Поворотный момент. Все сжи­ма­ет­ся в од­но-един­с­т­вен­ное мгно­ве­ние

Все сжи­ма­ет­ся в од­но-един­с­т­вен­ное мгно­ве­ние. Оно оп­ре­де­ля­ет на­шу жизнь.

Франц Каф­ка

Трудный по­иск и лег­кий вы­бор

Какое за­да­ние для вас труд­нее: «ре­ши эту проб­ле­му» или «вы­яс­ни, есть ли здесь проб­ле­ма»? Ре­ше­ние проб­ле­мы мож­но наз­вать до­воль­но прос­тым де­лом по срав­не­нию с по­пыт­кой вы­яс­нить, су­щес­т­ву­ет ли проб­ле­ма как та­ко­вая. Ког­да мы стал­ки­ва­ем­ся с кри­зис­ной си­ту­аци­ей, наз­вать это уда­чей не по­во­ра­чи­ва­ет­ся язык, но по край­ней ме­ре мы по­ни­ма­ем, что нуж­но что-то пред­п­ри­нять, и это уже уте­ши­тель­но. Нас­то­ящее же ис­пы­та­ние на­ше­го мас­тер­с­т­ва и ин­ту­иции нас­ту­па­ет в мо­мент, ког­да все выг­ля­дит ти­хо и мир­но, ког­да мы не пред­с­тав­ля­ем, что нуж­но де­лать и нуж­но ли во­об­ще что-то де­лать.

Каждый, кто про­хо­дил тес­ти­ро­ва­ние, зна­ет, что са­мый неп­ри­ят­ный тест тот, в ко­то­ром сре­ди ва­ри­ан­тов от­ве­та со­дер­жит­ся и та­кой: «ни­че­го из вы­ше­пе­ре­чис­лен­но­го». По­ло­же­ние вдруг ста­но­вит­ся не­оп­ре­де­лен­ным. Кто зна­ет, а вдруг пра­виль­ный от­вет во­об­ще не ука­зан? Вот прос­той ариф­ме­ти­чес­кий тест, для ко­то­ро­го не по­на­до­бит­ся каль­ку­ля­тор.

Укажите пра­виль­ный от­вет:

13 х 63 =?

а) 109

б) 819

в) 8109

Разумеется, все очень прос­то. Мы от­б­ра­сы­ва­ем два на­име­нее ве­ро­ят­ных ва­ри­ан­та и по­лу­ча­ем от­вет. Ин­ту­иция мгно­вен­но под­с­ка­зы­ва­ет, что нам не нуж­но ни­че­го счи­тать. Но ес­ли до­ба­вить пункт «г) ни­че­го из вы­ше­пе­ре­чис­лен­но­го», при­дет­ся пе­рем­но­жать од­но чис­ло на дру­гое, ка­ки­ми бы неп­ра­виль­ны­ми ни ка­за­лись от­ве­ты а) и в) и прав­до­по­доб­ным - от­вет б).

Ранее мы ка­са­лись этой те­мы, го­во­ря о ре­ше­нии шах­мат­ных за­дач и этю­дов. В за­да­че пред­с­тав­ле­на по­зи­ция и сфор­му­ли­ро­ва­но за­да­ние, ска­жем, «бе­лые на­чи­на­ют и да­ют мат в три хо­да» - это при­мер стро­го­го ус­ло­вия. В этю­де на­чаль­ное ус­ло­вие «бе­лые на­чи­на­ют и вы­иг­ры­ва­ют» бли­же к прак­ти­чес­кой пар­тии. Но в обо­их слу­ча­ях мы зна­ем за­ра­нее, к че­му нуж­но стре­мить­ся. Вклю­чая для ре­ше­ния за­да­чи ло­ги­чес­кую фун­к­цию мыш­ле­ния, мы мо­жем без опас­ки от­к­лю­чить фун­к­ции бди­тель­нос­ти и стра­те­ги­чес­кой оцен­ки.

