Репрезентативность. В идеале, полученные в ходе опроса ответы должны с максимальной полнотой отражать представления личности о своем жизненном пути — событиях жизни и отношениях

В идеале, полученные в ходе опроса ответы должны с максимальной полнотой отражать представления личности о своем жизненном пути — событиях жизни и отношениях между ними. Этот идеал, конечно же, недостижим. В жизни происходит множество разных событий — прошлых и будущих, больших и малых, внешних и внутренних — и учесть все их невозможно не только практически, но и теоретически. Вместе с тем для диагностики механизмов психологического времени в биографическом масштабе такой исчерпывающий учет всех жизненных событий не является обязательным. Если исходить из того, что психологическое время является отражением причинных и целевых связей между событиями, то основным условием надежности диагноза выступает полнота учета именно этих связей, а не событий самих по себе. Поэтому главное — чтобы в опросе были учтены события, имеющие причинные и целевые связи; события же, не имеющие таких связей, могут быть упущены без особого ущерба для диагноза.

Более того, могут быть упущены также события, имеющие небольшое число связей с другими событиями. Необходимо лишь, чтобы выявленная в опросе картина причинно–целевых отношений в наиболее существенных чертах соответствовала полной структуре межсобытийных отношений, имеющих место с точки зрения опрошенного. Это требование является требованием репрезентативности исходных данных опроса.

Стремясь сделать результаты опроса достаточно репрезентативными, мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией: в опросе должны быть учтены лишь те события, которые имеют достаточно много связей с другими событиями, но такие события, включенные в причинно–целевую сеть, могут быть выявлены лишь после анализа результатов самого опроса. Может показаться, что эти трудности преодолимы путем проведения широкого пилотажного исследования, выявления наиболее взаимосвязанных событий и последующей стандартизации списка событий, предлагаемого в диагностическом исследовании. Это вполне возможный путь, однако он дает частичное решение, обоснованность которого широко варьирует применительно к жизни каждого конкретного человека. Представления людей о характере отношений даже между одними и теми же событиями весьма индивидуальны, и события, связанные, с точки зрения одного человека, как причина и следствие или как цель и средство, с позиции другого человека и в его жизни, могут не иметь друг с другом никаких зависимостей.

Можно предложить другой способ достижения репрезентативности, который в отличие от вышеизложенного применим к результатам опроса каждого конкретного респондента и направлен на обеспечение их «априорной» репрезентативности. Этот способ основан на предположении, что степень включенности события в субъективную сеть межсобытийных связей отражается в сознании человека в форме переживания им значимости данного события. Иными словами, чем больше связей имеет данное событие, тем более значимо оно с точки зрения самой личности. И чем более значимо событие для человека, тем в большей мере, с его точки зрения, оно влияет на другие события или зависит от них, выступая по отношению к ним причиной или следствием, целью или средством. Незначимые же события — это такие, которые слабо связаны с другими событиями, порой являются даже изолированными, случайными, или, пользуясь выражением M. M. Бахтина, «авантюрными» [1975, 237 ].

Если сформулированная гипотеза о прямой зависимости субъективной значимости события от степени его включенности в межсобытийную сеть верна, то решить задачу репрезентативности методически не так сложно. Нужно лишь, чтобы опрашиваемый называл при формировании списка событий наиболее значимые, с его точки зрения, события своей жизни. Тем самым он будет выявлять наиболее включенные в межсобытийную сеть события, т. е. как бы «вытаскивать» наиболее «густые», насыщенные связями узлы этой сети. Благодаря этому полученная в опросе система межсобытийных связей окажется достаточно репрезентативной, несмотря на сравнительно небольшое число событий.

Правомерность подобного подхода к определению репрезентативности была проверена следующим образом.

Напомним, что во время опроса респондент называл не все 15 событий сразу, а блоками — по 5 событий в каждом. Причем в первый блок входили наиболее важные события его жизни, во второй — следующие 5 событий, и наконец, в третий — последние 5 из наиболее важных событий. Тем самым субъективная значимость событий в первой пятерке была выше, чем во второй, а во второй — выше, чем в третьей.

Чтобы установить иерархию событий по значимости внутри каждого блока, мы просили респондента после написания первых пяти событий расположить их по степени важности в его жизни с его собственной точки зрения. Аналогичным образом респондент проводил ранжирование событий двух следующих пятерок. В итоге была получена иерархия всех 15 событий по степени их субъективной значимости у каждого респондента в отдельности.

