велит закон.

- Том? – тихий голос брюнета вывел парня из ступора. На заплаканном лице мальчишки читалось искреннее удивление, смешанное с растерянностью. Он осмотрелся по сторонам, увидел ничего не замечающего директора, которая так и продолжала говорить, и снова перевёл вопросительный взгляд на застывшего Тома.

- Конечно, это скажется на репутации школы, но мой долг велит в первую очередь защищать своих учеников, а не покрывать преступников, - но уже никто не слушал. Том, мягко улыбнувшись, невесомо прикоснулся к щеке брюнета, наклоняясь ниже, тихонько шепча что-то на ушко. Он моментально понял, почему отчаяние во взгляде мальчишки сменилось удивлением, и зачем заплаканный брюнет теперь с такой растерянностью озирался по сторонам, словно пытаясь что-то понять.

- Всё кончено. Меня выгоняют из школы, Кай. Они нашли вашу с Биллом переписку.

- Что? Но… - мальчишка часто заморгал, опуская взгляд, пытаясь как можно быстрее осознать сложившуюся ситуацию. Вот теперь он понял, почему сейчас «проснулся» с такой невероятной тяжестью на душе и сердце, от которой хотелось реветь просто так, без причины. Отстранившись, попытался совладать с теперь уже вполне объяснимой волной паники, и повернулся к женщине, которая всё ещё без умолку причитала.

Он всегда недолюбливал свою директрису, а сейчас, когда на кону стояло самое дорогое, что у него было, и она хотела вероломно забрать это… Кай с силой сжал кулаки, из последних сил пытаясь контролировать себя. Он был в ярости.

- Никому вы ничего не расскажете, - даже Том удивился странному голосу. Раньше он никогда не слышал, чтобы брюнет говорил таким тоном.

- …поэтому мне придётся сделать то, что я… Что? – женщина, наконец, соизволила прекратить поток бессмысленных слов и перевела взгляд на измученное лицо Тома, не сразу поняв, кто сейчас это сказал таким злобно-стальным тоном. Она медленно перевела взгляд чуть в сторону, где стоял мальчишка, сверливший её уже совершенно чужими глазами, и тут же шокировано попятилась назад.

- Это вопрос решенный, Билл, - уже менее уверенно, теребя краешек ткани на рукаве. - Ты ещё слишком мал, чтобы отдавать отчёт в своих…

- Я не Билл, - директор и так уже об этом догадалась, но всё ещё надеялась, что ей показалось.

- Кай… Я вынуждена попросить тебя уйти, - брюнет даже не шелохнулся. Он сделал несколько шагов навстречу и остановился буквально в полуметре от миссис Степплз, которой отступать уже было некуда. Она лишь смирно смотрела на сосредоточенное лицо брюнета и пыталась сглотнуть застрявший где-то внутри непонятный ком.

- Если хоть кто-нибудь узнает, если вы заявите в полицию, то сильно об этом пожалеете. Я вам такое устрою! – с каждым словом повышая интонацию, Кай верно переходил на крик.

- Я не собираюсь даже выслушивать этот бред! Ты - ребёнок, который поддался давлению взрослого, очень хитрого, судя по всему, умеющему манипулировать людьми. И именно поэтому сейчас защищаешь его. Ты просто ещё не понимаешь…

- Нет, это вы ни хрена не понимаете! Я сам влюбился в Тома. Сам! Меня никто ни к чему не принуждал. Он здесь вообще ни при чём!

- Это он заставил тебя так думать!

- Нет! Это неправда! Вы не знаете, о чем говорите, не имеете права судить!

- Разговор окончен! – у директора кончилось терпение. Она несильно стукнула ладонью по столу и перевела взгляд на парня. - Мистер Каулитц, соберите вещи и ожидайте в своей комнате. За вами придут, - подняв телефонную трубку старого аппарата, женщина начала набирать номер.

Кая очень разозлил тот факт, что его отказались слушать, более того – его полностью проигнорировали. А это он не любил. Посмотрев на Тома, который с бледным лицом так и стоял неподвижно, опустив глаза в пол, брюнет в два шага достиг стены и выдернул телефонный шнур. Женщина от испуга выронила трубку из рук, застыв на месте, боясь сделать хоть одно неверное движение. Хоть мальчишка и раньше не отличался покладистым характером, но такого ещё никогда себе не позволял. Даже Том, очнувшись, шокировано приоткрыл рот.

- Повторяю в последний раз, - каждое слово было похоже на мощный удар, вбивающий гвоздь. Кай отбросил шнур в сторону и неспешно приближался к директору, не сводя с неё пронзительного взгляда. - Никто ничего не узнает. И этот разговор не выйдет за пределы этого кабинета.