В та­ких слу­ча­ях че­ло­век чув­с­т­ву­ет се­бя бо­лее уве­рен­но и мо­жет по­ка­зы­вать за­ме­ча­тель­ные ре­зуль­та­ты. В 1987 го­ду ме­ня приг­ла­си­ли на спе­ци­аль­ный при­ем во Фран­к­фур­те, про­во­див­ший­ся ком­па­ни­ей Ata­ri. Там при­сут­с­т­во­ва­ли все ме­нед­же­ры, а рас­по­ря­ди­те­лем це­ре­мо­нии был гла­ва не­мец­ко­го фи­ли­ала ком­па­нии Эл­вин Штумпф. В не­фор­маль­ной и ожив­лен­ной об­с­та­нов­ке мы го­во­ри­ли не толь­ко о шах­ма­тах и ком­пь­юте­рах, но и на по­ли­ти­чес­кие те­мы. По­том мне мно­го раз на­по­ми­на­ли, как в тот ве­чер я пред­с­ка­зал, что пе­ре­ме­ны, про­ис­хо­дя­щие в СССР, не поз­же чем че­рез пять лет при­ве­дут к па­де­нию Бер­лин­с­кой сте­ны. Боль­шин­с­т­во соб­рав­ших­ся от­нес­лись к мо­ему прог­но­зу с дру­жес­кой снис­хо­ди­тель­нос­тью. Об­щее мне­ние мож­но бы­ло вы­ра­зить фра­зой: «Ко­неч­но, он прек­рас­ный шах­ма­тист, но ни­че­го не смыс­лит в по­ли­ти­ке». Как ока­за­лось, ре­аль­ные со­бы­тия да­же опе­ре­ди­ли мой прог­ноз на три го­да.

По окон­ча­нии бан­ке­та герр Штумпф взял мик­ро­фон и объ­явил, что сей­час мы уви­дим неч­то не­обыч­ное. Я не имел пред­с­тав­ле­ния, о чем идет речь, по­ка он не ска­зал, что ви­дел по те­ле­ви­зо­ру, как я ис­пол­няю один по­ра­зи­тель­ный но­мер, и те­перь пред­ла­га­ет пов­то­рить его для при­сут­с­т­ву­ющих. Он ука­зал на длин­ный стол в дру­гом кон­це бан­кет­но­го за­ла, ми­мо ко­то­ро­го мы прош­ли в на­ча­ле ве­че­ра. Там вид­не­лись шах­мат­ные дос­ки с рас­став­лен­ны­ми фи­гу­ра­ми. Штумпф объ­яс­нил, что на этих де­ся­ти дос­ках вос­п­ро­из­ве­де­ны по­зи­ции из зна­ме­ни­тых пар­тий, сыг­ран­ных за пос­лед­ние 150 лет. Пе­ред каж­дой дос­кой ле­жа­ла кар­точ­ка, на обо­рот­ной сто­ро­не ко­то­рой бы­ли ука­за­ны име­на со­пер­ни­ков, мес­то и да­та встре­чи. Мне пред­с­то­яло все это «отга­дать», гля­дя лишь на по­зи­ции. Штумпф по­до­шел к шах­мат­ным дос­кам и приг­ла­сил ме­ня при­со­еди­нить­ся к не­му, что­бы прис­ту­пить к ис­пы­та­нию.