Степень включенности события в систему межсобытийных связей определялась на основе данных, полученных в ходе первоначального, повторного и третьего опросов. Для каждого респондента была составлена итоговая каузоматрица (табл. 7), в клетках которой записаны вероятности причинной или целевой связи между соответствующими событиями.

Мерой включенности i–г о события в сеть является относительная сумма элементов і–г о столбца и i–й строки матрицы. Так, если и в первом и во втором опросах респондент считает рассматриваемое событие следствием и целью всех предшествующих, а также причиной и средством всех последующих, то степень включенности данного события будет максимальной и равна 100 %. Если же событие ни разу не называлось в числе причин, следствий, целей или средств, то его включенность равна нулю. Промежуточные между 0 и 100 значения соответствуют разной степени включенности (в %)·

Итак, для каждого человека мы имели две ранжировки событий: по степени субъективной значимости и по степени включенности в межсобытийную сеть. Согласно предложенной выше гипотезе обе ранжировки должны совпасть, т. е. самые значимые события должны быть наиболее включенными. Мерой их сходства может служить коэффициент ранговой корреляции Кендэла, который мы вычислили для каждого респондента в отдельности.

Результаты проверки оказались следующими: у 7 респондентов из 30 субъективная значимость и включенность были достоверно связаны друг с другом (р<0,05), у 18 — корреляции слабо положительны, у 5 — обнаружена даже слабая тенденция к отрицательной связи. Особенно примечательны два респондента: у первого иерархия событий по значимости почти полностью совпадает с их иерархией по включенности (τ = 0,74, р<0,001), а у второго с ростом включенности значимость событий имеет тенденцию к снижению (τ = —0,33, р<0,10). Попытаемся разобраться в возможных причинах неполной подтверждаемости исходной гипотезы.

Ожидая получить высокие положительные корреляции во всех индивидуальных случаях, мы неявно предполагали соблюдение двух весьма «жестких» условий: во–первых, что опрашиваемый абсолютно адекватно осознает реальную личную значимость событий; во–вторых, что он искренне отвечает интервьюеру, какие события для него более важны, а какие — менее. Что касается второго условия, то его можно считать в основном соблюденным, поскольку содержание событий респондент мог сохранить в тайне, благодаря чему возможное влияние «социальной желательности» на оценку значимости событий было существенно ослаблено, если не полностью сведено к нулю. Косвенно это подтверждается отсутствием значимых различий в средних коэффициентах корреляции у мужчин (τ = 0,23) и женщин (τ = 0,17), что при влиянии «социальной желательности» могло бы иметь место хотя бы в силу того, что интервьюером во всех случаях являлся мужчина [Рабочая книга социолога, 1977, 415 ].

Соблюдено ли было первое условие? Можно ли с уверенностью утверждать, что человек во всех случаях отдает себе отчет в том, какие события для него реально более значимы, а какие — менее? Конечно же, нет. С того времени как в психологии возникла проблема бессознательного, стало очевидным, что реальная значимость событий для человека и осознаваемая далеко не всегда совпадают. Более того, в результате действия различных механизмов «психологической защиты» реальная значимость нередко «сопротивляется» попыткам ее осознания личностью, а сама личность — возможностям этого осознания [Бассин, 1969, 124—125; Соколова, 1980, 28—37 ]. Поэтому даже будучи мерой субъективной значимости, включенность события в межсобытийную сеть являлась бы ею лишь на неосознанном уровне, следовательно, попытки обнаружить во всех случаях высокие положительные корреляции включенности с осознанными оценками важности события заранее были обречены на неудачу^[13].

На правомерность такого объяснения указывают результаты небольшого интервью, проведенного с каждым респондентом после завершения каузометрического опроса. В интервью выяснялось отношение к гипотетическим «психологическим часам», дающим возможность постоянного внешнего контроля (со стороны самого человека) степени реализованности своей жизни, определялось наличие потребности в этом контроле, наличие или отсутствие «внутреннего сопротивления» по отношению к нему.

Инструкция. «Представьте себе, что изобретен прибор, назовем его «психологическими часами», глядя на который Вы всегда можете узнать, насколько реализовались Ваши жизненные ожидания и планы, все, что Вы ждете от жизни, и все, что считаете возможным получить от нее. Стрелка этих своеобразных часов покажет 100 %, если все ожидаемое уже реализовалось, 0 % — если еще ничто не реализовалось, и любое промежуточное значение в зависимости от степени реализации. В отличие от обычных часов в этих часах ход стрелки был бы обратим. К примеру, если у Вас вдруг произойдет переоценка ценностей, если вы разочаруетесь в сделанном или расширите свои планы и ожидания, стрелка «поползет» назад и покажет, что Вы реализовались сейчас меньше, чем ранее.

