Глава 24. Поездка в Венецию, а затем во Флоренцию показалась Вике слишком утомительной

Поездка в Венецию, а затем во Флоренцию показалась Вике слишком утомительной. Казалось, что подошвы ее босоножек медленно расплавляются под нещадно палящим солнцем, и она вот-вот окажется босиком на раскаленной докрасна сковороде под названием «мостовая». Всю поездку ей было плохо, душно, жарко, все липло и впивалось еще глубже. Колесникова то и дело крутила головой в поисках кондиционера, не в силах замечать всех прелестей городов, довольно талантливо описываемых молоденьким мальчиком-гидом. «Чем бы еще обмотаться, чтобы не получить солнечный удар? И нос, скорее всего, облезет. Как тут люди живут?!» - думала про себя девушка.

Во Флоренции ни за одним из тех столиков, что были выставлены на улицу, не было видно туристов. Все жались ближе к стенам, изо всех сил стремясь попасть в спасительную тень. Схватив по рожку таявшего в считанные секунды мороженого, Вика с Олей прошмыгнули на боковую улицу и присели на старые каменные ступени у входа в отель.

- Смотри! – кивнула Оля за угол. - По-моему, здесь «Парфюмера» снимали? Тот же мост, нет?

Вика с удовольствием лизнула шоколадный шарик и подвинулась чуть вправо, чтобы пропустить посетителей отеля на улицу.

- Похож! Знаешь, мне уже ничего рассматривать не хочется. Давай, дойдем до кабанчика, потрем его и свалим в автобус.

Через пять минут они уже были возле бронзовой статуи кабанчика, по поверью, приносящему удачу в деньгах.

- Что ему надо потереть-то? – уточнила архитектор.

- Нос, по-моему.

- А по-моему, ему надо на язык положить денежку, и если эта денежка упадет вон в ту дырочку, - показала Ольга на решетку канализации, - то будешь богатым.

- Ммм… - только и протянула Вика и стала тщательно наблюдать за тем, как Оля аккуратно пристраивает монету в один евро на язык животного. Затем хихикнула: - Тут и действительно обогатиться можно, если под решеткой мешок подвесить. Ты все?

Колесникова, не в силах терпеть обжигающую духоту, взяла самую маленькую монетку из кошелька и, ткнув ею в язык кабана, рукой точно пихнула монету в дырку, прокомментировав:

– Вот и все! Хочешь быть богатым – будь им!

Вечером автобус катил обратно в сторону Римини. Порядком подуставшие туристы дремали. Некоторые вполголоса обсуждали поездку и делились впечатлениями. До полусонной Вики доносилось:

- Ну и гида нам прошлый раз всучили! Та еще штучка! И эти итальянцы тоже не промах. В ресторане пообедали… Кому сказать …. Привезла в какой-то отстойник, где кучу денег содрали, как в первоклассном ресторане. И что? Сама-то села отдельно. Ладно бы хорошо накормили – хрен с ними, с деньгами, а тут … Суп из осьминогов! Ха-ха… Ноги осьминогов там помыли, если не свои... Я прямо готова была эту соплюху сама в этот супчик окунуть. Как будто другие – дураки и нормальный ресторан в глаза не видели…

Раздраженный женский тон разбудил Вику окончательно, и, протерев глаза, она взглянула на свою подругу, с любопытством разглядывающую каталоги картин.

- Тебе в галерее понравилось? – спросила она.

- Да, очень. Обожаю картины! Могу разглядывать часами. И за спиной словно крылья растут… Совсем недавно для себя открыла, что мне нравится опера и балет. Аж мурашки по коже…

Оля искренне обрадовалась, но ее радость была недолгой, так как Вика добавила:

- Только я Джотто не очень поняла...

- В смысле?

- Ну, в смысле его гид так превозносил. До небес! А по мне, так ничего особенного. Качественно, не спорю. Но мрачновато. Мне кажется, его и рядом не поставишь с тем же Рафаэлем.

- Да ты что?! – взвилась, как ужаленная, Ольга, не заметив, что Вика обреченно вздохнула. - Это же новое слово в живописи! До него совсем по-другому рисовали!