Увидев, что я не пос­ле­до­вал за ним и ос­тал­ся си­деть, он был обес­ку­ра­жен. Ви­ди­мо, он по­ду­мал, что я рас­сер­жен этим ма­лень­ким сюр­п­ри­зом, пос­коль­ку ме­ня не пре­дуп­ре­ди­ли за­ра­нее. Я ска­зал: «Мне очень при­ят­но, что вы ин­те­ре­су­етесь воз­мож­нос­тя­ми мо­ей па­мя­ти, но я, с ва­ше­го поз­во­ле­ния, ос­та­нусь здесь». У Штум­п­фа вы­тя­ну­лось ли­цо. Его пред­с­тав­ле­ние вдруг ока­за­лось под уг­ро­зой сры­ва! Но тут я по­яс­нил, что еще в на­ча­ле ве­че­ра не смог удер­жать­ся от ис­ку­ше­ния взгля­нуть на шах­мат­ные дос­ки и те­перь го­тов по­пы­тать­ся «отга­дать» все пар­тии, не вста­вая со сво­его мес­та. И пос­ле­до­ва­тель­но наз­вал име­на шах­ма­тис­тов, тур­ни­ры, да­ты и да­же сле­ду­ющие хо­ды в каж­дой из де­ся­ти по­зи­ций.

Многие из при­сут­с­т­ву­ющих ра­зи­ну­ли рты от изум­ле­ния. Ог­ля­ды­ва­ясь на­зад, я пы­та­юсь най­ти оп­рав­да­ние этой юно­шес­кой вы­ход­ке. Тог­да я не объ­яс­нил, а воз­мож­но, и сам не

вполне соз­на­вал, как это бы­ло для ме­ня лег­ко. Все по­зи­ции бы­ли взя­ты из все­мир­но из­вес­т­ных шах­мат­ных пар­тий, и каж­дая из по­зи­ций пред­с­тав­ля­ла пе­ре­лом­ный мо­мент дан­ной пар­тии. Без та­ких мо­мен­тов шах­мат­ные по­един­ки не ста­но­вят­ся ши­ро­ко из­вес­т­ны­ми. Ни один ува­жа­ющий се­бя лю­би­тель шах­мат не вы­бе­рет скуч­ную по­зи­цию из зас­лу­жен­но за­бы­той пар­тии, ког­да есть так мно­го зна­ме­ни­тых пар­тий и по-нас­то­яще­му зах­ва­ты­ва­ющих по­зи­ций.

Мне дос­та­точ­но бы­ло по­нять: раз пер­вая по­зи­ция от­ра­жа­ет кри­ти­чес­кий мо­мент в из­вес­т­ной ис­то­ри­чес­кой пар­тии, то это­му прин­ци­пу дол­ж­ны от­ве­чать и ос­таль­ные. Ес­ли бы по­зи­ции выг­ля­де­ли не­ин­те­рес­ны­ми или ба­наль­ны­ми, я бы пред­по­ло­жил, что кто-то прос­то иг­рал здесь в шах­ма­ты до мо­его при­хо­да. Но, пос­мот­рев на дос­ки, я сра­зу уви­дел, что мне не нуж­но оце­ни­вать по­зи­ции - дос­та­точ­но бы­ло их вспом­нить.

Знание то­го, что ре­ше­ние су­щес­т­ву­ет, да­ет ог­ром­ное пре­иму­щес­т­во. Это все рав­но, что вы­чер­к­нуть из эк­за­ме­на­ци­он­но­го тес­та пункт «ни­че­го из вы­ше­пе­ре­чис­лен­но­го». Лю­бой че­ло­век, об­ла­да­ющий дос­та­точ­ным опы­том и на­вы­ка­ми, мо­жет ре­шить го­ло­во­лом­ку, ес­ли она пред­с­тав­ле­на та­ким об­ра­зом. В этом слу­чае мы мо­жем про­пус­тить этап глу­бо­кой оцен­ки и пе­рей­ти не­пос­ред­с­т­вен­но к вы­бо­ру воз­мож­ных вари­ан­тов ре­ше­ния, по­ка не най­дем са­мый под­хо­дя­щий не­опре­де­лен­ность си­ту­ации де­ла­ет по­иск ре­ше­ния труд­ным испы­та­ни­ем.