Таблица 5. Ответы, полученные в интервью «Часы»

№	Первая группа	τ	№	Вторая группа	τ
	Не хотел бы. Зачем они мне? Что бы я с ними делал? Если стоили бы дешево, приобрел бы. В зависимости от цены. Вообще‑то иногда посмотреть интересно.	+.55		Иметь бы хотела, но носить на руке — нет. Поставила бы в шкаф. Когда хотела бы, смотрела. Всегда — страшно. Прятала бы от себя.	+.08
		**
	Хотел бы для саморегуляции. Иногда мы делаем не то, что надо. Пускаемся в мелочи, иногда лень. Это подстегивало бы. Думаю, что мог бы сделать больше, а так время иногда останавливается.	+.45		Иметь не хотел бы, так как и сам знаю и не хочу еще это узнавать.	+.13
		*
	Хотел бы иметь и приобрел бы для самоконтроля.	+.11	З	Иметь не хочу, дабы не знать, что уже 80 % или еще 20 %.	+.26
	Не хотел бы, не понимаю для чего они мне нужны, и так сам знаю.	+.41		Не хочу и не буду, не нужны они мне даже в шкафу. Не хочу знать, что меня кто‑то, что‑то, как‑то обтикивает.	+.35
		*
	Хотел бы. Я страдаю от того, что необъективно оцениваю свои возможности. Мне они необходимы для коррекции. «Страусовая политика» мне не нужна.	+.74		Хотел бы, чтобы при первых опытах общения с ними забросить их куда‑нибудь подальше. Но не выбросить. Чтобы можно было найти. Знать это хочется. Обладание ими вынудит затратить много усилий на бесплодные поиски оптимального варианта. Испытывал бы болезненное желание смотреть, но есть опасения, что они станут выше меня.	+.50*
		***
	Да, хотел бы. Для регулирования повседневного поведения, чтобы идти по графику. Регулярно смотрел бы.	+.36
	Хотел бы с удовольствием и без опасения. Желательно бы иметь часы по разным сферам. Их было бы очень приятно иметь и планировать. Раскрыли бы истинные возможности и помогли в переориентации.	+.14		Не хотела бы этого знать. Если бы много реализовалось, жить было бы неинтересно. Если много надо реализовать — могла бы опустить руки. Лучше этого не знать и об этом не задумываться. Таким образом создаю внутренний комфорт.	-.33
	Хотел бы. Иногда надо подвести итоги, назад оглянуться, в будущее посмотреть. Оценить свой жизненный путь очень трудно. Вряд ли они могут быть полезны. Но любопытно и интересно.	+.36		Не хотела бы ни за что и никогда. Знать бы не хотела… И вообще все это неприятно. Время — это среда, в которой надо жить, а не о которой думать.	-.13		Не хотел бы, так как упала бы мотивация. Не уверен, что самооценка правильна, именно поэтому и не хочу, боюсь часов.	-.06
	Не хотела бы. Мне они не нужны, так как сама знаю, что нужно когда делать.	+.28		Не хотела бы. Лучше не знать, чем знать — не будет комплексов.	+.43		Не хотела бы. Расстроилась бы, так как склонна к идеализации.	+.17
					*
	τ — коэффициент ранговой корреляции Кендэлла между включенностью события в межсобытийную сеть и субъективной оценкой его важности.			Нет. Зачем? Предпочитаю не знать.	+.10
	Уровни значимости: *** — p < 0,001			Не хотел бы. Они меня бы сильно угнетали, так как я несобранный. Угнетали бы, если бы было отставание, если бы ход был нормальный — расслабляли бы. Я вообще не люблю часы.	+.03
	** — p < 0,01
	* — p < 0,05
				Не хотела бы. Вдруг бы они мне сказали, что у меня все реализовано. Мне бы стало все скучно, так хоть надежда есть на то, что не реализовано. Я бы их выбросила; если все реализовано, зачем жить дальше.	+.17
	среднее значение τ	+.38		среднее значение τ	+.13

В момент достижения всех Ваших главных целей она бы резко «прыгнула» вперед — к отметке близкой 100 %. Словом, часы меняли бы свои показания в зависимости от Ваших ожиданий и оценок, а также Ваших реальных достижений. Хотели бы Вы иметь такие часы? Почему?»