- Как по-другому? Хуже?

- Совсем по-другому. Он рисовал мадонну и младенца как живых людей…

- Оль, я сказала то, что на самом деле думала!

Заметив сдвинутые брови и плотно сжатые губы, Вика потрепала расстроенную подружку по плечу.

- Не обижайся! Главное, что тебе нравится. У каждого свой вкус. У меня он свой. Я рассуждаю как обыватель. Ну, хорошо, давай еще раз посмотрю на Джотто. Он есть в каталоге?

Оля с готовностью стала листать плотные глянцевые страницы и, найдя то, что нужно, ткнула пальцем:

- Вот!

- И….

- Вот мадонна с младенцем. Видишь? Это Джотто. А вот «Сикстинская мадонна». Видишь разницу?

Вика внимательно посмотрела на обе картины, оценивая увиденное. Сказать правду? Опять обидится. Но врать особенно она не умеет. Да и зачем? Не причина для ссоры…

- Я думаю, Рафаэль нежнее, чище. У него класс выше. На его мадонну смотришь - глаз радуется. Все такое одухотворенное, сложное и простое одновременно. Одним словом – шедевр!

- А Джотто? – продолжала настаивать архитектор.

- Довольно грубая работа, по-моему. Словно недоделанная. Лица такие, будто за ними ничего нет. Я не вижу, чтобы тут Иисус был как живой.

Вика поразилась, с какой серьезностью Оля слушает ее речь, и решила пошутить.

- Здесь и мадонна и Иисус просто какие-то черные, как с Кавказа. Смотрела «Любовь и голуби?» «Горняки!»

Оля шутку Вики не оценила, поэтому остаток пути прошел в гробовом молчании.

Возле гостиницы их ждали. Колесникова чертыхнулась про себя. Подошла к парочке мужчин, одним из которых был Фабье.

- Привет, что вы тут делаете? – спросила она.

- Это мой друг, я его пригласил познакомиться с Олей, - пояснил Фабье.

По всей видимости, ожидающий друг Олю не впечатлил, поэтому та лишь быстро мотнула головой и скрылась внутри отеля.

- Ты знаешь, я тоже очень устала, - откровенно протянула Вика, глядя на разочарованные мужские физиономии. – Идти вообще никуда не хочется. Если только поесть…

Друг быстро ретировался, но Фабье настойчиво продолжал упрашивать.

- Мы недолго посидим вместе и поболтаем. Хочешь, прямо здесь посидим. Пожалуйста…

Вика согласилась, хотя Фабье нравился ей все меньше и меньше. Все четче в нем стало проявляться что-то подозрительно отталкивающее, только вот что именно - пока оставалось загадкой.

Она тут же направилась в ближайшую пиццерию.

- Ты куда это? – удивленно спросил Фабье и схватил ее за руку.

- Пойдем, дойдем до угла. Я перекушу, а то с утра маковой росинки во рту не было.

- А я не хочу!

Вика удивленно приподняла брови, затем пожала плечами и зашагала дальше.

- Ну, ладно, ладно, - согласился итальянец, устремившийся следом. – Я знаю один очень хороший ресторанчик, где классно готовят рыбу. Не ходи в эту пиццерию - это просто забегаловка.

- Мне все равно. Я не в состоянии шевелить даже пальцем. Понимаешь?

- Ты мне такая не нравишься, – в мужском голосе зазвучали металлические нотки. - Я хочу, чтобы ты улыбалась!

- Слушай, мы на сегодня встречаться не договаривались, верно? – раздраженно выпалила его спутница. - Ты же знал, что я буду усталая. И вообще, если тебе что-то не нравится…

- Хорошо-хорошо, cara mia, - змеей прошипел итальянец.

Колесникова зашагала дальше. Постаралась успокоиться.

- Чем ты сегодня занимался? – чуть мягче заговорила она. В ее голосе послышались ласкающие интонации.

На лице Фабье тут же отразилась целая гамма чувств, начиная с облегчения и закачивая ощущением мужского превосходства и успеха.