- Не смей мне приказывать! – как-то слишком истерично воскликнула миссис Степплз. - Я уже сказала, что это не…

- Иначе… - перекрикивая, приближаясь вплотную. - Иначе я расскажу своим родителям, что меня здесь избивали. Поставить себе пару синяков не проблема. Как думаете, кому они больше поверят? Мне, их родному единственному сыну, или вам? Да вся эта школа держится на спонсорстве моей семьи. Представляете, что с вами сделает мой отец, если узнает, что надо мной здесь издеваются? Да он вас в порошок сотрёт!

- Но это ложь!

- И что? – мальчишка усмехнулся. - Хорошенько подумайте, что вам важнее: репутация школы и её дальнейшее процветание или соблюдение морального кодекса, правила в котором, кстати говоря, весьма сомнительного содержания и прихрамывают на обе ноги. Что имеет для вас большую значимость, миссис Степплз? Ваше место на посту директора ещё много лет или желание запрятать за решётку и сломать жизнь ни в чём не повинному человеку?

- Но… - директор лишь то открывала, то закрывала рот в немом возмущении. Она всё ещё сомневалась, блефует он сейчас или же говорит правду. Кто знает, на что ещё способен этот мальчишка. Он словно закрытая книга, по одной лишь обложке которой нельзя предугадать весь сюжет.

- Думайте. У вас одна минута, чтобы принять правильное решение. И поверьте, у меня есть ещё целая куча идей мести, в случае чего. Это была лишь самая безобидная из них, - кинув на женщину взгляд, не терпящий возражений, Кай снова подошёл к Тому и обнял его, невесомо соприкасаясь губами с его ухом, пальцами массируя затылок. Тело парня было натянуто, как струна.

- Я тебя никому не отдам. Не бойся, - Кай нежно и твердо проговорил это, рассматривая парня так внимательно, словно видел его впервые. Улыбнулся, пытаясь приободрить. Сердце болезненно сжималось при взгляде на застывшее красивое лицо, которое, будучи обычно таким живым и естественным, сейчас не выражало никаких эмоций. Том продолжал стоять напряженным телом, не в силах что-либо ответить. Кай отчаянно прижался своими губами к его, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь и преданность, не видя, как за его спиной женщина чуть не грохнулась в обморок от ужаса, созерцая эту ужасную, по ее мнению, картину.

- Да что ж вы делаете! Хоть бы постыдились!

- Так каков ваш ответ? - брюнет резко развернулся, снова сделавшись серьёзным и решительным. На самом деле его трясло так, что он еле стоял на ногах. Страх получить отрицательный ответ преобладал над уверенностью в обратном.

Женщина нервно поправила и без того идеальную причёску. Она набрала воздух в лёгкие, но тут же порывисто выдохнула, явно на что-то решаясь. Повисла небольшая пауза, после чего она заговорила.

- Билл…то есть…я хочу сказать, Кай, - она нахмурилась и потёрла виски, приводя мысли в порядок. - Только из-за глубокого уважения к твоим родителям и благородному имени вашей семьи, только потому, что я забочусь о благополучии своей школы, и только поэтому… Я приняла решение. Но то, что я сейчас скажу – максимум, что я могу сделать для Тома, и обсуждению подлежать это не будет. Ты согласен?

Кай перевёл вопросительный взгляд на опекуна, который лишь обречённо прикрыл глаза и слегка кивнул, покорно соглашаясь. Ему было уже почти все равно, что она скажет.

- Мы согласны, - как бы дерзко ни пытался сейчас выглядеть брюнет, его голос всё-таки дрогнул.

- Отлично. В таком случае, поступим следующим образом. Я не буду заявлять в полицию и в министерство тоже писать не буду. Но. Даю вам десять минут, Том, на то, чтобы собрать свои вещи и покинуть школу навсегда.

- Нет! – ярый протест мальчишки, который уже сделал шаг вперёд, был остановлен рукой, придерживающей его чуть выше локтя. Том хотел дослушать до конца. Директора же такая реакция брюнета вывела из себя окончательно, и последние слова она практически прокричала.

- И если я узнаю, что вы снова работаете с детьми, неважно, где, клянусь, что сделаю всё, чтобы засадить вас за решётку!! Вы меня поняли?!

- Том... – Кай схватился за его рукав, не веря в то, что он может уйти прямо сейчас, оставить его, бросить.

- Кай…

- Скажи, что ты не уйдёшь! Скажи! – он тряс его за свитер, но тот почти не реагировал, лишь жёстко оторвал от себя маленькие тонкие пальцы.

- У меня нет выбора, - ответил парень едва слышно, не в состоянии выдержать взгляда мальчишки.

- Всё, хватит! – миссис Степплз открыла дверь и позвала двух мужчин, которые всё это время ждали снаружи, словно послушные сторожевые псы. - Уведите мальчика.