Пред­мет­ное ис­сле­до­ва­ние: кри­зис в Се­вилье

Пос­ле за­во­ева­ния ми­ро­вой ко­ро­ны (19Н5) у ме­ня бы­ло очень ма­ло вре­ме­ни, что­бы нас­ла­дить­ся вку­сом по­бе­ды.

По пра­ви­лам ФИ­ДЕ чем­пи­он был обя­зан за­щи­щать титул каж­дые три го­да. За это вре­мя пре­тен­дент про­хо­дил

че­рез си­то мно­го­чис­лен­ных от­бо­роч­ных тур­ни­ров и мат чей. И ког­да он дос­ти­гал фи­на­ла, уже не ос­та­ва­лось сом­нений в его спо­соб­нос­ти сос­та­вить чем­пи­ону серь­ез­ную конку­рен­цию. С на­ча­ла дей­с­т­вия ква­ли­фи­ка­ци­он­ной сис­те­мы (1948) лишь двум шах­ма­тис­там, иг­рав­шим матч за ко­ро­ну, не уда­лось стать чем­пи­она­ми ми­ра.

Од­на­ко в мо­ем слу­чае этот про­цесс был на­ру­шен. Еще в 1977 го­ду ФИ­ДЕ, в уго­ду Кар­по­ву, вер­ну­ла в пра­ви­ла пункт о мат­че-ре­ван­ше, от­ме­нен­ный в на­ча­ле 60-х. В слу­чае по­ра­же­ния чем­пи­он ав­то­ма­ти­чес­ки, без ка­ко­го-ли­бо от­бо­ра, по­лу­чал пра­во сыг­рать че­рез год матч-ре­ванш. Этим пра­вом с боль­шой поль­зой для се­бя вос­поль­зо­вал­ся Бот­вин­ник, по­бе­див Смыс­ло­ва (1958) и Та­ля (1961). Он про­иг­рал им мат­чи на пер­вен­с­т­во ми­ра, но в мат­чах-ре­ван­шах был не­сок­ру­шим и дваж­ды вер­нул­ся на трон, ог­ра­ни­чив срок цар­с­т­во­ва­ния сво­их «обид­чи­ков» од­ним го­дом.

Что­бы из­бе­жать та­кой учас­ти, я дол­жен был по­бе­дить Кар­по­ва и в 1986 го­ду. При том, что мы уже сыг­ра­ли и са­мый про­дол­жи­тель­ный матч в ис­то­рии (1984/85), и вто­рой матч (1985), в ко­то­ром я отоб­рал у Кар­по­ва ти­тул… Соб­рав­шись, я вы­иг­рал матч-ре­ванш (1986), но и на этом ис­пы­та­ния не за­кон­чи­лись! Нес­мот­ря на все на­ши мат­чи, трех­лет­ний от­бо­роч­ный цикл ФИ­ДЕ ос­тал­ся не­из­мен­ным, и уже в 1987 го­ду я дол­жен был встре­тить­ся в мат­че с оче­ред­ным пре­тен­ден­том.

До­га­ды­ва­етесь, кто стал мо­им со­пер­ни­ком? Ко­неч­но же, сно­ва Кар­пов! ФИ­ДЕ ос­во­бо­ди­ла его от обя­зан­нос­ти играть в се­рии мат­чей пре­тен­ден­тов и до­пус­ти­ла сра­зу в «су­пер­фи­нал», где экс-чем­пи­он учи­нил по­ка­за­тель­ный раз­г­ром по­бе­ди­те­лю от­бо­роч­но­го цик­ла Ан­д­рею Со­ко­ло­ву.

В ок­тяб­ре 1987-го я при­был в ис­пан­с­кую Се­вилью на свой чет­вер­тый матч на пер­вен­с­т­во ми­ра за пос­лед­ние три го да. Ес­ли в 1984-м я чув­с­т­во­вал, что ус­тал смот­реть на Кар­по­ва, то те­перь ли­цез­реть его ежед­нев­но ста­ло уже просто пыт­кой. Но по край­ней ме­ре на этот раз не ожи­далось ни­ка­ких но­вых ма­хи­на­ций: в слу­чае по­бе­ды или ничьей я на три го­да ос­во­бож­дал­ся от не­об­хо­ди­мос­ти ви­деть пе­ред со­бой каж­дый день это­го или лю­бо­го дру­го­го пре­тенден­та на ти­тул.