Анализ ответов позволил выделить две полярные группы. В первую группу (9 человек) вошли лица, которые либо считали, что такие средства самоконтроля были бы для них крайне полезны и могли бы помочь в поисках оптимального стиля жизни, либо, без сопротивления отнесясь к самой идее использования средств внешнего самоконтроля, считали, что лично они уже обладают чем‑то подобным в своем внутреннем мире или попросту в них не нуждаются. Во вторую группу (13 человек) вошли те, кто независимо от наличия или отсутствия потребности в самоконтроле не хотели бы отдавать себе постоянный отчет в степени реализованности своей жизни, мотивируя это, как правило, тем, что «лучше этого вовсе не знать». В табл. 5 приведены ответы представителей каждой из выделенных групп; рядом с каждым ответом стоит индивидуальное значение коэффициента корреляции между включенностью события в межсобытийную сеть и оценкой важности события со стороны данного человека.

Сравнение коэффициентов корреляции у представителей разных групп обнаруживает весьма существенные различия. В первой группе 4 из 9 корреляций оказались статистически достоверными, во второй — лишь 2 из 13. Средний коэффициент корреляции в первой группе +0,38, во второй группе +0,13 (разница в средних значима при р <0,05). Анализ содержания ответов представителей второй группы обнаруживает четко выраженную тенденцию к достаточно сильной «психологической защите» по отношению к жизненной информации, которая может оказаться неприятной или привести к нежелательным последствиям. Все это подтверждает мысль о том, что причиной низких коэффициентов корреляции в индивидуальных случаях, действительно, может являться неадекватное осознание человеком реальной значимости событий своей жизни.

Это не значит, однако, что первоначальная гипотеза о зависимости между включенностью и значимостью события обречена на недоказуемость. Ее можно проверить и другим способом, при использовании которого уравновешиваются и нейтрализуются индивидуальные различия в точности осознания, а зависимость между значимостью и включенностью проявляется как бы в «очищенном» от влияния побочных, искажающих факторов виде.

Из всех названных в ходе опроса событий были взяты лишь те, которые при ранжировке по значимости оказывались на первом месте (30 событий — по одному у каждого респондента). Для этих событий вычислялся средний показатель включенности в межсобытийную сеть. Аналогично определялись средние показатели включенности следующих по значимости событий: вторых, третьих, четвертых… и т. д., вплоть до пятнадцатого. Общая зависимость средней включенности события от его рангового места в субъективной иерархии значимости изображена на рис. 7. На этот раз картина почти полностью совпадает с теоретически ожидаемой. Коэффициент корреляции между включенностью и значимостью достигает очень высокого уровня: τ = 0,79 при р <0,001 (корреляция по Спирмену равна 0,90). Если вспомнить смысл показателя τ, то согласно полученному значению в 89,5 % случаев более значимое из любых двух событий оказывается и более включенным в межсобытийную сеть^[14]. Наличие столь тесной связи подтверждается и результатами сравнения средней включенности в трех группах событий: занимающих в иерархии значимости места с 1 по 5, с 6 по 10, с 11 по 15.

Рис. 7. Средние показатели включенности в межсобытийную сеть (ω) событий разной степени субъективной значимости (z).

Средние показатели включенности равны соответственно 0,31, 0,26, 0,23 (различия в средних между крайними группами достоверны на 0,1 %-ном уровне).

Обратим внимание также на тот факт, что зависимость средней включенности от рангового места события хорошо аппроксимируется уравнением линейной регрессии. Анализ уравнения показывает, что при сохранении линейной зависимости уже 36–е по значимости событие будет иметь нулевую включенность, т. е. окажется «авантюрным», не связанным с другими событиями (ω = 0,0 при z = 35,8). А это значит, что увеличение числа событий сверх 35 не добавит ни одной даже самой слабой причинной или целевой связи, и структура межсобытийных связей окажется полностью исчерпанной. Таким образом, если бы опрос проводился на базе списка из 35 событий, то в нем были бы представлены практически все причинные и целевые связи.

Принимая это во внимание, рассчитаем среднюю степень репрезентативности картины межсобытийных связей, выявляемой при анализе списка из 15 событий в случае соблюдения условия линейности. Она будет равна удельному весу суммы обнаруженных при опросе связей в общем количестве связей, которые могут быть обнаружены при анализе 35 событий. Как показано на рис. 7, репрезентативность равна 67 %, т. е. при анализе 15 событий выявляется ²/₃ всех причинных и целевых связей, имеющих место, по мнению человека, между событиями его жизни. Эти связи, отражая основные «линии жизни» человека и являясь как бы «каркасом» его субъективной картины жизненного пути, позволяют достаточно точно судить об общих свойствах структуры межсобытийных связей.