- Нет, нет… - словно в бреду шептал Кай, всё ещё безуспешно пытаясь уцепиться за парня. - Том, пожалуйста. Пожалуйста… Ты не можешь. Так нельзя…

- Прости…

Женщина остановилась в дверном проёме и в последний раз посмотрела на опекуна. Ни призрения, ни ненависти не осталось, лишь безразличие сквозило в её уставшем взгляде.

- Бог наш судья.

***

Сумка была собрана за считанные минуты. И как бы Том не тянул время, аккуратно складывая одежду и немногочисленные вещи, пора было уходить. Все книги, конспекты, тетради он решил оставить здесь. Ведь теперь они ему больше не понадобятся. Никогда. Не было ощущения ни паники, ни безысходности. Ни отчаяния. Ничего. Руки действовали машинально, словно по какой-то невидимой команде. Тело двигалось вроде бы как прежде, но внутри поселилось нечто чужое и совсем не знакомое, принадлежащее кому угодно, но только не ему. Обычно такое состояние возникает, когда в твоей жизни происходит что-то из ряда вон выходящее, когда ты совсем не готов к переменам. Тебе ставят жёсткие условия, а ты обязан их выполнить немедленно, иначе будут не самые лучшие последствия. И неважно, хорошие это перемены или плохие. Это стресс, в любом случае. Будто тебя на какое-то время выкинуло из реальности, и ты смотришь на всё это со стороны, не думая и ничего не чувствуя. Просто молча наблюдая, выполняя условия. Автоматически.

Он стоял с совсем нетяжелой сумкой, закинутой на плечо, и только сейчас, оглядев пустую комнату, понимал, что действительно уходит. Навсегда. Каждый метр этой спальни напоминал о тех, с кем он провёл здесь большую часть своего свободного от работы времени. Невольно вспоминалось, как Кай каждый раз беспардонно врывался в его личное пространство с неизменной хитрой улыбкой на красивом лице, как мило смущался Билл от проявления любой заботы и ласки в его сторону. Их многочисленные разговоры, откровения, признания. Всё это останется здесь. В памяти этих стен. И с каждым шагом приближаясь к выходу, всё отчётливее проступало чувство, будто как только он выйдет за дверь, в то же самое мгновение оставит там последнее, что у него осталось – надежду. Ведь сердце он уже давно отдал в распоряжение странному мальчишке, так глубоко запавшему ему в душу, без разрешения взорвавшему его привычный мир к чёртовой матери. Подросток, в чьем сознании жили сразу двое горячо любимых Томом человека, разрушил его прежний мир, а на его останках построил новый, более яркий и живой.

Грудную клетку будто сдавили, не давая возможности полноценно вздохнуть, а из глубины души поднималось нечто такое, чего Том раньше ещё никогда не испытывал. В глазах потемнело, а тело вмиг похолодело, теряя устойчивость, вынуждая прислониться к стене. Том не понимал, что происходит, задыхаясь, словно после много километровой пробежки. И только почувствовав на своих губах и шее непонятно откуда взявшуюся влагу, стерев несколько стекающих капель пальцами, сделал для себя открытие.

Он, оказывается, плакал.

Это был словно сигнал, призыв к действию, что угодно, но сдерживаться больше было невозможно. С силой зажав себе рот обеими руками, до боли зажмурив глаза, Том обессилено сполз по стене вниз, лбом утыкаясь в колени, давая, наконец, выход своим эмоциям. Впервые за несколько лет он открыто, горько и совсем по-детски просто громко зарыдал.

Бесшумно спускаясь по лестнице, будто боясь быть замеченным, парень целенаправленно шёл на выход, не глядя по сторонам, не обращая внимания на любопытные взгляды детей. Он не знал, где сейчас находится его мальчишка, и опасался лишь одного: встретить его до того, как покинет территорию. Том ненавидел прощаться. Да и не умел, в общем-то. Быстро привязываясь к людям, и уже не раз расставаясь, прекрасно помнил свои ощущения в те моменты, то, какую боль они приносили. А в этом случае даже страшно было представить, какими последствиями может обернуться их прощание. Все эмоции вытекли вместе со слезами там, в комнате, сейчас же глаза опекуна были абсолютно безжизненными, а внутри зияла пустота, перекликаясь с засевшим где-то в уголке сознания чувством потери.

- Мистер Каулитц! – двое догоняли его, шумно топая ногами. Том не остановился. Лишь прибавил шаг, надеясь, что они отстанут. - Подождите! – парень, немного поколебавшись, всё же замедлился и остановился, замерев на месте, даже не повернувшись.

Генри и Майки окружили его, взволнованно глядя на сумку. В расширенных детских глазах читалось непонимание.