Как рас­поз­нать приб­ли­же­ние кри­зи­са

Предвидение кри­зи­са - осо­бое ис­кус­ство. Го­во­ря о кри­зи­се, я не имею в ви­ду ка­тас­т­ро­фу. Не нуж­но боль­шо­го мас­тер­с­т­ва или глу­бо­кой про­ни­ца­тель­нос­ти, что­бы осоз­нать нес­час­тье, ког­да оно уже про­изош­ло или вот-вот про­изой­дет. В сво­ей ре­чи 1959 го­да в Ин­ди­ана­по­ли­се Джон Ф. Кен­не­ди за­ме­тил, что ки­тай­с­кое сло­во «пе­ре­ме­на» сос­то­ит из двух иерог­ли­фов, один из ко­то­рых оз­на­ча­ет «опас­ность», а дру­гой «воз­мож­ность». На са­мом де­ле это не сов­сем вер­но, но выг­ля­дит по­этич­но, хо­ро­шо за­по­ми­на­ет­ся и ил­люс­т­ри­ру­ет очень по­лез­ную кон­цеп­цию.

В пов­сед­нев­ной жиз­ни мы все ча­ще склон­ны упот­реб­лять сло­во «кри­зис» как си­но­ним «ка­тас­т­ро­фы», не тре­бу­ющий даль­ней­ше­го разъ­яс­не­ния. Я был нес­коль­ко удив­лен, что в тол­ко­вом сло­ва­ре оно под­ра­зу­ме­ва­ет по­во­рот­ную точ­ку или кри­ти­чес­кий мо­мент, ког­да став­ки вы­со­ки, а ис­ход де­ла не­оп­ре­де­лен. Кри­зис - это мо­мент, ког­да раз­ви­тие со­бы­тий при­об­ре­та­ет не­об­ра­ти­мый ха­рак­тер. Ины­ми сло­ва­ми, в зна­че­нии это­го сло­ва при­сут­с­т­ву­ет и опас­ность, и воз­мож­ность, так что по су­ти де­ла Кен­не­ди был прав.

Самая боль­шая опас­ность та­ит­ся в по­пыт­ке из­бе­жать кри­зи­са. Как пра­ви­ло, это оз­на­ча­ет, что кри­зис прос­то от­к­ла­ды­ва­ет­ся на бо­лее поз­д­нее вре­мя. Боль­шой ус­пех и ми­ни­маль­ный риск по­ра­же­ния - цель, ко­то­рую прес­ле­ду­ют мно­гие лю­ди, осо­бен­но в сов­ре­мен­ной по­ли­ти­чес­кой и де­ло­вой сре­де. Та­кое впол­не воз­мож­но при хо­ро­ших стар­то­вых ус­ло­ви­ях (нап­ри­мер, ког­да нас­лед­ник сос­то­яния вхо­дит в биз­нес сво­его пред­шес­т­вен­ни­ка). Но для по­дав­ля­юще­го боль­шин­с­т­ва ус­пех за­ви­сит от уме­ния оп­ре­де­лять, оце­ни­вать и кон­т­ро­ли­ро­вать сте­пень рис­ка. Из этих трех фак­то­ров оп­ре­де­ление сте­пе­ни рис­ка яв­ля­ется на­ибо­лее важ­ным и всег­да са­мым труд­ным. Важ­ным, так как без это­го в слу­чае кри­зи­са мы смо­жем лишь бо­роть­ся за вы­жи­ва­ние, вмес­то то­го что­бы кон­т­ро­ли­ро­вать сте­пень рис­ка. Труд­ным, пос­коль­ку это тре­бу­ет вни­ма­ния к са­мым нез­на­чи­тель­ным пе­ре­ме­нам.