Данный вывод имеет статистический характер и непосредственно относится лишь к исследуемой выборке в целом. Он ограничен также тем, что сделан в предположении сохранения линейной зависимости между включенностью и значимостью при дальнейшем увеличении списка событий. Посмотрим, насколько он применим к каждому респонденту в отдельности независимо от соблюдения условия линейности.

С помощью специальной программы обработки^[15] на ЭВМ был проведен анализ изменения числа связей по мере увеличения длины списка событий. На первом цикле подсчитывалась сумма причинных и целевых связей (с учетом их вероятностей), имеющих место между двумя наиболее важными, с точки зрения того или иного респондента, событиями. На втором цикле определялась сумма связей между тремя наиболее важными событиями, на следующем — между четырьмя, и т. д., вплоть до подсчета суммы связей между всеми пятнадцатью событиями. После этого сумма связей между всеми пятнадцатью событиями принималась за 100 % и по отношению к ней вычислялся удельный вес связей, полученных на каждом из предшествующих циклов (нормировка была предпринята для того, чтобы сделать более сопоставимыми результаты отдельных респондентов).

Рис. 8. Пример изменения количества межсобытийных связей по мере увеличения числа значимых событий в подматрицах разной размерности.

Приведем конкретный пример. На рис. 8 отражено изменение количества межсобытийных связей по мере увеличения числа значимых событий у одного из респондентов. Между двумя наиболее важными событиями связей не оказались. Добавление третьего по важности события привело к возникновению двух разных по вероятности связей с уже имеющимися двумя событиями. Четвертое по важности событие не дало дополнительных связей с более важными, а дальнейшее увеличение числа событий с 5 до 10 каждый раз приводило к их появлению. Но уже начиная с одиннадцатого события, последующее удлинение списка ни к чему не привело — сумма связей осталась прежней. Не исключено, конечно, что за пределами списка еще существуют менее значимые события, способные дать дополнительные связи; однако, глядя на рисунок, вряд ли можно согласиться с мыслью, что их добавление приведет к существенным изменениям.

Мы привели этот пример как наиболее выразительную иллюстрацию случая почти полной репрезентативности исходных данных каузометрического опроса. О ней можно говорить в том случае, когда 100 %-ная насыщенность каузоматрицы причинными и целевыми связями достигается уже при учете не всех пятнадцати событий, а хотя бы четырнадцати. Таких случаев было у нас 6 из 30 возможных. Общая же картина распределения индивидуальных показателей сходства подматриц из 14 событий с полными каузоматрицами представлена в табл. 6. Распределение скошено и имеет сильно выраженную моду в районе 95 — 100 %, указывающую что у 14 человек насыщенность подматрицы либо полностью совпадает с насыщенностью всей каузоматрицы (6 человек), либо отличается от последней не более чем на 5 % (8 человек). Следовательно, почти для половины респондентов можно говорить об очень высокой репрезентативности полученных от них данных. В отношении остальных остается довольствоваться лишь средним показателем репрезентативности, рассчитанным выше на основе анализа уравнения линейной регрессии.

Таблица 6. Распределение индивидуальных показателей «сходство полной каузоматрицы с подматрицей из 14 событий»

Сходство полной каузоматрицы с подматрицей из 11 событий, %	Количество респондентов
95—100
90—94
85—89
80—84
75—79
70—74
………
Итого

Завершая рассмотрение вопроса о репрезентативности, наметим некоторые возможные пути ее дальнейшего повышения.

Во–первых, опрос может проводиться на основе стандартизированного списка событий с возможностями внесения корректив (замен, добавлений, удалений) со стороны респондента. Такая процедура может ослабить эффект «психологической защиты», если в список включить выявленные в ходе предварительного пилотажа «незамечаемые» события — такие, включенность которых в межсобытийную сеть высокая, а осознанная оценка значимости низкая.

Во–вторых, решающее значение представляет проведение методических экспериментов с более длинными списками событий (вплоть до 30—35). Чтобы уменьшить число возникающих при этом парных сравнений, одна группа испытуемых должна проводить лишь причинный анализ, а другая — лишь целевой. В результате сравнения степени насыщенности каузоматриц разной размерности можно будет выяснить точную репрезентативность данных в каждом из видов анализа в отдельности и определить оптимальную для разных целей длину списка событий.

В–третьих, процедура причинного и целевого анализа может быть не сплошной, а выборочной, при которой респондент должен анализировать лишь некоторые межсобытийные отношения. При разработке принципов выборочного опроса и конкретных планов его проведения помощь может оказать предложенный В. И. Паниотто [1980] метод множественных сравнений, который позволяет осуществить парные сравнения большого числа объектов (80 и более). Адаптация этого метода к каузометрическому опросу могла бы намного расширить возможности последнего.