- Вы уезжаете? Но почему? – тихо спросил Генри, только сейчас заметив опухшее от слёз лицо опекуна.

- Так надо, - говорить было сложно. Каждое слово выдавливалось с трудом, из последних сил.

- Это из-за тех листков, что нашла миссис Степплз? В них было что-то плохое? Но ведь вы не виноваты! – как всегда эмоциональный Майки выражал любые свои чувства очень бурно, и явно был полон решимости что-нибудь предпринять. - А хотите, мы сейчас пойдём к ней и скажем, чтобы она вас не наказывала? – Генри был солидарен с другом и активно закивал головой, с надеждой смотря на опекуна.

- Спасибо вам, мальчики. Вы самые лучшие дети, которые у меня когда-либо были. Но изменить уже ничего нельзя. Простите меня, - Том несильно потрепал их по плечу и устало улыбнулся, пытаясь совладать с собственным телом, которое снова начало трясти. - И Генри, можно попросить тебя об одолжении?

- Конечно, мистер Каулитц!

- Теперь уже можно просто Том… Позаботься о Билле… О них обоих. Я тебя очень прошу. Не отталкивай, больше им здесь не к кому обратиться.

- Не волнуйтесь. Билл мой лучший друг. Я не оставлю его.

- Я и не сомневался, - парень облегчённо выдохнул. - Мне пора. Удачи вам, и помните: что бы ни случилось, всегда, прежде всего, оставайтесь людьми.

- А вы уже попрощались с Биллом?

- Я…

Где-то на третьем этаже послышалась какая-то возня. Разговоры взрослых на повышенных тонах и высокий детский голос, по интонации которого можно было понять, что тот против чего-то или кого-то яростно сопротивляется.

- Да что же это такое! Вы что, с ребёнком справиться не можете?! – опекун узнал голос директора. - Держите его крепче!

- Тоом!!! – крик, остро отточенным кинжалом прошедшийся по сердцу. - Пустите! Ну пустите меня! Пожалуйста! Пожалуйста!! Том! – а затем яростное рычание, словно неподалеку метался дикий зверёк, загнанный в ловушку.

Том стоял, не в состоянии сдвинуться с места, будто прирос ногами к полу, и, не мигая, смотрел в сторону звука. Он колебался. Голова разрывалась на части от противоречивых мыслей, не давая возможности принять единственно верное решение. Хотелось бросить всё и кинуться туда, наверх, к своему мальчику, который был уже на грани срыва. Но Каулитц понимал, что если сделает это, то собственноручно подпишет себе приговор.

- Том? – Генри дёрнул его за рукав, привлекая внимание.

- Я не могу… Я не могу!

Парень пулей вылетел из здания, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Холодный поток ветра встретил его на пороге. Не медля ни минуты, он спустился на дорожку, ведущую к воротам. Хотелось как можно скорее уйти, чтобы не дай Бог не передумать. Где-то сзади послышался глухой удар о стекло. Том знал, чувствовал, что нельзя ни в коем случае оборачиваться, и все равно сделал это.

Брюнет неистово колотил в окно, как обезумевший, что-то выкрикивая, одновременно пытаясь увернуться от рук двух мужчин, тщетно старающихся оттащить его. Широко распахнутые глаза смотрели прямо на парня. Билл не знал, что этими самыми глазами, полными отчаяния и страха, просто медленно, но верно убивает Тома. В этот момент Каулитц ненавидел себя еще сильнее. Парень даже не знал, кто сейчас перед ним, Билл или Кай… Да и имело ли это хоть какое-то значение? Казалось, что сейчас они были как никогда едины.

И только когда он с невероятным трудом смог заставить себя отвернуться и сделать первый шаг вперёд, люди отпустили мальчишку. Том уже не видел, как брюнет, задыхаясь от рыданий, прислонил ладошки к запотевшему от криков стеклу, как лбом уткнулся в холодную поверхность, как смотрел ему вслед, про себя, как мантру, повторяя его имя, всё ещё надеясь, что он вернётся.

Но Том не вернулся. Он шёл, не разбирая дороги, по совершенно незнакомой местности в никуда, но сейчас ему было на это абсолютно наплевать. Властная тишина угнетала и давила своим превосходством, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством, не достойным даже ходить по этой земле, греться лучами ослепительно яркого солнца, не достойного просто жить. Вдруг, резко остановившись, парень поймал себя на совершенно не уместной, абсурдной в данной ситуации, мысли. Почему его это взволновало именно здесь и сейчас, он не знал. Так и стоял посреди пустыря, высоко задрав голову к небу. Слёзы, прорывавшиеся сквозь истеричный смех, скатывались двумя бесконечными потоками, смешиваясь на лице с крупными каплями начинающегося дождя.

До дня рождения Билла оставалась всего неделя.

Эпилог