Десятый чем­пи­он ми­ра Бо­рис Спас­ский од­наж­ды за­ме­тил, что «луч­ший по­ка­за­тель спор­тив­ной фор­мы шах­ма­тис­та - это спо­соб­ность чув­с­т­во­вать куль­ми­на­ци­он­ный мо­мент иг­ры». Прак­ти­чес­ки не­воз­мож­но всег­да де­лать луч­шие хо­ды, пос­коль­ку точ­ность дос­ти­га­ет­ся за счет вре­ме­ни, и на­обо­рот. Но ес­ли мы мо­жем рас­поз­на­вать ре­ша­ющие мо­мен­ты, то спо­соб­ны при­ни­мать луч­шие ре­ше­ния имен­но тог­да, ког­да они нуж­ны боль­ше все­го. Раз­лич­ные мо­мен­ты иг­ры да­ле­ко не рав­но­цен­ны, и при­хо­дит­ся по­ла­гать­ся на ин­ту­ицию, под­с­ка­зы­ва­ющую нам, что нас­тал мо­мент, тре­бу­ющий бо­лее про­дол­жи­тель­но­го раз­мыш­ле­ния, по­то­му что на­ше ре­ше­ние мо­жет оп­ре­де­лить ис­ход пар­тии.

Кроме ука­за­ния на хо­ро­шую или пло­хую фор­му, спо­соб­ность оп­ре­де­лять кри­ти­чес­кие мо­мен­ты слу­жит ме­ри­лом об­щей си­лы шах­ма­тис­та и во­об­ще че­ло­ве­ка, при­ни­ма­юще­го ре­ше­ния. Луч­ших мас­те­ров от­ли­ча­ет уме­ние рас­поз­на­вать как об­щие, так и кон­к­рет­ные приз­на­ки кри­ти­чес­ких си­ту­аций. Ана­лиз пар­тий прош­лых лет хо­ро­шо ил­люс­т­ри­ру­ет эти за­ко­но­мер­нос­ти. Шах­ма­ты очень по­лез­ны как мо­дель при изу­че­нии ког­ни­тив­ных спо­соб­нос­тей че­ло­ве­ка. Мы не мо­жем быть твер­до уве­ре­ны, что Лас­кер знал о кри­ти­чес­ких мо­мен­тах иг­ры, ког­да де­лал тот или иной ход, но мо­жем су­дить об этом кос­вен­но на ос­но­ве ана­ли­за его пар­тий. Как пра­ви­ло, мы так­же зна­ем, сколь­ко вре­ме­ни пот­ра­ти­ли со­пер­ни­ки на тот или иной ход.

Стра­те­гия обя­за­тель­ной по­бе­ды

Ве­ро­ят­но, осоз­на­ние то­го фак­та, что сле­ду­ющий поеди­нок за ко­ро­ну бу­дет лишь че­рез три го­да, при­ве­ло к бурно­му стар­ту на­ше­го мат­ча в Се­вилье. В пер­вых вось­ми пар­ти­ях мы одер­жа­ли по две по­бе­ды при че­ты­рех ничь­их. Я был уд­ру­чен сво­ей не­ров­ной иг­рой и нес­по­соб­нос­тью отор­вать­ся в сче­те от со­пер­ни­ка. Моя нер­в­ная сис­те­ма бы­ла не го­то­ва к той пе­рег­руз­ке, ка­кой яв­ля­ет­ся матч на пер­вен­с­т­во ми­ра. Ес­ли опыт и ин­ту­иция под­с­ка­зы­ва­ли под­час вер­ное ре­ше­ние, то ка­кая-то об­щая за­тор­мо­жен­ность ор­га­низ­ма, вя­лость мыс­ли, а глав­ное - пол­ное от­сут­с­т­вие вдох­но­ве­ния де­ла­ли иг­ру тя­же­ло­вес­ной и нев­нят­ной, зас­тав­ля­ли ме­ня вновь и вновь пе­реп­ро­ве­рять ва­ри­ан­ты и по­па­дать в цей­т­но­ты. Аве пар­тии бы­ли про­иг­ра­ны мной имен­но в цей­т­но­те, так как на два хо­да в них я зат­ра­тил в сум­ме два с по­ло­ви­ной ча­са! Та­кая «за­дум­чи­вость», ко­неч­но, не­поз­во­ли­тель­на, и она луч­ше все­го ха­рак­те­ри­зо­ва­ла мое сос­то­яние, ту стран­ную апа­тию, с ко­то­рой я по­до­шел к мат­чу.