- Работал! У меня новый заказ….

- Да? Какой?

Колесникова проскользнула за стеклянную дверь, и они присели за один из столиков в углу.

- Зачем в угол? Хочу в центр! – заныл кавалер, но Вика лишь поджала губы.

- Не хочу, чтобы на меня все смотрели. И здесь потише. Так что ты там говорил про клиента….

Фабье минут десять увлеченно рассказывал о своем новом клиенте и сколько он с него получит, но вдруг неожиданно осекся и завел совсем другую пластинку:

- Cara… Ты мне так нравишься… Какие зубки у тебя беленькие…

Девушка, занятая пережевыванием очередного куска пиццы, не сразу обратила внимание на то, что сосед теперь вовсю расхваливает ее достоинства. Причем все это звучит фальшиво. Словно один человек, желая что-то получить от другого, пусть и неимоверно его раздражающего, спрятал свое раздражение и готов на все, чтобы получить желаемое.

«Понятно, что ему надо!» Она скользнула взглядом по самодовольно развалившейся на стуле фигуре итальянца. На его ухмылке хозяина положения, на зубочистке, нещадно продирающей расщелины между зубов.

Хотя они и сидели в углу, к ним было приковано внимание всех присутствующих, включая обслуживающий персонал. Вика отметила, как на нее настойчиво смотрит официант, как он что-то на ухо зашептал своему напарнику, как через минуту мужчин, одетых в белое, стало заметно больше, и все дружно наблюдали, как она отправляет кусок пиццы в рот. Ей стоило больших усилий, чтобы не поперхнуться. Взгляды нескольких присутствующих женщин разительно отличались от зазывных ударов по ней черных глаз мужчин.

«Не хотела бы я быть на месте какой-нибудь звезды. В этом, оказывается, больше минусов, чем плюсов», - подумала Вика и пробормотала:

- Я - все. Попроси счет, пожалуйста.

Когда счет оказался на столе, Вика достала деньги.

- Убери! - королевским жестом остановил ее Фабье.

- Я могу сама за себя заплатить. У меня нет проблем с деньгами.

- И что? – самодовольно ухмыльнулся кавалер и достал бумажник.

После ресторана они устремились прямиком к отелю.

- Я с тобой посижу, - пообещала обреченно Вика, чувствуя, что ее отказ вызовет новый взрыв агрессии, выдержать который она не в состоянии. Девушка опустилась на полосатые качели на веранде. Фабье примостился рядом, опустив одну руку на спинку сиденья и чуть приобняв ее за плечи. Наступила тишина. Качели иногда вибрировали от чуть слышного толчка ее ноги и плавно, усыпляюще, с еле уловимым скрипом покачивали их взад-вперед. Вика глубоко вздохнула, выдохнула и расслабилась…

Стемнело. Ласковый южный ветер наконец-то принес легкую прохладу и свежесть с моря. Редкие облака собрались на западе в небольшие перистые стада. Вика с томной ленью рассматривала их синевато-свинцовые краски с вкраплениями золота и бронзы. Насыщенный благоуханиями моря и тропически ярких цветов воздух окутывал их дымкой, успокаивая и усыпляя. Легкий бриз иногда срывал эту вуаль. Сверчки весело трещали в кустах неподалеку. Ночные птицы сменили дневных, и в небе то и дело мелькали их тени. На земле шум машин становился все тише, а прохожих, измотанных дневной жарой, все больше. Взрослые и дети, с одинаково горящими любопытством глазами, проходили мимо ярко освещенных витрин маленьких магазинов и ресторанов, размещающихся вдоль пляжа, и иногда останавливались, чтобы рассмотреть тот или иной сувенир, вещь или винный ряд, создавая тут же на узкой, украшенной гирляндами цветов и замысловато подстриженных рядами кустарников, улочке пробку...

Рука мужчины чуть заметно переместилась с ее плеча на грудь. Грезы вмиг растаяли, и Вика вынырнула из забытья.

- Ты чего это?

Она дернула плечом и потянулась за сумкой.