В 11-й пар­тии я се­ри­ей не­ре­ши­тель­ных ма­нев­ров поста­вил се­бя в тя­же­лое по­ло­же­ние, но пос­ле гру­бо­го зев­ка Кар­по­ва одер­жал по­бе­ду и впер­вые по­вел в сче­те. Ду­маю, это бы­ло для ме­ня пло­хим по­дар­ком: я окон­ча­тель­но «зас­нул», ре­шив, что даль­ней­шее - де­ло тех­ни­ки и мож­но прос­то сто­ять на мес­те. За это, ра­зу­ме­ет­ся, судь­ба ме­ня на­ка­за­ла: в 16-й пар­тии я вдруг бро­сил­ся в не­под­го­тов­лен­ную ата­ку и про­иг­рал. Счет в мат­че срав­нял­ся. Я уже ду­мал лишь о ничь­ей, пос­коль­ку ито­го­вый счет 12:12 сох­ра­нял за мной чем­пи­он­с­кий ти­тул. Пос­ле­до­ва­ла се­рия из шес­ти ничь­их, и те­перь все ре­ша­ли пос­лед­ние две пар­тии.

Ко­неч­но, ни­чей­ный ис­ход мат­ча - это не убе­ди­тель­ная по­бе­да, ко­то­рой я на­де­ял­ся за­вер­шить наш ма­ра­фон. У ме­ня не бы­ло мо­раль­ных сил бо­роть­ся за по­бе­ду в ос­тавших­ся пар­ти­ях, а по иг­ре Кар­по­ва не бы­ло вид­но, за счет че­го он мо­жет пе­ре­ло­мить ха­рак­тер борь­бы. И две ничьи на фи­ни­ше ка­за­лись мне за­ко­но­мер­ным ре­зуль­та­том. Как по­том вы­яс­ни­лось, так ду­ма­ли и чле­ны мо­ей ана­ли­ти­чес­кой ко­ман­ды. Грос­смей­с­те­ры Зу­раб Аз­май­па­раш­ви­ли и Иосиф Дор­ф­ман зак­лю­чи­ли меж­ду со­бой па­ри от­но­си­тель­но ис­хо­да этих пар­тий, и при лю­бом ином ре­зуль­та­те, кро­ме двух ничь­их, Дор­ф­ман по­лу­чал со­лид­ный вы­иг­рыш.

Мне бы­ло бы не­из­ме­ри­мо лег­че, ес­ли бы Дор­ф­ман про­играл па­ри, но, как ока­за­лось, ли­мит ничь­их в этом мат­че был уже ис­чер­пан. В 23-й пар­тии, пос­ле дол­гой и упор­ной обо­ро­ны, у ме­ня вдруг слу­чи­лась од­на из са­мых кош­мар­ных гал­лю­ци­наций в карь­ере, и я до­пус­тил про­мах, при­вед­ший к не­мед­лен­но­му по­ра­же­нию. Не­ожи­дан­но Кар­пов опе­ре­дил ме­ня на оч­ко, и те­перь от вож­де­лен­ной ко­ро­ны его от­де­ляла лишь од­на ничья. На сле­ду­ющий день пос­ле ка­тас­т­ро­фы мне пред­с­то­яло иг­рать бе­лы­ми фи­гу­ра­ми в зак­лю­чи­тель­ной 24-й пар­тии, и ме­ня ус­т­ра­ива­ла толь­ко по­бе­да! Бо­ги­ня шах­мат Ка­ис­са по­ка­ра­ла ме­ня за че­рес­чур ос­то­рож­ную иг­ру, про­ти­во­ре­чив­шую мо­ему ха­рак­те­ру. Те­перь я не мог удер­жать ти­тул, не вы­иг­рав ни од­ной пар­тии во вто­рой по­ло­ви­не мат­ча.

Ра­нее в шах­мат­ной ис­то­рии чем­пи­ону лишь од­наж­ды уда­лось одер­жать по­бе­ду в пос­лед­ней, ре­ша­ющей пар­тии и сох­ра­нить ти­тул. Это слу­чи­лось в мат­че Эм­ма­ну­ила Лас ке­ра с Кар­лом Шлех­те­ром (1910). По­бе­да поз­во­ли­ла Лас­ке­ру свес­ти матч вничью и за­тем удер­жи­вать ти­тул еще один­над­цать лет. Ав­с­т­ри­ец Шлех­тер, как и Кар­пов, имел ре­пу­та­цию неп­рев­зой­ден­но­го мас­те­ра обо­ро­ны. И его не­обыч­но аг­рес­сив­ная иг­ра про­тив Лас­ке­ра в пос­лед­ней пар­тии да­же ут­вер­ди­ла не­ко­то­рых ис­то­ри­ков в мыс­ли, что по ус­ло­ви­ям мат­ча пре­тен­дент, что­бы за­во­евать ти­тул, дол­жен был по­бе­дить с раз­ры­вом в два оч­ка.

Фи­ниш­ная си­ту­ация в Се­вилье бы­ла зер­каль­ным от­раже­ни­ем кон­цов­ки мат­ча 1985 го­да. Тог­да пе­ред пос­лед­ней пар­ти­ей пе­ре­вес в оч­ко был у ме­ня, и для сох­ра­не­ния ти­ту­ла по­бе­да тре­бо­ва­лась Кар­по­ву. Он то­же иг­рал бе­лы­ми, но, как уже го­во­ри­лось, в кри­ти­чес­кий мо­мент из­б­рал по при­выч­ке бо­лее ос­то­рож­ную ли­нию, за­тем ошиб­ся и в ито­ге по­тер­пел по­ра­же­ние.

Го­то­вясь к ре­ша­ющей бит­ве, я вспо­ми­нал тот пе­релом­ный мо­мент. Ка­кую стра­те­гию сле­ду­ет выб­рать за белых, ког­да нуж­на толь­ко по­бе­да? Речь шла не прос­то о 24-й пар­тии - в на­шем об­щем за­че­те это был уже 120-й по­еди­нок! Не­мыс­ли­мое чис­ло шах­мат­ных по­един­ков все­го за три го­да и три ме­ся­ца! Воз­ни­ка­ло ощу­ще­ние од­но­го не­ве­ро­ят­но длин­но­го мат­ча, на­чав­ше­го­ся в сен­тяб­ре 1984-го и лишь те­перь, в де­каб­ре 1987-го, приб­ли­зив­ше­го­ся к сво­ей куль­ми­на­ции и раз­вяз­ке. План на пос­лед­нюю пар­тию дол­жен был не толь­ко учесть мои соб­с­т­вен­ные пред­поч­те­ния, но и пос­та­вить пе­ред со­пер­ни­ком са­мые труд­ные проб­ле­мы. А что мог­ло быть для Кар­по­ва бо­лее неп­ри­ят­ным, чем иг­ра в его соб­с­т­вен­ном сти­ле?