- Не надо, не уходи! Посиди еще! – попросил Фабье.

- Слушай, я правда устала. И очень спать хочу.

- И чего ты такая недовольная? Я хотел тебя просто приласкать. Тебе не нравится? Я хочу потрогать тебя здесь и здесь, поцеловать твои розовые губки, сладкая моя…

Он толкнул ее в угол качелей и прижался губами к ее губам. От отвращения и ярости Вику замутило.

- Убери руки!

Вика вскочила с сиденья, но ее грубо пихнули обратно.

- Кого ты из себя строишь?

- А ты?!

Фабье, перегородив ей путь, крикнул:

- Я хочу поговорить!

- Говори!

- Думаешь, такая умная?

- В смысле?

- Трогать себя не даешь, спать со мной не хочешь...

- А чего ты ждал? – удивилась Вика. - Я тебя не знаю! И любви к тебе большой у меня нет!

- Зато как выманивать мои деньги, ты хорошо знаешь!

- Чего?! – Вика уставилась на итальянца во все глаза.

- Не прикидывайся дурой! Я сколько на тебя и на твою подругу уже потратил?

- И что? Ты сам вызвался платить. Вообще-то, когда мужчина женщину куда-то приглашает, он за нее платит. И потом, моя подруга платила за себя сама, - говорила Вика, все больше чувствуя себя извалявшейся в грязи.

- А сок, который я вам обеим в ресторане заказывал? Его вы не оплачивали!

В голове судорожной волной прошли воспоминания: да, какой-то сок они пили. Неожиданно Вика почувствовала себя легко и свободно. С презрительной улыбкой она спросила:

- Сколько он стоит? Два евро? Три?

- Четыре! На двоих – восемь! И еще, - мужской взгляд на секунду отвлекся, подсчитывая, - ты не доплатила за обед тогда около пяти евро, и сейчас десятку!

- Да подавись ты!

Колесникова достала из кошелька купюру в пятьдесят евро и всунула Фабье в руку.

Обрадованный ее щедростью, мужчина спрыгнул с качелей, сунул бумажку глубже в карман и поспешил к выходу.

«Решил, что я дура, раз больше дала!» - поняла его реакцию Вика, но ей было все равно. Неожиданно ухажер остановился на ступенях и, смакуя каждое слово, произнес:

- Porca madonna! - и добавил по-русски: - С…! Бл…! Пошла на х…!

Вика вмиг исчезла в холле и нажала на кнопку лифта. Ее затрясло, словно от удара.

Оказавшись в номере, она в двух словах рассказала Оле, что произошло. Затем закрылась в душе, встала под воду, стараясь смыть грязь последнего разговора. Неожиданно ей вспомнилось, как днем в церкви Санта-Кроче она попросила у Бога себе мужчину. Того самого, что нарисовала. И кого ей подсунули? Или все дело в том, что церковь та была для католиков? А она зря просила? Впрочем, какая разница, в какой церкви просить? Наверное, там, наверху, ее просто не захотели слышать. Несколько раз тяжело вздохнув, девушка вытерлась грубым полотенцем и, закутавшись в него, показалась в комнате.

- Я хочу завтра себе презент сделать! - довольно бодро, проглотив острый комок в горле, заявила она.

Оля отвлеклась от книжки и бросила взгляд на подругу.

- Какой?

- Шубу, конечно! Мы с тобой тут все почти облазили. Кучу денег на всякую хрень потратили, - глаза девушки провезли по груде маленьких подарочных пакетиков, в которых лежали всевозможные варианты бус, колец и браслетов из венецианского стекла.

- Ну и что?

- А то, что самое главное еще не купили. А вдруг денег не хватит? Завтра едем в Сан-Марино! Там, говорят, шубы есть!

Оля, зевая, кивнула. Вика легла тоже с книжкой в постель. Вскоре до ее слуха донеслось:

- Там вино красное еще осталось. Вино тут – отпад! Будешь?

Подруги придвинули стулья к туалетному столику и через мгновенье уже чокались пластиковыми стаканчиками с молодым красным вином.